Лилипуты и короны 1.Акзакс торобоан

— О чем буровишь, дед?— спросил лысый, спортивного вида парень с признаками отдыхающего 'сибиряка', едущего с вахты на курорт (то есть, хронически нетрезв с момента посадки).— Что увидел?— отряхивая руки после туалета, из которого только вышел, и поправляя растянутые трико, задал он вопрос, то же выглядывая в окошко в двери.

— Страна выглядит, как после войны, в которой мы проиграли, лет тридцать назад, но и победители жить тут не захотели...— скривился дед, глядя на мелькающие за окном руины станций, брошенных путей, элеваторов, коровников, деревень, пустеющих городков и деревушек, особенно жалко смотрящихся на фоне новых вывесок магазинов с английскими словами, но записанными русскими буквами, или английскими, но с ошибками...— Смешно и грустно, но те, кто вешал на разрушающиеся советские здания эти вывески, баннеры, плакаты, объявления, стикеры, видимо, действительно верил, что местным и проезжающим только и нужны чипсы, коллы, тампаксы, айфоны с интернетами и прочая х...ня!

— А что делать дед, кому то, и вправду, это важнее жизни!— хохотнул мужик.— Веришь, нет, но мои пиз..., эм, мелкие, короче...— стушевался отдыхающий под суровым взглядом старика.— В общем, этих засранцев не оторвать от всей этой технохер...ни, ни улицу им не надо, ни природу, ни бабу сисястую, а клаву механическую и пульт, да телефон по моднявей, на уроках уже не учатся, а чатятся, два раза меня уже вызывали!— прорычал мужик.— На рыбалку звал, на охоту, ничего не интересно, только горбы растят и большие пальцы тренируют, да зрение впотьмах портят, а спроси у них кто такой Минин— ответят 'Это типа тот, кто мину изобрел, наверное...'!

— Ха, ха, ха, да уж, поколеньеце!— рассмеялся старший мужчина.— Что может один человек, против моды, разве по силам одной семье справиться с телевиденьем и интернетом? Нет, общество будет катиться в пропасть, пока будет состоять из пассивных и безвольных скотов, баранов, разбавленных крысами и козлами, которые ими командуют, грабя их руками и соседей и самих баранов!— ткнул старик пальцем в окно.— Это— не было бы возможно, если бы дурак-ванька не был рад сломать колхозный трактор и оттащить его детали на пункт приема металлолома, получив за это от председателя-предателя бутыль водки и ведро старых болтов, пил на радостях, а потом, когда его работа и зарплата исчезли весте с разворованным его активной помощью колхозом(заводом),— пили с горя, проклиная разворовавшего все председателя и прочих с...к, доворовывал не украденное председателем! Эх, то же и в армии, в армии— залоге жизни и свободы народа! Все, все, так или иначе, растаскивали страну, и чем сильнее она разрушалась и росла нужда, тем сильнее ее разрушали! Смотри, как управились, всем миром, а винят Чубайсов и Мовродиев с Яйцинами и Грабячовыми!— развел руки в стороны ветеран.

— Хех, правда твоя, дед, видел я, как при мне ломали всю технику в нашем городе, заводы, больницы и школы, кривые автоматы, не ездящие танки, брошенные гнить рыболовецкие, грузовые и военные флотилии, эх, грустно стало..., пойду, водки махну!— махнул он рукой.— О, слышь, а пойдем, накатим, за знакомство, а?— предложил он ветерану.

— Нет, уж, я тут лучше, свежим воздухом подышу!— фыркнул тот, обведя окурком задымленный тамбур.

— Хех, ну давай, дыши, дыши!— похихикивая, ответил отдыхающий.— Бывай, дед!— махнул он рукой и ушел.

