Круговорот

На кмете раны заживали, не хуже чем на собаке. Он быстро шел на поправку. Не оставалось сомнений, что довольно скоро он будет готов к выполнению своей миссии.

Однажды в Мертвый город пожаловала наездница, и Саня не сразу признал в ней свою недавнюю знакомую. На сей раз вместо медных доспехов на женщине была добротная лоскутная одежда, для верховой езды.

Насколько успел узнать Саня, звали наездницу Татьяна. Она приходилась женой вождю клана вельдов и была родом с востока. Поэтому прекрасно изъяснялась на языке древлян.

Женщина прибыла без сопровождения. Она подъехала к стоявшему в неком изумлении Пряхину и произнесла довольно строгим тоном:

— Ты отверг наше гостеприимство... Почему?

— Извини, — сказал Саня. — Последнее время я не могу быть среди людей.

Некое изумление отразилось на лице женщины.

— Стало быть, ты волк одиночка, — заключила она.

— Скорее всего, не волк, а заяц... Заяц, который бежит от проблем.

— Ты не высокого мнения о себе. — Женщина спешилась и посмотрела на Гомо, который проявлял явный интерес к ее ездовому кмету.

— Это моя Ирица. — Татьяна указала на своего монстра. — У нее началась пора любви. Я вернусь за ней через неделю.

Она ловко расседлала Ирицу и, не попрощавшись, направилась прочь.

— Что мне с ней делать-то? — растерянно вопросил Саня.

— Тебе?.. Ничего, — ответила женщина, даже не повернувшись в его сторону. — Все что нужно сделает твой кмет.

Кметы между тем обнюхали друг друга и игриво умчались в лесные заросли. Саня очень надеялся, что у них там все сладится.

В тот же день в землянку одинокого затворника вернулся Марьюш. Мальчишка принес еды, объяснив, что теперь Саня чуть ли не родственник вождю клана вельдов. Саня не знал, как отнестись к такому родству. Наверное, ему стоило гордиться своим привилегированным положением.

На следующий день в Мертвый город заявился ни кто иной, как Стрига Головастик. И обитель отшельника стала напоминать проходной двор.

Нельзя сказать, чтобы Саня не был рад встрече с Головастиком. Просто он считал их совместные приключения давно перевернутой страницей и сейчас совсем не хотел вновь оказаться втянутым в дела контрабандиста.

К счастью Стрига никуда не хотел Саню втягивать.

Все последнее время он рыскал по Материку с большим мешком за плечами в поисках артефактов и, услышав от вельдов о Санином затворничестве, решил засвидетельствовать ему свое почтение.

Стрига подивился произошедшим изменениям в облике Пряхина-Барсука.

— Постарел ты, друже, — сказал он, когда приятели расположились у ручья.

Кметы пропадали где-то в лесу. Марьюш ушел в стойбище еще с вечера. Посему их беседе никто не мог помешать.

— Зато ты все такой же, — сказал Саня.

Разговор явно не клеился. Стрига ждал, что Саня начнет расспрашивать его о таутах и Чоне. Но тот молчал.

— А что ж ты не спрашиваешь о своих друзьях? — не выдержал Стрига.

— Считай, что спросил, — сказал Саня.

— Я гляжу, тебя не очень-то интересует судьба таутов, — Головастик недоуменно посмотрел на своего собеседника.

— Надеюсь, у них все получилось.

— Получилось, — кивнул Стрига. — Только не все... Мы захватили два корабля пещерников и тауты отплыли на них к своему острову. Но к тому времени их остров уже был не их.

— А чей же?

— Не знаю толком. Купцы говорили, что какие-то фоморы прибрали земли таутов к рукам.

— Куда же тогда уплыл Брес со своими людьми? — Некое чувство тревоги за судьбу дикарей чуть скребануло Саню по окостеневшему сердцу.

— Они обосновались на островах Западного Архипелага. Копят силы для новой войны. Занимаются каперством. У них там целое морское братство.

— Хочется верить, что тауты все же вернут назад свой остров. — Саня искренне желал успеха дикарям.

