Год ворона, книга первая

Пашкин с удивлениемпосмотрел на раскрытую ладонь. Пальцычистые, ага, мозоли специфические. Нучто стрелять им много доводится, и такпонятно было...

— Это еще зачем?

Боец улыбнулся.Широко и открыто. — Понимаете, товарищмайор, мы же с вами не пешком добиратьсябудем. А там навигационные приборывсякие, сами понимать должны. Вы же савиаторами служите бок о бок. Залетимв Сирию ненароком. Оно нам надо?

— Залетим? -непонимающе протянул майор. — Шутите?

— Так точно, залетим,— неожиданно серьезным голосом произнесбоец. — Товарищ майор, я все понимаю, нохватит уже комедию ломать. Прошу васпройти на посадку. Вертолет ждет. Анасчет Сирии я действительно пошутил.

Пашкин посмотрелв ту сторону, куда парень дернулподбородком. На штрафной площадке позадиКПП медленно раскручивал лопастиобшарпанный вертолет с гражданскимтриколором и облезлой местами надписьювдоль борта “Экспедиционный”.

“Ми-2Р, польскогопроизводства, разведывательный”,определил наметанным взглядом Пашкин.

Случись это вфильме, майор, наверное, каким-нибудьособо хитрым способом победил бы всеже врагов или умчался из засады по мостунавстречу заходящему солнцу. Но, ксожалению, все происходило наяву, иПашкин понимал — в таком раскладебесполезно и убегать, и ломиться напролом.Врагов — а он уже не сомневался, чтостолкнулся с настоящими врагами — былобольше, они оказались отлично вооруженыи занимали более выгодную позицию.Оставалось подчиниться, положившисьна удачу и собственную внимательность.Вдруг да подвернется нужный момент...

Пашкин фыркнул иначал нарочито замедленно вылезать. Нопарни и не думали подгонять или хвататьза воротник и выволакивать силой. Рядомсудорожно сглатывал гаишник, отчетливои очень мерзко воняющий потом. Необоссался бы. Майор сунул потному инервно дергающемуся стражу дорожногопорядка ключи от машины и, старательноизображая невозмутимость, зашагал к“вертушке”. По пути Пашкин незаметнои отчаянно надеялся, что воздушноепутешествие не завершится где-нибудьпод водой огромного Саратовскоговодохранилища. Следом за майором,одобрительно похлопав по плечуошарашенного гаишного прапора, шагализагадочные бойцы.

28.Тени прошлого

Деньтратится на вдумчивую и тщательнуюподготовку к разведрейду на Русу. Точнее— на аэродром. А еще точнее, к тому месту,где, если верить магнитофонной исповедиВити Сербина, лежит и ждет своего часасамая что ни на есть настоящая атомнаябомба.

С утра просматриваяновости, нахожу нехорошее упоминаниео событиях в Энгельсе. Тамошний губер,что громко разорялся насчет наличияфактов о диверсии, не далее как сегодняутром снят с должности. В связи с переходомна другую работу. В переводе с газетногоофициоза на реально-оперативный этачехарда показывает, что те, кто за всемэтим стоит, смогли снять с поста дажегубернатора, который говорил не то, чтоследовало. А снять российского губераможно исключительно из Кремля. Это всвою очередь означает, что я был прав,и сдаваться российским спецслужбамтоже нельзя.

Всюду клин. Некудабежать, не у кого скрываться. И значит,ничего мне не остается, как примерятьна себя шкуру Рэмбы и идти спасать мирсамостоятельно. Ударить, так сказать,полной гласностью по проискам ядерноготерроризма!

Финт с живымисвидетелями не прошел, следовательно,придется откапывать бомбу, молясь, чтобыу противника пока не дошли до нее руки.Блин, я ведь даже не представляю, какаяона, сколько весит, можно ли ее вообщевыкопать одной тягловой силой…

План у меня прост,как стрелковая карточка командирапехотного отделения. Пункт А: найтиуказанное место и убедиться в наличиибомбы. Пункт Б: заглянуть на огонек кдиректору риэлторской лавочки “Добродея”господину Котельникову и вдумчивопобеседовать с ним на тему того, кто ипри каких обстоятельствах поручил емуустранение Милы, а потом и меня. ПунктВ: дальше — по обстоятельствам.

