Лоскутки

Приведя себя в порядок, выпила кофе и снова проверила рюкзак. Так, матерчатая сумка для хозяйственных покупок есть. Сюда пойдёт хлеб. В деревне продают хлеб, но баба Нюся всегда жаловалась, что круглый подовый, который пекут в городских хлебозаводах, вкусней. Деньги. Хватит на поездки туда и обратно — и на пять штук кругляшей чёрного. Даже останется немного. Элька задумалась. Остатка, возможно, хватит и на любимую бабы Нюсину колбасу. Сидеть на шее у бабушки она не собиралась... Снова горестно усмехнулась: где — где, а в деревне работы много. Даже осенью. Отработает — своё проживание... Так мобильник взяла, зарядник к нему тоже. Кошелёк-косметичка растолстел от мелочи, необходимой в чужом доме.

Что почувствует Гарм, когда узнает, что Эли теперь нет дома?

Он не узнает, потому что из-за барона сидит дома под замком.

... Ровно в шесть она очутилась в прихожей.

Подняла "молнии" на ботинках. Застегнула куртку. Рюкзак на плечо.

Замерцало пятно портала, когда Элька начала открывать дверь.

Она поспешно переступила порог квартиры, страшась увидеть Наиду. Если кто-то сейчас заговорит, да ещё с сочувствием, точно разревётся. Но, оборачиваясь закрыть дверь, заметила барона Дэланея. Вот уж кто, наверное, обрадовался её отъезду!.. Она зыркнула на него исподлобья, после чего с каким-то злорадным удовольствием хлопнула дверью, чтобы услышать щелчок замка.

И разревелась только на первом этаже, внезапно почувствовав полное одиночество.

Лоскуток четвёртый

Второй визит барона Дэланея на следующий день после внезапного появления в поместье Эльмиры тоже оказался из очень неприятных. Услышав о посетителе, старый виконт заторопился в холл, где его и ожидал привычно хмурый лорд, отказавшийся пройти в кабинет хозяина.

— Мне спуститься с тобой? — встревоженно спросил Гарм, идущий рядом. Он тоже нервничал, но по другой причине: кольцо, надетое на палец Эльмиры, почему-то молчало в ответ на мягкие эмоции, пересылаемые с кольца юноши.

— Нет. Я знаю, что барон решительно настроен не просто против тебя лично, — глубоко вздохнул старик. — По городу идут слухи, что он буквально исходит ненавистью к двуликим. Так что будет правильней, если лишний раз ты не попадёшься ему на глаза.

Визит Дэланея оказался и впрямь неприятным, зато, к счастью, коротким. Последнее не могло не радовать.

— Он желает, чтобы ты не появлялся в окрестностях его поместья, — сообщил старый виконт внуку, который с нетерпением и беспокойством ожидал новостей. — Думаю, это мы сумеем ему и обещать, и обеспечить.

— Не понимаю, — покачал головой удивлённый Гарм. — Насколько я помню, дядя Демиры и ранее не имел, и по нынешним временам не имеет собственного дома. Или... он говорит о доме Демиры, как о своём?

— Как бы там ни было, Гарм, — дед любовно погладил внука по непокорным чёрным лохмам. — Собирайся. Мы ведь не собираемся отменять назначенный визит к герцогу Бринэйнну из-за этого мрачного лорда?

— Нет, конечно!

И Гарм бросился в свои комнаты заканчивать подготовку к важному визиту. На мгновения задержался у зеркала. Дед сказал: лучше пока оставить на голове магический обруч. Можно встретиться с кем угодно, кто ненавидит двуликих. А полукровку сразу узнать легко — по татуировке на лице. Её снять нельзя самостоятельно — только те маги, кто её наложил, могут удалить линии, сдерживающие демоническую сущность, прятавшуюся недавно в душе и магическом пространстве двуликого... При виде обруча инцидентов не будет. А так не терпелось снять его — уже вне дома! Дома-то он уже второй день без артефакта, сдерживавшего его вторую суть. И таковым, без обруча, написал себя, стоящим за стулом, на котором сидит его невеста.

