Ну, то есть, это теоретически, конечно, дело добровольное, на что тратить свои время и силы. На практике всегда есть некий перечень "общественно необходимых затрат труда", в которых каждый член общества обязан участвовать: на образование, медицину, общественный порядок и безопасность, содержание детей и стариков с инвалидами. Причём, если идея пенсий по старости и инвалидности для меня была очевидной, то подобное же пособие для детей вызвало некоторое недоумение. В моём мире по большому счёту кормить, одевать и так далее потомство было исключительно обязанностью родителей — детские пособия скорее выглядели издевательством, нежели реальной помощью. У ирсийцев же, как можно было понять из объяснений Лимпора, содержание подрастающего поколения возлагалось на "всех трудоспособных членов общества". Выглядело это как необходимость тратить часть общего рабочего времени на производство детских вещей и продовольствия для "мелких". Шпион не знал всех подробностей, как работала система обеспечения, но вроде бы рассчитано было так, что родители могли заказывать на определённое количество "человеко-часов" каждый месяц одежду, игрушки, продукты и прочее, необходимое чадам. И количество выделяемого на каждого ребёнка было достаточно, с учётом возраста, чтобы тот был одет и накормлен. Теоретическая возможность получить что-то на самих себя из "детского фонда", конечно, была, но "пространство для манёвра" в сравнении с денежными выплатами куда уже. Тем более, если возникало подозрение, что взрослые чего-то "химичат" с детскими пособиями, то органы опеки могли ввести "режим наблюдения", по которому контролировалось, чтобы детские вещи доставались именно этому ребёнку, а не менялись на что-то нужное родителям. Обосновывалась же всеобщая обязанность содержать детей просто: сейчас взрослые кормят ребятишек, а когда они вырастут, то будут точно так же кормить ставших стариками нынешних взрослых.

Впрочем, несмотря на обязательность многих трат, каждый член общества Ирса в принципе мог участвовать в определении того, на что пустить своё рабочее время: государственный "бюджет", смысл которого был в распределении тратящихся на общественные нужды сотен миллионов человеко-часов между образованием, медициной, управлением, обороной с общественным порядком и прочими сферами, всегда широко обсуждался, и каждый гражданин имел право заявить, ради чего он готов "отрабатывать барщину". Причём можно выдавать свои пожелания с разбивкой по разным направлениям. А высказанное должно учитываться, в том числе и путём суммирования пожеланий граждан. Единственное, что не все обитатели Ирса столь осознанно подходили к вопросу: хватало и тех, кто воспринимал "барщину" именно как некую обязанность, а не результат своего собственного выбора. Кроме "активистов" и "пофигистов" ирсийцы делились на отбывающих повинность "от и до", и тратящих лишнее время на то, что они считают важным для себя. Кто в Ассоциации космических исследований, кто в обществе защитников животных. Кстати, приснопамятная "Ассоциация помощи угнетённым народам", деятельность которой, вышедшая на государственный уровень, косвенным образом спасла наш Пеу от повторной карательной экспедиции тюленеловов, тоже ведь начиналась как объединение небольшой кучки активистов, тративших часть своего время на разную деятельность для поддержки борющихся с палеовийцами "чегевар".

На мой вопрос, стоило ли городить весь этот огород с определением всего и вся через время вместо денег, Лимпор только пожал вполне по-земному плечами и ответил: "Ирсийцы не жалуются. Вообще недовольных таким устройством общества мало, насколько я могу судить". Коль собеседник мой помянул про возможных недовольных, у меня сразу же возник вопрос о всякого рода инициативных и предприимчивых гражданах, которые на Земле устраивали разные собственные бизнесы. Уж таким точно на Ирсе некомфортно. Псевдоукриец сначала не понял, чего хочет выяснить тонбе Сонаваралингатаки. Но в конце концов до него дошло. Но, опять же, толком шпион ничего не знал, кроме вытекающего из "главного принципа" ирсийского общества закона, согласно которому, даже если кто-то на Заокраином Западе каким-то образом сможет заполучить в свою частную собственность "свечной заводик", прибыль из этого не получит. По простой причине, что работники на таком заводике должны получать эквивалент всего произведённого продукта за вычетом идущего на общественные нужды. А собственнику полагается в самом лучшем случае компенсация за амортизацию оборудования. Так что смысла в накоплении капитала нет.

Однако ж, в Ирсе существовала довольно разработанная система поощрения для изобретателей, рационализаторов и прочих, кто двигает прогресс в технике и технологиях. В виде дополнительных человеко-часов, продукт которых можно потреблять, не работая в производстве, так сказать, за "былые заслуги". Логика простая: если человек придумал или внедрил что-то, что позволяет тратить на производство, скажем, колбасы, в два раза меньше времени, чем раньше, благодаря чему теперь всю нужную ирсийцам колбасу делают не за сто тысяч часов, а всего за пятьдесят тысяч, то почему бы не дать возможность такому гражданину получить тысячу или две часов "в подарок", коль благодаря ему удаётся экономить куда больше времени.

