— Вас же не убедит, если я скажу, что это просто легенда? — со вздохом произнес он.
— Вы даже представить себе не можете, до какой степени не убедит, — с холодной насмешкой ответила Гермиона. — Вам рассказать, что бывает, когда слово сказано? А если оно еще и напечатано... А если еще и в магическом журнале...
— Что именно вас интересует? — оборвал ее Прелати.
Гермиона на мгновение задумалась. Вообще-то ее интересовала судьба Моффрэ. Но раз уж речь зашла о еще одной магглорожденной ведьме... Она открыла журнал, пробежала глазами текст о таежной веланике.
— Поскольку это подается как легенда, в основе, разумеется, лежат исторические события? — спросила она.
— Разумеется, — голос Прелати выдавал напряжение. — Вы с маггловской историей знакомы?
Гермиона кивнула.
— Тогда фраза "хождение в Каноссу" или "Каносское унижение" не окажется для вас пустым звуком. В легенде речь идет о последней жене Генриха IV, императора Священной римской империи, Евпраксии-Адельгейде. Вообще от рождения она предназначалась в жены маркграфу Саксонскому. Но маркграф до этой свадьбы не дожил — совсем немного. По какому-то совпадению императору очень нужна была очередная жена. И именно ведьма. Разумеется, королевской крови. Но, как на беду, в тот момент ни один двор Европы не мог предложить ему приемлемой кандидатуры. И тогда какая-то умная голова — случайно или нет — указала нужному человеку на странную вещь: одна из дочерей киевского князя Всеволода по непонятным причинам была отдана на воспитание в монастырь — притом, что все прочие дети, как предписывала традиция, воспитывались при княжеском дворе.
— Стихийные проявления магии? — догадалась Гермиона.
Прелати кивнул
— Ей повезло меньше, чем Жанне из Домреми. Той удалось убедить себя и всех прочих, что ее дар — от Бога. А в случае с Евпраксией решили, что это происки дьявола. И упрятали туда, где князь тьмы гарантированно не мог добраться до девочки. Христианство в Русской земле в то время было фанатично до крайности — неофиты... — Прелати скривился. — Можете себе представить, какое воспитание Евпраксия получила в монастыре и как восприняла попытки Генриха превратить себя в ведьму...
Гермиона кивнула.
— А при чем тут таежная веланика?
Прелати удивленно поднял брови, а потом тихонько хмыкнул.
— Ни при чем. Совершенно ни при чем.
Гермиона внимательно посмотрела на него. Она не верила в существование таежной веланики. Почти так же, как не верила Прелати. Но на всякий случай с сомнением покачала головой.
— Неужели только для того, чтобы заставить мятежного императора покориться власти Папы Римского, следовало затевать такую авантюру? Сживать со свету императрицу. Раскрывать темного мага. Мерлин, сколько риска...
Прелати поморщился.
— Ладно, — произнес он устало. — В результате этого инцидента нам удалось повсеместно ввести на территориях, подчиненных Генриху, обязательное использование волшебных палочек. Причем за каждым магом закреплялась определенная палочка.
— Так ведь и теперь так же, — пробормотала Гермиона.
Но Прелати, не обращая внимания на ее слова, продолжал:
— Магический мир Германских земель при Генрихе был очень... независим. Позже, чем там, палочки были введены только в Британии — после гоблинских войн. И то, только тогда, когда гоблины потребовали этого от своих деловых партнеров и клиентов их банков. Чертовски сложно работать с гоблинами...
Гермиона удовлетворенно кивнула. Теперь мифическая таежная веланика заняла нужное место в структуре мифа. Любопытство было удовлетворено. Пора переходить к делу.
— Да уж, наверняка сложнее, чем с магглорожденными ведьмами, — ехидно заметила она. — Вот и Моффрэ, которую вы мне так рекомендовали, по всей видимости, была сожжена по обвинению в колдовстве.
Прелати с минуту смотрел Гермионе прямо в переносицу.
— Да, — наконец произнес он. — И что?
— Произошло это вскоре после того, как был закончен процесс над Жилем де Рэ — в обоих мирах.
Прелати пожал плечами.