Лоскуток пятый

Когда герцогу Бринэйнну-старшему сообщили о незапланированном визите старого виконта Олсандэйра, да ещё с внуком, он был удивлён: что могло привести их в правительственный дом без предупреждения? Но мысленно же удивился другому: они явились наутро после вечернего сообщения сына.

Быстро перебрав ожидающие его дела и определившись со временем, герцог решился уделить внимание, хотя бы в несколько минут, внезапным визитёрам. Очень уж любопытно было взглянуть на Гарма. Потому Бринэйнн-старший сразу и уставился на вошедшего лохматого внука виконта самым неприличным образом, машинально проговаривая приветствие старику Олсандэйру.

Завидя его изучающий взгляд и поняв, что именно увидел герцог, старый виконт с надеждой выложил свою просьбу:

— Добрый день, милорд! Мы пришли просить у вашей светлости о создании правительственной комиссии, которая позволила бы снять с моего внука позорное клеймо двуликого — магическую татуировку.

Посетители стояли, так что герцог приблизился к ним и потребовал, от волнения перейдя на "ты":

— Гарм, сними свой обруч.

Честно говоря, в первую очередь он решил, что личное пространство обычного человека — и, кстати, весьма и весьма сильного мага — Олсандэйру-младшему придаёт именно серебряный артефакт. Гарм медлить не стал и осторожно, чтобы не пораниться, стащил с головы шипастый обруч. Глядя, как поспешно юноша это сделал, Бринэйнн-старший сочувственно подумал, что данный артефакт Гарму, кажется, давно осточертел.

Слегка отступив от него и впившись тем взглядом, который используют в государстве только профессиональные видящие, герцог, помедлив, спросил:

— Каким образом?

Его поняли.

— Земная девушка, которую Гарм хотел бы видеть своей невестой, а в будущем — женой, обладает удивительной магией, — поторопился объяснить всё сразу старый виконт.

Герцог Бринэйнн без колебаний велел неожиданным посетителям сесть и, подтащив стул, чтобы постоянно взглядывать вблизи на виконта-младшего, принялся за настоящий допрос, дотошно задавая вопросы, чтобы выяснить все подробности дела, в котором кровно заинтересовано государство. То, что рассказал ему вчера сын, всё-таки показалось слишком невероятным. Но именно сейчас и здесь перед ним сидело живое доказательство слов Кристофера, и герцог Бринэйнн начинал уверяться в том, что магически видели его глаза.

Глава девятнадцатая

Эта упрямая опять ушла, не предупредив!

Проснувшись по звонку будильника, Демира привычно глянула на кровать напротив. И не сразу поняла: постель аккуратно сложена, укрыта ровно вытянутым покрывалом, даже подушки слегка взбиты. Сидит на кухне, пьёт кофе?

Сунулась ногами в домашние мягкие штаны, рывком надела футболку — и босиком вылетела в прихожую, чуть не сбив с ног дядю. Тот шарахнулся, но успел поймать её за плечи, чтобы в живот не врезалась.

Запыхавшаяся Демира шёпотом выпалила:

— Доброе утро! — и ринулась на кухню, подозревая, но не веря.

Пусто. На посудной сушилке — одна-единственная чашка, которая обычно стояла на полке. Что значит... Девушка осторожно дотронулась до чайничка, в котором Эля кипятила воду. Еле тёплый. Подошла к окну. Жаль, что отсюда видна только остановка напротив — к ним... И в квартире, в которой всегда жили трое взрослых людей, сразу тоже пусто... Что ж она, не дождалась. Можно было бы вместе выйти на остановку возле дома. Хоть постоять — поболтать немного. А то — разбежались как-то... Демира грустно усмехнулась. А что — разбежались-то? Элька всегда так делала. Если ехать в деревню, то вставала так, чтобы на ранний рейс и чтобы никто не провожал

Тяжёлые шаги за спиной. Обернулась — дядя.

— Твоя младшая сестра даже не попрощалась, — то ли спросил, то ли констатировал барон. Хочет настроить против Эльки?

