In The Forest Of Dean

— СЕКТУМСЕМПРА!

Он услышал, как Гермиона выкрикнула эти слова, но не увидел ее, потому что она с грохотом ворвалась в дверь, мощная, как ураган, и сильно ударила змею. Змея выпустила руку, которую кусала, и Гарри застонал, когда его сломанная конечность с глухим стуком упала на бок. Гарри повернулся направо на голос Гермионы — зрение возвращалось к нему волнами, когда он произнес еще два невербальных заклинания в направлении змеи, и Гермиона сделала то же самое. Маленькая комната была залита яркими красками, когда Гермиона выпускала заклинание за заклинанием, безжалостно обрушивая на существо всю свою артиллерию.

Змея металась по комнате, яростно атакуя и делая выпады, пытаясь избежать его и Гермиониных заклинаний. Он слышал, как она шипит: "НЕТ! нет! Я должна обнять тебя!" — повторял он снова и снова, пока атаковал.

— ГАРРИ!

Он услышал ее зов и дернул головой, когда змея метнулась между ними, он отпрыгнул назад, прежде чем перепрыгнуть через ее кольца, чтобы оказаться в той же части комнаты, что и Гермиона, ближе к двери и подальше от окна. Затем его голова снова раскололась от боли, и он не смог сдержать крик, вырвавшийся из его рта.

— Гермиона! — Позвал он вслепую хриплым от отчаяния голосом, когда ему удалось сфокусировать взгляд и увидеть, как три красных заклинания, пущенных в быстрой последовательности, пролетели мимо его правого бока, а стена позади него яростно взорвалась. — Мы должны идти — СЕЙЧАС — ОН ИДЕТ!

Он услышал ее шаги, целых три, и смог различить ее тень рядом с собой, за которой последовал очень громкий окрик. Затем он увидел и почувствовал Волдеморта в полной силе. Он был мертвенно-бледен, неистовствовал, и от него разило смертью. Он ворвался через занавешенное окно в противоположном конце комнаты — белая рука вытянута, палочка наготове. Гарри увидел себя глазами Волдеморта — лысеющего маггла, его жена, похожая на мышку, хватает его сзади за шею с выражением бесстрашной решимости на лице, и они исчезают из виду с громким хлопком.

Он закричал от ярости, взорвав противоположную стену дома Батильды, когда его гнев вспыхнул и опалил стены дома бессловесной магией. Разум Гарри был потерян, затерян в воспоминаниях, видениях и мыслях, которые ему не принадлежали. Ему показалось, что его голова ушла под воду, и он не мог вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Все потемнело, когда на него нахлынули образы и воспоминания. Он кричал, корчился от боли и увидел свою семью — своих родителей. Он видел, как они умирали, он плакал, дрожал и злился от страха. Он был Волдемортом. Он стоял в разрушенном доме Батильды Бэгшот и приходил в ярость при мысли о том, что Гарри вырвался из его лап. Затем он увидел на земле фотографию вора — человека, которого он искал.

Гермиона грубо приземлилась в Лесу Дина, Гарри с мягким стуком упал в снег рядом с ней. Она присела на корточки рядом с ним, все еще держа руку на его коже, и быстро произнесла несколько заклинаний быстрого обнаружения и сигнализации. Все они дали отрицательный результат, не выявив никаких угроз в этом районе. Homenum revelio тоже ничего не показал — они были совершенно одни, вернувшись в тихие заснеженные леса и пустынные места, к которым привыкли.

На данный момент они были в безопасности.

Она схватила Гарри и перевернула его в снегу, он дергался, бормотал и стонал в агонии, но в остальном, казалось, с ним все было в порядке. Когда она вошла в отвратительную спальню, змея держала руку Гарри в пасти, но это было похоже на нападение оборотня — на ней не было колотых ран, только глубокие кровоподтеки. Она провела диагностику его рук и увидела небольшой перелом от укуса существа. Она тянулась по всей длине его предплечья — им нужно было посмотреть, есть ли какой-нибудь способ усилить щит от физических ударов, а не просто предотвратить проколы и магию. Сломанные кости по-прежнему доставляют неприятности в бою, и чем больше у них будет защиты от своего щита, тем лучше.