— Не сомневайся...Вернут, — уверенно сказал Стрига. — Они настоящие воины. Нечета неженкам из Легиона Смерти.

— Громила Стен ушел с Бресом? — спросил Саня.

— Громила остался на материке, — последовал ответ. — Скрывается в лесах вместе с дружиной Чона.

— А ты почему не с ними?

— Я не воин и не разбойник... У меня другие заботы. — Стрига явно себя недооценивал.

— Куда ты сейчас идешь? — поинтересовался Саня.

— Материк велик... На нем всегда отыщется занятие для диггера. — В словах Головастика имела место неопределенность. Контрабандист не спешил раскрывать свои планы. И Саня не стал настаивать. Какое ему, собственно, дело до Стриги и его темных замыслов?

— Расскажи, чем ты занимался последнее время? — Теперь настал черед Головастика расспрашивать приятеля о жизни.

— Мотался по Материку, — уклончиво ответил Саня.

— Добрался до своего Озерного края?

— Полгода там прожил.

— А чего ж не остался?

— Были причины.

Стрига проявлял несвойственное ему любопытство. И Саню это раздражало.

— Не хочешь рассказывать, так и скажи, — насупился Головастик.

Саня немного устыдился своей грубости. Стрига пришел к нему с добрыми помыслами, а он принял его достаточно холодно.

Чтобы как то сгладить неловкость Саня заговорил:

— Озерный Край — это фетиш... Иллюзия для тех, кто ищет рай на земле. На самом деле там обитают обычные люди. Не лучше и не хуже чем я, или ты. Они считают себя выше других. И думают, что вправе решать, как следует жить. Им нравится быть изгоями. Это их забавляет... Они гордятся своей исключительностью... Несут ее как флаг...Только все это пустое... Никто из них и пальцем не шевельнет, чтобы как-то изменить этот мир.

— А ты, Алекс, оказывается мастак говорить, — удивленно промолвил Стрига и Саня был благодарен этому большому, нескладному человеку за то, что он назвал его настоящим именем.

— Ты веришь, что я не Барсук? — спросил Саня.

— Я никогда не видел Барсука и мне сложно судить, — сказал Стрига. — Вокруг тебя ходит много всяких домыслов. Недавно с востока пришли слухи о человеке, что назвал себя всадником апокалипсиса. Я почему-то сразу подумал о тебе...

— Слава бежит впереди меня, — горько усмехнулся Саня.

— И еще я подумал, что лучше быть твоим другом, чем врагом, — добавил Стрига.

— Поэтому ты здесь?

— Да, — честно признался Головастик.

Стрига был человеком довольно отталкивающей внешности. Тем не менее, у этого современного Франкенштейна существовал некий кодекс своей контрабандисткой чести. И сей факт заслуживал всяческого уважения.

— Мы друзья, — заверил Стригу Саня. — Только вряд ли тебе поможет моя протекция.

— Как знать?! Как знать!? — сказал Стрига. Судя по всему, он понял значение слова 'протекция'.

Они еще долго сидели у бегущего посреди Мертвого города ручья и болтали ни о чем. Стрига рассказывал о своих похождениях. Саня в основном отмалчивался и мотал байки Головастика на ус.

Расстались они на закате.

Саня не удержался от давно мучившего его вопроса.

— Скажи, Стрига, ты знаешь таких бирюков.

— Конечно, знаю... я ведь сам бирюк. — Стрига широко улыбнулся и, взгромоздив на плечи свой неподъемный рюкзак, исчез в темноте, в которой, по словам Клешни, бирюки совсем не могли ориентироваться.

Глава 17.

Не прошло недели, как у Ирицы закончился брачный период. Самка кмета вернулась вместе с Гомо в Мертвый город. Она уже не была столь дружелюбна и довольно агрессивно отгоняла от себя назойливого ухажера, который наивно продолжал за ней ухаживать.

— Такова наша мужская доля, мой друг, — сказал Саня своему кмету все еще пытающемуся обратить на себя внимание охладевшей к нему подруги.

