Он улыбнулся и поцеловал ее, сняв со стойки, а сам снял штаны. Он развернул ее к себе, встретившись с ней взглядом в зеркале, и медленно расшнуровал ее. Дойдя до конца, он положил брошь со стрекозой на прилавок, а затем, не сводя с нее глаз, стянул платье вниз по ее телу, и оно соскользнуло на пол. Его глаза потемнели, когда он осмотрел ее наряд. Белое шелковое корсетное бюстье с эффектом пуш-ап, из-за которого ее грудь казалась пышнее, чем обычно. Розовые кружевные трусики с подвязкой в виде милого розового цветка заставили его глаза округлиться от изумления.
— Где ты это взяла?
Тонкс улыбнулась ему в зеркало.
— Зи помогла мне выбрать это, когда мы были на Корфу. Тебе нравится?
Ремус провел рукой по ее животу, с удивлением коснувшись нижнего белья.
— Ты выглядишь потрясающе.
Он скользнул губами по выпуклостям ее грудей, прежде чем осторожно расшнуровать белье и снять его. Ее соски затвердели на прохладном воздухе, и он потер их большими пальцами, заставляя их еще больше набухнуть, после чего бросил белье на пол. Он взмахнул волшебной палочкой, и вода перестала литься, а затем осветил комнату мягким светом свечей. Он провел руками по ее животу, нежно касаясь светлых шрамов, которые все еще отмечали ее, пальцы коснулись подвески в виде волка, которая все еще висела на ней. Он поднял ее руки вверх и снова закинул себе на шею, проводя кончиками пальцев вниз по ее подмышкам и ребрам, а затем снова вверх, чтобы проследить след, который он оставил на ней. Он взял ее левую руку и положил на грудь, наклонившись, чтобы поцеловать кольца, украшавшие ее, и сосок, который просвечивал сквозь ее пальцы.
— Ты богиня, Нимфадора, — пробормотал он, его руки скользнули к ее волосам, чтобы высвободить локоны из цветочной короны, и он наблюдал, как они рассыпались вокруг ее ушей и почти до подбородка.
Он провел губами по ее подбородку, вниз по шее и плечам, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по позвоночнику и прижимаясь губами к краю ее трусиков, где красовался симпатичный розовый бантик. Он взялся за них большими пальцами и осторожно потянул вниз, оставляя ее обнаженной и беззащитной перед ним. Она переступила через них, когда он сказал ей об этом, а затем улыбнулась, когда он встал, и провел рукой по идеальному треугольнику ее светло-фиолетовых волос.
— Если бы я был художником, я бы нарисовал вас именно такой, прислонившейся ко мне, обнаженной, желанной, — прошептал он, касаясь губами мочки ее уха.
Тонкс улыбнулась и повернулась в его объятиях.
— Моя очередь, мистер Люпин.
Ремус широко улыбнулся, когда она просунула большие пальцы в его черные боксерские шорты и стянула их вниз по его бедрам, высвободив его полутвердую эрекцию. Он снял шорты и вздохнул, когда она скользнула по нему руками, слегка поглаживая, ее ногти скользнули по его ребрам и вверх по груди в мягкой ласке, которая заставила его задрожать.
Секс.
Улыбка Тонкс стала шире, и она встала, выходя из ванны. Они вытерлись, и Ремус с готовностью взял в руки баночку с лосьоном. Он пах грейпфрутом и апельсинами с легким привкусом миндаля, и он растер его по ее телу, втирая в кожу и проводя губами по каждой поверхности, прежде чем лосьон коснулся ее.
К тому времени, как он закончил, тело Тонкс уже жаждало его. Она крепко поцеловала его и рассмеялась, когда он снова поднял ее на руки, как новобрачную, взмахнул волшебной палочкой, чтобы различить свечи, и отнес ее в их спальню.
Зи расстелил их постель, посыпал лепестками розовых и желтых роз и украсил комнату гирляндами, придавая ей очаровательный вид. Ремус положил ее на покрывало перед собой, поглаживая ее бедра, и лег рядом с ней на кровать. Тонкс притянула его к себе, чтобы поцеловать, и они просто лежали так, долго-долго томно целуясь, а потом он провел по ней пальцем, и она вздрогнула от удовольствия.
