— Да, Миша тоже идет.
Кирилл убежал, и Катя пошла следом, оставляя Мишу за спиной. Мужчина ее сразу же нагнал, а у дверей кухни мягко обхватил за локоть и повернул к себе, прижав спиной к стене.
— Я смотрю, за Мишу все решили уже, — выдохнул он ей в губы, но когда Катя подумала, что он снова ее поцелует, мужчина отстранился, положив теплые ладони ей на щеки. И заставил посмотреть в глаза, сражу же посерьезнев. — Катюш, что случилось?
— О чем ты? — непонимающе хлопнула глазами девушка и попробовала выбраться из держащих ее объятий. — Все хорошо.
— Не ври. Я же видел.
— Миш, я же говорю, все очень хорошо. Ничего не случилось.
— Ты мне врать вздумала?
Она попробовала отвернуть голову, но Мишка ей этого не позволил, чуть сильнее надавив на подбородок, чтобы удержать ее на месте.
— Я не вру, честное слово. Просто день тяжелый был, — стараясь придумать оправдания, Катя начала тараторить, пытаясь как можно скорее высказаться и сбежать. — Я после ночной смены, толком не выспалась. Голова еще болит.
Поверил Михаил или нет, но после минутного молчания ее отпустил, правда, хмурился немного. Зато с вопросами больше не приставал. Буря миновала.
— У меня много, — возмутился Кирилл, возя еду по тарелке. — Я столько не съем.
— У тебя нормально.
— Нет.
— Да.
— В конце концов, Кирь, ты и так сегодня наказан. Только прощение просил. И снова споришь.
— Мне много, — мотнул головой ребенок, поглядывая на Мишу.
— Ладно, как хочешь. Но только учти, солнце мое, играть будет тот, кто хорошо ест.
— Это что — только вы с Мишей будете играть, да? — возмущенно воскликнул ребенок, взмахнув ложкой так, что кругляш огурца выпал из тарелки на стол. — Хитрые!
— Еще какие, — поддакнул Подольский, отправляя в рот еще немного еды. — Правда, Кать? Мы хитрые?
— Очень.
— Так нечестно! — буркнул племянник, нахохлившись, но отправил в рот немного каши. И демонстративно начал двигать челюстями. — Вот. Я съел.
— Молодец, — кивнула Катя, аккуратно промокнув рот салфеткой и таким образом пряча улыбку. Подольский уткнулся в тарелку, но ей видно было, как уголки губ подрагивают от сдерживаемого смеха. — А вот теперь в таком же темпе поешь все остальное.
— У вас рты большие, поэтому вы много едите. А у меня он маленький. В меня не лезет!
Миша не сдержавшись, прыснул от смеха, но тут же сделал вид, что закашлялся.
— Логично, — призадумавшись, подтвердил он. — У нас, получается, большие аппетиты.
От горячего двусмысленного взгляда, брошенного в ее сторону, Катю бросило в жар.
— Так, мужчины, — она вознамерилась прервать этот диспут о размерах ртов и аппетитов, — ну-ка прекратили разговоры за столом. Иначе выгоню и оставлю без десерта.
Михаил наклонился и заговорщически подмигнул Кириллу, громко прошептав:
— Слыхал, как все строго?
Киря подхватил эту игру, тоже придвинулся к мужчине и так же громко прошептал:
— Слыхал. У Кати всегда все строго. У-ух, — он помахал кулачком в воздухе. — За столом нельзя баловаться и разговаривать. А то подавишься. Катя! — неожиданно громко позвал он.
— Что?
— Миша болтает.
— Поздравляю, Михаил Иванович, — весело улыбнулась девушка, разглядывая удивленное лицо мужчины. — Тебя только что сдали с поличным.
— Это он что, на меня стучит?
Кирилл захихикал.
— Да, стучит, — подтвердила она.
— Теперь ты тоже останешься без десерта, — похвастался ребенок. — Вот так.
— Я не согласен!
Кирилл, уже не сдерживаясь, заливисто захохотал. И они с Михаилом, глядя на ребенка, тоже не смогли сдержать улыбки.
— Катя, скажи ему!
— Нет, погодите, — Миша сдаваться не собирался. — А что это, ей можно разговаривать, а нам нельзя?
