— Мой интерес — понятно. А твой?
— За вскрытое воровство князь отблагодарит. Да и хрен с ним! У меня человечек пропал! Я этого... не люблю. А тебя никто там не знает, пойдёшь не от меня — своей нуждой. Ты — сын боярский, не один — с дружиной. Тебя прирезать... Сам же знаешь — ловок ты. Опять же — в делах торговых крутишься.
— Мне на третий день к епископу на подворье. На "почестный суд".
— Хм... Ну это-то мы закроем. Нынче же явится к тебе княжеский гонец с приказом идти к князю в Пропойск.
— А как же...
— А так... Ну обдерут какого писарёнка плетью за ошибку... Да и то...
— А ежели я там ничего...
— А вот это, Ваня — нет. Без улова тебе назад — никак. И — быстренько. Время... аж печёт. Иди, собирайся.
И я выскочил во двор. В совершенно ошарашенном состоянии. Хорошо хоть — шапка в руках, не забыл.
Факеншит! Хорошо он меня вербанул.
Дёма — врёт. Точнее — недоговаривает. "Нюх, нюх"... Стучит ему кто-то. Убедительно, но не исчерпывающе. А иначе — зачем он туда человечка посылал? При таких оборотах... в деле должны быть и другие вятшие. Поэтому и посылал тайно: копает под кого-то из княжеской верхушки. Не по государевой воле, а по собственной инициативе. Под кого? Кто тут с кем? Кто чью "руку держит"? Вот мне только в этом дерьме и ковыряться!
Послать его не могу — он ещё и сам епископу на меня капнет. Как-нибудь... сильно негативно.
Переметнуться... К чтецу неизвестному? У которого братан на меня зуб точит, злобой пышет? К этому... Каблу вержавскому? Тот сразу — "концы в воду". И меня — туда же. Кинуться к Благочестнику в ножки? Там ещё проще будет:
— А посиди-ка, раб божий, в порубе, покудова мы тут...
И когда я там... "лапти сплету" — умиротворённо сказать, несколько непонятно для окружающих:
— Да уж, частица Креста Животворящего — сила великая. И — неотвратимо наказующая.
Бояре, блин! Волчары, крокодилы, аспиды и скорпионы... Надо быть полным идиотом, чтобы лезть в кубло, которое называется княжеским двором! Они все друг с другом связаны: родство, свойствО, служба, соседство... Они в этом не то что годами-десятилетиями — поколениями! Они — в теме. Всеми фибрами, рёбрами, помороками и извилинами.
* * *
По анекдоту:
— Совесть в курсе?
— Совесть в доле.
* * *
А пришелец, хоть попадун, хоть местный — пешка для жертвы. Её — выдвигают, подставляют, едят...
И не поломать, и не убежать. Хреново.
Не заметил, как и до своей усадьбы добрался. С такими-то рассуждениями — аж голова горит.
— Николай, где тут речка Хмость, по которой в Торопец ходят? Собирайтесь — завтра выступаем.
К вечеру прискакал княжеский гонец весь в пыли, кинул грамотку. Всё чин по чину: чехол красной кожи, печати вислые.
Текст, правда, так себе:
"Аз, архонт русский, князь Смоленский Роман Ростиславович повелеваю тебе быть спешно в Пропойск".
Греческим титулом "архонт" русские князья частенько балуются. Мономах-то — само собой, но и остальные постоянно себя так величают. А вот что нет имени получателя... Или — послание военное, или — интимное. У меня... скорее — второе.
Наши сборы... -шито белыми нитками: на Сож к Пропойску надо идти конями, а мы лодейку наняли с местным кормщиком. "Или — пан, или — пропал" — русская народная мудрость. Здесь панов ещё нет, поэтому говорят иначе: "или — в стремя ногой, или — в пень головой".
Не хочу в пень. Лучше в лодку.
Утром, разгоняя веслом дрожь от предрассветного холодка, начал у Николая географию выпытывать:
— Название у городка странное — "Вержавск". Это чего-то значит?
— Уф, уф... Когда веслом работаешь... уф... говорить тяжко. Однако... Городок меж двух озёр стоит... Одно — зовётся Ржавое, другое Проклятое. Ну не Проклятском же город звать! Уф... Мичура, а ты что скажешь? Ты ж из тех мест?