— Совпадение, — равнодушно произнес он.
— Или была списана. Магглорожденные ведьмы — идеальный расходный материал, не правда ли? Либо тебя будут пытать и казнят, либо делай, что говорят. Потом тебя, правда, все равно казнят.
Прелати снова поморщился.
— Это ваши домыслы, миссис Грейнджер.
— Вся эта игра — мои домыслы, — легко согласилась Гермиона.
— Кстати об игре, — Прелати откровенно обрадовался смене темы. — У меня к вам большие претензии, миссис Грейнджер. Вы саботируете наши задания.
— Я? Саботирую? Да я только на вас и работаю!
Возмущение Гермионы было почти искренним.
— Правда? Тогда почему вы занимаетесь чем угодно, кроме Синей Бороды? — Прелати тоже потерял терпение. — Почему остановили разработку Замка? Где развитие персонажа?
— Знаете, что, мистер Прелати, не учите меня писать сценарии, — в голосе Гермионы было столько яда, что его хватило бы перетравить всю династию Валуа. — В этой игре, между прочим, есть масса персонажей и локаций, которые хочет видеть геймер, и о которых некому позаботиться, кроме меня.
— Какими же локациями вы теперь озабочены? Магазином волшебных приколов? Поместьем Малфоя?
— Это еще что! — злорадно отвечала Гермиона. — Этот журнальчик, — она потрясла перед носом Прелати "Придирой", — чертовски интересное чтиво. Вот, скажем, певцы. В моей игровой вселенной определенно не хватает музыки. Знаете, меня родители в детстве не пустили в музыкальную школу. Я теперь так жалею! Играла бы сейчас на тромбоне, например, вместо того, чтобы с вами разговаривать. Так как на предмет обещанной всесторонней поддержки, мистер Прелати? Предоставите мне материалы касательно певцов, кардинала Хименеса Сиснероса и "католических королей"?
На щеках Прелати проступили красные пятна. Гермиона на всякий случай незаметно стряхнула в руку конец палочки. Интересно, все-таки, он маг или маггл?
— Я смотрю, статьи из этого журнала — источник вашего вдохновения, миссис Гренйджер? — а вот его голос был спокоен до бесцветности. — Тогда вас, наверняка, не могли оставить равнодушной комментарии. Как там? — он закатил газа к потолку, будто пытаясь что-то припомнить. — Станислас Смотрицки, если не ошибаюсь?
Гермиона покрепче сжала палочку и подумала, что если эдак небрежно прикрыть ее журналом...
— Интригующая фигура, — продолжал Прелати насмешливым тоном. — Удивительная осведомленность в том, что касается метаморфоз магов и самой магической реальности. И, если не ошибаюсь, после его статьи произошла эта неприятность в "Алхимике", не так ли?
Гермиона пожала плечами и попыталась изобразить на лице непонимание. Прелати лишь отмахнулся.
— Бросьте, миссис Грейнджер. Уж кому, как не вам, знать.
— Мне?
— Вы думаете, что если тупые авроры не в состоянии установить личность секретаря Смотрицки, то этого не сможет сделать никто?
Да, у него был повод для самодовольной улыбки. Мерлин, она когда-нибудь научится контролировать выражение лица?
— А я вам даже больше скажу, — злорадно продолжал Прелати. — Я лично не знаком с мистером Смотрицки. Никогда его не видел. И вообще не уверен в его существовании. И не я один, между прочим, — кажется, ваш аврорат разделяет мои сомнения. Зато я абсолютно уверен в том, что его секретарь — реальный человек. И этот человек — профессиональный мистификатор.
Гермиона хмуро смотрела на Прелати, по-прежнему сжимая в руке палочку. Может, просто поправить ему память? Прелати чуть заметно покачал головой.
— Вы интересовались судьбой Моффрэ. Хорошо. Вскоре после окончания процесса над Жилем, как вы совершенно правильно заметили, она решила, что не нуждается больше в наставнике. Она получила от него все, что могла, он стал ей в тягость, и она попыталась освободиться и действовать дальше по своему усмотрению.
