— Как же ее зовут?
— Не знаю, — фантазия пасовала. Да и эти аристократы, пусть провинциальные, наверняка знают если не в лицо, то хотя бы по именам всех домочадцев королей близлежащих государств.
— А что, сама заколдованная принцесса не помнит, как ее зовут?
— Наверное, помнит — только сказать не может. Вот ты сама, к примеру. Попробуй-ка изобразить курицу жестами!
Недоверчиво косясь, Орлетта зажала ладони под мышками и изобразила замороженную тушку бройлера, прикудахтывая с большим знанием дела — очевидно, графские отпрыски накоротке были знакомы с домашней птицей, встречая ее не только на тарелке под густым соусом.
— Отлично! Прямо как живая! А теперь изобрази... синхрофазотрон. Нет, не задумывайся, что это такое: хотя бы по частям, слогами!
Выдав благодарным зрителям несколько завораживающих па из Диснеевского танца скелетов, девушка сдалась и опустила руки:
— Нет, не представляю даже, как... А что такое синхрофазотрон?
— Э-э-э... Имя такое. Не принцессы, конечно.... Принца. Но как его показать при помощи одних рогов и копыт?
— Ме-мек! — подтвердила Беляночка. Будто поняла каждое слово.
— Но... я... — Орлетта смущенно потупилась: — Я ведь пока еще не то, чтобы настоящий рыцарь... Я надеялась... Своими подвигами заслужить посвящение!
— Да, проблема, — я задумчиво почесала нос. Найденка утвердительно чихнула: — Выходит, придется тебе совершать подвиги во имя Заколдованной принцессы. А когда мы прибудем во дворец, уверена, найдется немало посвященных рыцарей, готовых расколдовать прекрасную незнакомку!
Так и хотелось самой риторически вопросить: откуда в человеке берется столько вранья? Даже пальцы за спиной не скрестила, и не скраснелась... Самой противно!
— Я повяжу на шлем вместо плюмажа белую ленточку! — оживилась девушка-рыцарь, и опустилась перед козой на одно колено: — Вы позволите, ваше величество?
Беляночка милостиво повернула голову, разрешая отвязать с рога Ладину ленточку. У меня отвалилась челюсть — вот вам и простая коза!
— Пойду схожу... куда-нибудь.
Уж, кажется, с Орлеттой можно говорить прямо, без иносказаний, но дурацкая привычка придумывать какие-то изящные обороты для обозначения совсем не изящных вещей буквально впиталась в кровь. Мои бывшие однокурсницы в таких случаях "пудрили носики", "подтягивали чулки" а одна даже "посещала уголок задумчивости". Но думалось мне и на ходу неплохо, припудрить носик в лесу можно было бы разве что дорожной пылью — на переносице ее и так скопился целый бархан, — а чулки в такую жару... Даже подумать страшно!
— Я тоже! — оживилась рыцарша. — Ваше величество?
Коза сделала вид, что не расслышала.
— По-моему, это дерево я уже видела... — я вовсе не собиралась никого укорять: хотя девушка-рыцарь и утверждала, будто в любом лесу ориентируется, как в собственном кармане, так что найдет дорогу обратно даже с завязанными глазами, но прошло уже добрых полчаса, как мы возвращались с пятиминутной "прогулки", и подозрение, что мы ходим кругами, постепенно перерастало в твердую уверенность.
Орлетта с ненавистью посмотрела на злополучную рябинку, вызывающе размахивающую надломанной веткой. Она сама ее и надломила, когда мы вышли на этот обрыв в прошлый раз...
— Направо, — наконец, решила она.
Мы уже поворачивали из этой точки налево и назад, так что выбор оставался небольшой — разве что прыгнуть с обрыва в реку. Сидящий на том берегу с удочкой Иан привычно помахал рукой. Как мы умудрились перейти через такой широкий водоем и даже этого не заметить? В следующий раз даже спрашивать не буду, сама сигану вниз с криком "Лови!"