Выезжать буду квечеру, чтобы к Русе добраться, когдастемнеет. Так что у меня есть целый деньна экипировку. Занятие не только полезное,но и ностальгически приятное ...

Еду на проспектДружбы народов. Там, занимая целикомвесь первый этаж длинной хрущевки,располагается магазин “Охота и рыбалка”,где, если память не подводит, имеетсянеплохой выбор всякого военно-охотничьегошмота и сопутствующих товаров.

Долго копаюсь вразвешенных по всему залу камуфляжах,останавливаюсь на бундесверовскомфлектарне. Для лета может и жарковат,но зато прочный. Есть и еще один плюс,не столь очевидный. Местные ультрас добеспамятства обожают именно этурасцветку, соответственно, у меняпоявляется лишний шанс проскочить мимотех же ППСников, которые со “героямимайданов” предпочитают не связываться.

Еще дольше копаюсьв рюкзаках. Презрительно фыркаю на целыйстенд псевдонемецких “Дётеров”.Красота мне до одного места, надежностьи удобство — вот залог успеха. Беручестный русский “Скарабей 28” отленинградцев. Рюкзак изначальновелосипедный, поэтому — изогнут на манерчерепашьего панциря. Но зато — кучаутяжек, что поясных, что грудных, да идополнительная защита спины тожепригодится.

Взять бы бронежилет, но нету. Вернее, есть, однако послесобытий последних лет их продают толькопо предъявлению ксивы мента или сотрудникаохранного предприятия. И то далеко невсякой. Эх, сюда бы с Серегой забуритьсяда собраться на хорошую рыбалку, как встарые времена. Только вот сходил капитанк начальству, с моей подачи…

Хмуро обхожувитрину с брониками по широкой дуге,успокаивая себя мыслями, что противавтоматной пули нужны не инкассаторские“Панцири”, которые, дай бог, если“макаровскую” пулю остановят, амилицейский “Мираж”. Который мне непродадут в принципе. Да и скакать в нем,мягко говоря, грустно. А бегать в ближайшембудущем, жопой чую, придется немало.

Уходя от соблазнапримерить “кирасу”, натыкаюсь на стендс ПНВ, они же ноктовизоры. Сразу и невъезжаю, что вот эти миниатюрныештуковинки и есть приборы ночноговидения. Да уж, не сравнить с нашимитабельными, да и отвык я от буржуйскойаппаратуры. Наши весят кил пять-шестьи вполне способны заменить дубину, есливладелец вдруг решится пойти врукопашную.А тут — триста грамм и отсутствиенеобходимости в десятке запасныхбатарей. Беру.

С навигатором мукивыбора обходят стороной. На службе уменя был “Гармин”. Нахожу точно такойже. Старого собаку новым фокусам невыучишь. И лучше я не получу штук двадцатьсовершенно не нужных функций, чем будутыкаться в экран, пытаясь разобратьсяв мешанине значков.

Продолживобзаводиться электроникой, беру до кучинеплохой дозиметр “Терру”. Одна из еемодификаций была у нас штатной, так чтов овладении никаких проблем встать недолжно. Рискуя окончательно превратитьсяв придурка перед глазами продвинутыхпродавцов, обзавожусь миноискателем.Если верить записи, то сверху над бомбой— толстенный слой из аккумуляторов. Мимопройти будет сложно, даже с моимминимальным набором знаний из старательнозабытого курса “инженерки”, прослушанногои прокопанного в Академии. Вот окопынас там рыть учили неплохо…

Армейский шопоголизмпострашнее, чем женский. Начав тратиться,остановиться трудно. Отложив умныештуки к отобранному, прошу открытьвитрину с ножами.

Продавец отдела— крепкий парень в майке, раскрашеннойпод тельняшку и голубом берете с косичкой,сплетенной из кожаных ремешков. Накосичке болтается винтовочная пуля.Суровый воин ходит вокруг, поигрываяналяпистыми татуировками на перекаченныхбицепсах, кидает на меня взгляд с изряднойдолей презрения.