Если он и был умен, этот Прелати, то сейчас он сделал ошибку. Гермиона была уязвима, имела массу слабостей, ею можно было управлять, ее можно было использовать. Но одного нельзя было с ней делать ни в коем случае — угрожать.
— Вы сулите мне аутодафе? — обманчиво мягко спросила она.
— Мы никого не сжигаем. Не вздергиваем на дыбу. Не применяем круциатус, — задушевным тоном произнес Прелати, не чувствуя подвоха. — И это к лучшему. Не нахожу удовольствия в общении со скукоженным куском мяса. Но кто вам сказал, что с человеком нельзя поступить хуже?
В следующий момент прямо ему в грудь указывала палочка. Прелати застыл на месте. Даже если он был магом, даже если в совершенстве владел любым видом защитной магии и мог воспользоваться ею без палочки, Гермиона успела бы проклясть его раньше. Война — прекрасный тренер. Гермиона со злым удовольствием смотрела в побледневшее лицо Прелати.
— Вы правы. Круциатус — это примитивно. Лучше что-нибудь из моих личных изобретений. Скажем, Чесоточное проклятие. Я могу обеспечить вам непередаваемые ощущения между пальцами ног, в подмышках или в паху, — сладким голоском произнесла она. — Вы же знаете, наверное, — я ведьма.
Она несколько секунд держала его на прицеле — пока не заметила, как по его щеке скатилась капля пота. Тогда она хмыкнула, убрала палочку в рукав и взялась за ручку двери, стараясь не выпускать Прелати из поля зрения.
— Миссис Грейнджер, спрячьте хотя бы журнал, — прошипел он, заметно расслабившись. — Не компрометируйте себя... раньше времени.
Гермиона выскочила с лестничной площадки и понеслась к каморке Пола. Ей было очень неспокойно. Что-то он сказал такое, этот Прелати... Сказал вскользь — так, что она пропустила, а теперь вот не может избавиться от нехорошего послевкусия... Она резко остановилась, не дойдя до цели всего пяти-шести шагов, и с трудом подавила желание немедленно развернуться и бежать назад.
Не нахожу удовольствия в общении со скукоженным куском мяса. Но кто вам сказал, что с человеком нельзя поступить хуже...
Что-то подобное она уже слышала.
От Снейпа.
Она сделала над собой неимоверное усилие, изобразила на лице легкомысленное выражение и открыла дверь в "каморку".
Пол сидел у монитора и ржал. Так заразительно, что Гермиона тут же улыбнулась сама — совершенно искренне — и ледяные пальцы, сжимавшие ее внутренности, ослабили свою хватку ровно настолько, чтобы можно было дышать.
— Забрел на форум, — пояснил Пол сквозь смех. — Случайно. Ты только послушай.
"Девчонки и парни, если такие здесь есть, караул! Порвался презерватив! Что делать???"
"Не дрейфь. Поспринцуйся кока-колой"
"Поможет???"
"Не повредит".
— А дальше, Миона, дальше, — Пол задохнулся в новом пароксизме хохота, — форум валится от наплыва желающих обсудить, помогает ли кока-кола!
Пол снова откинулся на спинку кресла и затрясся всем телом.
— Я люблю интернет-комьюнити, — с чувством сказал он, наконец. — Вот он, пульс цивилизации. Поступь новых идей. Рождение религий.
Гермиона плюхнулась в кресло.
— Не преувеличивай.
Пол погрозил ей пальцем.
— Ни в коем случае. Вот посмотри — это медицинский форум. Медицинский, Миона! Пока пробьешься через темы и статьи, превратишься в параноика. Кругом сплошные опасности. Не бывает безопасного секса — даже в гидрокостюме. Безопасных поцелуев — даже в изолирующем противогазе. Да что там — безопасных рукопожатий, и тех нет. Люди вокруг тебя распространяют вирусы, бациллы и прочие стрептококки. Понимаешь, что это значит?
Гермиона покачала головой. Не до стрептококков ей сейчас было...
— Это война в умах, Миона. Нас приучают к мысли о том, что человек человеку — вирус. Нас хотят заставить опасаться друг друга на биологическом уровне. Даже твой самый близкий друг, который на самом деле желает тебе только добра — твой невольный враг. Потому что у него в носу сидит невидимая бяка.
