Мы - люди! (общий файл)

Я, почему так подробно рассказываю про этот бой, хотя у меня их было множество и до него и после? Дело в том, что к описываемому моменту я впервые в жизни вошёл в боевой транс, как это называется в умных книжках, которые я прочитал гораздо позже. А тогда вдруг увидел всё поле боя сразу, как бы и сверху и изнутри одновременно. И для этого даже не нужно было оборачиваться. Враги, да и Гребешок вдруг задвигались медленно, как под водой. Подлетающий ко мне вражеский солдат — казалось, что он едва перебирает ногами — снова поднимал свою секиру, другой готовился испробовать прочность моего доспеха в районе гузки. Жаль, что я сам не мог в этом состоянии бегать быстрее врагов, зато ничто не помешало мне шутя отразить атаку с фронта, да так, что меч нападавшего воспарил над полем боя, провожаемый его изумлённым взглядом. Но удивлялся он не более одного долгого-предолгого биения сердца, поскольку обратным ходом я рассёк ему шейную артерию. Одновременно лягнув ногой напавшего с тыла: повернуться к нему мне просто не хватало времени.

Да, и одновременно я понял, что теперь-то мы с Гребешком непременно уцелеем. Просто откуда-то узнал и всё! Но, конечно, не сами собой уцелеем, а если продолжим сражаться. Как раз к тому времени мой товарищ не сумел отразить удар противника и получил серьёзную рану в бок. Он, кажется, ещё не почувствовал даже боли, но уже через несколько сердечных биений его обязательно добьют. И я ринулся на помощь. Правда, очень медленно: бегать быстро в боевом трансе почему-то не получается.

* * *

Владимир Петрухин.

— Внимание, к вам идут репторы! — прозвучал в наушниках лёгкого шлема голос Маруси. Одновременно и у Тамары, поскольку она замолкла на полуслове, и я так и не узнал, как правильно брать упреждение при стрельбе из самострела. Планшеты выдали нам медленно смещающуюся картинку местности, на которой мы увидели дорогу, благодаря подсказке компа, наше местоположение и, после того, как разведчик опустился пониже, группу из пяти Репторов. Только передвигались они почему-то не по дороге, а по террасе над ней. Такой же, где засели и мы с Томой, только, к счастью, с другой стороны. Маруся дала крупный план, выделив на картинке то, что посчитала оружием, поскольку аборигены были вооружены до зубов. У каждого на боку нечто вроде сабли в ножнах, болтающейся на каких-то ремнях или верёвках. Ещё видны были явные ножи. У одного ещё и 'самострел'.

Это сказала Тамара одними губами, как будто, находясь в полутора километрах, те могли нас услышать. А группа, похоже, старалась не очень себя афишировать: по сигналу самого крупного — он поднимал правую руку вверх — она останавливалась, и вожак некоторое время явно прислушивался и приглядывался: не движется ли кто по дороге навстречу и не догоняет ли? Затем следовал сигнал на продолжение движения.

Не ретироваться ли нам пока не поздно? Как-то очень неожиданно и странно начинается этот контакт. Мы-то думали спокойно поснимать аборигенов, неспешно бредущих по дороге, а тут какой-то военный отряд, который сам кого-то ищет и явно не для того, чтобы вручить подарок.

— Тома, может домой пойдёшь? — предложил я девушке, не подумав. Ответом мне был такой красноречивый взгляд... Ладно, остаёмся. Только нам придётся слезть со стульчиков и лечь на грунт, чтобы уменьшить площадь поражения при возможном обстреле. Мимикрин-мимикрином, а кто их знает этих ящеров? Может, они как-нибудь по запаху целятся? Или просто решат выпустить пару стрел по подозрительному кусту? Легли мы, правда, не на землю, а на разложенные на дне палатки спальники. Установили перед собой планшеты и стали следить за приближающимися.