Прошедший год Терентий, управитель Аннушкиной усадьбы, набирал людей. Часть, с оказиями, отправлял в Рябиновскую вотчину. Особо гожие и особо негожие: мастера и знатоки чего-либо, или те, чьё пребывание на свободе в большом городе было, с нашей точки зрения, излишним. По сути — почти вся дворня была заменена уже два раза.
Формируя команду в поход, взял я несколько мужиков из этого набора. Надо людей посмотреть. И их самих, и оценить правильность Терентия при подборе кадров. Вот Мичура из нынешней смоленской дворни.
"Мичура" означает — "брюзгач", "угрюмец". Здесь — второе. Молчит, смотрит исподлобья. Сам ничего особенного: рост — средний, цвет — обычный. Как в вёсла упёрлись — стало видно: спина широкая и ручки... крепенькие.
Мичура молчал долго. Гребка четыре. Николай... ему не до того — обленился совсем, ему бы с веслом совладать вровень с остальными. А вот мне... Дело не только в нарушении субординации: младший слуга должен отвечать на вопросы старшего — быстро и радостно. По Петру Великому: "... и вид иметь слегка придурковатый".
"Меня гнетут тяжёлые сомненья": в дворню просятся многие. Отсеять откровенных бездельников, болтунов, пьяниц и нищебродов Терентий с "дворником-воротником" могут. А вот тех, кто чуть сложнее...
Мошенники, аферисты, наводчики, послухи, подсылы, соглядатаи, разведчики, шпионы, стукачи, доносчики, диверсанты, просто агенты и агенты влияния, "свои среди чужих"... Чем длиннее ряд синонимов в языке, тем чаще данный этнос сталкивался с данным явлением. На Руси насчёт засланцев... почти как у эскимосов с разновидностями снега.
У меня тоже широкий спектр возможных чудаков: от уцелевших подельников Толстого Очепа до слуг их высокородной милости светлого князя Смоленского... со всеми остановками...
Кто именно из моих людей на сторону стучит — не знаю. Пока даже стука не слышу. Но — должно быть. Просто по логике.
Ну, Мичура, придумал, что отвечать?
— Не. Я с дальше. С Поозёрья. А это... Баяли — варяги тама стояли. Ещё этого... У-ух... Олега. Вещего.
Во как! Вержавск — Варяжск? Чего только люди не придумают.
— Олег-то как раз этим путём и шёл. Потому как "Вещий". Смог пути сыскать. Погулял он в те поры... У-ух... с местными бабами славно. У нас с того времени — полнарода Олеговой крови. После вывалился с Хмости в Днепр, и селище, что на нынешней Соборной горе в Смоленске было, сжёг. А иначе, кабы он ниже на реку вышел, на что ему вверх идти да селение палить?
"Легенды и мифы древней Греции". Овидия с "Метаморфозами" да Гомера с "Илиадой" на них нет. Сплошные "гераклы" — потомки богов. С приходом христианства — героев, царей, князей.
Хотя выглядит логично. Вещий Олег шёл от Новгорода к Киеву. Правда, кто когда сжёг конкретную деревушку... как жизнь на Марсе — "науке точно неизвестно".
— Брехня. Ваши завсегда к рюриковичам в родню набивались. У Олега и женилки такой быть не могло, чтоб столько выблядков понаделать. А городок по высоте назвали. Он высоко стоит, саженей тридцать от воды, от озёр. И склоны крутые: в город лезть — как на небо. Чего-нить наверх тащить — пупок надрывать, вережаться.
Туфта голимая. "Вержа" — само по себе слово. Что-то означает. Вот только не надо сюда приплетать французское verge — полосатый. Французы здесь тоже погуляют, но позже — при Наполеоне. А слово — старинное. В здешних местах есть речка — Большая Вержа. На ней Энгельгардт сельским хозяйством занимался и свои "Письма из деревни" сочинял.
Лепят как... как филологи — на слух. Ещё один из новеньких. Имя у него хорошее — Ряха. Не в смысле — "наел", а в смысле противоположности Неряхе. Я бы перевёл — "чистюля".