Она быстро вылечила его руку, прежде чем провести еще одну диагностику и проверить все его состояние. Крестраж физически прилип к его груди, как будто вплавился в кожу. Ей пришлось применить разделяющие чары, чтобы избавиться от проклятой вещи, прежде чем надеть ее себе на шею и нанести немного душицы на его грудь, чтобы предотвратить появление шрамов. Когда она осмотрела его тело в поисках других повреждений, ее сердце упало — его палочка была сломана пополам. Она осторожно собрала останки и завернула их в маленькую тряпочку, которую достала из своей сумки. Как только она убедилась, что с ним все в порядке, по крайней мере физически, она схватила свою сумку и пошла за палаткой, чтобы установить ее.

Час спустя палатка была благополучно разбита, сигнализация включена, защитные чары наложены, и шесть заклинаний обнаружения были стратегически наложены на территорию. Она отлевитировала Гарри на его койку и теперь сидела в кресле у его изголовья с книгой. Она вздрогнула, когда посмотрела на него сверху вниз и нежно убрала с его глаз несколько выбившихся прядей черных волос. По крайней мере, на мгновение он затих. В прошлом она уже видела Гарри таким, и, увидев его остекленевшие глаза на полу в доме Батильды, сразу поняла, что Волдеморт был у него в голове.

В результате Гарри был практически выведен из строя из-за связи, и он явно испытывал мучительную боль. Она печально посмотрела на него, из ее глаз скатилась одинокая слезинка, и она взяла его за руку, оставив книгу у себя на коленях. Она беспокоилась за Гарри. Она беспокоилась о связи, которую он разделял с Волдемортом, — не только из-за последствий и того, что это могло означать, но и потому, что это подвергало его риску. Эта связь сделала его почти беззащитным перед атакой Нагини, потому что он не контролировал ни свое тело, ни разум, и она сомневалась, что он вообще мог что-либо видеть. Если бы она не была так уверена, что змея на самом деле не пыталась убить его, а вместо этого пыталась удержать его для Волдеморта, он бы действительно умер.

Им нужно было действовать лучше. Им нужно было уделять больше времени медитации и работе над его окклюменцией, иначе в следующий раз, когда это случится, это может стать концом.

Она вздрогнула, вспомнив, как Волдеморт вломился в окно и смотрел на них с такой ненавистью и яростью. Его кроваво-красные глаза сверлили ее насквозь, его гнев был как физическое присутствие в комнате, от которого у нее скрутило живот. Она не могла понять, как кто-то может находиться рядом с этим невыносимым человеком. Если это можно было назвать человеком.

Она аппарировала от них быстрее, чем когда-либо в своей жизни, и единственная причина, по которой она не паниковала, заключалась в том, что она знала, что с Гарри все будет в порядке. Она знала, что он придет в себя сам, и она будет рядом с ним, когда это произойдет. Паника не принесет им ничего хорошего. Ей нужно было сосредоточиться и решить проблему. Ей нужно было найти способы усилить их защитные чары и еще лучше подготовить их. Эта стычка с Нагини и Волдемортом пробрала ее до глубины души, она чувствовала себя так, словно вкусила смерть, когда он стоял перед ней — он был готов к этому, она исходила от него волнами. Сила, которую он излучал, была пугающей и безграничной, и это заставило ее усомниться в том, что они одержат верх.

Но, пока ее мысли метались, она не могла отвести взгляд от Гарри. Она не могла перестать гладить его по волосам, теребить одеяла, чтобы убедиться, что он хорошо укрыт, держала его за руку и проверяла температуру на лбу, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Она смотрела на него, как ей показалось, несколько часов, пока ее надежда таяла, желудок сжимался, а сердце, казалось, разбивалось, заживало и разбивалось снова.

Они в очередной раз, всего за несколько коротких месяцев, чуть не погибли. Они в очередной раз чуть не потеряли все. Она в очередной раз чуть не потеряла Гарри — и признание ее чувств к нему или нет, абсолютно не повлияло на ее чувства. Она чувствовала то же самое. Она испытывала ужас, боязнь и беспокойство. Она испытывала панику и агонию из-за того, что произошло, независимо от того, какой ярлык она навешивала на их отношения. Она все равно испытывала ужас — она знала, что ее чувства к Гарри не изменились. Отказ признать их такими, какие они есть, не имел ни малейшего значения.

Гарри был прав.

Это было оно. За Гарри стоило бороться. За них стоило бороться, и признание этого не сделало бы ее слабее.