— Только в шестьдесят с лишним лет я начал жить по-настоящему.
— Значит, только сейчас ты стал находить своё предназначение, — улыбнулся Лир, с уважением глядя на старика.
— Тебе-то легче. У тебя линия жизни прямая. А я столько раз в жизни пугался и путался, что со счету сбился. Вот теперь не боюсь ничего и умирать буду, надеюсь, с улыбкой и с благодарственной молитвой Элир.
Алтиросса в первые два дня пути частенько "болтала" с Лиром, на самом деле тонко прощупывая его и выведывая как можно больше о семье и о нравах Колинстринны. К концу второго дня она добилась, что мальчик улыбался при одном взгляде на неё и стремился как можно больше времени (без нарушения приличий) проводить в беседах с красавицей. Лир иногда пел понравившуюся ему песню, а затем прочитал поразивший его сонет. Гетера полушутя сказала:
— Как жаль, что ни песня, ни сонет не посвящены мне.
— Твоя мелодия, прекрасная Алтиросса, ничуть не хуже.
— Но она не песенная и не танцевальная, — улыбнулась красавица.
— Она соответствует твоей красоте и глубине твоей души, Высокородная. И хорошо, что её не будут трепать профаны в пьяных застольях или в разнузданных плясках.
— Лир, знаешь, пора нам с тобой звать друг друга по-другому. Я дочь Толтиссы. Она жена по тантре твоего отца по духу. Так что мы на самом деле брат и сестра. Я теперь буду называть тебя "братец".
На секунду Лир призадумался: ведь у него уже есть любимая сестрица Яра, и она действительно близка ему по духу! Можно даже сказать, что он уже беззаветно любит Яру, а она его. Но ароматы и вся аура очарования заставила его улыбнуться и сказать:
— Прекрасно, сестрица!
Вечером сестрица, заняв лучшую комнату в таверне, неожиданно сказала:
— Ты, братец, будешь сегодня спать вместе со мной и охранять меня и от физических, и от духовных атак. Ты ведь уже по мужеству и духовной подготовке настоящий Высокородный муж, а не мальчишка. И формально ты уже подмастерье.
— Нет, я ещё не подмастерье. Отец сказал, что поднимет меня в начале следующего года.
— Но ведь он уже учит тебя как Первого Ученика? А это выше подмастерья.
Отказаться было немыслимо: полное позорище! Но ведь сестрица пригласила именно братца, так что всё выглядело чисто и целомудренно. И заодно сестрица как-то сумела понять: действительно, Тор уже учил сына как Первого ученика, хотя тот ещё не стал подмастерьем. Заодно Тор наставлял Ина Акротаринга, а вот это уже возмущало подмастерий: насчёт сына, тем более такого способного, отступление от правил понятно, но, когда с ним вместе учат ещё не ставшего формально подмастерьем даже не гражданина, а бывшего слугу... Толки об этом, естественно, сразу же шли за кружкой вина или пива или же за бутылкой водки в тавернах Колинстринны, а оттуда разошлись по всей Империи. Так что хоть отец с сыном, и тем более Ин, не распространялись, но новость разошлась естественным порядком. И Лиру оставалось лишь улыбнуться сестрице и ответить:
— Конечно же, сестрица, большая честь для меня тебя охранять.
Но не так всё пошло в спальне. Старки, как правило, спали нагими. После нескольких фраз сестрица предложила братцу перелечь на её широкое ложе и поцеловала его (правда, лишь чуть горячее, чем по-сестрински) в благодарность. Лир погрузился в ауру очарования сестрицы, и вдруг его неудержимо потянуло самому её поцеловать и прикоснуться к ней. Он поцеловал её чуть менее по-братски, но руки уже не могли оторваться от прекрасного благоуханного тела, и вдруг он ощутил вокруг своей шеи руки сестрицы. А затем они ласкали друг друга, не как любовники, но уже не как брат и сестра, и вдруг сестрица жарко поцеловала Лира, прижавшись и грудью, и бёдрами. Он не смог больше удерживать свой инстинкт и проявил возбуждение. Сразу в голове и груди стало намного легче. А сестрица, ласково улыбнувшись, прошептала:
— Всё правильно! Я ведь страстно поцеловала тебя, прижалась грудью и бёдрами. Ты был обязан ответить на вызов. Тебе теперь намного легче, правда? А сливаться нам категорически нельзя: это преступление против законов гетер, запрещается иметь любовь с мальчиками до шестнадцати лет. Хотя некоторые из них уже достойные мужчины, как ты.