— Хорошего — понемногу, — послышался зычный голос Татьяны.

Женщина будто чувствовала. Она появилась из тенистых зарослей в самый нужный момент. Ирица стремглав бросилась к своей хозяйке.

Саня принес сбрую и седло. Помог Татьяне снарядить ее кмета.

— У нас не спокойно, — сказала Татьяна. — На юге в горах были замечены женщины-воины. Они называют себя амазонками.

— Амазонками? — переспросил Саня. — Ты сказала — 'амазонки'

— Да я так сказала.

— Быть такого не может, — растерянно произнес Пряхин.

— Почему? — Татьяна удивленно вскинула свои тонкие брови.

— Долго объяснять, — попытался уйти от ответа Саня.

— А ты попробуй, — не сдавалась Татьяна.

Саня сказал:

— Амазонки — это некое мифическое племя... Они считали своей богиней-покровительницей Артемиду, как воплощение женщины-воина. В раннем возрасте они прижигали одну из грудей, чтобы та впоследствии не росла и таким образом не мешала стрелять из лука... Но на самом деле амазонок никогда не существовало... Предшественники их просто выдумали, как красивую сказку.

— Значит, кто-то узнал эту сказку и решил сделать ее былью, — произнесла Татьяна, и Саня вновь подивился остроте ее ума. — Возможно, даже ты сам рассказал ее какой-нибудь мужененавистнице.

— Почему мужененавистнице? — никак не мог понять Саня.

— Амазонки охотятся на мужчин, но не трогают женщин и детей, — объяснила Татьяна. — У них очень жестокие нравы.

— Очередная дикость, — досадно мотнул головой Саня.

Они стояли друг напротив друга посреди развалин сгоревшего города. Татьяна держала Ирицу под уздцы и смотрела на Саню проницательным взглядом своих холодных глаз.

— Так, ты рассказывал кому-нибудь историю об амазонках? — спросила она

— Да, я рассказывал эту небылицу одной девушке с западных островов. Только ее уже нет на этом свете. Она погибла больше года тому назад.

— И ты видел, как она погибла?

— Нет, не видел, — раздраженно ответил Саня. Ему было неприятно вспоминать события годичной давности.

— Может ты видел ее холодное тело?

— Тела я тоже не видел.

— Тогда, откуда такая уверенность?

— Очевидцы говорили, что она задохнулась в дыму пожара,.. — повысил голос Саня. — И... давай оставим эту тему.

Татьяну его последняя вспышка ярости позабавила. Она даже улыбнулась, какой-то хищной улыбкой. Сане подумалось, что женушка вождя клана вельдов еще та стерва. А ее стареющий супружник, на самом деле, жалкий подкаблучник, отдавший бразды правления женщине.

— У тебя очень редкий меч, — Татьяна, кивнула на торчащую из-за Саниной спины длинную рукоять катаны.

— Я знаю, — сказал Саня уже более спокойным тоном: неприятная ему тема, наконец, была закрыта.

— Ты его сам выковал?

— Да — это моя работа.

— Точно такой же меч носит предводительница амазонок.

Саня сплюнул в сердцах. Опять за рыбу деньги. Татьяне явно не давали покоя эти злосчастные амазонки.

— Ну и что?.. — вопросил Саня и тут же осекся. — Как это может быть?

— Удивлен?! — Татьяна ловко вскочила в седло своего ездового монстра. — Подумай об этом.

Через минуту ее и след простыл. Она исчезла в зарослях леса, оставив своего недавнего собеседника в полном смятении чувств.

Саня совсем растерялся... Была ли Дэя?.. Несомненно, была... Непосредственная и, в некой мере святая, ибо за свою жизнь даже мухи не обидела... Деревья любила. Изъяснялась белым стихом... А теперь, по словам Татьяны, она рубит мужикам головы. Да еще Саниным мечом... Бред!.. Быть такого не может... Или, все таки, может?