Продавец нескрывает разочарования. Мысли его читаются без труда. Увидев миноискательс дозиметром, паренек меня принял засталкернувшегося придурка, которыйрешил в Чернобыле покопаться, вот и ржётвтихую. Или за какого-нибудь "черногокопателя", который, начитавшись книжекпро попаданцев, по местам боевпрошвырнуться собрался. Что ж, чем дальшеот действительности, тем лучше. Нобогатый клиент потянулся не к моднымножам выживания и прочим жабоколам и“крысам”, а примеривается к неброским,дешевым моделям “маде ин Шведен”38.Стало быть, в его понимании я — просто“лох ...”

С трудом удерживаюсьот вопроса, не в Николаевской ли бригадепаренёк срочку служил. Там, где крайниелет шесть-семь с парашютом прыгаюттолько офицеры. И то не всегда. Нет, небуду. Пущай вьюнош и дальше героя битвиз себя корчит. А то запомнит ещененароком.

Для понимающегочеловека в моей ситуации именно такиеножи — самое то. И резиновая рукоять владони лежит, как влитая, и сталь неплохая.И, хоть нет ярко выраженной гарды, нонебольшой упор позволит вбить в тушкуклинок на всю длину, при этом не рискуяпорезаться. Да и ножики эти сами по себеочень универсальны. Как говорится, ИванИванович в годы войны своим ножом резалсало, хлеб, солдат и офицеров противника...Ну а про то, что ножей этих — многие тысячипо миру гуляют, и что бумаг на них ниодин нормальный мент не потребует, проэто и вовсе упоминать не стоит. Но ряженыйклоун обойдется и без подробностей. Отбираю парочку, кидаю на дно рюкзака.

Улыбаюсь и примеряюськ лопаткам. Оптимальнее, взять бы,конечно, хорошую и толковую штыковую,типа той, что я копал могилу для Сербина,но тут ассортимент не тот. Это мне встроймаг надо...

Ух ты, какие люди!У стенки витрины, почти скрытаястрахолюдными складными струментамигондурасского спецназа, лежит древняясоветская МПЛ. Та самая, которую частенькообзывают малой саперной. Ну и пустьобзывают, мне-то что? Разворошив кучу,достаю.

Приятный сюрприз.Лопатка-то реально времен войны. Металл,соответственно, качественный, не тодерьмо, которое клеймилось “тремяёлочками”. Чехол, правда, дохленький,из тоненького брезента. Но, с другойстороны, мне с ней под обстрелом неползать. А “Коминтерн”, то есть лопаткипроизводства соответствующего завода в сороковых-пятдесятых годах, он и вАфрике “Коминтерн” — пистолетную пулюна излете остановят и размажут. Лопатка,на первый взгляд, складского хранения.Но одна боковина неплохо заточена…

Прохожу к кассе иотсчитываю нужную сумму. Получилосьизрядно. Опять траты… Но что тут сделаешь?

Бросаю набитыйрюкзак на заднее сиденье машины, рядомкладу длинный чехол с металлоискателеми лопатку. Не спеша выруливаю на дорогу.Ну что, остался завершающий шаг, и можносмело заявлять о некоторой готовностиличного состава к предстоящей боевойзадаче. Почему готовность некоторая? Апотому что полная бывает только набумаге.

Осталось,собственно, главное. Не по объему, не поактуальности. По сложности доступа.

Интернетовскиесторонники “легалайза”, то бишь снятиязапрета на ношение боевых стволов, любятрассуждать о том, что мол “купитьпистолет — раз плюнуть”. А вот те хрен,золотая рыбка! Рынок нелегальногобоевого оружия — не компьютерная игра.

Арм-дилинг дажепо сравнению с наркодилингом — бизнессерьезный и очень жесткий. В том числеи для покупателя. Эффективный менеджерили одаренный студент-ботаник думают,что стоит лишь выйти на улицу вечероми прогуляться в неспокойном районе, какиз каждой подворотни будет доноситьсявкрадчивый шепоток :”Молодой человек,АКМ недорого не желаете?”. Нет, стволамиторгуют исключительно со своими,проверенными людьми и человеку, далекомуот уголовного мира, здесь ловить нечего.Если и продадут, то скорее всего длятого, чтобы как-то подставить.