Успокоившись, Лир вновь погрузился в пучину очарования. Но перед ним порою вставало лицо и тело Яры. А ласки становились всё откровеннее и всё более провоцирующими. И вдруг Алтиросса прошептала:
— Законы строги, но ведь из них всегда можно найти исключения. Ведь твой отец совершил соитие с Аргириссой вопреки всем правилам. Принеси мне вассальную присягу пажа на три года, и ты будешь бриллиантом в моей свите, и для нас не будет никаких ограничений.
Почти невозможно было противиться соблазну, но перед глазами Лира встали отец, мать, отец по крови и его настоящая сестрица Яра. Он предаст их всех, став пажом гетеры. Но теперь нужно суметь отказаться по-благородному.
Лир поцеловал Алтироссу и сказал, не приглушая голоса:
— Я не в силах противиться твоему очарованию, Высокородная сестрица. Но я связан узами долга и вассальной присяги и со своим отцом, как его Первый Ученик, и со своим отцом по крови, как его рыцарь. Моя присяга тебе была бы бесчестьем, и сердце моё разрывается от невозможности её принести.
"Вторая неудача подряд!" — подумала Алтиросса. В школе гетер, конечно же, учили переносить самые обидные неудачи и не поддаваться соблазну взять за них прямой реванш. И Алтиросса поняла, что теперь ей нужно будет отомстить и сыну, и его отцу, подчинив себе Тора. Тем более, что эта легендарная личность её привлекала ещё с детства, и ей даже было несколько обидно, когда она услышала, что мать достигла с ним двойной тантры и зачала сына. Она мечтала сама подняться вместе с ним. Но раз уж он второй раз достиг такого, то это явно Сверхчеловек, оставшийся нераспознанным и недоразвитым в детстве. И почему бы не достичь теперь в третий раз, а, поскольку она сильнее матери и намного сильнее этой ничтожной Аргириссы, не превратить его в своего духовного слугу? Вот это будет достойная месть и достойный реванш, косвенный, но убийственный, как и полагается высокоуровневым личностям. А Лиру она отомстит другим способом. Она покажет ему такое, что этот мальчишка никого другого полюбить не сможет.
— Ты благородно поступил, братец! Я тебя ещё больше уважаю. И я тебя научу, как ласкать женщин и как принимать их ласки.
И всё-таки, когда утомлённый ласками Лир уснул у неё на груди, у Алтироссы возник мгновенный соблазн воспользоваться не прошедшим возбуждением, взять Лира, а затем ласково разбудить в самом разгаре страсти и нежно упрекнуть в том, что он во сне перешёл границы. После этого Лиру не оставалось бы другого выхода, как стать пажом. Но это было бы слишком мелко и достойно какой-нибудь Аргириссы, а не её.
На следующий день Алтиросса как ни в чём не бывало беседовала с Лиром, называя его "братцем", а он ужасно стеснялся своего лица, шеи и рук: всё в следах нежных укусов. Улучив момент, Данг Тоарорс потихоньку спросил Лира:
— Теперь мы вместе служим красавице?
— Нет, я не стал её пажом.
— Тогда осторожно. Это красивая, сильная и ласковая хищница.
Лир вспомнил строфу из знаменитого стихотворения и чуть переделал её:
А ушедший в лесные пещеры,
К тихим заводям дальней реки,
Повстречает голодной пантеры
Наводящие ужас зрачки.
— Всё верно! Это пантера, и, пока она голодна, от неё нигде не спрячешься. Но тебя она хочет не растерзать, а проглотить. А в животе у неё очень хорошо, — Данг только сейчас заметил, что допустил двусмысленность. — А вот если она разгневается на тебя...