— Зачем? — спросила Гермиона.
Ей стало интересно.
— Заговор врачей, не иначе, — важно произнес Пол. — Но раз у меня в гостях именно ты, мы не будем говорить о врачах и гадать, почему они пользуются латынью, а не каким-нибудь человеческим языком. Мы будем говорить о магах и эльфах. А вот когда покончим с ними, возьмемся за новую игру — о заговоре врачей. РПГ с элементами шуттера, дизайн в стиле нуар. А в основе сценария — во-от такенный эдипов комплекс...
Голос Пола стал насмешливо-мечтательным.
— Нет, давай о войне в умах, — попросила Гермиона. — Что ты хотел этим сказать?
— Это очевидно. Информационная война. Генерирование страхов, охота на ведьм. В данном — медицинском — смысле в роли ведьм выступают наши невидимые враги — бациллы, и наши видимые враги — их носители. То есть все-все окружающие.
— На ангелов, — быстро поправила Гермиона. — Давай об охоте на ангелов.
Пол вопросительно посмотрел на нее.
— Война в умах — это самая реальная война для магического мира, — Гермиона принялась по привычке размышлять вслух. — Я же говорила тебе: магия — это смысл сказанного слова.
Пол поудобнее устроился в кресле. Он любил такие момент — Гермиона как будто беседовала с ним, но на самом деле просто проговаривала свои идеи.
— Миона, пока все отлично, но давай ближе к ангелам.
Гермиона посмотрела на Пола бессмысленным взглядом и кивнула.
— Ангелы, — послушно повторила она и на минуту задумалась.
Ангелы появляются, и начинаются чудеса. То есть рушатся обычные структуры смысла. Что естественно при резком приросте информации... У магии и информации так много общего?
— Ангелы не приветствуются, — медленно заговорила она. — Потому что резкий прирост смысла и разрушение семантики — это изменение самой языковой, а значит, и магической реальности. И если семантика и магия связаны пуповиной, значит, ангел — причина нестабильности, именно он переключает инварианты магической реальности.
Она подняла голову и обалдело уставилась на Пола. Он ответил ей таким же удивленным взглядом. Но тут же покачал головой.
— Миона, ты просто плохо подкована.
Она фыркнула — уж в этом ее никто никогда не мог обвинить.
— Норберт Винер, — Пол с важным видом поднял палец, — считал, что увеличение информации ведет к уменьшению энтропии. То есть упорядочиванию системы. А не наоборот.
— А как же закон о неубывании энтропии? — Гермиона скептически подняла бровь
— Речь не о физическом мире, — Пол пожал плечами — казалось, он сам не слишком в это верил. — Переводя на ваш гуманитарный, он же ненаучный, язык: чем больше информации, тем яснее картина. Возьми детектив: вначале ничего непонятно, а к концу книги, когда ты получила столько информации, сколько было, все стало на свои места. Система стала упорядоченной.
Гермиона задумалась всего на мгновение.
— Чушь, — категорично произнесла она. — С точки зрения нашей... гуманитарной ненауки, чем больше информации — тем нестабильнее семантика.
— А теперь для тупых технарей, — попросил Пол, скривившись.
— Пожалуйста. У тебя есть слово. За ним стоит определенное значение. Оно определенное, Пол. Единственное. Как у первобытного человека или маленького ребенка, который только учится говорить. А потом на тебя начинают валиться уточнения касательно этого слова. И его значение расплывается — оно обрастает рядами омонимов, непрямых значений, перевирается контекстами. И теперь, зная обо всех этих обманных маневрах, ты уже никогда не будешь чувствовать уверенности в ясности слова. Твоя семантическая система расшатана и хаотична. Ты потому и зависишь от все больших и больших потоков информации — они как костыли для твоего сознания. Поэтому, кстати, маги пользуются латынью — так же, как врачи. Мертвый язык, язык с замершей семантикой. Слова, не употребляемые в повседневной речи, теряют способность обрастать излишними смыслами — остается только чистое, первозданное значение. Когда я говорю "люмос" — я предполагаю, что зажжется свет.