Конечно, мы раньше видели множество репторских хроник, сохранившихся в архивах Лунного мозга, только они почти все были чёрно-белые. Дело в том, что Репторы, хотя немного и различают цвета, в своих фильмах тогда, миллионы лет тому назад цветопередачу почти не применяли. Единственное известное мне исключение, это цветной барельеф на базе Репторов на той же Луне, обнаруженный тогдашним курсантом Кондратенко. Но это и не видео, а всё-таки монументальное сооружение, относительно которых, возможно, действовали иные правила. Поэтому и нам эти динозавры представлялись какими-то серыми и невзрачными. В действительности, они оказались довольно разнообразно раскрашены. Природой, конечно.

В первую очередь в глаза бросались ярко-красные гребешки, украшавшие их головы. Немного похожие на петушиные, только с мелкими зубчиками. И ещё, конечно, бородки. Тоже красные, только мы их плохо разглядели, поскольку разведчик снимал приближавшихся, в основном, сверху. Тела их покрывали перья, это давно известно. Тут окраска была беднее, в основном от светло, до тёмно-коричневых тонов. Попоны были серые, на их фоне выделялись то, что я посчитал за портупеи: там крепилось оружие и ещё какие-то неопознанные мною предметы.

* * *

Белоголовый.

Они были неуклюжи, по крайней мере, эти, оставшиеся на ногах. Почти сразу я подсёк руку ближайшему, тот выронил меч и с воем засеменил по дороге прочь. Какой-то квёлый разбойник пошёл, любой солдат на его месте просто сменил бы руку. Нас так учили. Но если ты всё же выходишь из боя, то прими меры, чтобы не получить в гузку пулю или болт. И я непременно преподал бы раненому бандиту этот пропущенный им важный урок, да некогда было хвататься за стрелялки: последний наседал на меня с яростью, в какой-то степени, компенсирующей его плохую выучку. Да ещё рычал при этом, как дикий зверь с Левого континента. Тем не менее, я разделался с ним не более чем за сто сердечных ударов. Во время очередного выпада, отбил его меч и ударил ногой под горло. Очень удобно получилось, я же возвышался над ним на повозке. Как и следовало ожидать, попона у бандита была лёгкая, гражданская: боевые, солдатские они носить ленятся. Потому, как грабители, а не бойцы, хотят наслаждаться жизнью, а работать — не расположены. А солдатский труд — это самая тяжёлая работа. Так вот, удар моей ноги пришёлся в уязвимое у разумного место, которое солдаты всегда надёжно защищают, противник же потерял дыхание и рухнул на землю. Мне нетрудно было тут же его зарубить, но я решил взять пленного. Кривой может и не знать подробностей: кто такие? откуда? А это важно для расследования. В общем, сдёрнул с дрожащего, пытающегося схватить толику воздуха портупею и мигом скрутил его по рукам и ногам. Пускай полежит, подумает над пропащей своей жизнью. Потом пощупал шею валяющегося в дорожной пыли Кривого — пульс бьётся, значит, жив, сволочь! Портупеи у него не имелось, зато у меня в повозке всегда имеются обрывки и мотки всяких верёвок.

Не забывал и про первого подстреленного мною. Хотя тот и не подавал признаков жизни, я всё же старался, чтобы между ним и мною была повозка. Попозже влезу наверх и посмотрю, что с ним. Валяющийся рядом на обочине, контуженный броском пороховой трубки бандит, кажется, намерился придти в сознание, завозился и захрипел. Подкрепив его обморок хорошим ударом рукояти меча по затылку, увязал и его. Ну и сложил всю свою добычу на повозку. Тяжеленько мне это далось — не молодой уже.