— В нашем мире она совершеннолетняя и имеет право делать всё, что захочет. В пределах закона, — хмуро ответила она.

— И доставлять беспокойство родным и близким? — уточнил лорд Дэланей, садясь возле стола.

Демира оценивающе посмотрела, прикидывая, сказать — нет ли то, что у неё самой на уме. Может, и промолчала бы, если дядя не добавил бы:

— Такое поведение — это просто недостаток воспитания.

— Обвиняете маму? — резко спросила она. — Никто не виноват, что Эле пришлось столкнуться с такой ситуацией. И ещё. За весь прошлый учебный год я видела Элю плачущей только один раз. Когда в том доме её напугали алкаши. А за последние несколько дней она наплакалась столько, что... Я чувствую, что это я виновата! Это из-за меня и моего дурацкого происхождения она плачет. Не было бы меня в этой семье, был бы у мамы муж, а у Эли отец! Это из-за меня у неё... недостаток воспитания, если включить логику. Вот только скажите, что это не так!

— Ты не должна мне перечить, — после секунд тишины заметил дядя.

— А я не перечу, — хмыкнула Демира. — Я всего лишь объясняю, в чём вы не правы. Надеюсь, это мне позволено? — А про себя внезапно подумала: "Отец у Эльки ушёл. Но его она и не знала, но... Она привыкла ко мне, а теперь и я уйду?! А как же... мама?.."

На автомате поставила свой чайничек, оглянулась на дядю, буркнула:

— Вам кофе сделать?

— Нет, спасибо. Я сейчас уйду.

"И что тогда приходил? Мало показалось вчерашнего? Над Элькой пришёл с утра поехидничать?" — бредя в ванную комнату, сварливо раздумывала Демира, в ужасе чувствуя, что смертельной завистью завидует Эльке. Сестрёнка сидит в рейсовом автобусе, смотрит на летящие мимо поля и леса, на кирпичные остановки, похожие на сумрачные пещеры, на домики далёких деревень. Потом выйдет из автобуса и пойдёт обочиной дороги до баб Нюсиной деревни, а там красота: половина-то пути и в самом деле по грязной дороге — это да, но до кладбища вторую половину пути надо идти сосновой аллейкой, куда не долетают грязевые брызги транспорта с грунтовки. И под ногами — мягкий слой хвои вперемешку с подмёрзшими от первых ночных морозцев травами... А она осталась дома — с этим вроде бы родным человеком, который всё понимает так, как ему угодно, и не желает услышать остальных...

Вышла из ванной — дверь в мамину комнату чуть-чуть открыта. Невнятный говор... Зашла на кухню — дяди нет. Болтают, наверное, в маминой комнате. Залила горячей водой ложку кофе и оставила остывать, пока придёт в себя. Одна в комнате — быстро оделась для академии, быстро накидала конспекты и книги в сумку.

Заедая печенькой, несладкий, без сахара, кофе выпила на ходу — шустро одеваясь на улицу, чтобы лишний раз не встречаться с дядей. Куртку накинула, сунула руку в карман, почему-то топорщившийся. Пальцы наткнулись на бумагу. Читать здесь, когда в любой момент может появиться дядя? Ну нет! Лучше сбежать... Демира поспешила выйти в портал и, добравшись до первого светлого окна в доме, развернула записку: "Приветики. Мира, не обижайся, что я удрала, ладно?"

Демира подняла глаза на почерневшие деревья в саду, сквозь ветви которых лениво и редко мотались мохнатые снежинки. Ишь... По-своему всё-таки попросила прощения за побег... Спрятала записку в карман и заторопилась к выходу, где её ждала Наида, чтобы довести до ворот, а там и Кристофер, возможно, уже дожидается... И, когда спустилась по лестнице крыльца, чуть не охнула: денег-то у Эльки почти нет! Мелочь-то есть, но ведь... Или она вечером спросила у мамы? Вряд ли...

"Да что ж ты сбежала так резко!"

