Глава 33. "Бобик в гостях у Барбоски".
Наступал вечер, и мы уже начинали беспокоиться, что Миши долго нет, как во двор въехали сани, и на первой из них сидел Миша в обнимку с Никитой и гордо держал ноги на огромной туше волка! А рядом я увидела олицетворение всех девичих грез — прекрасного принца на коне! Только мой принц был гусарской форме — в синем доломане с жёлтыми обшлагами, в синем ментике с серым мерлушковым мехом, в синих чакчирах (штанах), синем поясе-кушаке и с ташкой синего цвета с белой отделкой. Хоть и конь у него был не белый, а вороной, это было восхитительное зрелище! Я даже оторопела — ведь передо мной стоял "принц", которого я никак не предполагала увидеть — Александр Николаевич!
Миша увидел нас и с воодушевлением закричал:
— Посмотрите, какого матерого волка я завалил! Прямо на меня выскочил! Как он зарычит! А зубы такие огромные! И глаза горят! Ох, и испугался я сначала, но потом не растерялся — все сделал, как Владимир Семенович показывал — и выстрелил прямо в волка! А он упал, как подкошенный, прямо рядом со мной!
Он рассказывал эту историю с таким же восторгом, как мальчишки-подростки пересказывают фильмы-страшилки или какую-нибудь новую компьютерную игру! Эмоции переполняли его, глаза горели, он размахивал руками, короче, наш всегда сдержанный Мишутка впервые почувствовал себя настоящим крутым мужчиной! Ай да Миша, ай да молодец!
Показал себя "храбрым" псом-защитником и Чарлик, он облаял тушу волка, выказав себя настоящей большой собакой! Я с улыбкой сказала Александру Николаевичу: "Посмотрите на свой подарок, видите, какой грозный зверь растет!"
Маша рядом тоже улыбнулась: "Видела бы Мишу сейчас Полетт!" Это что за новости, почему не знаю? Оказалось, что Миша и Полетт симпатизируют друг другу, хотя француженка и постарше нашего Миши, его это как раз и устраивает — все-таки тяга к женщине-мамочке у него очень сильна. А мне боялись рассказать, решив почему-то, что я "ругаться буду"! Глупые, я только рада, если у них все сладится! Недаром Софья Марковна говорила, что Миша именно здесь свое счастье найдет!
Александр Николаевич тоже тихо улыбался, глядя на Мишу, Чарлика и нас с Машей. Видно было, что графа удивили такие дружеские отношения между Барыней и ее наемным работником-управляющим, но он пока молчал.
Чувствовал, что он несколько напряжен и пока не знает, как себя вести. Он стал было извиняться, что приехал один и без предупреждений, но я только рукой махнула — какие условности, я всегда рада Вас видеть! И я действительно была очень рада, что могу показать свои хозяйские и женские таланты во всей красе, узнать его поближе, расспросить о его жизни — ведь мы виделись только третий раз, а после последней встречи у предводителя дворянства прошло более двух недель.
Я, только уточнив, каким временем граф может располагать, узнала, что он может остаться до завтра, стала быстро распоряжаться по заветам моей любимой "бабуленьки-ягуленьки" из сказки — сначала путника надо накормить, напоить, в бане помыть, а уж потом и расспрашивать. Баня была уже натоплена, и я отправила мужчин вместе с Никитой мыться. Граф несколько оторопел от моего напора, но сопротивляться не стал.
Теперь мне предстояло всех накормить. Оказалось, в благодарность за разрешение на охоту, Владимир Семенович отправил мне тушу уже разделанного барана — как раз одного из тех, кого поранили волки. Это было очень кстати. Ну, что ж, будут теперь и плов, и бешбармак — как раз самый то по холодку поесть жирной горячей пищи! Вот и мой казан пригодится, который я прихватила из будущего — все-таки плов в глиняном горшке совсем не тот вкус имеет. Я распорядилась отобрать жир и мясо отдельно, очистить кишки — можно еще и колбаску сделать, короче, останутся от козлика, вернее, овечки, рожки и ножки, которые потом и на холодец можно пустить! Плов я сделаю завтра, все-таки это дело нескорое, а вот бешбармак сделать можно и сейчас.