— Бывай, бывай...— протянул ветеран, смотря в окно, за которым мелькали очередные заселенные руины, притворяющиеся то районным центром, то станцией технического обслуживания, то складами...— Трижды, трижды за одно столетье мы сами перечеркнули труды многих поколений до нас и свои собственные!— простонал он, стиснув зубы и делая новую затяжку.— Эх, если бы мы тогда знали, что делать, если бы знали..., видит Бог, я бы перестрелял бы этих заговорщиков, и вся часть меня бы поддержала!— стукнул он кулаком по стенке.— А теперь, я лишь старая развалина...— прохрипел он.— Хочу еще один шанс, еще возможность послужить своей стране, исправить все, предотвратить, или, хотя бы, начать заново и прожить более полезно ее...— протянул он, затягиваясь ядовитым дымом, вскоре, его, лежащим на полу, обнаружила 'толстомясая' проводница, гневно вереща, она стала толкать и пинать его, матеря 'старого пьяницу и курильщика', но ему уже было все равно, он уже летел к своему новому миру...

Конец интерлюдии.

Мен, рыночная площадь.

— Чашки, плошки, поварешки, подходи, их так немножко!— громко зазывал молодой, остроносый и гладко выбритый шумме в желтом халате купца низкого достатка.— Кольца, серьги, амулеты, кончаться уже к обеду!— стучал он деревянной колотушкой по медному горшку, что бы привлечь внимание снующих от лавки к лавке покупателей и простых гуляк.— Блюда, цепи и кинжалы, в древнем храме откопали, почти все уж расхватали!— вновь закричал Уси-ватар, избивая бедную посудину, на что та противно и жалобно выла.— Под...

— Эвон, как надрывается!— ехидно прокомментировал старания парня толстый торговец шелком, откладывая рулон красной ткани в сторону.

— Ага, будто глотка из серебра!— отозвался сосед, промышляющий шерстяными тканями из дальних краев.

— Ага, а кишки из золота!— хохотнул первый.— Как бы его не выпотрошили, да не отняли его древности!

— Не, кто ж его тронет, гляди, какие горлорезы вокруг трутся, точно из бывалых разорителей, или, вовсе,— разбойников!— прошептал второй.

— Дааа? Думаешь?— удивился торговец шелком, боязливо сжимая пухлые кулачки с нанизанными на них золотыми перстями.

— Опоздаешь— потеряешь, сам такого не вскопаешь! Походи, не зевай, золото не забывай!— меж тем, продолжал расхваливать товар парень.

— Провалиться мне к Червю, если вон те пять обвешанных оружием беглых не его охрана!— кивнул осторожно торговец шерстью на бритоголовых ребят в рваных, засаленных халатах, накинутых поверх доспехов.

— Безы-хранители, да что же это такое делается, то, а!?— проскулил впечатлительный торговец шелком, делая в воздухе отводящие беду охранные жесты.— Это с каких пор в город пускают всяких голодранцев и беглых с оружием!?— воскликнул он.

— Тише, ты, болван, накличешь!— шикнул на него, тощий и остроносый торговец драгоценностями, прикрывая тряпочкой свой товар, так, на всякий случай.— С тех самых, как начались новые войны с соседями, когда охраны и золота в городах стало меньше! Вот, и стали с разных разоренных окраин приходить беглецы, грабители и воры! К тому же, куда же еще их пускать, как не в наш город, ведь на всю восточную половину пустыни, есть лишь два поселения, в которых можно торговать выходцам из киданьских земель, Икхрома и просторов кочевников-дикарей!?— удивился старик.— Кто кроме таких же оборванцев будет поставлять в город редкости и алхимические ингредиенты? Кстати, не знаю, как вы, а я намерен взглянуть на товар этого юнца, глядишь, и впрямь, нашли вещи из легендарной эпохи!— кивнув помощнику присмотреть за лавкой, старец спрыгнул со своего места, отряхнул дорогие одежды и, под охраной вооруженных массивными дубинами громил, похромал к лавке чужаков, что прибыли недавно в город из сердца пустыни.

-Дарогу, дарогу!— ворчали массивные, темнокожие и волосатые полу— великаны, грубо расталкивая столпившихся у лавки гостей покупателей и простых зевак, прокладывая путь своему нанимателю. Им никто не смел противиться, ведь громилы были не только вдвое крупнее среднего киданьца, но и крупнее любого из чужаков.— Дарогу, замарашки!— рыкнул предводитель охранников, клацая массивной, сильно выпирающей челюстью и хмуря густые брови, что, вместе с глубоко— посаженными глазами и вытянутой головой и объемной прической, огромной дубиной в мускулистых руках и небрежно накинутым на голе тело верхним халатом, делало его очень страшным.