Малыш потянул его за закатанный рукав джемпера, поманил к себе пальцем и прошептал на ухо:
— Она главная! Ее некому наказывать. А я маленький.
— Ничего, — пообещал мужчина. — Зато я большой.
— Поняла? Он тебя накажет. Ты тоже будешь без десерта.
— Вообще-то, я другое планировал, — протянул задумчиво Михаил.
— Вы сговорились, вот что я вам скажу! — наиграно-возмущенно сдвинула брови девушка. — Как не стыдно!
Они переглянулись и одинаково довольно кивнули.
— Да.
— Да ну вас.
Она поднялась из-за стола, забрав свою уже пустую тарелку, и поставила ее в раковину, по дороге включив чайник.
Они еще немного побесились, подкалывая друг друга, а Катя стояла в стороне и наблюдала за ними. Вот Миша потянулся к корзинке с хлебом, отломив от порезанного кусочка половину. Киря внимательно следовал за ним взглядом, посмотрел на половинчатый кусок и тоже потянулся к корзинке, старательно ломая мягкий мякиш. Как Миша.
Она тяжело вздохнула и тронула мужчину за плечо.
— Ты что пить будешь?
— Давай кофе.
Они с Кириллом вместе доели, ушли в зал, снова играть, и кофе уже не понадобился.
Потихоньку Кирилл начал отвлекаться, клевать носом и зевать. Время было достаточно позднее, и обычно ребенок давно лежал в кровати и сладко спал. А сегодня как-то подзадержались.
В общем, Кирилл прямо в зале и уснул, подложив ладошки под голову и прижав к груди кота. Катя приложила палец к губам, делая знак Михаилу не шуметь, и присела рядом с племянником на корточки, собираясь взять его на руки и отнести в кровать.
— Не надо, Кать, он тяжелый, — приглушенно пробормотал мужчина и подхватил малыша.
Катя их обогнала, чтобы включить в детской ночник и открыть дверь. Миша осторожно внес Кирю, положил его на разобранную кроватку, а она укрыла одеяльцем. Малыш во сне причмокнул губами, повернулся на бок и подложил под щеку успевшую стать любимой игрушку. Взрослые тихо вышли, прикрыв за собой дверь.
Она неожиданно зевнула и, чтобы прогнать сонливость, потрясла головой. На фоне всех волнений, переживаний и прочего, она не замечала усталости, но стоило расслабиться, как та навалилась мертвым грузом, засыпав глаза песком. Подольский заметил, как она сцеживает в кулак зевки и изо всех сил старается держать глаза открытыми.
— Устала? — заботливо спросил он, притягивая нежное, теплое тело к себе и позволяя уткнуться в грудь. Катя чуть сразу же не уснула.
— Есть немного, — пришлось признаться ей. — Просто два дня подряд работаю. Обычно после ночной смены я дома, отсыпаюсь, а сейчас вот не получилось, — она снова зевнула. — Ой, Миш, давай я тебе кофе сделаю? Твой остыл уже, да и мне не мешало бы попить.
— Нет уж, — решительно прервал Миша все ее предложения. — Иди-ка ты спать. Вон, на ходу засыпаешь.
Совершенно этого не ожидая, девушка почувствовала острый укол огорчения. Такой сильный, что не смогла скрыть своих искренних эмоций и обиды. Она думала, да и чего стесняться — надеялась, — что Миша останется с ней. После той сцены на кухне Катя в этом почти не сомневалась. Она чувствовала особую приподнятость, приятное волнение и предвкушение, а тут...он сам же ее жестоко обломал.
Михаил не мог не заметить ее расстройства и обиды. Он ласково прижал ее к себе, зарываясь носом в короткие пряди, и глубоко вздохнул.
— Не дуйся. Ты действительно думаешь, что я не хочу остаться? — Катя была слишком обижена, чтобы это отрицать, поэтому лишь волнообразно повела плечами. — Глупенькая. Я очень хочу остаться, но тебе надо отдохнуть.
— Я...
— Ты засыпаешь на ходу, Катюш, — мягко заметил Миша, большими пальцами обводя тонкие скулы. — Тебе только до подушки добраться, и ты уснешь сразу.
Девушка лбом уткнулась в ямку между шеей и плечом, и тяжким вздохом выразила согласие с его уверенностью. Крыть было нечем. Но это не значило, что она счастлива.