И вот на кухне творилось что-то невероятное — варилось мясо для бешбармака — его сделать просто, названия такого не было, а "мясо кусками" давно всем было известно. Так, кроме горячего надо хоть пару простых салатов, хоть тот же винегрет, да закусок сделать. Надо еще и кровати приготовить, да и гостиную открыть — после можно передохнуть да поговорить! Короче, я носилась по дому, не хуже той метели.
Но, к счастью, все было сделано, стол накрыт, спальни приготовлены, курительная и гостиная открыты и прибраны, ждали только возвращения мужчин из бани. Они пришли распаренные, благодушные, сияющие.
За столом Миша порывался еще раз рассказать о своих приключениях, но после бани его так развезло, что оставалось только одно — отнести его в спальню, что Никита и сделал. После я отвела его в сторонку и сунула в руку рубль. Когда он удивленно поднял на меня глаза, я потихоньку сказала: "Это тебе за все хлопоты, за Михаила Ивановича, а теперь иди, отдыхай, там тебя в людской покормят, я распорядилась". На это Никита только поклонился в пояс и сказал: " Благодарствуйте, Барыня!"— он никак не ожидал, что его усилия увидят и оценят — для всех остальных это было естественным, как "от века повелось", ведь он был слуга, а Миша — "Барин", хотя таковым по сути и не являлся.
В столовой остались только мы с Машей и Александр Николаевич. Мне было интересно узнать о его жизни, и я начала разговор исподволь, жалуясь несколько преувеличенно, что вот смогла выкупить свое родовое поместье, а что и как в нем делать — и ума не приложу!
На что граф со смехом сказал:" Увы, дорогая Наталья Алексеевна, тут я Вам не подсказчик! Нашим имением, которое недалеко от Москвы расположено, моя матушка распоряжается, да ее управляющие, я сам в этих делах ничего не смыслю. Я как с детства из семьи ушел — сначала в военном училище учился, потом в полках разных служил, теперь вот в наш полк попал, так и служу потихоньку!"
Машенька с невольной грустью проговорила: " А маменька Ваша как же, одна живет? Ей, наверное, совсем одиноко! И неужели Вы никогда не мечтали о теплом уголке, куда можно вернуться после бурь и сражений?"
Лицо графа закаменело и он сухо ответил: "Нет, почему же, был и у меня теплый уголок, была и семья, жена молодая, очень на Вас, Мария Ивановна, похожа была, тоже Машенькой звали. Только умерла в родах моя Машенька, и ребенок только день и прожил, мальчик мой, Николенькой покрестить успели. А у маменьки моей, Елизаветы Петровны, еще дочка есть, моя сестрица, Елена Николаевна, а у той четверо деток. Да и имение в триста душ, так что скучать не приходится. "
Нас с Машей стало безумно жаль этого отважного мужчину с большим заледеневшим сердцем. Нет, так не пойдет! Надо как-то отвлечь его! Я села за фортепиано и сказала, что хочу спеть для него. А решила я спеть свою любимую песню Владимира Семеновича Высоцкого — "Балладу о любви" из кинофильма " Баллада о доблестном рыцаре Айвенго":
Когда вода Всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась Любовь —
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков...
И чудаки — еще такие есть —
Вдыхают полной грудью эту смесь,
И ни наград не ждут, ни наказанья, —
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же — неровного — дыханья.
Я поля влюбленным постелю —
Пусть поют во сне и наяву!..
Я дышу, и значит — я люблю!
Я люблю, и значит — я живу!