Чисто теоретически, если изобретательный индивид смог получить за свою полезную для общества деятельность очень много человеко-часов, то ничто не мешало ему заказать на них хоть целый завод и назвать именем себя любимого. В принципе, желающий поиграть в капиталиста даже имел право вполне официально и законно стать директором по своей инициативе построенного предприятия, если его продукция кому-то нужна. Для этого только следовало разместить информацию о предполагаемых "товарах" на местных "досках объявлений" или в соответствующих разделах общенациональной информационной сети — а если появляются потребители, то, разумеется, должны быть и те, кто заказанное будет производить.

Впрочем, вся эта бурная деятельность в итоге могла принести такому вот организатору нового предприятия разве что моральное удовлетворение: никакой законной прибыли с "собственного бизнеса" получить невозможно, а вознаграждение за выполнение управленческих функций на Ирсе не может превышать двух-трёх "зарплат", то есть фонда потребления "усреднённого работника".

Когда Лимпор обронил ненароком о некоем неравенстве доходов ирсийцев, я тут же начал вытягивать из него подробности. Но, как и почти обо всём остальном, познания псевдоукрийца в этом вопросе являли смесь запомненных им фраз из учебника по тамошнему "Обществоведению" и случайно услышанного или увиденного. Официальная ирсийская идеология существующее неравенство (причём в сравнении, как с Землёй, так и Палеове и прочими странами Ихемы весьма невысокое) при делёжке общественного пирога постулировала как "дань", которую остальные члены общества платят занятым управлении производством и обществом. При этом "дурным тоном" считался слишком высокий коэффициент, на который умножалось рабочее время начальника в сравнении с рабочим временем "простого" работника. Настолько, что на многих предприятиях внутренние уставы никакого различия в доходах руководства и рабочего "у станка" не допускали.

Кстати говоря, столь же молчаливо осуждаемым окружающими и "обществом в целом" было единоличное использование всего вознаграждения за изобретения или рацпредложения: хорошим тоном считалось протратить эти "часы" совместно с теми же коллегами по работе, соседями или "всеми людьми доброй воли". Когда агент Заокраиного Запада излагал мне данный момент, сразу же вспомнился милый папуасский обычай "доить" экономически успешного соплеменника "всем колхозом", столь мешающий развитию предпринимательства среди подданных типулу-таками.

Ещё более "крутым" и правильным считалось гордо отказаться от положенного вознаграждения — либо аннулировав "наградное время" (как несколько непонятно пояснил Лимпор, в сущности, это означает, что человек делится им со всем обществом), либо же пожертвовать его на что-то нужное — обустройство детской площадки, например. По идее говоря, когда человек за свой счёт заказывает строительство завода, то это такое же пожертвование на полезное для других людей дело.

Тут меня неожиданно посетила мысль: а ведь, при формальном равенстве всех ирсийцев, по факту получается, что среди них есть те, кто "более равен". Просто люди там делятся не на бедных или богатых, а на тех, кто может распределять по разным видам работ время "одного человека", которое тратится на удовлетворение его собственных потребностей, и тех, кто имеет право распоряжаться рабочим временем многих сотен или даже тысяч человек — причём не потому, что является начальником, а потому, что ему "должно общество". Пробую донести своё открытие до своего собеседника. Но тот, похоже, не понимает, чего меня это так взбудоражило: то ли для него само собой разумеется, то ли, наоборот, Лимпор не понимает всей "механики".

Зато псевдоукриец позабавил историей про одного "идейного капиталиста". Об обстоятельствах смерти, приведшей того в Ирс, брошюра? из которой шпион и ознакомился с данным курьёзом, умалчивала. Вдобавок ко всему малознакомый с земными реалиями воспитанник палеовийской гимназии не смог объяснить, откуда именно родом был покойный владелец собственного бизнеса, возмущённый до глубины души "проклятыми коммунистами", не дающими развернуться его предпринимательскому таланту и заново осуществить "американскую мечту".

Поработав несколько лет на "коммуняк" и "сколотив первоначальный капитал" благодаря недюжинной способности рационализировать рабочее пространство и оптимизировать довольно рутинные и тривиальные процессы в ходе производства, сей господин решается "открыть своё собственное дело". Будучи прагматиком и циником, он действует сугубо в рамках ирсийского законодательства: пользуясь "наградными часами" заказывает в соответствующих НИИ проект завода по производству газированных напитков, разработку рецептуры, собирает команду из походящих, по его мнению, людей, с которыми сталкивался за годы жизни в Коммуне, проводит настоящую рекламную кампанию. Запускает предприятие, налаживает выпуск доброй дюжины наименований газировки, пользовавшейся бешеным спросом, особенно у тех, кто с Земли помнил о "Кока-коле" и "Пепси". И снова накапливает просто фантастическое количество "часов", которыми имеет право распоряжаться по своему усмотрению. Настолько большое, что их хватает на строительство нескольких новых заводов "колы" в разных частях Ирса. Старость сей гражданин встретил в роли создателя настоящего многоотраслевого концерна из трёх десятков предприятий, обладателя кучи медалей и орденов за "заслуги перед обществом", вдобавок ко всему, активного "спонсора" научных исследований. При этом он гордился тем, что утёр нос "проклятым комми", "показав, на что способен настоящий предприниматель".