— Ладно, — смирилась она. — Давай я за тобой тогда дверь закрою.
— Хорошо, только лист бумаги с ручкой мне принеси, пожалуйста.
Катя не стала задавать никаких вопросов, а молча вытащила из ящика комода блокнот с важными телефонами и ручку. Миша что-то нацарапал на листе, оторвал его и протянул ей.
— Держи. Здесь мои телефоны. Мой и домашний. Если что — звони.
— Ладно, — Катерина послушно кивнула. — А ты...
— Твой у меня есть. Наташа дала, — пояснил Подольский, обуваясь и накидывая пальто. — Так, все, я поехал. И Кать, очень прошу, если что — звони. А не геройствуй.
Не дожидаясь ее ответа, Миша властно притянул ее к себе, коротким страстным поцелуем впился в губы и почти сразу же отпустил, заправив выбившуюся темную прядку за ухо, мимоходом задев золотую сережку.
— До завтра, — попрощался он и вышел, не оглядываясь.
А Катя еще долго стояла, прижавшись спиной к двери, вспоминая многообещающее "до завтра". Оставалось только надеяться, что к завтрашнему дню она хорошо выспится.
Глава 15.
— Привет, солнышко.
Кирилл подбежал к ней, привычно обнял и начал озираться по сторонам.
— А Миша где?
— Дядя Миша, — машинально поправила Катя и украдкой заозиралась по сторонам. — Ты чего кричишь так?
— Дядя Миша, — послушно повторил Киря и шмыгнул носом, поглядывая на тетку исподлобья. — Он где?
— Кирюш, он работает. И не обязан каждый день за тобой приезжать.
— Но ведь тогда приезжал, — ребенок обиженно выпятил нижнюю губу, а маленький подбородок задрожал от едва сдерживаемой обиды.
— Кирь...
Кирилл отвернулся и тяжелыми шагами, сильно топая и таким образом выражая все свое негодование, пошел к своему шкафчику за вещами, а Кате оставалось только расстроенно смотреть ему вслед и корить себя за уступчивость и безвольность. Она ведь с самого начала знала, что рано или поздно случится что-то подобное, что ее ребенок тяжело прочувствует все, что так или иначе будет связано с Мишей.
Еще больше ее пугала скорость, с которой все происходило. Невероятно, неестественно быстро, и Катя не свои отношения с Мишей имела в виду, а именно то, как Кирилл принял и предъявил права на мужчину. Хотя всегда сходился с людьми тяжело.
Сколько Кирилл с Мишей общался? Меньше недели? А чем Подольский зацепил малыша? Если бы Катя знала. Но сейчас она стояла перед фактом — Киря считал мужчину своим, а детали, обстоятельства и причины его не волновали, как не волновало и желание Михаила быть "его". Если Миша вообще догадывался о таком отношении мальчика к себе.
И теперь мальчик принимал как должное присутствие Подольского в своей жизни. А сейчас Миши не было, что для Кирилла было ненормально. Неправильно. И он расстраивался.
Миша тоже...взял и спонтанно уехал. Нет, конечно, он не обязан был перед Катей отчитываться или сообщать о своих планах, но его внезапный отъезд как-то выбил их из колеи. Катя его ждала, с той самой минуты как проснулась, да и Кирилл только и делал, что рассказывал о дяде Мише.
Она сама думала позвонить, и в течение всего дня то и дело останавливалась около телефона с зажатой в руке бумажкой с его номерами. Но так и не решилась набрать несложные цифры.
Подольский позвонил сам. Вечером. И от разрезавшей воздух трели девушка чуть ли не подпрыгнула в воздухе и на всех порах понеслась к трубке. Кирилл семенил прямо за ее спиной.
— Кать, привет, — мужской уверенный голос как-то не звучал радостно. И был уже без той привычной теплоты, которая стала для девушки почти родной и естественной, как дыхание. Катя подобралась, в ту минуту напоминая сжатую пружину. — Это Миша.
— Да, Миш, я поняла, — спокойно и приветливо поздоровалась девушка, кинув взгляд вниз на Кирилла, который начал дергать ее за руку, чтобы забрать телефон. — Как дела? Все нормально?