Скрывшийся с поля боя бандит уже пропал из виду, да и не буду за ним гоняться, поэтому, предоставив его воле Учителей, я полез на кручу проверить, что там со стрелком? Конечно, соблюдая все меры предосторожности. Но тот оказался мертвее мёртвого: мой свинец задел ему крупную артерию и кровь поганца, видимо, быстро выхлестала наружу, окропив окружающие кусты и образовав порядочную лужу на земле. Хотел я его тут и бросить, чтобы не пачкаться, да и устал уже, — пусть холуи Пёстрого с ним возятся и хоронят — но потом всё-таки ухватил за край попоны, оттащил на край террасы, да и спустил вниз без всякого уважения, которого он, явно, не заслуживал. Тело скатилось к дороге, несложно будет подогнать повозку и загрузить его, да и отвезти потом к ближайшему болоту для захоронения. У нас всяких дохлых бандитов и воров просто в болото бросают, где поглубже, чтобы на земле ни следа, ни холмика от них не оставалось. Опять-таки, не мне этим заниматься — мне только сдать их по списку: мёртвых двое, полудохлых трое, включая наводчика, один убёг — извините великодушно, господин барон! Некому было преследовать!

Я съехал вслед за трупом стрелка к дороге и, подойдя к своей скотинке, скормил ей сморщенный корнеплод. Тягловой с удовольствием схрупал его. Хорошо, флегматичный у меня зверь, ни от выстрелов, ни от запаха крови не взволновался. Взял я его за ухо, да понудил пройти десятка три шагов вперёд, загрузил ещё и стрелка, да и затеял разворот — не в Столицу же мне эту тухлятину везти? Вот и хорошо, можно ехать. И...

* * *

Ольга Макарова.

Условным вечером ко мне зашла Кристина. Серёжка позвонил в обед и сказал, что задержится на Южном объекте, так, что каюта оказалась в полном нашем распоряжении. Мы договорились встретиться после ужина и обсудить с глазу на глаз программу экспериментов по проверке её теории. Для изготовления экспериментального оборудования следовало, видимо, задействовать мощности моего института и добиться переподчинения ему (то есть мне) и модернизации уже устаревшего оборудования станции 'Дырокол'. Главное тут, конечно, добиться финансирования этого проекта. Но задачу расшевелить ООН-овских бюрократов я, по умолчанию, взяла на себя, пускай пани Юркевич не заморачивается, мне сподручнее. Я всё-таки госпожа Макарова, (хоть и в помолодевшем облике) а она пока только малоизвестный теоретик в области физики. Но если её теория подтвердится... Разговор, однако, пошёл совсем о другом.

— Ольга Анатольевна! — произнесла Кристина прямо с порога со своим милым акцентом, — я хочу с вами посоветоваться.

— Просто, 'Ольга', — поправила я её — мы же договорились!

— Да, пани Ольга, я чуть-чуть забываю!

— И без 'пани'...

— Хорошо. Вам знакомо такое имя — Константин Журбин? Ссылается на знакомство с вами.

— Э-э... Есть такой альт. С год назад, он донимал меня по почте своими выкладками и странными теориями. Полная ересь, конечно. Пыталась ему объяснить, в чём он неправ, но я же не учительница, времени особо не было. Отослала его к учебникам и прекратила переписку. А потом — омоложение... Но больше он не писал.

— А кто такое альт?

— Это, Кристиночка, такой человек, начитавшийся научно-популярных книжек и возомнивший себя учёным. Из-за незнания основ науки, такие часто фонтанируют внутренне противоречивыми гипотезами. Но сами, конечно, не видят их противоречивости и стремятся продвинуть. Так сказать, осчастливить научное сообщество и обывателей своими альтернативными теориями. Отсюда — альт.

— А, понимаю! Константин мне только что написал.

— Не обращайте внимания и не тратьте времени. Заблокируйте его адрес, да и дело с концом!

— Дело в том, пани... то есть, просто, Ольга, что мне его послание показалось любопытным. Только он зачем-то пишет, как он думает по-польски, и я не всё понимала... то есть, поняла. Не знаю, каким он пользуется переводчиком... Но графики и расчёты ясны. Можно воспользоваться вашим компом? Я открою свою почту...

— Конечно... секунду. — Я разбудила комп, и на экране тут же появилось уведомление 'Важно!' Открылась почтовая программа, и я со смехом повернулась к коллеге:

— Он и мне написал! Что же? Почитаем, тут по-русски.