Секс.
— Я люблю тебя, Нимфадора, — пробормотал он, целуя ее в макушку. Тонкс прижалась к нему, тепло его тела заставило ее кожу прильнуть к его коже, и она удовлетворенно вздохнула.
— Я люблю тебя, Ремус Люпин. — И она заснула, крепко обняв его, с широкой улыбкой на лице.
* * *
На следующее утро Ремус проснулся от мягкого прикосновения кончиков пальцев жены, скользивших по его спине. Он удовлетворенно вздохнул с широкой улыбкой на лице, повернулся, чтобы посмотреть на нее, и испуганно вздрогнул, скатившись с кровати на пол, когда Тонкс разразилась истерическим смехом.
— Неуместно! — заявил он, сердито глядя на нее.
Тонкс, которая решила изменить свое лицо и прическу, чтобы походить на одного мерзавца с крючковатым носом и сальными волосами, медленно преобразилась обратно, заливаясь смехом.
— Вернись сюда.
Ремус опустился на колени на пол у их кровати.
— Обещай мне, что ты больше никогда так не сделаешь.
Она улыбнулась и, перегнувшись через кровать, поцеловала его в губы.
— Признайся, тебе это показалось забавным.
Ремус запустил руку в ее кудри и крепко поцеловал.
— Нет, — прорычал он. — Это, блин, убило мою утреннюю эрекцию.
Тонкс хихикнула.
— Но твое лицо, Рэм! О, Мерлин, оно было бесценным!
— Как долго ты это замышляла, Дора?
— Месяцы... вечность... — сказала она, все еще хихикая. — Но ты всегда просыпаешься первым и отвлекаешь меня,
Ремус встал.
— Первый день нашего брака, а ты уже вызываешь у меня проблемы с доверием.
Тонкс усмехнулась и наклонилась вперед, чтобы поцеловать его обмякший член, нежно облизывая его, когда он задрожал под ее языком. — Позволь мне загладить свою вину, — пробормотала она, когда он начал твердеть под ее ласками.
Ремус на мгновение задержал ее на месте, позволяя ей овладеть собой, а затем потянул ее прочь и поставил на кровать. Он обнял ее, притянул к себе и обвил ее ноги вокруг своей талии. Он крепко поцеловал ее, прежде чем отправиться на кухню, держа на руках, а затем усадил на табурет у барной стойки.
— Сначала нам нужно подкрепиться. Что вы хотите на завтрак, миссис Люпин?
Тонкс усмехнулась, вытягивая руки над головой.
— Блинчики.
Ремус прикусил ее нижнюю губу и улыбнулся.
— Я люблю тебя, Нимфадора.
Тонкс притянула его к себе для долгого поцелуя.
— Ты ведь на самом деле не злишься на меня, правда?
Его рука легла на обнаженную грудь, и он улыбнулся.
— Ты озорница, и я люблю тебя, но, пожалуйста, ради всего святого, никогда больше не строй из себя Снейпа, особенно в нашей постели!
Она улыбнулась и пообещала.
Он широко улыбнулся в ответ на ее слова.
— Я собираюсь испечь своей сексуальной жене шоколадные блинчики со свежей клубникой и сахарной пудрой на завтрак.
— Звучит великолепно, — сказала она ему. — Я собираюсь сидеть прямо здесь, за кухонным столом, и смотреть, как ты готовишь мне завтрак.
Ремус наклонил голову, чтобы облизать ее грудь.
— Пока ты остаешься голой.
Тонкс усмехнулась, разглядывая его голую задницу, когда он направился к шкафу.
— Мне осталось собрать несколько вещей в последнюю минуту, но потом я буду готова идти. Ты уже скажешь мне, куда мы едем?
Он улыбнулся ей через плечо.
— Нет. Это сюрприз. Наш портключ отправляется в час дня.
Тонкс задрала ноги и села, скрестив их, на столешницу.
— Но это же наш медовый месяц, я хочу знать.
Ремус только пожал плечами с мягкой улыбкой на лице.
— Ты поймешь, в один прекрасный день.
