Недостаточно хороша

― Почему?

― Потому что я последний раз писала письмо и, ― Аня скривилась, ― заклеивала его розочкой, когда вместо мозгов в голове плавала розовая вата. То есть еще в школе.

― Ты когда-то писала любовные письма? — с сомнением спросила я. Я знала Аньку целую вечность. У нее был Юра толстый и уютный, с образом которого романтические послания никак не увязывались. А после него Аня никем не увлекалась.

― Это было еще до Юры, ― пожала она плечами и сказала с тоской в голосе. — Я по уши была влюблена в Женю, а он относился ко мне как к боевому товарищу. Я от всех скрывала, поэтому ты не в курсе. Дело очень давнее и, кстати, письмо я так и не отправила. Вот еще, о чем я подумала — девочка передала через маму, значит мама одобряет их отношения.

― Хотелось бы мне знать какие отношения и почему он ничего мне о них не говорил.

― Сначала реши, что тебе нужно от парня. Таким как Максим морочить голову непорядочно.

Я вздохнула и потупилась, краснея. Аня, как всегда зрит в корень. Обычно она на моей стороне, но тут встала в защиту Максима. Действительно, зачем выяснять отношения прежде чем я готова что-то обещать?

Я встала, пытаясь убежать от ответа, и посмотрела в зеркало на стенке шкафа. Кого я хочу обмануть? Выражение глаз решительное без доли сомнений. Я не хочу лишится Максима. Я не готова остаться на обочине, пока он идет в светлое будущее под руку с юной Настасьей.

На следующее утро мы встретились в библиотеке будто ничего не случилось. Максим сидел ближе к стеклянной двери, я пила свое утреннее контрабандное кофе в термокружке, а на самом деле выжидала подходящий момент, чтобы задать зудевший в затылке вопрос.

Мы разложили учебники по органической химии. Теперь я проверяла знания Максима, а он вместо обстоятельный и неторопливых ответов, к которым я привыкла постоянно сбивался.

Я видела, что он ощутимо нервничает, но не решается первым начать разговор.

― Кто там тебя заждался, Максим?

― Настасья, ― сказал он и кашлянув продолжил серьезным голосом не глядя мне в глаза. — Мы знакомы с детства, учились в одном классе. Наши родители бы очень хотели видеть нас обрученными, и я в принципе был не против. Но появились непредвиденные обстоятельства. Ты ни в чем не виновата, Маша. Ты просто была сама собой. Это я в тебя влюбился. Так получилось.

Мне вдруг стало жарко и душно, вокруг ребер обернулся железный обруч мешающий дышать, а щеки предательски заалели.

Максим отложил учебник в сторону и в первый раз со времени нашего знакомства взял мою руку в свою. Его ладонь была горячей и влажной, я почувствовала, как и моя рука непроизвольно дрожит.

― Нам нужно поговорить. Давай выйдем отсюда.

Мы оставили рюкзаки и тетрадки открытыми. Мне хватило соображения взять с собой кошелек и телефон. Я все время повторяла про себя по кругу последние слова Максима, но не смогла набраться сил сказать что-нибудь в ответ.

Мы сели на скамейке в скверике, где зимой нас застал Стас и атаковал Максима в приступе недовольства. Теперь деревья были одеты в яркую зелень, некошеная трава изумрудно просвечивала под косыми лучами утреннего солнца. Воздух бы свеж и сладковато пахли мелкие белые цветочки на декоративных кустах.

― Есть несколько вещей, которые ты обязана знать, и о которых до сих пор я держал тебя в неведении...

― Подожди, сначала я хочу узнать одну маленькую деталь. Скажи, не ты ли положил мне в рюкзак записку после экзамена по биологии?

Он усмехнулся и резко выдохнул воздух.

― Я. Ребячество, я понимаю...

