Никак не проходило чувство, будто в желудке набито полным-полно кирпичей. Наверное, их можно вынуть, только если вспороть себе брюхо. Так в любом случае станет легче...
— Эй! — окликнул Йар. — Ну, ты чё? Совсем какой-то... того... не такой?
Я промолчал. Очень хотелось, чтобы Йар куда-нибудь испарился. И вообще чтоб ни души кругом...
Спутник мой, напротив, был в благодушии. Он ворковал над котелком, шумно и голодно втягивал носом воздух.
— У-х! Ща похлебочки пошамаем! Ты не грусти, не пропадем! Э?
А я захлопнулся, как устрица, и просто молча терпел муку от перекатывающихся за ребрами жерновов. Йар то затихал, то заводил разговор сызнова. Теперь мы поменялись ролями. Ты — балагур, я — угрюмый нелюдим. Ха. Ха. Ха.
— Крепко худо?
Я дернул плечом. Крепко, хлипко... Думаешь, если болячку сковырнуть, сразу полегчает?
Йар не унимался:
— Плюнь! Возьми вот так, — он скомкал пальцами воздух, — да и выбрось! Все. Теперь другая жизня будет. Как сам захочешь. И никто те не указ! Вот.
Светлый ты человек, подумал я, но сам почему-то сказал бесцветным голосом:
— Я не плачу, добрый дяденька. Не стоит меня утешать.
— Да ну тя! Утешать его еще...
Молчали долго. Булькала похлебка. Ухала в предгорьях какая-то птица. "А ведь мне с этим тетехой тащиться еще Наэ знает сколько, — подумал я. — А с людьми ведь надо как-то срабатываться..."
Я сглотнул. "Кирпич" за грудиной неприятно шевельнулся.
— Ничего, — выдавил я через силу. — Это пройдет.
— Ну и Бог с тобой, — кивнул Йар. — Давай-ка вон, ужо поспело. Миска, чай, есть?
— Миска-то есть. Только я еще не настолько озверел, чтоб поганками пробавляться.
— Сам ты — поганка! — возмутился он. — Вкусная вещь! Ты попробуй, это ж зеленухи!
— То, что они зеленые, я вижу.
Ни копья я в такой темнотище не видел, но вполне верил на слово.
— Чё, не ел что ль никогда?
— Как же! У нас их часто подавали к обеду. Вместе с корой и трутовиками...
Йар хмыкнул и принялся поглощать свою бурду с видом оскорбленного достоинства. Впрочем, терпежу хватило ненадолго.
— Ну и зря! — буркнул он укоризненно. — Объедение!
— Дрянь, — упрямо сказал я.
— Знатный гриб. У нас все собирали. Умные-то люди, поди, знают, чего брать.
— Угу. Они — условно-съедобные.
— Ишь! Готовить просто не умеете путем. То-то гляжу, у вас в лесу чего только не росло!
— Это не лес. Это сад. Потому что его са-жа-ли. Вручную. Для красоты. Хэ?
Я скривил выразительную рожу и вдруг ощутил, что "кирпич"... растаял. Йар смотрел дружески и почему-то напомнил мне дядю Киту. Может потому что тоже не считал меня полным дерьмом?..
— Вумный больно... Поешь супку-то, ну! Варил, старался...
Кончилось дело тем, что я нажрался поганок.
Засыпая, размышлял о том, что избалован до безобразия и в еде, и во всем прочем. С этим надо покончить прежде, чем я доберусь на вербовочный пункт в Доао...
Тану Арсуан
Мальчик мой! Хоть расстояние велико, я чувствую горечь на сердце твоем. Безгранична милость Вышних. Спокоен будь, верен будь Им. Знаю, ты верно идешь, Ученик. Даже если Путь твой повернет тысячу раз, он все равно останется прямым, как луч солнца. Ты не собьешься. В свой срок и пред тобою отворятся хрустальные врата прозрения, ты обрящешь смысл и великое счастье истинного следования.
Так я сейчас счастлив.
Я не печалюсь о тебе, мальчик. Но родные твои опечалены, и я не в силах объяснить им, что их тревоги напрасны. Отец твой — в тоске и озлоблении. Он одержим гордыней и, боюсь, уже утратил суть своего бытия...