Саня вспомнил, как поведал Дэе байку про амазонок. В тот день молодые люди гуляли по тихому прозрачному лесу и Саня самозабвенно рассказывал:

'Амазонки жили по совершенно диким понятиям. Они поклонялись некой богине, которой приносили в жертву особей противоположенного пола. В подходящие дни они использовали своих пленников для зачатия. А затем безжалостно их убивали. Или же превращали в бессловесных рабов'.

Помниться, Дэя поинтересовалась по поводу новорожденных детей амазонок — что если у женщины-воина народиться мальчик.

Саня не знал, что соврать. Ведь не говорить же девушке, что амазонки убивали своих новорожденных младенцев. Он придал своему голосу уверенность и сказал:

'Мальчики у них никогда не рождались. Только девочки. Об этом заботилась их богиня-покровительница. Ведь не зря же они ее ублажали своими ужасными жертвоприношениями'.

Думал ли он тогда, что его байка станет моделью развития реального общества? — Конечно, нет... Да и сейчас в такое положение вещей верилось с трудом.

Тем не менее, было не похоже, что Татьяна решила над ним подшутить. Такими вещами не шутят.

Надо бы поймать какую-нибудь неуловимую мстительницу. Да выспросить у нее все хорошенько. Только где же ее поймаешь? Разве что самому пойти на заклание к новым амазонкам? Во всяком случае, если они живут по Саниным россказням, то перед смертью одна приятная ночь ему гарантирована, а может и не одна — это уже как повезет.

Глава 18.

Все снаряжение Саня спрятал в Мертвом городе. С собой взял только нож да топор. Облачился в простые, домотканые одежды, принесенные Марьюшем, и отправился на юго-восток, где, по словам, Татьяны, следовало искать неуловимых амазонок.

Своего кмета Саня оставил на попечение Марьюшу. Сам он собирался войти в клетку со львами, вернее с львицами, но никоим образом не хотел тащить за собой четвероногого друга.

Гомо никак не хотел оставаться. Его пришлось крепко привязать к дереву. А затем, не теряя времени, уйти как можно дальше пока разъяренный таким некультурным обращением зверь не сорвался с привязи.

Сане понадобилась пара дней, чтобы достичь дальнего пастбища вельдов, которое располагалось у подножия высокой горной гряды. Горы были до самых макушек покрыты лесом. Некоторые вершины вознеслись так высоко, что скрывались облаками. Местами они белели снеговыми шапками или курились тонкими струйками дыма.

Где-то в этой горной стране обитали неуловимые амазонки, и Сане предстояло их отыскать.

Перед восхождением он решил сделать привал. Пастухи разрешили ему заночевать в своем небольшом стойбище, насчитывающем полдюжины юрт.

Саня хорошо выспался в выделенной ему на ночь кибитке. С утра плотно позавтракал и, поблагодарив пастухов за гостеприимство, направился было к подножию гор. Но тут с юга появилась группа всадников. Саня почему-то решил, что они прискакали сюда по его душу. И оказался прав.

В стойбище прибыла Татьяна со своими челядинцами.

— Почему ты меня преследуешь? — спросил женщину Саня. Он уже был готов отправиться в путь и ждал когда закончатся ненужные проводы.

— Я хотела лишь убедиться в своих догадках, — бесстрастно произнесла Татьяна, осаживая Ирицу.

— Влюбилась в меня. Так и скажи. — Саня решил напоследок подразнить снежную королеву.

Это ему удалось: чуть заметный румянец проступил на восковых щеках женщины.

— Глупости, — сказала она. — Я приехала в последний раз взглянуть на безумца, идущего на верную смерть...

Саня обвел взглядом всех присутствующих при разговоре людей и промолвил:

— Я не боюсь смерти, ибо уже давно умер. Меня здесь вообще быть не должно.

— Ты безумец, — еле слышно произнесла Татьяна. — Безумец.

— Пусть так. — Саня кивнул женщине на прощание и зашагал в сторону горной гряды, которую достиг лишь к вечеру.

Поразмыслив, он решил, что путешествовать по горам ему следует ночью: в эту пору меньше шансов нарваться на неприятности.