— Хм, думаю, мы, то же, должны поближе взглянуть на товары этих проходимцев...— протянул торговец шерстью...

Кабинет зеншанга* торгового города Мен, величайшего и мудрейшего,... (далее идет множество хвалебных слов, согласно списку лично им составленного...)...., Пяо Гу Бенбея.

— Так вы утверждаете, что армия жалких нелюдей-изгоев, под предводительством эллинов, разгромило посланное мной войско?— откинувшись на подушки, разложенные по помосту, спросил обрюзгший киданец в дорогом алом, шелковом халате с вышитыми на нем золотой и серебряной нитью сценами из жизни богов и драконами.— Что они разбили великого Тонгину Уи Ге Киангда? Серьезно? Ха! Ха! Скорее, боги сошли с небес, что бы покарать старого убийцу и еретика!— басовито расхохотался Пяо Гу Бенбей, поглаживая себя по козлиной бородке.

— Да, о великий, так и было, проклятые эльфы, по приказу чужаков с запада, напали на наше войско и разбили его, а великого Тонгину Уи Ге Киангда убила ведьма, что испепелила и иссушила сотню воинов!— ответил один из стоящих на коленях дворян, вернувшихся из похода (сбежавших при первых признаках разгрома).

— Ведьма? Ха, вздор! Великого воина убила простая ведьма? Да на его счету десятки магов, он же не зря носит столь длинное и звонкое имя, хоть и сослан суда за..., гм...— прервал сам себя Гу Бенбей, покосившись на свое брюхо и низкий, но длинный резной столик, заваленный изысканными яствами.— Как это сучилось, Цяо Фей?

— Ну..., э...., я...— промямлил вислоусый и вислопузый киданец в стальном пластинчатом нагруднике, одетом поверх зеленого халата, обшитого медными пластинами.

— А вы?— насмешливо спросил хозяин кабинета.— Что? То же не видели?— спросил он и получил отрицательные кивки, точнее, сперва, они стали кивать да, потом нет, и снова да, некоторые отвели взгляд в сторону.

— Их вела, то ли сама богиня смерти, то ли, величайшая ведьма, которую видел мир!— вставил свое слово другой бывалый воин, стоящий на коленях.— Магические, алые молнии и тьма клубилась вокруг нее, каждый удар клинками разваливал на куски наших воинов, а магия сжигала десятки воинов!

— Богиня? Ха!— фыркнул хозяин.— Сказки обезумевших трусов!

— Господин, вы несправедливы!— возмутился воин.— Мы видели много боев, но никто из нас не был ей ровней, даже наш предводитель!

— Пф!— фыркнул Гу Бенбей.— Вот как, печааально...— протянул он.— Что же, пока я не увижу труп, или, хотя бы, голову, моего старого друга, то я буду считать его живым, вы же... будете казнены через повешенье...— зевнул, прикрывая жирной ладонью рот, Гу Бенбей.

— Как? За что? Пощадите!— закричали приговоренные дезертиры.

— За шею, за шею, как воры и дезертиры, уведите этих трусов, не достойных зваться воинами!— махнул он рукой, и стража потащила упирающихся и кричащих пленников.— 'Заодно и от сторонников Тонгину избавился!'— подумал Гу Бенбей...

Схоронив тела в, превращенных магией в гигантский саркофаг, песках, а так же, разместив в аналогичных емкостях все лишнее в текущем походе, прикрыв все это метровым слоем сыпучей породы, армия эльфов и людей, отправилась к стенам города, бывшего для последних домом, но, в один миг, ставшего вражеской крепостью...

Город Мен, Западные Ворота.

— Что случилось?— спросил жилистый, темнокожий парень у соседа по толпе, загородившей проходы сразу на нескольких улочках, что было нетрудно, поскольку в городе разрешено возводить только каменные строения, отчего большинство домов были много— семейные, даже клановые, каждый такой дом был окружен стеной, заодно образующей маленький квартал, мирок для семьи или рода, часто, каменный забор становился стеной для добавленных с внутренней стороны, позже, жилых и хозяйственных построек, так что, гостевой дом Ийее не был исключением. — Чем все так всполошены?