Этой ночью я покину ваш дом. Я — человек! И свободен теперь. Незримая нить уже протянулась сквозь все мое существо. Мой вновь обретенный Путь зовет. Такой короткий и ясный, как никогда прежде.
Оставляю тебе письмо. Когда вернешься, если еще не забудешь, чему я учил тебя, то найдешь это послание. Ключ к нему оставляю сестре твоей. Она тоже моя Ученица, да хранят ее Вышние. И прежде, чем уйти, я сказал ей те слова, что давно должен был сказать: "Девочка, Путь твой непрост, ибо это Путь Лорда. Твоя суть — быть людям опорой, вести их за собою. Ты сейчас не идешь по Пути, ты лишь кружишься на месте, не находя себе применения. Отринь сомненья. Найди того или тех, кому нужна твоя решимость, твердая воля, твое руководство. Но помни: Лорд — ведет, но не подавляет, не тащит силой. И тогда обрящешь ты свое предназначенье".
Разговор наш стал для нее потрясением. Не могу пребывать в уверенности, что она последует моим наставлениям. Но буду очень просить за нее. За себя просить уже нечего. За тебя — не беспокоюсь. В мыслях своих уношу вас обоих.
месяц Жатвы
день первый
Пятнистая-Кошка
Кошка придет, скажет: Человек-Неба глупый. Потому что молодой еще. Кошка знает, как надо. Как должно быть. Кошке камень дали. Может, Хозяева послали, Кошка не знает, но камень — много правильный. Всегда правду говорит, Кошка верит. Кошка все правильно делает, да. Всегда так делала.
Ан-Такхай приходил — Кошка сразу поняла, что не тот, отказала. В другой раз приходил — Кошка тоже отказала. Кошка знала: Ан-Такхай — плохой, неправильный вождь, неправильный шаман. Кошка спросила камень: надо убить Ан-Такхай? Камень сказал: нет. Камень сказал: ждать.
Потом чужаки приплыли, на большой лодке. Чужаки некрасивые: толстые, ноги короткие, волосы красные, лица волосатые, и пахнут плохо. Большие лодки тоже плохо пахнут. Чужаки хорошие вещи привезли: ножи железные, чаши красивые, украшения. Меняли на шкуры, на яд черной рыбы.
Камень сказал: с ними идти. Кошка спросила: Вождь с ними? Камень сказал: нет. Сказал: надо идти с ними и там Вождя ждать. Громкая-Вода пускать не хотел. Кошка при нем Камень спросила, Камень то же сказал. Все равно не пускал. Кошка рассердилась, вырвалась, побежала на берег — но чужаки уже уплыли. Камень сказал: чужаки еще приплывут.
Громкая-Вода много-много ругался, подрался с Кошкой, грозил прогнать. Говорил: Кошка плохая дочь, не дочь вождя, отца позорит. Говорил: с ума сошла. Говорил: с Ан-Такхай не пошла, а теперь хочешь к чужакам? Говорил: Ррханг-Туахарра больше не семья Кошке...
Кошка сама ушла, так. Села в лодку, уплыла. Приплыла на остров Ррханг-Эрхарра. Ррханг-Эрхарра — трусливые, плохие воины. Кошка полруки убила — бояться стали, не ходили больше в то место, где Кошка. Говорили: там злой лесной дух живет. Злой дух, ф-фа! Там Пятнистая-Кошка жила. Одна жила. Долго, три года жила.
Одной плохо. Пятнистая-Кошка больная стала, мертвые стали приходить, Ан-Такхай стал приходить. Ан-Такхай сильный, все слушаются. Всех заколдовал, неправильный шаман...
Кошка поймала себе одного из Ррханг-Эрхарра. Посадила в доме. Сказала: убежишь — убью и съем. Тот мужчина-мужчина не воин был. Дурак. Слабый. Кошка говорила — верил, боялся. Ахха! Кошка не станет просто так мясо человека есть. Совсем глупый. Но одной Кошке плохо, скучно, поговорить не с кем...
Потом Кошка на охоте долго была, тот человек убежал. Кошка не стала ловить, убивать. Зачем?
Кошка ждала. Потом чужаки снова на острова приплыли. Красноволосые. Кошка вышла, сказала: везите Кошку на большой лодке туда, где живете. Кошке там надо быть. Чужаки испугались. Ф-фа! Настоящего воина не видели никогда?
