Первый рыцарь

В другое время и при других обстоятельствах, я бы попробовал его захватить, чтобы допросить с пристрастием. Но нужно трезво смотреть на вещи. Он — опытный рыцарь на пике своей физической и магической формы. А я — паж, в процессе формирования каналов и резерва. Да и мастером-наставником общей магии Омра назначили не за красивые глаза. Кто кого захватит — большой вопрос.

Я знаю, что сделанный выбор не самый лучший, но иного нет.

День выдался сырым. Ночью прошел сильный ливень и его последствия все еще ощущались, несмотря на летнее солнце.

Сразу после полудня, когда нормальные люди садятся за обеденный стол, Прарн Омр покинул свою квартирку и направился на очередную прогулку. Ее начальный маршрут, да и судьба Омра, зависели от выбора, который он сделает на перекрестке. Повернет направо — проживет еще один день. В том направлении расположен пост охранителей и улицы довольно людные.

Омр повернул налево...

Пристраиваюсь за ним, но пока что держу дистанцию. Дальше будет еще один выбор. Но в этот раз речь идет не о дополнительном дне жизни, а о жалких минутах. Хотя, могут ли минуты быть жалкими, если речь идет о жизни?

В трех случаях из пяти, прогулка Омра в первые пять минут идет по одному и тому же маршруту.

Бакалейная лавка... Омр проходит мимо.

Пора! Прибавляю шаг. Омр сворачивает в знакомый переулок — лучший вариант из возможных. Вновь прибавляю шаг, но ступаю тихо, обходя способные меня выдать лужи. Не смотреть ему в спину, смотреть под ноги.

Рука ползет в саквояж. Нащупывает рукоять трофейного "Вепря". Курок взведен заранее, чтобы характерный щелчок не смог меня выдать. Пять шагов... Четыре... Два...

Внезапно, Омр резко оборачивается.

Поздно! Ствол пистолета смотрит ему прямо в лицо. Выстрел! Во лбу предателя появляется "третий глаз", а затылок лопается, словно спелый арбуз.

Если мастер-наставник и успел поставить щит, то смысла в этом нет. Зачарованная пуля создана для пробивания магических щитов. А в барабане их две, одна за другой.

Тело Омра не успевает упасть, а я бегу дальше по переулку, спрятав "Вепрь" обратно в саквояж. Надо было брать "Малыша", тогда бы не пришлось с приметным саквояжем бегать. Но в нем одна единственная пуля, а значит и шанс. Осечка, промах — и я безоружен.

Замедляюсь, перехожу на быстрый шаг, чтобы привлекать меньше внимания. Здесь направо, через рабочие районы. Прохожих нет, и это радует. Где-то далеко за спиной слышится протяжный свист охранителей. Но он не двигается. Похоже, встревоженный выстрелом патруль нашел тело и зазывает к себе подмогу. Но с этой стороны постов нет. А усиленные патрули появляются ближе к вечеру. Когда подвыпившие работяги начинают бузить.

Пора избавляться от "Вепря". За этой аркой во внутреннем дворе должен быть колодец. Водопровод в рабочих районах есть далеко не везде. Да и по большей части это расположенные на улицах колонки. В паре мест, встречаются и анахронизмы в виде колодцев. Один из них я и заприметил во время своих прогулок.

Прохожу арку. У колодца три женщины. На меня внимания не обращают, но и пистолет не выбросить. Значит, приступаем к плану "Б" и двигаем к порту. Благо он тут рядом.

Рабочие районы — настоящий лабиринт из низких двухэтажных домиков, похожих друг на друга словно близнецы. Вечером тут лучше не ходить. Да и днем тоже. Чужих, а особенно "чистую публику" на этих улочках не привечают. Но на мне сейчас замызганный, старый дождевик, полностью скрывающий одежду, да простая суконная кепка. Плюс "шахтерский" нашейный платок. На мануфакторумах многие его носят, защищаясь от угольной пыли. Так что я не выделяюсь среди привычных обывателей этих унылых жилищ.

Свистки охранителей замолкают. Но это плохой показатель. Сейчас они начнут прочесывать улицы в поисках подозрительных личностей. Опросят свидетелей.

Вновь петляю, по улицам. Иду поспешно, но стараюсь не торопиться. Впереди показалась территория речного порта, а заодно и небольшой мостик через приток реки протекающей через город.