Она вздохнула, наблюдая, как он голышом расхаживает по кухне. По ее мнению, они могли бы провести следующие семь дней прямо здесь. Ей было все равно. Она просто хотела провести все это время, занимаясь любовью со своим мужем всеми мыслимыми способами. Ее взгляд задержался на его заднице, наблюдая за тем, как она покачивается, как сжимается и двигается, когда он наклоняется и потягивается, и она облизала губы, ее взгляд упал на длинный покачивающийся член между его ног. И она определенно хотела, чтобы он оставался голым, подумала она.
До сих пор в том, что она была замужем, определенно были свои плюсы.
* * *
В понедельник утром, спускаясь по лестнице, Гарри зевнул, и его волосы встали дыбом еще больше, чем обычно. Было почти одиннадцать, но, проснувшись около семи утра с полномасштабной эрекцией, он, насытившись, снова заснул. Но последние две ночи его сны были одинаковыми. Джинни, выглядевшая так же, как на свадьбе, обнимала его, предлагая заняться с ним непристойными вещами, и он проснулся, страстно желая ее и проклиная себя.
Но это было лучше, чем сны, которые обычно мучили его.
Каждую ночь, когда он закрывал глаза, он снова оказывался на том кладбище. Когда он просыпался, в его ушах эхом отдавался безумный смех Беллатрисы Лестрейндж, он видел ухмылку Абраксаса Малфоя, когда тот резал ему руку; он просыпался с криком, когда его тело корчилось от фантомной боли от проклятия Круциатус. Он просыпался, протягивая руку к Мародеру, а когда вспоминал, почему рядом нет его собаки, обнимал подушку и старался не заплакать.
— Хорошо спалось? — Спросил Сириус, отвлекая Гарри от его мыслей.
— Как мертвый, — сказал ему Гарри, подавляя зевок и открывая коробку со льдом в поисках еды.
Волшебная палочка, которую Ремус убедил его купить, пригодилась больше, чем он думал. Поскольку это была вторая палочка, которую они хранили для его же безопасности, она не была зарегистрирована на него, и первое, что он с ней сделал, — наложил заглушающие чары на свою спальню. Сириусу и Зи не нужно было каждую ночь будить его из-за кошмаров, подумал он.
— Ты уже достаточно проснулся, чтобы поболтать?
Гарри взял стакан с апельсиновым соком и уставился на Сириуса, прежде чем тот кивнул. Он не был уверен, что ему понравился тон отца.
— Эм, да?
Сириус предложил ему сесть, пока Гарри доставал хлопья и молоко к своему соку.
— Я просто хотел поговорить с тобой о... ну, о тебе, и узнать, как у тебя со всем этим?
Гарри хмуро посмотрел на него.
— Со всем?
Сириус кивнул.
— У нас было довольно напряженное лето, и я знаю, что удаление крестража, а затем его уничтожение и последующее исцеление были важной частью этого. Я хочу обсудить процесс исцеления.
— Я в порядке, дядя Сири. Больше никаких переломов, ушибов или чего-то подобного.
— Физически — да.
Гарри уставился на него на мгновение, прежде чем вернуться к своим хлопьям. Он не хотел говорить об этом. Заново обдумывать все это, чтобы рассказать своим друзьям, было достаточно тяжело, и вдобавок к кошмарам, которые мучили его большинство ночей, последнее, чего он хотел, — это пережить этот момент заново.
— Гарри, я знаю, что потеря "Мародера" в дополнение к тому, что произошло, была для тебя особенно тяжелой. Мы оба знаем, что тебе все еще снятся кошмары. Я знаю, что ты наложил на свою комнату заглушающие чары, но если ты думаешь, что я не могу определить, когда у тебя был кошмарный вечер, то ты ошибаешься. Леди Джи — отличное домашнее животное, но она не мародерка. Ты все еще можешь приходить ко мне в любое удобное для тебя время, просто потому, что Зи сейчас здесь, это не значит, что ты не можешь искать меня посреди ночи.
Он пожал плечами, беспокойство в голосе отца заставило его почувствовать себя виноватым.
— Они всегда одни и те же, разбудив тебя, ты ничего не изменишь.
Сириус вздохнул.
— Гарри... тебе нужно поговорить о том, что произошло. Ты не можешь держать все в себе, потому что это поглотит тебя. Доверься мне. Мне потребовались годы, чтобы понять это.