Один не испугался. Давал Кошке подарки. Железный нож дал, много мягких одежд дал, украшения дал, вкусную дрянь дал. Вино называется. Питье для веселья. Иногда можно и повеселиться. Но все равно дрянь, потому что воина слабым делает, так. Чужак к себе звал, на большую лодку. Кошка сказала: красивые вещи для женщин-женщин оставь. Воину украшение — татуировка, шрамы тоже. Железный нож Кошка взяла.
На большой лодке долго плыть, скучно. Посреди большой лодки — три мертвых дерева без веток. Вместо веток большие шкуры натянуты. Ветер в шкуру толкает — лодка плывет. Когда ветра нет, все на весла садятся, много-много весел. Кошка залезала на самое большое дерево. Там гнездо из мертвого дерева. Там ветры поют. Морской ветер, Мокрый ветер, Бешеный ветер. Кошка тоже пела, ветры отвечали. Чужаки смеялись. Не знали, что ветры для Хозяев поют. Кошка тоже для Хозяев поет. Просто так зачем петь?
Еще Кошка пила веселую вкусную дрянь и учила язык красноволосых чужаков. Камень сказал: в землях красноволосых ждать придется, так.
Того, смелого чужака звали Человек-Моря. Духом воин, телом — свиной навоз. Толстый, медленный. Человек-Моря сказал: пусть Кошка будет его женщина-женщина. Сказал: много богатый, все уважают. Глупый, ф-фа! Кошка — воин, женщина-мужчина. Кошка будет у Человека-Моря жить, защищать. Человека-Моря убить легко, все отнять легко — Кошка не даст. Человек-Моря согласился.
Теперь Кошка в землях красноволосых живет. Еще полруки лет. Устала ждать, ахха!
Здесь все чужое, неправильное. Здесь самое важное — блестящие штуки, деньги. У кого денег много — того уважают, даже если человек плохой совсем. Глупо. У Человека-Неба совсем денег нет. Но Человек-Неба и без них великий Вождь станет. Вождю — большая дорога. А Кошка будет Рука Вождя. Уже скоро, так.
джарад Ние Меари
Упрямица буквально одержима новым "фактором хаоса". Пересчитывает снова и снова и то и дело заявляется с очередным открытием.
— Джарад, все в точности! Он действительно сдвигает судьбы всех, с кем соприкасается. И действительно работает как катализатор, за счет одного своего присутствия.
Ну, "катализатор" — неудачное сравнение. "Фактор хаоса" не просто подталкивает события, он разносит всё в пух и прах, именно что искривляет, ломает закономерный ход вещей.
— Джарад, он идет сюда! Не знаю, как, но это совершенно точно: он нацелен именно на нас. Его словно влечет что-то. Вот, несколько возможных вариантов его передвижений, но конечный итог всегда один: он устремляется сюда. Странно, да?
Да уж, с чего бы вдруг?.. Особенно учитывая, что "факторы хаоса" априори склонны притягиваться друг к другу.
— Джарад, это паронорм!
Как и все "факторы хаоса" вообще-то...
— Ну, и что интересного мы умеем? — спросил я.
— Пока непонятно. Но там что-то очень странное с энергией. Похоже, он может подпитываться от некого мощного ресурса...
— Насколько мощного?
— Я пока уточняю. Но у него бывают резкие приливы физических сил. А еще он очень быстро регенерирует. Скорость заживления ран раз в двадцать выше, чем у обычного человека.
— Хм. Транс?
— Разве что неосознанные, спонтанные выходы. Скорее всего — во сне. У него совершенно аномальная активность мозга в состоянии сна.
Спать в Трансе? Последний, кто такое практиковал, был джарад Асари, мой бывший соученик, признанный эксперт по гипнозу и изучению сна. Через год он угодил в приют для умалишенных, где вскоре умер. Его мучили страшные галлюцинации. Во сне сознание человека беззащитно, в него может вторгнуться любая гадость...
— И что же нам снится? — спросил я.
Упрямица виновато развела руками:
— Мне пока не удается настроиться на него. Он очень закрытый...