Я спрятала лицо в ладони. Теперь мне стало мучительно стыдно за мое поведение весь прошлый семестр. Я вешалась на Игоря прямо на глазах у Максима, не считаясь с его чувствами. Я последняя сволочь и мне поделом досталось от главного красавчика потока. Проклятая безмозглая эгоистка. Не понимаю, почему Максим не послал меня куда подальше.

― Ты знаешь откуда я? — спросил Максим, отрывая меня от самобичевания.

― Нет, не знаю. Какой-то маленький городок?

― Апшеронск. Слышала о нем? В нем действует община Адвентистов Седьмого Дня, к которой я принадлежу.

― Подожди, Максим, я ничего не понимаю. В какой... ― я чуть не сказала 'в какой ты секте?', но вовремя остановила себя, — церкви ты состоишь и что это значит?

― Маша, я не хочу, чтобы этот разговор превратился в подробную лекцию об основе веры, в надежде тебя обратить. Достаточно того, что я обманул девушку, которая верит мне и ждет предложения, в то время, когда я не могу перестать думать о другой. Просто представь, что я рос в мире очень отличающимся от твоего. Я часто ощущаю себя в университете инопланетянином.

― У вас закрытая община? Свой проповедник?

― Ты совсем о нас ничего не знаешь, правда?

― Субботника? Кажется так вы называетесь? Поэтому до тебя нельзя было дозвониться по субботам?

― Да.

― Что еще? Я хочу знать.

― Все, весь мир другой. В центре жизни вера, семья, здоровье. Тут же я вижу вокруг увлеченность поверхностным: деньгами, внешностью. Иногда я боюсь заразиться.

Я уже слышала похожие слова раньше от Игоря, только на сей раз я всем сердцем верила, что Максим говорит то, что думает. Ему действительно наплевать на лишние килограммы, положение в обществе и количество рублей на счету моих родителей. Он всегда был выше этого. Я подавила в себе невольное восхищение и сосредоточилась на допросе.

― А чем тебе кофе не угодил?

― Я не прикасаюсь к нарко-содержащим напиткам, вызывающим привыкание, в том числе к алкоголю, чаю и кофе.

― О Боже! — сказала я и опять зарылась лицом в ладони.

― Я не хотел тебя пугать...

― Максим, это для тебя все ясно как день и привычно с детства. Я чувствую, будто ты специально держал меня в темноте. Кстати почему ты молчал? Ты стесняешься своей веры?

Он поджал губы и на мгновение задумался, еще больше ссутулившись и положив большие ладони ровно на колени, как провинившийся ученик.

― Маша, я воспитывался в отличном от тебя мире. У нас свои садики, школы, летние лагеря для общения с детьми из других общин. Я почти не соприкасался до университета с людьми иной веры, но это не значит, что я совсем не знаю вашей жизни. Это ты, Маш, отреагировала относительно спокойно на новость, пусть ты смотришь на меня сейчас как на сумасшедшего. А остальные? Меня бы заклевали с первого дня, превратили бы мою жизнь в ад. Я бы был обязан защищать свою веру каждый день целый день. Мне этого не нужно. Я пришел получить образование и направиться обратно. У нас отличные больницы, которым как воздух нужен программист, к тому же разбирающийся в биологии.

Любопытство требовало узнать дополнительные детали, но эмоционально я чувствовала, что мне достаточно сверх меры. Нужно успокоится, привести в порядок чувства и разобраться в услышанном. Я только поинтересовалась напоследок:

― Скажи, как в вашей закрытой общине воспримут появление меня?

― Естественно, отрицательно. Маш, я знаю, что ты бы хотела обычного парня, с которым ходила бы в кино и по ресторанам. Я понимаю, что ты далека от Бога и его заветов. Твоя жизнь была бы легче, держись я как раньше от тебя на расстоянии. Но я люблю тебя и не могу ничего с этим поделать. Я не в силах отказаться от тебя и прошу лишь шанса попробовать. Детали мы можем обсудить позже.