Константин Журбин был в этот раз немногословен. Он благодарил меня, как он выразился, 'за науку', и сообщал, что наши разногласия мы обсудим позже. 'Разногласия — ага!' Затем сообщал, что занят исследованиями закономерностей изменения эффективных сечений тоннелей Макарова и ведущих в них порталов в зависимости от интерференции полей тяготения взаимодействующих тяготеющих объектов. И ему кажется, что эта закономерность им открыта. Он бы не беспокоил меня, госпожу Юркевич и начальника экспедиции на планетар своими выкладками, если они не показали, что через нескольких суток Маркиза окажется отрезана от сети тоннелей из-за прогнозируемого им спазма тоннеля и портала.

Далее в послании следовали графики вычисленных господином Журбиным осцилляций сечения портала Маркизы и наложение на них реальных значений этого параметра. Из самих по себе графиков ничего катастрофического, вроде не следовало, но составитель утверждал, что его вывод опирается на предположении, что печально известный 'Скаут-30' в своё время не смог покинуть окрестности Маркизы через тоннель, именно по причине случившегося тогда одного из предыдущих спазмов. Если считать, что это так и есть, то осцилляция движется не просто к периодическому минимуму, но к экстремуму. А это значит, что как бы, не эвакуацию нужно объявлять!

Действительно, теория не запрещает такие казусы, но тонкости поведения порталов пока ещё не очень исследованы, просто учёные слишком мало времени за ними наблюдают, статистика минимальна. И если, действительно, взять события более чем тридцатилетней давности за отправную точку... в общем, нужно считать. Чем мы с Кристиной и занялись. Запросили последние данные и занялись вычислениями. Вне зависимости от их результата, я немного изменила своё мнение об альтах, как восторженных, но туповатых надоедах. Об этом я сама должна была додуматься!

Как оказалось, и наврал в своих вычислениях Константин Журбин немало и данные использовал не полные, а скорее, отрывочные, но общий вывод сошёлся: скорее всего, портал закроется или радикально уменьшится в течении ближайших десяти-пятнадцати дней. Коммуникатор начальника экспедиции не отвечал, и я позвонила Сереже.

* * *

Владимир Петрухин.

Я поймал себя, было, на дурацкой мысли, что смотрю кино. Но — нет, всё происходило на самом деле. Замаскировавшиеся на противоположном склоне боевики атаковали ехавших на телеге. Причём, похоже, их целью был только один рептор в потёртой попоне, управлявший повозкой. Но он как-то почувствовал нападение за секунду до его начала и ушёл с линии огня. Впрочем, не 'огня' в него выстрелили из арбалета. Огнём ответил как раз он. На инфракрасном варианте картинки было хорошо видно, как дёрнулся и сник спрятавшийся в кустах стрелок, получивший в ответ на свой болт пулю из примитивного ружья. Ещё и громогласно рявкнул при этом, что было слышно без всяких приборов. А погонщик, так ловко подстреливший арбалетчика, между делом успел обезвредить и определённого врага в своём стане, напавшего на него, а затем вступить в схватку с оставшимися. Это произошло так быстро, что я даже не вполне уловил последовательность пальбы и скоротечных сабельных схваток, опомнился только, когда всё было кончено. Победитель ловко увязывал, по-видимому, оставшихся в живых и загружал их в свой экипаж вперемешку с явными трупами. Один, раненый, покинул поле боя, кучер его преследовать не стал.

— Он же их всех поубивал! — прошипела мне в ухо Тамара. Она была взволнована и непроизвольно поглаживала свой, уже взведённый самострел.

— Он защищался! — парировал я.

— А если он преступник, а это — полиция?

— А почему он тогда связал оставшихся в живых 'полицейских', одного раненого отпустил, а сам скрываться не торопится. Вон, даже загудел что-то, как будто, песенку. Явно, виноватым себя не чувствует. На него напали, он победил, а теперь повезёт бандитов и сдаст местным властям.