Убедившись, что привлек наше внимание, эльф вдруг повел себя очень странно: отложил свою снасть и принялся быстро скидывать одежду. Господи, у нас в школе в кабинете биологии учебный скелет и то, кажется, выглядел более упитанным... К моему изумлению, Орлетта внезапно просияла и, ударив себя ладонью по лбу, также споро принялась разоблачаться.
— Ребята, я, конечно, понимаю, что вас внезапно охватила взаимная страсть, — осторожно заметила я, мелкими шажочками отступая подальше от очага безумия: — Но вам не кажется, что сейчас не самые подходящие для этого время и место?..
— Нет, — отмахнулась моя спутница. — Иан верно догадался — это нас лесной дедушка нарочно запутывает. Надо снять и вывернуть наизнанку всю одежду — тогда и морок спадет!
— Снять всю одежду? Так ради этого наверняка все и затеяно!
Пушистая еловая лапа качнулась в воздухе, и якобы невзначай ущипнула меня за нос колючими "пальцами". Ну, нет, нас так просто голыми ветками не возьмешь!
— А ну, дедушка самозваный, нежданный-негаданный! Выйди-покажись, на месте покружись — порадуй девушек зажигательным мужским стриптизом!
— У-у-у-у, ведьмы! — затрубил ветер в вершинах деревьев. Внезапным порывом широкий подол длинной юбки набросило мне на голову, а Орлетта буквально в последний момент успела схватить улетающую одежду. — Мой лесок палить?!! Самих вас за это сжечь давно пора!
— Ой! — ухватившись за тонкий ствол молодой елочки, чтобы не свалиться с обрыва, я попыталась извиниться — пожалуй, упоминать об огне в лесу и в самом деле как-то неэтично: — Я ж не в том смысле! Зажигательный — это от которого кровь закипает и на душе теплее становится.
— А стриптиз — чавой-то? — ворчливо поинтересовался почти человеческий голос.
— Ну... — в нескольких словах, как могла, я описала лесному дедушке сущность и технологию экзотического танца, вогнав в краску целомудренного рыцаря.
— Хе-хех! — развеселился леший. — Вот ведь выдумщицы! Надо будет кикиморам велеть камышин надергать и изобразить... Тогда и огоньками заманивать никого не придется — путники сами начнут в болото сигать, засмотревшись... Которые в штанах, конечно.
— Что?! — приняв одежный намек за неприличность в свой адрес, Орлетта автоматически схватилась за рукоять меча.
— Ладно уж, идите... Да с огнем не балуйте! — напутствовал нас лесовик. В следующее мгновение голова закружилась, точно при спуске на скоростном лифте, и мы с Орлеттой с размаху врезались в теплый лошадиный бок.
— И-го-го! — удивилась Муся, не ожидавшая, что на нее пойдут с тараном.
Привязанная к моей спине на индейский манер Найденка негодующе взревела — как видно, тоже не пришла в восторг от экстремального путешествия.
Потери от приключения ограничились стоптанными подошвами и моральным уроном. Но с тех пор я больше не решалась отходить от лагеря в одиночку даже на пять метров...
Глава 7.
Путешествовать стало гораздо веселее — одни только реверансы Орлетты перед белой козочкой чего стоили! Мало того, что она обихаживала ее наравне с Мусей и расчесывала шелковистую шерсть собственным гребнем (хотела мой серебряный приспособить, да я вовремя заметила и не отдала). Но и в деревне, если кто-то из жалости пускал нашу пеструю (и, чего греха таить, не внушающую доверия) компанию переночевать на сеновале, всегда требовала предоставить "принцессе" самое удобное место — лучше всего в доме. От нее шарахались, но в ночлеге, раз пригласив, не отказывались: к блаженным на Руси всегда было особое отношение.
Даже Иан только головой качал, глядя, как Орлетта обхаживает Беляночку: то подсунет той пук вкусной травки, то украсит рога цветами... А когда он по-привычке принялся за дойку (и не мужское это дело, да мы с рыцаршей вовсе не приучены), девушка попросила:
— Не дергайте заколдованную принцессу так сильно... за вымя, — и мило покраснела.