Пела я негромко, как бы про себя, и Александр Николаевич призадумался, лоб его перестал хмуриться, он ушел мыслями куда-то в прошлое. А я решила продолжить и начала свою любимую песню композитора Михаила Фрадкина на стихи Николая Доризо из кинофильма "Простая история":
На тот большак, на перекресток,
Уже не надо больше мне спешить.
Жить без любви, быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?
Не надо мне, не надо было
Любви навстречу столько лет спешить.
Я б никогда не полюбила,
Но как на свете без любви прожить?
Пускай любовь сто раз обманет,
Пускай не стоит ею дорожить,
Пускай она печалью станет,
Но как на свете без любви прожить?!
От этих мест куда мне деться?
С любой травинкой хочется дружить,
Ведь здесь мое осталось сердце,
А как на свете без него прожить?
Пела и вспоминала своего мужа из будущего, своих родителей, которые ушли так рано и которые так любили друг друга, что не смогли прожить без этой любви, всю свою историю. И опять мужчина расчувствовался, пригорюнился.
Нет, так дело не пойдет! Надо что-то веселое спеть! И я решила немного похулиганить, спеть песню, которую вряд ли приняли бы в дворянском обществе. А я вот проверю, как Александр к ней отнесется. Это будет своеобразный тест для нег о— как он воспримет мое поведение, столь отличающееся от привычных стандартов.
Я подмигнула Машеньке, мы с ней вышли на минутку из комнаты, одели платочки и в образе этаких Барышень-крестьянок задорно запели замечательную песню из старого советского кинофильма "Русское поле", в котором играла Нонна Мордюкова со своим сыном Владимиром Тихоновым. Песню многие считают народной, но ее написал Леонид Дербенев, на музыку Александра Флярковского. Мы с Машей ее давно выучили, и нам обеим она безумно нравилась! А песенку все знают по первым словам:
Говорила мама мне про любовь обманную,
Да напрасно тратила слова,
Затыкала уши я, я её не слушала,
Ах, мама, мама, как же ты была права.
Припев:
Ах, мамочка, на саночках каталась я не с тем.
Ах, зачем я в полюшке повстречала Колюшку,
Ах, мамочка, зачем?
Шила платье белое и завивку делала,
От любви кружилась голова,
Но подружка Зиночка перешла тропиночку,
Ах, мама, мама, как же ты была права.
К моему облегчению, песня вызвала у Александра Николаевича огромный восторг и вопросы — откуда она? Пришлось придумать, что песенку я слышала от своих дворовых, а те ее переняли от деревенских — короче, ищите в народе! Кстати, я позже узнала, что моя песенка запомнилась дворовыми, которые были невольными ее слушателями, и очень им понравилась. Позже песенка прозвучала в Деревенщиках и разошлась по многочисленным гулянкам крестьянской молодежи, где каждый раз дополнялась и изменялась в зависимости от симпатий деревенских барышень и кавалеров.
На этой веселой ноте мы решили укладываться спать. Ушла отдыхать Машенька, давно спал сном ребенка Миша, в доме стало тихо и спокойно. А у меня сил уже не было встать и идти в спальню, и я просто сидела за полуубранным столом, тихонько перебирая струны гитары. Я думала про то, почему большинство попаданцев поют песни, в основном старые, советские. Видимо, они, такие искренние и чистые, со стихами, а не просто с текстами песен, являются связующим звеном "между прошлым и будущим", ведь эмоции, чувства людей всегда неизменны, они любят, страдают, ревнуют как в девятнадцатом, так и в двадцать первом веке.
Тут ко мне подошел Александр Николаевич. Чувствовалось, что он очень хочет что-то высказать, но никак не решается. Я просто сказала: "Помните, граф, в моем доме Вас всегда ждут, здесь Вы всегда можете найти приют и покой. А теперь давайте спать! Спокойной ночи! Ваша спальня прямо по коридору!" И я резко поднялась и вышла из комнаты, так как боялась, что просто кинусь ему на шею и буду обнимать и целовать — так он мне был близок и дорог!