— Ха, где были твои уши, чужестранец?— фыркнул татуированный местный, сидящий на стене одного из городских домов и жующих кислое яблоко.

— Три поворота отсюда!— ответил ему с усмешкой парень.

— Хех! Хороший ответ! Ладно, поясню, дозорный увидел, что к городу движется армия, разбившая наши войска, и она, видят Боги, будет здесь много раньше, чем в поход тронется хоть один воин из гарнизона по ту сторону гор!— выкидывая огрызок и доставая из узелка следующее яблоко, сказал разрисованный киданец.

— Вот как, и каковы шансы у города продержаться до подхода помощи?— спросил чужак, напрягаясь.

— Пф, шансы, после разгрома армии?— хохотнул киданец, хрустя яблоком.— Да в городе остались только, старики-вояки, ополченцы и уличные стражники, едва способные свои ч... ловить в собственных штанах! Какие из них вояки? Так, смех один!— презрительно скривившись, отмахнулся киданец.

— Ясно, значит, сейчас все решают— сбежать сейчас, или запереться в городе и попытаться встать на защиту города?— спросил, слегка подумав, чужак.

— Ха, ха, ха! Да уж, второе вряд ли многих привлечет, но и первое не всем по карману, так что, большинство останется в городе, но выберет третий вариант— сидеть и дрожать от страха!— смеясь ответил киданец.

-Хм, и что тогда выберете вы— встанете на защиту города?— спросил чужака.

— Пф, нет, конечно, я же не дурак!— фыркнул разрисованный.— Я и мои парни возьмут то, что можно 'позаимствовать' у богатеев и уйдем прочь, подальше от проклятых песков, дикарей и войн, в Ци, к примеру!— улыбнулся татуированный, теребя свою косу, торчащую из под потрепанного жизнью и выгоревшего на солнце тюрбана.

— Вот как, весьма...практично...— протянул чужак.

— На том и стоит воровской мир!— развел руками киданец.— Ладно, бывай, заболтался я с тобой, оборванец из пустыни, а меня еще ждут дела! Поспеши и ты покинуть город, чужак, не то будет поздно, да и я в следующий раз не буду тебя жалеть!— вставая и отряхивая линялые, широкие, синие штаны, произнес киданец и спрыгнул со стены внутрь двора.

— Постой, есть предложение, работа!— крикнул парень в след городскому разбойнику...

Армия чужаков и примкнувших к ним киданьцев подходила к стенам города Мен, ей вослед, клубилась песчаная пыль, ревели и фыркали не многочисленные ездовые и гужевые животные, скрипела кожа, звенели и громыхали кости, дерево и металл одежд, оружия и брони, велись беседы между соседями по строю...

Тем временем, в городе нарастала паника: население стало судорожно собираться прочь, бороться за свои и чужие ценности, места в очереди на выезд из кварталов и города, враг еще не подошел к стенам, а улицы уже отравлены страхом, насилием и окрасились красным цветом. Отчаявшись навести порядок в этом хаосе, воины стражи либо занялись спасением и защитой собственных семей, либо...— сами присоединились к творившемуся безобразию! От того, к моменту подхода к стенам города армии, его защищало гораздо меньше воинов, чем могло бы, мало кто понимал в те дни, что эти беспорядки были спровоцированы, нанятыми неизвестными, городскими ворами и нищими, чьи дерзкие выкрики и выходки расшатали ситуацию..., мда, люди, в любую эпоху, лишь стадные животные, а стадо так легко сбить с правильного пути....

Мен, Западная стена, смотровая площадка башни Панг Ауи (胖阿姨— Толстая тетушка).

— Это неслыханно— город охвачен паникой и разгулом преступности, а за стеной собрались уродцы и примкнувшие к ним дезертиры и разбойники! Как это понимать? А? Вы что, ни на что не годны, на рудники хотите?— кричал, брызжа слюной, Гу Бенбей, расхаживая из угла в угол.— Отвечайте мне, хундан*!— развернулся обряженный в дорогой пластинчатый доспех наместник, упирая гневный взгляд в столпившихся перед ним мелких военачальников (тех, что не погибли в бою, не сбежали после, или остались в городе, выполняя другие задачи) и высших сановников города (из тех, что по тем или иным причинам не покинули город).— Что делать намерены с этим, а?