― Максим, дай мне время подумать, я не могу ничего сказать прямо сейчас...

― Я не прошу ответа сию секунду. Только... Считай это предложением руки и сердца. Я не умею играть в современные игры, не понимаю, что значит встречаться. Я хочу быть с тобой всю жизнь.

Мне бы испугаться его последних слов. Современным девушкам положено избегать постоянных отношений и бояться как огня брачных уз. Но разговор с Максимом произошел как раз после годовой тягомотины с Игорем, вымотавшей неопределенностью и ложной свободой отношений. Я хотела вечных обещаний и клятв верности. Мне был нужен человек, на которого можно положится. И поэтому я не ответила Максиму отказом.

Мы вернулись в библиотеку к брошенным ранцам и тетрадкам. Все в комнате было точно в таком же положении, как и перед нашим уходом. Только мы с Максимом стали совершенно другими.

― Мне запрещено оставаться с девушкой в одиночестве до свадьбы, ― доверительно сказал Максим. — Поэтому я настаивал на занятиях в библиотеке.

― Я уже догадалась. Многое стало на свои места после твоего объяснения. Спасибо за доверие.

― Маш, спасибо тебе, что сходу не отвергла меня.

― Скажи, ― я вопросительно вскинула взгляд в сумасшедшей надежде. — Есть шанс, что ты оставишь религию?

― Никогда. Я всем сердцем верю в Бога и в заветы Эллен Уайт.

'Какой кошмар,' ― я мысленно содрогнулась, но ничего не сказала вслух.

После разговора Максима отпустила внутренняя тревога. Он был оживлен, с лица не сходила мечтательная улыбка. Мы больше не говорили о чувствах и сосредоточились только на альдегидах и аминокислотах. Я понимала, что ничего из выученного в голове не задержится. Мысли были сосредоточенны совсем на другом.

Во время занятий телефон я обычно ставила в молчаливый режим. За обедом, я привычно проверила сообщения и увидела, что звонила Ника, но лишь досадливо поморщилась, отложив сотовый в сторону. Я была слишком расстроена, чтобы справляться с перепадами настроения сестры. Утренний разговор совсем выбил меня из колеи. Меня одолевали грустные мысли и смутные тревоги. Вместо того, чтобы почувствовать больше доверия к Максиму, я стала его опасаться. Он перешел в категорию непредсказуемых субъектов, у которых черт знает, что творится в голове.

Но Ника продолжала звонить. Ближе к двум часам я насчитала три дополнительных звонка. Тут я уж попросила у Максима перерыв и вышла на улицу перезвонить сестре. Она бывала нудной, но не настолько докучливой. Что-то случилось.

― Привет, Ник.

― Машенька! Наконец ты ответила, ― сказала она осиплым от слез голосом. — Приезжай скорее, мне нужна твоя помощь!

― Что случилось?

― Я заболела. Со мной что-то не так. Мне нужно чтобы ты пошла со мной к врачу.

― Ника, у меня послезавтра экзамен. Я никак не могу приехать. Почему бы тебе не пойти самой? Ты ведь уже взрослая и самостоятельная. Не понимаю, зачем мне тратить шесть часов на дорогу, чтобы понянчить тебя. Учись справляться со своими трудностями.

Я замолчала, ожидая ответной реплики, но Ника молчала и только давилась слезами на той стороне, я слышала ее сдавленные всхлипы. Я очень хорошо знала это ее состояние. Значит дело не в капризе или прихоти, тогда она всегда говорила в ответ острое словцо. Сейчас Нике было реально плохо и она не находила сил даже на ответные аргументы на мой отказ.

― Ладно, говори скорей, что случилось.

― У меня жар, ― шепотом ответила она. — И распухло колено. Оно как надутый красный шар. Я боюсь, Машенька.

― Ты сказала родителям?

― Нет, ни за что. У папы какие-то проблемы на работе, я не могу его тревожить. А мама... Маш, ты же знаешь, что маму нельзя волновать.