Оставалась ещё одна ночь в дороге, и Алтиросса вовсю использовала время для обучения ласкам и обхождению с женщиной, а заодно стремилась как можно крепче связать в душе Лира ласки и нежность со своим образом. Она, конечно же, создавала Лиру все возможности, чтобы он мог войти в неё и тем самым поддаться соблазну. А в некоторый момент (действительно случайно) даже чуть подтолкнула его, и он на мгновение оказался в ней, почувствовал нежный поцелуй женских губ и моментально отпрянул.
— Это было моё неосторожное случайное движение, братец. Ты не виноват, — нежно прошептала "сестрица". — Ты молодец, что правильно среагировал. Через несколько мгновений мы уже были бы не в силах оторваться друг от друга. Я желаю тебе счастья со всеми твоими будущими возлюбленными.
На самом деле Алтиросса действительно всё больше была восхищена стойкостью Лира и ей всё меньше хотелось его примитивно соблазнить и сломать. "Это не ничтожный человечек. Это должен быть не раб и не слуга. Из него выйдет прекрасный вассал, рыцарь, беззаветно и навсегда влюблённый в свою королеву" — интуитивно решила гетера. Она сразу же постаралась зафиксировать в подсознании Лира взаимосвязь между соитием и своим образом, вдобавок её доброе пожелание насчет будущих возлюбленных на самом деле сопровождалось ментальной формулой, превращавшей его в проклятие по адресу этих будущих связей. Но она даже не могла предположить, что любовь у Лира, глубокая и настоящая, уже есть. И проклятие прошло мимо. А образ Яры Лир специально загнал в такие глубины, чтобы эта мощная хищница не могла до него дотянуться духовными щупальцами. Конечно, при этом на первые места вышли образы отца, матери, принца Клингора, наставников, друзей. Но что поделать? Всё скрыть нельзя.
Когда Лир уснул, Алтиросса нежно ерошила волосы будущего своего рыцаря. Её интуиция подсказала чёткий план, что делать дальше. "Сейчас этот мальчик счастлив, что не опозорил свою мать и отцов. И главный удар нужно нанести по его отцу Тору. Я завлеку кузнеца в свои объятия и сколь угодно сильными средствами подчиню себе. Если при этом удастся достичь тантры — великолепно! А затем мать начнет от ревности проявлять все худшие женские черты, отца братец перестанет уважать, кинется в любовные приключения, но перед глазами буду я, причём в самые интимные моменты! И он поймёт, что я — его истинная, роковая, единственная любовь. А я его обласкаю и привечу, как своего верного рыцаря, но, конечно же, если понадобится, пошлю на смерть. Ему такой конец жизни будет громадным счастьем". И Алтиросса вполне искренне пожелала Лиру счастья в его нынешней любви. Что это уже любовь к ней, она была уверена.
Алтиросса вспомнила все три главных испытания на Высокородную. Первое из них считалось самым противным, но гетера и его превратила в приятную и красивую победу. Она выбрала чуть ли не самую трудную цель: купца-судовладельца, жёсткого дельца, скрягу и мизантропа Данга Тоарорса. Он был вдовцом. Старший сын стремился как можно больше времени проводить подальше от отца, отправляясь в дальние торговые поездки. Второй сын спился. А третий ушёл в армию и не пожелал вернуться на место запасного наследника. На этом кремне уже споткнулись две кандидатки, но, к их счастью, в первом испытании разрешалась вторая попытка. Конечно же, вызов во время испытаний был немыслим: жертва должна была сама попросить о любви. Алтиросса неделю искала слабое место у Данга, а потом он, думая, что уже победил, решил эффектно закончить игру, подарив ей бедный браслет, достойный лишь служанок, а то и шлюх. Он ожидал, что эта особа обидится, оскорбится и отстанет, а Алтиросса поблагодарила за подарок, и Данг не смог увильнуть от её поцелуя. А затем уже делом техники было довести его до того, что он попросил о ночи, опять-таки дав недостойный подарок. Просьба оказалась принята, а наутро жестоко осаждаемый духовно, но так и не сдавшийся Данг неожиданно развёл руки в стороны и расхохотался:
— Оказывается, всю жизнь я стремился не к тому! Только сейчас я понял, какую радость и какую красоту не видел! Я прошу тебя о том, чтобы ты приняла меня у себя и сегодня, и завтра, и потом, пока у меня хватит денег.