Он снова пожал плечами.
— Я говорил об этом. Я рассказал своим друзьям. Я не знаю, что еще ты хочешь от меня услышать.
Сириус только уставился на него.
— Рассказать им о том, что произошло, и поговорить об этом — не обязательно одно и то же. — Заметив взгляд сына, он кивнул. — Что ж, когда ты будешь готов поговорить, ты знаешь, как меня найти.
Гарри только сглотнул и вернулся к своим хлопьям.
Сириус встал, склонился над худощавым телом Гарри и поцеловал его в макушку.
— Увидеть возвращение Волдеморта... просто твои воспоминания об этом преследуют меня, Гарри, так что я могу только догадываться, что происходит в твоих снах. Зи считает, что мне следует найти для тебя психотерапевта, с которым можно было бы поговорить. Я не думаю, что он тебе нужен. Я думаю, что в твоей жизни есть много людей, готовых прийти на помощь, как только тебе это понадобится. Но если ты хочешь поговорить с целителем разума, я найду тебе самого лучшего целителя разума в мире.
— Ты уже знаешь, что произошло, — тихо сказал он. — Волдеморт пытал меня.
— Я знаю.
Гарри чувствовал, как в нем закипает гнев. Он устал от людей, которые спрашивали его, все ли с ним в порядке; что они понимают, что с ним произошло. Он знал, что отец просто беспокоится о нем, но эта мысль все равно приводила его в бешенство.
— Нет, ты не знаешь! — внезапно взорвался он. — Селивен привязал меня к этому проклятому надгробию волшебными лозами, которые врезались в меня! Они прикасались ко мне, как к гребаной игрушке, которой они могли забавляться! Затем Волдеморт применил ко мне Круциатус — трижды! И я пытался позвать тебя на помощь, но ты не ответил! Они использовали мою кровь, чтобы вернуть его! Мою! Это моя вина, что он вернулся! Это моя вина, что он вернулся, потому что он использовал меня для этого!
— эй! — Сириус крикнул ему в ответ, схватив Гарри за руку, прежде чем тот выбежал из кухни. — Ты ни в чем не виноват! Ни в чем! Я больше не хочу слышать от тебя таких нелепостей!
Гарри вырвал у него руку.
— Ты не понимаешь! Тебя там не было, твою мать!
Он схватил яблоко со стола и помчался вверх по лестнице в свою комнату, но Сириус, который гнался за ним по лестнице, ударил рукой по двери его спальни, прежде чем он успел ее захлопнуть.
— Нет, меня там не было, — тихо сказал Сириус. — Ты думаешь, что я был там не нарочно? Ты думаешь, что если бы я знал, где ты, я бы не пришел к тебе?
Слезы злости застилали глаза Гарри, и он сморгнул их.
— нет!
Сириус прислонился к стене коридора.
— Значит, это моя вина?
— Нет! — воскликнул он, его глаза вспыхнули гневом. — Я просто...
Сириус просто раскрыл объятия, не сводя глаз со своего сына.
Гарри смотрел на него целую минуту, прежде чем придвинуться к ним, и в тот момент, когда руки Сириуса обхватили его, он сломался. Он не плакал по-настоящему с той самой первой ночи, когда Сорча обняла его, и даже тогда все случившееся казалось ему не совсем реальным. Он прижался к Сириусу, чувствуя теплые ладони отца на своей спине, его сильные руки, обнимающие его, и знакомый запах дома, заставили его крепко прижаться к нему.
Он понял, что действительно винил Сириуса. Не полностью и не во всем, но он винил его. Они знали, что Волдеморт пытался вернуться, и все же он каким-то образом добрался до него. Неважно, скольким защитным заклинаниям они его научили или сколько всего он узнал о Волдеморте, он все равно не был готов.
— Все в порядке, Гарри, — тихо сказал Сириус ему на ухо. — Тебе позволено чувствовать все это. Ты можешь злиться на меня. Ты можешь злиться на себя. Но злиться нам следует на Волдеморта. Это не твоя вина, абсолютно ни в чем. Прости, что я не смог защитить тебя. Прости, что подвел тебя.