Медленно, но верно мы своим ходом приближались к столице. За неимением карты дорогу уточняли во встречных населенных пунктах, а на развилках полагались на удачу. Стальные набойки-подковки на каблучках моих когда-то стильных туфелек стерлись практически на нет (эх, не изобрели еще в этом мире полиуретан!), а мозоли на пятках, напротив, огрубели, и я начала прихрамывать на ходу:
— Правду говорят, что чужие дети растут быстро, — проворчала я, укачивая Найденку. У младенца, очевидно, в этот день было особо общительное настроение: он агукал, пускал пузыри и пытался схватить меня за волосы, а то, если повезет, и за нос.
— Что, уже начал своими ножками ходить? — лениво удивилась Орлетта.
— Если бы! Но с каждым шагом определенно становится все тяжелее...
Переночевав в деревне Изножье (дал же бог название!), где нас заверили, что до Страгорода рукой подать, и этой же рукой указали правильное направление, мы уже несколько часов шагали по дороге, неторопливо петляющей через открытое пространство по самому солнцепеку. Для профилактики солнечного удара я оборвала любовно пришитое Машенькой серое кружево шлейфика, и соорудила что-то вроде тюрбана, а также как могла прикрывала от обжигающих лучей младенца. Орлетта оторвала широкую полосу ткани от подола нижней рубахи и обмотала голову на манер пиратской банданы. Иану, кажется, все было ни по чем, Муся не жаловалась, Беляночка скакала козой.
— Давай я его понесу!
— А? — не сразу отреагировала я, сомлев от жары.
— Давай я ребенка понесу, — терпеливо повторил огромный, в холке выше козы, серый волк, незаметно приставший к нашему табору и трусящий в ногу с лошадью.
Муся скосила на зверюгу недоверчивый взгляд, но не сказала ни слова и даже не ускорила шага — как будто не почувствовала никакой опасности. А у меня от резкого выброса в кровь адреналина аж ноги подкосились:
— И-и-и-и-и! — ни дать, ни взять — сирена, предупреждающая о воздушной атаке врага: — И-и-а-а-ан!..
Металлически лязгнув в ножнах, широкий меч блеснул на солнце, и юная амазонка выступила вперед, заслоняя всех грудью.
— Ох, — понурился волчара: — Я-то думал, вы нормальные...
С этими словами зверь спрыгнул с тропинки и скрылся в высокой траве.
— М-мне пок-казалось, или он... г-говорил? — запинаясь, поинтересовалась я.
— Мне тоже, — кивнула Орлетта. — Только я не расслышала, что именно!
— Он предложил помочь нести ребенка, — буднично сказал Иан. — А потом ты закричала.
— Ты, между прочим, мог бы и отозваться! Хотя бы из вежливости.
— Не успел. А что ты хотела?
— Чтобы ты ему сыграл, конечно! С волчихой у тебя тогда здорово получалось.
— Но это же не настоящий волк — на него музыка не подействует в полную силу.
— Нам что, всем головы напекло, вот и чудится одно и то же? — удивилась я. — Коллективная галлюцинация, морок?
— Да нет, обыкновенный оборотень.
— Может, для вас, эльфов, это и в порядке вещей, а вот я как-то не привыкла вести светские разговоры с волками ростом с теленка!
Судя по тому, что Орлетта промахнулась, прежде чем убрать меч в ножны, и чуть было не вспорола собственное бедро, для нее такие встречи тоже были внове. Но отважная девушка быстро взяла себя в руки, и отобрала у меня Найденку. Довольно гугукнув, та попыталась ухватить за нос и ее, не дотянулась, и довольствовалась тем, что зажала в кулаке длинную прядь вьющихся каштановых волос. За последние недели шевелюра рыцаря отросла так, словно мы уже несколько месяцев топчем лесные тропинки в компании друг друга. Такими темпами она скоро косу не то что до колен — ниже пяток отрастит!
— Это напомнило мне одну детскую сказку, — девушка-рыцарь мягко, но настойчиво отобрала у младенца волосы и отбросила за спину, чтобы свободно болтающиеся кудряшки не вводили младенца в искушение: — Папа когда-то рассказывал. Про волка-няньку.