"Перевёл" в смысле: с русского на русский. А не в смысле: "перевёл попусту". Хотя... как получится. Мужичок чистенький, но мутненький. Два непонятных мужичка — один сильно весёлый, другой — сильно угрюмый.
Двое из одиннадцати. Хотя должно быть 12. Двенадцатым у нас Курт. Он, конечно, годовалый, но взрослого мужика с ног валит.
Конечно, не надо было брать в город князь-волка. Народ, на него глядючи... Как при побеге Лота из Содома: соляные столбы вдоль всех дорог. Потом, естественно, хотят потыкать. Кто — пальчиком, кто — палкой. А дурни кричат: "кусикасука". Не в смысле японского языка, а в смысле — "фас". Ну и дураки. Потому как Курт работает по-тихому: без оскала, рычания, предупреждения и землекопания — просто берёт собачонку за холку и откидывает в сторону. С уже сломанным хребтом.
А так-то его и невидно — спит под банкой. Не в смысле: выпил хмельного и завалился, а в смысле: под скамейкой в носу лодки.
Лодка у нас стандартная для этих мест — плоскодонка на пять пар гребцов.
Конечно плоскодонка! А как иначе? Морская ладья варягов в 12 метров длиной и 4 метра шириной, даже пустая, имеет 0.7 метра осадки. А у верховых речушек глубина — 0.5 — 0.3. И перекаты на каждом километре. Пойдёшь на лодии с килем — сотрёшь киль нафиг. Да и замаешься на каждой версте перекаты килем пробивать.
Опять же — волоки.
Вот как представляет себе Смоленский волок в сер. XI века писатель 20 в. Валентин Иванов в своём произведении "Русь Великая":
"... бечевой заработок, доступный, легкий: пара лошадей тащит вверх тяжелогруженую лодью, и всего-то нужен для такого дела один паренек лет двенадцати. К тому добавить работу по поддержанию бечевника, которую делали общими силами все, кто занимался промыслом, каждый в своём месте... На берегах вместо причалов поделаны для лодей взводы, они же спуски. Два бревна концами втоплены, по-смолянски — "утоплены у воду", на сухом месте к их концам прирублены другие, далее — третьи... Изнутри ходовые бревна отглажены стругами, смазаны салом. Наставив лодью, ее за корму охватывают канатами и тянут либо людьми, либо лошадьми. Лодья идет легко до конца ходов, у которых ждут длинные дроги с такими же на них ходами... Привязав лодью, запрягают лошадей столько пар, сколько нужно, и везут по дороге спускать в Днепр по таким же ходам.
Дело старинное, волоковые мастера опытные, работают споро: деньги-то получают не за время, а по ряду, им выгодно скорее от одного дела отделаться, к другому приделаться. На волоке не одна артель, не две, не три. Замешкаешься — отобьют заказчика...
Артельщики, не мешкая, выволокли обе лодьи по салом смазанным ходам, наставили на дроги и повезли к Днепру. Дорога верст десять, не больше. Ее прошли пешком, разминая ноги, не спеша поспевая за дрогами... Всего от воды до воды истрачено было времени часа три...
Волок — всего пути голова. В Смоленской земле сошлись главные волоки: с Волги через Вазузу в Днепр; с Днепра на Угру у Дорогобужа; с Десны в Угру у Ельни; с Днепра через Касплю в Ловать у Усвята; из Двины Западной через Торопу у Торопца в Ловать же; в ту же Двину через Касплю. С помощью этих волоков, старых, известных, с мастерами умелыми можно проплыть-проехать во все русские земли и города и во все иноземные владенья: к булгарам, арабам, туркам, грекам, латинянам в Италию, ко всем германцам, к датчанам, шведам, норманнам, французам, — словом, здесь путь во весь белый свет".
Красиво.
Полная правда! Кроме мелких мелочей.
"Артельщики... выволокли обе лодьи..., наставили на дроги и повезли к Днепру...".
Мне бы так: нигде, ни на одном волоке нет прямого выхода в Днепр. Только — в притоки.