Пожалуй, если бы рассказанное об экономическом устройстве Ирса мне довелось послушать лет двадцать назад, до попадания на Пеу и всех перипетий, что случались на моём пути от деревенского сумасшедшего до премьер-министра Великой Даринги, я бы покрутил пальцем у виска: дескать, какой только ерунды "эти коммуняки" не напридумывают. Но опыт, сперва организации медеплавильной промышленности и ирригационных работ в Бонко, а потом и куда более масштабных проектов, охватывавших целые племенные области, когда приходилось перемешать сотни и даже тысячи работников из Вэйхона в Бунсан, а из Тинсока в Талу и Мар-Хон, в общем-то, говорил, что по сути, ничего, кроме людей с их умениями и знаниями нет. А более совершенные или мощные орудия, которые удавалось дать папуасам, помогали освободить столь нужные для "пырг-хрыша" "рабочие руки" от ковыряния полей коя и баки деревянными палками. И всё управление экономикой сводилось, в итоге, к тому, чтобы направлять, иной раз пинками, высвободившихся из сельского хозяйства в промышленность и прочие сферы деятельности.

Беседа о стране Ирс настолько затянула меня, что я с некоторым неудовольствием пожал плечами, когда Кутукори, с виноватым видом пролепетал, что "Сонаваралингатаки велел напомнить ему о встрече с тонбе Пагукусуме, который уже ожидает..."

-Увы, уважаемый Лимпор, приходится прервать столь интересную и познавательную беседу — произношу с искренним сожалением, вставая из-за стола — Дела.

Последнее слово прозвучало у меня чуть ли не извинительно. Агент Заокраиного Запада понимающе улыбается, кивая головой.

Шеф столичной полиции, ожидал возле моего рабочего кабинета. Это с ирсийским шпионом разговоры после превращения его из арестованного в гостя Солнцеликой и Духами Хранимой протекают в непринуждённой обстановке. Чиновников же приходится принимать сугубо по-деловому.

В отличие от своего предшественника на этом посту, сотника текокских регоев Кахилурегуи, явившийся на доклад капутану принадлежал к новому поколению, прошедшему Обитель Сынов Достойных Отцов. Служба рядовым, а затем десятником в "пану макаки", и пребывание на должности второго помощника начальника городской стражи, по мнению Шонека, который курировал до недавних пор наше "кадровое управление" позволила оценить деловые качества отпрыска семейства потомственных столичных регоев достаточно высоко, чтобы рекомендовать того в заместители к Кахилурегуи. Выбор тенхорабитского Вестника оказался весьма удачен, и уже через два года Пагукусуме тянул на себе практически полное руководство ловлей преступников в одном из самых проблемных в криминальном плане городов острова. Формальный же начальник со спокойной душой занимался тем, что у него хорошо получалось — а именно, возглавлял периодические облавы на окраинах. Ещё через три года бравого сотника, помнившего ещё Пилапи Великого, аккуратно оттерли от всех полицейских дел, назначив командиром существующего сугубо формально соединения из всех трёх столичных ополченческих батальонов-цабов — вроде бы повысили человека в должности, придав ему в подчинение полторы тысячи человек в военное время, а по сути, превратили в "свадебного генерала". Ну, мне, чтобы не обидеть хорошего человека, лишней должности не жалко — в конечном счёте, не его вина, что уже не соответствует требованиям времени. Молодые лейтенанты, командующие батальонами тенукского ополчения, справлялись с обязанностями по первичному военному обучению и без заслуженного ветерана, но должную долю почтения к осколку старой эпохи проявляли. Причём мне даже не пришлось проводить с ними разъяснительную работу на этот счёт — минимальное уважение к возрасту у папуасского молодняка никуда не девалось, а старику Кахилурегуи хватало ума понимать границы своей некомпетентности и устарелости знаний с умениями в новых условиях и не лезть в работу командиров цабов и их помощников, довольствуясь принятием парадов и участием в пирушках офицеров и унтеров, где всегда пользовался вниманием публики со своими рассказами о былых, практически легендарных, временах.

Ну а Пагукусуме, став официальным шефом столичного УВД, продолжил превращение городской стражи Тенука в хоть что-то похожее на американскую полицию или российскую милицию: кроме умеющих орудовать дубинками и мечами регоев, какие-никакие детективы, способные искать улики и использовать их для поиска преступников, в штате появились практически вместе с выпускником Обители Сынов Достойных Отцов, но теперь им в помощь в архивах стали накапливаться толстые папки с информацией на обитателей криминальных углов города; да и с осведомителями из числа уголовной и околоуголовной публики работа пошла более вдумчивая и деликатная — наряду с прежним мордобитием, путём которого выколачивалась информация, применялись и иные способы развязывать языки у уличной шпаны и скупщиков краденного, а связи стукачей с органами правопорядка теперь старались оставлять втайне от их "коллег".