Это, конечно, лишь раззадорило ее. Упрямица обожает трудности. Скоро день окончательно перепутался у нее с ночью — ведь ночью у нашего "фактора" усиливались его паранормальные свойства. Действительно усиливались. Сам я настраиваться не пытался, и так еле держусь. Попробовал лишь раз, для контроля. И уловил чье-то присутствие, вернее, зов — настойчивый, давящий. Фантазия или кто-то реально пытается войти с нашим объектом в контакт?..
Теперь я тоже ночи напролет просиживал без сна в своем кресле в "лаборатории" (так мы называли большую из пещер). Мешали мысли, мешала аура напряжения, исходившая от Упрямицы. Все это, конечно, без толку. У меня не хватит сил, а у Упрямицы — способностей, чтобы управлять подобным феноменом. "Надо вызывать Наади Без-Прозвища", — думал я, глядя в сумрак за порогом.
Однажды, уже за полночь, Упрямица влетела ко мне, сверкая глазами.
— Получилось? Неужели? — хмыкнул я.
— Да, почти. Другое, джарад! Их двое! Два "фактора", очень тесно связанных, даже судьбы их были сцеплены еще до момента рождения. И еще они явно как-то влияют друг на друга, как бы усиливают...
А вот это уже интересно. Прежде "факторы хаоса" всегда были одиночны, их притягивало, да (я сам тому свидетель), но — не удерживало. Встреча требовалась лишь для их взаимной инициации. Но эти, новые, сразу начали именно что СЦЕПЛЯТЬСЯ вместе. Как... детали головоломки?
Я придвинул лампу и воззрился на небрежно вычерченный график. На нем была сдвоенная функция, обозначающая наши два объекта, а параллельно шла еще одна, пунктиром.
— А это что?
— Непонятно пока, какой-то сочетанный фактор, — отмахнулась Упрямица и снова ухватилась за своё: — Вот видите, кривые судеб почти слиты. Поэтому я и не сообразила сперва, что это два разных человека.
Вообще-то это называется "три". Я прочертил когтем, превращая пунктир в сплошную, но Упрямица, как обычно, уперлась в одно и даже внимания не обратила.
Итак, трое. Был еще четвертый, которого почему-то потеряли (что тоже странно), но трое — точно. Я мысленно достороил график: да, и дальше идут слитно. Неужели, "факторы хаоса" всё же должны образовывать единую структуру?..
— Остальные двое — тоже трансовые сновидцы? — спросил я.
— Вы... про второго, джарад?
О, Наэрд...
— И третьего, — я снова прочертил когтем по пунктирному графику.
— О... ну... — до Упрямицы, наконец, дошло. — Но второй — да, тоже.
— Что ты видела?
— Там странно... У обоих в снах присутствуют сюжеты из жизни диких племен, внешне похожих на йох с юго-восточного побережья.
— Фантазия или ясновидение? — уточнил я.
— Не уверена.... Нет, вряд ли это может быть продуктом их собственного мозга: им просто неоткуда было взять подобную информацию. О йохских племенах даже нам мало что известно.
— Хм. Память о прошлом воплощении?
— Не знаю.
Упрямица тряхнула головой и нервно завертела в пальцах стило.
— Эти двое — местные? — спросил я.
— Да, геры. Дальних путешествий не совершали. Да они мальчишки еще, подростки...
Помолчали. Стило так и вертелось у Упрямицы меж пальцев. Наконец, она спросила:
— Думаете, это искусственно созданный феномен?
— Кем созданный? — я бросил на нее упреждающий взгляд.
"Магами древности", конечно. О, сколько же галиматьи приписывали этим загадочным праотцам мои, с позволения сказать, коллеги! Своим ученикам я запрещал даже упоминать о подобном. От трудов магов древности не сохранилось практически ничего, мы даже не знаем, какой объем знаний был утрачен. Значит, нечего и домысивать.
Я вдруг осознал, насколько сильно устал. Болел желудок, болела голова, внутри пекло, жар постепенно разливался по костям и жилам. Следом вступит печень, и тогда я слягу на сутки...
— Джарад, — снова начала Упрямица, — как же нам быть? Ведь они придут сюда, эти люди...
— Будем работать, что же еще.
Я отложил в сторону дощечки с расчетами, отпил из кружки остывшего отвара, подправил фитиль в лампе. Я невольно тянул время, предчувствуя реакцию своей ученицы.