Но я представительне мирной профессии, оперативныематериалы в свое время перелопатил, апотому знаю явки и пароли. Основной сбыт“левого” оружия в Киеве идет череззнаменитый “блошиный” Сенной рынок.Сам не видел, врать не стану, но знающиелюди рассказывали , что там как-то продалисоветскую противотанковую пушку.Действующую, чуть ли не в полнойкомплектации и с двойным боекомплектом.То ли от КиУРа39осталась, то ли из Зеленой Брамы40приволокли. Эхо войны, блин!

Но на Сенной лучшене соваться. Место центровое, всемзаинтересованным инстанциям и параллельнымвластям оно известно отлично.Соответственно, топтунов — как на Первомайу Мавзолея. И с моим счастьем нарватьсяна кого-то из знакомых или “правильноориентированных на инструктаже укуратора” — как два пальца об асфальт.Поэтому придется ехать туда, куда яехать очень уж не хочу. В то место, гдена каждом углу меня поджидают мрачныетени прошлого…

* * *

Одна тысячадевятьсот восемьдесят шестой. Первоемая. За год и три месяца до того, какшестеро гребаных летунов заховали вРусе свою ядреную неучтенку. Демонстрация.Обычные, ничуть не встревоженные лица.Все знают, что в Чернобыле какая-тосерьезная авария на реакторе, но малокому известно, чем это чревато для Киева.

Я, сопливыймладшеклассник в отутюженной школьнойформе, белой рубашке и пионерскомгалстуке вместе с матерью и отцом стоюна левом крыле правительственнойтрибуны. Внизу мимо нас гомонящейбезликой рекой течет праздничная толпа.

Мать позавчеравозвратилась из Припяти, где она какинструктор облоно участвовала в эвакуациишкольников, а в семье серьезных вещейот меня не скрывали. Мне десятилетку,который клеил модели танков и истребителей,до дыр зачитывал “Книгу будущихкомандиров” и постигал азы правильногопадения в армейской секции самбо, отецкак взрослому объяснил языком военногодоклада, что происходит на самом деле,и даже показал на карте примерную формусмертельного радиоактивного облака...

Первый секретарьУкраины, Владимир Васильевич Щербицкий,чтобы не допустить неуправляемой паники,принял решение всё же провестидемонстрацию. Рядом с ним на трибунежена, дети и внуки. Отец и Щербицкийвремя от времени обмениваются мрачнымивзглядами единомышленников.

Отцу идет генеральскаяформа. Он строг и подтянут. В византийскомхитросплетении советской правящейсистемы Сергей Андреевич Верещагин занимал незаметный, но важный пост.Числился заместителем начальникакакого-то хитрого управления штабаокруга. Однако “по партийной линии”работал в аппарате ЦК и кабинет имел вздании на улице тогдашней Орджоникидзе,нынешней Банковой, где вольготнорасположился центральный комитетУкраины. Насколько я понимаю теперь,он был “направленцем” командующегоокругом в республиканских партийныхорганах.

Отца уважалЩербицкий, что позволяло военному ипартийному руководству решать оченьмного разнообразных задач, не прибегаяк посредничеству Москвы. Но это былоуже потом …

В восемьдесятдевятом похоронили мать. Диагноз -лейкемия, облучилась в Припяти, когдавывозила детей. Отец разом постарел летна десять. Теперь когда по телевизорупоказывают скандирующие толпы с плакатами“Хай живе КПРС на Чорнобильскiй АЕС!”,по лицу его проходит судорога неутихающейболи. С мирным атомом у нас свои счеты.

Об отставкеЩербицкого узнаем тоже по телевизору.Отец почти не бывает дома, он курируетвывоз из Украины в Россию ядерныхбоеприпасов. Двухкомнатную квартируна улице Октябрьской революции, нокабинета в ЦК у отца теперь нет. Онготовит документы на увольнение.