— Ммм...да. Да, все хорошо. Катюш, тут такое дело...я в командировку уехал.
— Кать, Кать, это Миша? Миша, да? — заорал племянник, перекрикивая говорившего мужчину. Катя рассерженно зашипела, наградив ребенка предупреждающим взглядом, и прикрыла рукой микрофон.
— Далеко?
— В Калининград.
— Ясно. А ты... — она на секунду замялась, не уверенная в том, имеет ли право что-то спрашивать и уточнять. Одной рукой приходилось по-прежнему отбиваться от Кирилла, всеми силами рвавшегося к трубке. — Ты надолго уехал?
Послышался тяжелый вздох.
— Я не знаю.
— Ну, удачи тебе. Надеюсь, ничего серьезного, — принужденно выдавила девушка, расстроенно прислоняясь спиной к стене и рассматривая белый, нервно смятый листочек.
— Нет, ничего, — заверил Подольский. — Обычная командировка. Я приеду к концу недели. Если успею.
— Я тоже хочу поговорить, — ребенок дернул теплый махровый халат, привлекая к себе внимание.— Катя! Дай мне! Я тоже хочу.
Она не хотела портить настроение еще и малышу.
— Ты сейчас очень занят?
Михаил настороженно замолчал.
— А что? — через некоторую паузу ответил он.
— Просто спрашиваю.
— Вообще-то да. Я сейчас кое-какие дела обсуждаю. И пока вышел покурить, тебе позвонил. А ты чего хотела? — спохватился мужчина.
И как-то все так налегло в один момент — и обида, и разочарование, и недовольство, что Катю передернуло. Грызло что-то еще, о чем она думать и вспоминать не хотела, но старые воспоминания все равно плясали на опасной грани, грозя в любую минуту захлестнуть разум.
Кирилл очень чутко почувствовал перемену в ее настроении, и спал с лица. Лихорадочная улыбка сползла с детского лица, задорно сверкавшие глазки потухли, а плечи расстроенно ссутулились. Это стало последней каплей.
— Ничего, — холодней, чем нужно было, чтобы Миша ничего не заподозрил, процедила Катя. — Иди. Мы тоже пойдем.
— Стой. Я не понял...
— Миш. Иди...дела обсуждать, а?
Мужчина явственно скрипнул зубами, совершенно недовольный ее раздраженным ответом и тоном.
— Что случилось?
— Ничего.
— Я нормально спросил.
— А я нормально тебе ответила...Кирюш, одевайся, мы сейчас гулять пойдем.
— Какой гулять? Ты на часы смотрела?
— Мы в магазин, — она продолжила упрямо гнуть свою линию. — У нас чай закончился.
— А завтра нельзя сходить?
— Нет.
— На что ты обижаешься сейчас? — недовольно поинтересовался Миша, не скрывая злости. Непонятно только, на что именно злился. — Что я не приехал? У меня работа.
— Ну а у меня ребенок, с которым надо сегодня погулять. Кирилл не может целыми днями дома сидеть.
— А днем нельзя было?
— А днем мы тебя ждали, — не сдержав ярость, выкрикнула Катя. — Знаешь, Миш, я все понимаю, но предупредить не так уж трудно, как мне кажется. Ты не сейчас уехал, а наверняка утром. А мы тебя ждали!
Миша странно осекся, сначала собираясь ей как-то возразить, но, видимо, передумал. Молчал только и не собирался ни оправдываться, ни ругать ее.
Девушка глубоко вздохнула, мысленно считая до пяти, и сдала немного назад.
— Ладно, все нормально. Извини, я сорвалась немного. Но нам действительно нужно идти. Пока.
И она быстро положила трубку, чтобы не засомневаться в своем решении. Чтобы не слышать голос, который наверняка начнет что-то проникновенно говорить, совершенно сбивая ее с толку. К черту. Все это к черту.
Потом, конечно, на смену обиде и разочарованию, пришла злость на себя вкупе со стыдом. Ведь если так подумать, здраво, беспристрастно и без предвзятости, то ничего такого страшного не произошло и не случилось. Михаил не обидел их, не задел ничем и, по правде сказать, не дал повода в себе усомниться. Уехал, да, но, наверное, действительно по важным делам, сорвался так внезапно и, замотавшись, просто забыл их предупредить.