Гетера была удивлена тем, что Данг даже в пылу безумной страсти распродавал своё состояние весьма расчётливо, отпинывая тех, кто хотел как следует поживиться на прокучивающем богатство купчишке. Конечно же, всё шло дешевле настоящей цены, но совсем ненамного. Алтиросса спросила купца:
— Почему ты так считаешь деньги?
— Я ведь знаю, что по обычаям могу стать твоим управляющим имуществом. Я их не разбрасываю сейчас, а вкладываю в моё и твоё будущее и в моё счастье.
Алтиросса была восхищена и даже с некоторым сожалением объявила Тоарорсу, когда у того кончились деньги, что она должна его бросить.
— Я это знал. Оставил себе маленький домик и немного товаров, чтобы прожить до твоей коронации. А затем вновь стану счастлив, просто будучи рядом с тобой, но я уверен, что ты постараешься ещё увеличить мое счастье. А пока что буду жить воспоминаниями и предвкушением.
Вторым испытанием она также выбрала труднейшее. Брат Кон, отшельник из гор Ликангса, прославился безупречным поведением и жестокими подвигами покаяния. На нем уже обломали зубы кандидатка и пара йогинь. Но на самом деле это оказалось не столь тяжело. Душа брата Кона была крепкая, но абсолютно дубовая. Он ни к чему не стремился, а лишь каялся. Сначала пришлось постучаться в этот дуб, затем нашлась маленькая трещинка, она быстро расширилась, и тантра привела Кона к полной духовной пустоте, поскольку положительных целей у него не было. Алтиросса с отвращением вспоминала, как он, совершенно опустошённый и раздавленный, валялся у неё в ногах.
Третье испытание оказалось самым трудным. И здесь Алтиросса выбрала сложную мишень: художника-музыканта и композитора Осса Актолтонга из Валлины. Он оказался человеком очень тонкой души и слабой устойчивости при колоссальном даре. Маэстро всё время уступал недостойным, ошибочно называя это "скромностью", его произведения беззастенчиво воровали, и он дошёл до крайнего отчаяния, нищеты и грани безудержного пьянства. Этого надо было выпрямить и поднять в духовных силах. Поселившись в прекрасный дом, купленный гетерой, человек богемы сразу же попытался его пропить, чтобы, по совету дружков, "выбраться из золочёной клетки". И потом сколько, и как осторожно, приходилось его поправлять и направлять! А вдохновение после этого к музыканту пришло само. Но ведь теперь художник стал настоящим человеком, хоть, конечно, и остался слабоват душой: любая средненькая полноправная его сломает, если его не защитит память об Алтироссе.
А теперь гетера, как она сама считала, прошла четвёртое испытание, уже которое сама себе назначила, а впереди пятое, пожалуй, самое трудное, но зато самое многообещающее.
В эти дни Лир впервые ощутил, насколько важна и своевременна была жестокая ментальная и духовная тренировка, которую обеспечил ему его духовник, официал Имперского Суда, брат Барс. "Ты по происхождению, положению, обучению и линиям Судьбы своим будешь в жизни сталкиваться и с самыми лучшими, и с самыми худшими, и с самыми сильными во всех отношениях. Прямо ставить духовный щит примитивно. Его любой духовно тренированный распознает. Увидев щит, многим хочется применить меч. А то и ещё хуже, боевой молот. Я научу тебя скрывать в глубинах души самые дорогие существа, вещи и мысли. А вторая ступень тренировки — я научу, чтобы даже во снах ты мог поддерживать дисциплину и укрывать близких". И во сне, и наяву он скрывал прежде всего Яру.