― Знаю. Ладно, подожди, я тебе перезвоню.

Отключив разговор с сестрой я тут же набрала Аню и передала подруге всю полученную информацию.

― Как ты думаешь, это серьезно? Нужно ехать?

― Нас учат никогда не давать диагноз по телефону, но ты моя близкая подруга, поэтому на твоем месте я бы поехала и немедленно отвезла ее в ближайший приемный покой.

― От чего бывает красное колено?

― По нескольким причинам, ― уклончиво сказала Аня.

― Это может быть рак?

У меня усиленно забилось сердце и все переживания о Максиме разом отошли на второй план.

― Нет, ты что? Откуда такие мысли? Опять ты, Маш, сразу думаешь о самом плохом... О раке и речи нет, но раз уж мы говорим начистоту, меня очень волнует, что у Ники может быть септический артрит. То есть инфекция в суставе. В таком случае важно знать микроба и как можно быстрей начать принимать антибиотики.

Я задала еще несколько уточняющих вопросов, и, положив трубку, решила ехать. Пропади он пропадом университет, вместе со всеми странными парнями, которые повстречались на моем пути. Сестре нужна моя помощь и кроме меня у нее никого нет.

Я вернулась в библиотеку и начала собирать вещи. Максим расспросил куда я еду и сказал:

― У нас в общине прекрасно разбираются в здравоохранении. Будь со мной на связи я узнаю, где в Новороссийске хорошие клиники.

― Спасибо, ― я с удивлением посмотрела на Максима и мне стало стыдно за недавние мысли. Если он верит в бога, не значит, что он опасный маньяк. В тяжелую минуту Максим рядом и хочет помочь. За пару часов невозможно превратиться в совершенно другого человека, моя мнительность застила глаза. Не следует забывать все хорошее, что он сделал для меня.

Я отдалюсь на несколько часов, может смогу прийти к более продуманному решению.

Максим проводил меня до вокзала, благо до следующего поезда ждать лишь минут двадцать. Я даже не зашла в общежитие переодеться и собрать вещи. Раз дело срочное следует спешить.

За окном улетали назад высотки города, показались поля где мелькали одинокие домишки и раскидистые деревья. Во время поездки я позвонила Наташе и та, за одно с Аней пообещала выяснить имя лучшего специалиста для Никиной проблемы. В больницу я решила не идти, слишком высокий риск встретить знакомых, вместо этого найти хорошую частную клинику с современным оборудованием.

На моем счету скопилась приличная сумма денег. Здоровье сестры хорошая причина потратиться, тем более, что мне самой на жизнь нужно совсем не много.

За сестрой я заехала на такси. Ника вышла из дома ощутимо хромая, вся укутанная, будто на дворе январь месяц вместо июньской жары. Села рядом, пахнув сладковатым запахом жара и откинулась на сидение прикрыв глаза. Она выглядела бледной и измученной, волосы слиплись на лбу, а под глазами залегли тени. Не представляю, как ей удалось скрыть свое состояние от родителей.

Я прикоснулась к щеке Ники. Она пылала.

Я назвала таксисту адрес клиники, которую мне посоветовали подруги. У врачей свои каналы узнать, где лучшие специалисты и я надеялась, что сестре смогут помочь.

Приемное помещение было просторным, в зале ожидания полукругом расположены черные кожаные диваны, под ногами пушистый ковер цвета кофе. Красивая вежливая секретарша быстро оформила нам документы и тут же подбежала медсестра в белоснежной форме, сидевшей на ней идеально будто модный наряд.

Нику провели в отдельную комнату, ярко освещенную дневной лампой. Она припадала на ногу все сильнее, я поддерживала ее под локоть, Ника всем весом навалилась на меня. Ее уложили на кровать, а я села в удобное кресло в углу. Медсестра неодобрительно покачала головой, считывая данные с монитора.