"Повезли"... В 19 в. маленькие лодочки возили волами на телегах вокруг Днепровских порогов. Так там — сухо! Там земля — до каменной крепости высыхает! А здесь... то пески, то глина, то болотина. Или — всё разом.
Не хочу никого обижать, но вытащить варяжский драккар или кнорр на песчаный обрыв Касплянского озера... Не, сдуру можно и хрен сломать. Но на Днепровских порогах похожие кораблики не на берег тащили, а по воде пускали. Даже с риском разбить о камни.
Бечевник... Тут никто "Святую Русь" с "Доброй Старой Англией" не перепутал? С "Милой Голландией"? С "Прекрасной Францией"? Это там — каналы.
А у нас... У нас снег идёт! Потом — лежит. Потом — тает. В.Д.Иванов родом из Самарканда, там — арыки, мог и не знать.
Высота подъёма воды в половодье даже в этих лесных местах, где снег сходит медленнее, чем в открытой солнцу степи — 6-10 метров.
"Где талию делать будем?". В смысле: тропу для пары лошадей. По сухому? По гребню борта речной долины? А какой длины нужен канат? От края долины до русла? А изгибы русла в границах речной долины? Канат на всю ширину долины? У Каспли, например, долина от 300 метров до трёх километров. Так что здесь таскают? Лодку или три версты верёвки к ней?
Речка — не канал, русло — серпантином. Из-за которого лодка должна временами идти едва ли не поперёк долины.
Это хорошо, если русло поворачивает к лошади. К тому чудаку, который думает, что "бечевой заработок, доступный, легкий...". Но столько же поворотов есть и в обратном направлении — от упряжки. И чем ты на таком участке тащить будешь?
"К тому добавить работу по поддержанию бечевника, которую делали общими силами все, кто занимался промыслом, каждый в своём месте...".
Убиться и не жить! Бечевник — сотни вёрст! На которых, помимо собственно тропы, по которой идут лошади, где нужно засыпать ямы, перекинуть мостки через промоины, притоки и овраги, убрать бурелом... нужно ещё вырубить кусты между гребнем долины и руслом. А растут там ива, да осина, да ольха. Быстро растут.
Для понимания разницы в ощущениях местного жителя и пришлого горожанина — Энгельгардт:
"Когда я два года тому назад приехал в деревню, то первую же весну разливом реки у меня промыло плотину и так испортило дорогу, что я, как петербуржец, думал, что по ней и ездить нельзя. Конечно, я скоро убедился, что можно ездить по всякой дороге, потому что если нельзя проехать в телеге, то можно проехать на передке, — весною обыкновенно крестьяне ездят на тележном передке, на ось которого ставится небольшая корзинка, — а верхом или пройти пешком всегда можно; но тогда, когда я был еще внове, услыхав, что староста предлагает проезжему помещику, который желал перебраться на ту сторону реки, переехать на нашей лошади верхом, причем убеждал, что это совершенно безопасно, потому что лошадь умна, осторожна, привычна, знает дорогу и переплывет где глубоко, — я был крайне смущен и порешил, тотчас, как спадет вода, поправить дорогу и заделать прорву в плотине".
Что для местного — "дорога": пройти же ножками можно! — то для купца — бездорожье: упряжка в несколько лошадей, с тяжелогруженой ладьёй на прицепе — не пройдёт.
Профессоров Петербургского университета здесь ещё нет, заделывать прорвы — некому. А новогородцы — сами такие же. Тысячу лет(!) они бились об Волховские пороги.
"Приблизительно две трети общего падения Волхова от Ильменя до Ладоги приходится на девятикилометровый участок Гостинопольских порогов, где река стремительно мчалась вниз при высоте отвесных берегов в 30 метров.
Именно наличие в низовьях Волхова порогов — едва ли не главная причина возникновения Старой Ладоги".
Если кто забыл: именно в Старую Ладогу изначально призывали Рюрика. Именно из-за этих каменюк в реке и пошла "рюриковизна" по Руси.
В 19 в. на этих порогах тонуло 5-6 судов. Каждый год! И — ничего. "На всё воля божья". Потребовался Ленин, чтобы написать — "Волхову быть". И — сделать. В условиях Гражданской войны и послевоенной разрухи — 10 лет.