Кристофер, как всегда, стоял за воротами, рядом со своей машиной. Демира вдруг подумала: "Почему он никогда не заезжает на территорию поместья? Его машина всегда за пределами... Хотя ворота открыты. Да и подъездная дорога к крыльцу довольно ровная и чистая — подметают каждое утро"

Впрочем, Наида свою машину тоже к крыльцу не ставит... Демира взглянула на волчицу, улыбнулась ей и поспешила к машине Кристофера.

— Доброе утро, — пробормотала она, очутившись совсем рядом с ним.

— Доброе, — ответил он ей, но не шевельнулся, хотя обычно сразу вёл её к двери. Только смотрел так, словно стараясь понять, что будет, если... — Демира, я встречаю и провожаю тебя целую неделю. А впечатление — прошли годы, как я тебя знаю.

Помедлив и так и не догадавшись, к чему это вступление, она спросила:

— И что из этого? Думаешь, это впечатление — доказательство, что мы надоели друг другу?

— Нет. — Он смотрел на неё чуть свысока из-за роста — и чуть загадочно. — Я подумал, что наши встречи и прощания становятся ритуалом, и очень скучным, потому что он слишком привычен. А мне хочется этот ритуал превратить в священнодействие.

— Каким образом? — слабо удивилась она, машинально идя за ним, наконец-то соизволившему двинуться с места.

Он снова остановился.

— Ну, например, мы встретились, ближе подошли друг к другу. Это у нас сейчас уже есть. А теперь добавим символический элемент в этот скучный ритуал — и он становится священнодействием.

Демира, терпеливо ожидавшая, когда этот болтун закроет рот и откроет ей дверь, просто не поняла, что происходит: Кристофер шагнул к ней впритык и мягко поцеловал её в щёку. После чего неспешно открыл дверь машины и забрал у Демиры сумку, чтобы девушке удобней было сесть.

Демира и села. Привычно отодвинулась подальше, уступая ему место и протягивая руку за сумкой. И — поняла, что сделал Кристофер. Холодок на щеке — там, где остался след его горячих губ... Он сел рядом и захлопнул дверь. Покосился на неё, как будто ждал ответного хода. Причём отрицательного.

— У вас... — неуверенно начал он и замолчал. — Такого при встрече не бывает?

— Бывает, — тоже не сразу отозвалась она. — Но я пока не могу ответить тебе тем же.

— Из-за цветов? — сухо спросил он, не глядя.

— Нет. Из-за другого. Я пока не знаю, насколько быстро у вас сближаются люди. Но мне, для того чтобы осознать... нужно время. Если у тебя его нет — тебе стоит поискать кого-то другого. Я так быстро принять... — она запуталась в словах и досадливо поморщилась, чтобы повторить: — Мне нужно время.

Он смотрел вперёд, на наглухо закрытый щиток от водителя. Вздохнул.

— У тебя оно будет, — с чувствительным облегчением пообещал он. — Но ты не будешь против именно таких встреч и провожаний с моей стороны?

Она вдруг представила себе, как лупит его, словно "грушу", жёстко врезает кулаком под дых, едва он только осмеливается склониться к ней — поцеловать. И фыркнула от задавленного смеха.

— Я постараюсь привыкнуть, — уже серьёзно сказала она.

До академии они промолчали всю поездку. Неизвестно, о чём думал Кристофер, но Демира размышляла: везде ли — во всех ли землях и мирах — происходит такое, что некий отпрыск знатнейшей фамилии оповещает избранницу о своих серьёзных намерениях, а потом потихоньку приучает её к себе? И вообще... Это глупо — или предусмотрительно?

Даже проблема с Элькой отступила и казалась уже не такой сложной. Что, в конце концов, сложного? Однажды, когда будет меньше пар, Демира просто-напросто выскочит в свой пока ещё мир, быстро забросит учебники в свою комнату, а потом помчится на автовокзал. До вечера успеет обернуться в обе стороны. И Эльку проведает, и вручит ей нужную для проживания в деревне сумму... Хотя... Помнится, ездили в деревню и на месяцы школьных каникул — и никто из бабушек не возражал... против юных помощниц в доме и в саду-огороде. И денег мама почти не оставляла: в деревне — да не прожить?