Но нельзя, не положено, этикет дворянский не позволяет, нравы совсем не те! Эх, как же тяжело им было, бедненьким, а мы им еще завидуем! Насколько мы раскованнее и свободнее, и насколько дворяне зажаты рамками сословий, этикета и воспитания! Плохо это или хорошо, не мне судить, но сейчас мне реально было жаль этих людей, которые не могли напрямую проявить свои чувства!
Спала я плохо — все думала о нас, искала выход из положения. Я решила вести себя просто, естественно, никаких расспросов больше не делать, а там будь что будет, все-таки в это время все решения в любовных делах принимал мужчина. Я слышала, что и Саша, а я так стала его называть хотя бы сама с собой, тоже долго не спал, ходил по комнате, курил — запах табака доставал и до меняя, двигал стулом — видимо, что-то писал за столом.
Короче, ночь была беспокойной.
Глава 34. "Странная женщина, странная!"
Утром я встала как всегда рано и стала заниматься хозяйскими делами На кухне хозяйничала молодая жена Лукашика — Алеся. Она действительно была, как девушка из знаменитой песни — вся какая-то светящаяся, искренняя, когда она глядела на своего мужа, столько любви и ласки было в ее глазах, что я им искренне позавидовала. Я была очень рада, что именно она готовит еду — делала это она так аккуратно, так красиво, как делают истинные мастера.
Вскоре вышла к нам и Машенька и тоже присоединилась к нашим хлопотам. Мы все двигались тихо, стараясь не беспокоить наших мужчин.
Но это нам не очень удалось — Александр Николаевич тоже рано встал и наблюдал за нашей работой. А я решила сделать все-таки плов и резала морковь маленькими кусочками — оказывается, терок здесь не было — безобразие, как это без них, сделаем обязательно, и рис надо было промыть, и приправы добавить, и масла, масла не жалеть! Хорошо, что я прихватила пару бутылочек подсолнечного — все-таки плов на льняном масле я не представляю! Саша заинтересовался, что за блюдо я готовлю, пришлось рассказывать, что от деда рецепт переняла, а ему друг рассказал, что на Кавказе служил.
И как продолжение своего рассказа, я попросила Сашу рассказать о его службе. Он с улыбкой начал рассказывать, что полк сформировался совсем недавно, ему всего четвертый год, и изначально вербовали в полк очень активно, поэтому поступающих было много. Шеф полка, Алексей Петрович Мелиссино, сам принимал прибывших в
часть, проверял документы, зачислял в списки полка, переодевал по форме,
распределял по эскадронам и строжайшею дисциплиной приводил в порядок.
Были среди желающих и те, кто вступал в полк в ожидании разгульной гусарской жизни, но они быстро понимали, что ошиблись. Их встречал сам грозный генерал Мелиссино, который каждого новоприбывшего угощал несколькими ударами палки 'в назидание на будущее время'. Эти крутые меры Шефа полка Саша объяснял и жёстким нравом генерала, и необходимостью из столь разношёрстной компании в короткий срок сделать отличных военных.
— Поверьте, Наталья Алексеевна,— рассуждал подполковник,— нужны были именно умение, сила, воля, энергия и старания генерала Мелиссино, чтобы из всего этого сброда сделать отличных воинов, готовых приносить пользу отечеству. Хотя многие офицеры и не приветствовали такие жесткие способы, они были необходимы, иначе это был бы не полк, а сброд всякой швали! Уж простите меня за невольную грубость!
— Посудите сами, мадам,— продолжал он рассказ, — кого только к нам в полк не принесло: и греки, и сербы, и молдаване, и немцы, и французы, поляки, цыгане, крещёные евреи и даже несколько негров. Они попали в Россию еще во время Итальянских походов Суворова и быстро обрусели. Один из них, Алим, так ловко научился разговаривать по-русски, что многие поражались!