Оглядываюсь. Спускаюсь к воде. Пусто. Ночью тут ночуют бродяги и возле насыпного устоя валяются какие-то грязные тряпки, заменяющие им постель. Отправляю туда свой потертый дождевик. Выглядит он немногим лучше. В лавке старьевщика его взял. А до этого пришлось в два других магазина зайти, постепенно понижая путем смены одежды свой социальный статус.

Туда же отправился и шейный платок с кепкой. Пусть бродяги порадуются обновкам.

Достаю "Вепрь". Быстро набиваю заранее подготовленными камнями потертый саквояж, также купленный у старьевщика. Размахиваюсь. Середина реки с тихим всплеском принимает груз.

Теперь револьвер. Жалко, но надо. Разбираю его на части и также отправляю в реку. Вновь внимательно оглядываюсь. Все спокойно — город продолжает жить своей жизнью.

Выбираюсь из-под моста, водружаю на нос очки и, напустив на себя независимый вид, направляюсь к входу в порт. Осталось избавиться от парика и в очередной раз сменить одежду, на что-то более приличное. Но этим я займусь на еще одной снятой специально для такого случая квартире.

Где-то в глубине души ворочаются остатки совести. Правильно ли я поступил? Да поздновато она спохватилась — дело сделано.

Говорят — убивая убийцу, ты не уменьшаешь число убийц в мире. Это правда. Но три сотни возможных смертей в будущем против одной в настоящем... для меня выбор очевиден.

Извозчик появился как по команде. Словно только меня и ждал. На самом деле тут неподалеку каретный сарай и извозчики на этой улице частые гости.

Делаю ему знак остановиться, запрыгиваю в коляску.

— Куда изволите? — весело спросил водитель лошади.

Похоже, он успел не только отобедать, но и принял на грудь чарку. А то и две. Но это к лучшему.

— К вокзалу, будь любезен, — отозвался я, поправив очки. Они без увеличительных линз, обычные стекляшки, но я к ним так и не привык.

— Домчим с ветерком, доктор.

Доктор? Понятия не имею, почему извозчик решил, что я имею отношение к этой достойной профессии. Но что-то в этом есть.

Свинцовые пилюли — лучшее лекарство от предательства.

Эпилог

Грянул первый залп.

Под звуки гимна и оружейного салюта, могильщики начали медленно опускать гроб с телом Прарна Орма в землю.

Еще один залп. И последний, третий.

Наблюдать за этим было мерзко. Угораздило же меня попасть в группу пажей, отобранных для участия в торжественных похоронных мероприятиях. Но судьба любит такие шутки.

Рядом тихо шмыгнула носом расчувствовавшаяся Амита. Наставник-предатель был хорошим преподавателем, многие ученики его искренне любили. Их можно понять — будущего они не знают.

Но до чего же мерзкое зрелище. Люди куда более достойные остались гнить на полях проигранных сражений. Не было салюта, гимна. Даже могил им не досталось.

Где-то на перевале, оплакиваемый только снежными шапками Нарнских гор, примет Синее пламя Сагар. Тело Амиты упокоится в братской могиле под Скионом. От Дэи и хранить будет практически нечего. А какой-то жалкий предатель уходит со всеми положенными почестями. Да еще и его убийца учувствует во всем этом спектакле.

Горсти земли падают в могилу. Стучат о крышку гроба. Кидаю свою горсть и я, хотя хочется плюнуть. Но нужно отыграть свою роль. Хмурый долговязый тип, что в своем гражданском платье выделяется среди мундиров пажей и рыцарей, словно белая ворона, явно следователь от охранителей. Лучше бы свой форменный мундир одел. А то толку от такой маскировки — только внимание к себе привлекает.

Город гудел. Все же никакого-то рабочего убили в пьяной поножовщине. А человека уважаемого — мастера-наставника Академии доблести Тирбоза. Да и как убили — средь бела дня мозги вышибли! Городской магистрат порядком поснашал на эту тему главу охранителей, глава охранителей проделал то же самое со своими подчиненными, те со своими. И этот сеанс группового секса вдохнул в расследование новую жизнь. Вот следователи и проверяют все версии, в том числе и академию, ища убийцу. Вдруг он начнет отплясывать канкан на похоронах.

Так что пришлось нацепить на лицо приличествующие моменту скорбное выражение и проделать все формальности.