— О чем она? — поинтересовалась я. — Ни разу не слышала!
— Одной матери нужно было оставить ребенка на какое-то время, и она принялась искать для него няньку. Перебрала всех: корова не понравилась — слишком большая и неповоротливая, ненароком перевернет люльку, у козы грубый голос... Извините, ваше величество!
Беляночка коротко мемекнула, подтверждая, что все понимает и зла не держит — из сказки слова не выкинешь.
— В конце концов она перебрала всех животных и почти у каждого нашла какой-то недостаток. Остались только кошка и волк. Кошка лучше всех мурлыкала колыбельные песни. Но волк убедил женщину, что он сильнее, и сможет защитить малыша в случае опасности. Вот только когда мать вернулась домой, то ни ребенка, ни няньки не нашла...
— Какая страшная сказка, — я передернула плечами, и покосилась в ту сторону, где скрылся хищник: — А что, разве оборотни бегают днем?
— Конечно! — хором удивились мои спутники. Вот так, каждый день несет новое знание...
...А каждая ночь — новые тревоги. Любой шорох казался мне шагами подкрадывающихся лап, хруст ветки звучал как сигнал к атаке. Почти до утра проворочалась без сна, толкая коленями то Иана, спящего слева, то Орлетту, сладко посапывающую под правой рукой. Девушка-рыцарь уже не раз делом доказывала, что таинственное шестое чувство не даст ей спать спокойно, если рядом опасность — но поселившийся в подсознании страх отвергал все доводы рассудка, и позволил мне забыться тяжелым тревожным сном лишь под утро.
Я не проспала, наверное, и часа, а Орлетта уже настойчиво трясла меня за плечо:
— Что!..
— Тс-с-с! — она прижала к губам указательный палец, призывая к молчанию. — Пошли, покажу кое-что интересное!
Зевая во весь рот и искренне стараясь наступать не на все валяющиеся под ногами сухие веточки, я плелась по лесу вслед за бесшумно крадущейся Орлеттой, и завидовала Найденке, сладко спящей и даже, кажется, по-младенчески похрапывающей у меня на руках. Мысль о том, что мы бросили спящего Иана в лесу одного-одинешенька, нисколько меня не тревожила — проще говоря, двум мыслям в одной умной голове становилось уже тесно. А в данный момент под черепной коробкой не было места и для одной — туда как будто мокрой ваты напихали.
Конечная цель пути оказалась чуть выше по течению той же реки, на берегу которой мы разбили наш лагерь, на вершине обрыва, подмываемого весело журчащей водой. Схоронившись под большой сосной, половина корней которой захватывала лишь воздух, мы залегли в засаде.
Вымокшая в мокрой росе и почти проснувшаяся, я огляделась по сторонам — если приподняться на локтях, с этого места можно было рассмотреть даже наш лагерь. Промахнуться взглядом мимо огромного цветастого квадрата, составленного из миллиона разноцветных кусочков ткани, было просто невозможно, одеяло так и притягивало взор. Показалось даже, что я вижу колышемый утренним ветерком пышный рыжий чуб... Но Орлетта властной рукой надавила мне на плечо, заставляя пригнуться, и указала на противоположный берег:
— Там!
Пришлось поднапрячь зрение. А когда я уже начала думать, что тревога оказалась напрасной, то вдруг заметила какое-то шевеление — кажется, кто-то продирался сквозь кусты. Медведь? Мелковат...
Невысокий (хотя с нашего берега и жираф мог показаться карликовым пони-мутантом) мужичонка в одежде камуфляжного цвета (или, что вероятнее, ни разу не стиранной с момента пошива), медленно выбрался из зарослей и пошел вдоль берега, вороша длинной палкой груды сухих листьев и хвои. Обычный грибник... Хотя.. Грибы не ищут, с такой страстью разгребая каждую встречную кучку перегноя — будто точно знает, что они там есть. И в руках у незнакомца ни корзинки, ни котомки для "добычи".