Пускай ищут. Свидетелей нет, в этом я уверен. В лучшем случае кто-то видел удалявшегося от места преступления человека в сером дождевике и рабочей кепке. А чтобы лицо рассмотреть — не было такого. Единственная настоящая улика — пуля. Если ее смогли найти. Она указывает на участие в убийстве одаренного. Но в одной только академии этих самых одаренных несколько сотен. А в городе и вовсе тысячи.

Все было проделано идеально, но легкий червячок сомнений грыз, не отпускал.

Поздно жалеть! Предатель — это прошлое. А мне пора готовиться к новому выходу на сцену — турниру академий. До него еще пять месяцев, но отбор скоро начнется. Я в лидерах, но расслабляться не стоит. Желающих будет много. Аристо с первой группы чуть ли не всем составом заявки подадут. За ними вторая группа подтянется. А там и многие простаки захотят рискнуть, подав заявки. Не с целью выиграть, так хотя бы поучаствовать в общем движении. Потом ведь можно говорить, что на первом курсе подавал заявку в команду академии, да не прошел.

Отберут только четверых. А в турнире смогут участвовать и вовсе только два.

Кладбище осталось за спиной. Выбросив из головы все посторонние мысли, я вновь сосредоточился на предстоящем отборе и турнире. В голове появилась одна занимательная идея, но для ее реализации мне требовалось внимательно изучить правила.

Первые несколько ступенек преодолены, конечная цель стала ближе, но все так же далека.

* * *

Обманчив покой Великого леса. Обманчив и призрачен.

Человек бежал, отчаянно петляя между деревьев, словно испуганный заяц. Бежал, борясь за свою жизнь, не понимая всей тщетности этих усилий. Не понимая, что мертв. Не замечая, что смерть бесшумно преследует его по ветвям, прячась в зеленых кронах.

Спрыгнув вниз, Та'Энди мягко приземлилась перед браконьером, перегородив тому путь к спасительной заводи. Там, где-то за стеной густого камыша пряталась лодка. А лодка — это спасение.

Не в этот раз, хомо. Не в этот раз.

В руке человека блеснул пистолет. Щека Та'Энди непроизвольно дернулась, отразив тень застарелого страха. Один раз она поддалась скорби и злости и недооценила такого же загнанного в угол хомо с оружием. Второго раза не будет!

Вырвавшиеся из под земли лианы скрутили незадачливого браконьера. Спеленали, словно младенца, оставив видимым только перекошенное от страха лицо.

Мерзкая тварь отлично знала, что его ждет. Перекошенные от боли лики попавшихся хомо навсегда остаются на стволах впитавших их тела и души пограничных деревьев.

Но разве хомо это останавливает?

Жажда наживы гонит их через Владычицу — множатся искаженные от боли и ужаса лики. Но перехватить удается, увы, не всех. Слишком длинна граница, слишком мало у нее стражей. И ускользнувшие из сетей хомо множат число глупцов, желающих пересечь широкую ленту великой реки.

Множатся искаженные от боли и ужаса лики. Этому нет конца!

Хомо безмолвно кричал. Бился, пытаясь вырваться из тисков дерева, но все было напрасно.

Где-то над кронами послышался рев. Промелькнула, заслоняя свет, могучая тень.

Но'Зелим! Душа Та'Энди запела, почувствовав близость своей второй половины.

Альвы выбирают партнера один единственный раз, но на всю бесконечно долгую жизнь. Становясь с ним практически единым целым — соединяя души. Потерять партнера — потерять себя. И Та'Энди отлична знала, что это не просто красивые слова.

Сделав круг, дракон приземлился на одну из широких полян. Гибкая альва соскользнула с его спины. Погладила могучего ящера по шее, и тот довольно зашипел, выпустив воздух струйку дыма.

Та'Энди бросилась к Но'Зелим, но остановилась не добежав несколько шагов, почувствовав ее дурное настроение.

— Они не стали тебя слушать? — она сразу поняла причину плохого настроения второй половины.

— Нет, совет не внял твоему пророчеству. Они в него не верят. Я не смогла их убедить, прости.

Дурная весть расстроила Та'Энди, но злиться на свою половину она не могла. Да и не очень верила в успех ее миссии. Совет слишком горд, чтобы понять свои ошибки.

— Слепцы. Они еще прозреют, но будет поздно.

Она вздохнула, зарылась ладонью в волосы Но'Зелим. Уткнулась лбом в ее лоб.

Придется идти сложным путем. Но для начала, следует позаботиться об убийце ее души.