Тени потерянного будущего. Общий файл

— Плевать на него, у нас нет времени для мелкой мести, — в глазах Ахметова было одобрение, но Оскар был Оскаром, предпочитал отомстить каждого из врагов, от мала до велика. — Синовац надо отплатить той же монетой. Нужно убить ее, но подставив нашего главного врага. Иначе она станет мученицей, а нас тайно расстреляют в подвалах.

— Это не так просто, — возразил Оскар. — Ее ближайшие соратники знают о договоре, не могут не знать, без них она никто. Но начнем убирать их одного за другим, остальные затаятся. Даже если будем пытать, и они публично признаются, это ничего не изменит. Но время работает против нас, пока Синовац уверена, что мы не способны вести самостоятельную игру без нашего "гуру".

— А мы способны? — усомнился Ульрих.

— Если будем действовать вместе, у нас будут шансы хотя бы выжить. Но нужно думать о судьбе нашего мира... — пожал плечами Ахметов.

— Об этом я и хотел поговорить в первую очередь, — Джеймс вернулся за стол. — Может, это будет дележ шкуры не убитого медведя, но... Что мы будем делать дальше, когда не останется Синовац, ее сторонников и всех тех, кто может нам противостоять?

— О чем ты? — закурил новую сигару Оскар.

Похоже, совсем не стесняется портить свои синтетические легкие.

— О том, что были и другие кассеты. Фриман записывал их во время путешествий. А после его смерти я сразу получил подсказки к тайнику. Он знал, что так все и будет. Или, по крайней мере, планировал. И дал расплывчатые инструкции, что делать дальше. Для начала, нужно найти чертовы коды, что уплыли от нас в Москве, а теперь еще и от японцев. Потом... потом нам нужно в бункер рядом с Зоной 51. И пока все. Если он оставил другие подсказки, то только там, — Ульрих опустил глаза, по привычке разрабатывая моторику механических рук. — Но дело не в этом. Что мы будем делать с миром? Я видел, что делает Фриман. И еще больше он мне рассказал через кассеты. Мы делаем ужасные вещи, чудовищные... калечим судьбы людей, разрушаем целые государство. Как чертовы иллюминаты из старых теорий заговора...

— Мы они и есть, — хмыкнул Оскар. — Еще скажи, что тебе это не нравится, не нравится ощущать эту власть на кончиках пальцев...

Казалось, какая власть может быть у Оскара, который лично бегает по зараженным землям через всю Европу, но Ульрих спорить не стал.

— Дело не в этом, а в том, к чему мы в конце придем. И к чему приведем весь этот мир. Мы можем рано или поздно пойти по стопам Синовац. И уничтожить мир еще быстрее, чем это сделает наш враг.

— Я задумывался об этом, — Ахметов вздохнул. — Но какой у нас выбор? Весь мир, который мы знали, рухнул в один момент. И это была уже не наша вина. Дальше пришлось тушить пожары, что разгораются снова и снова. Ты ведь понимаешь, что лучше разрушить государство, чем дать ему окрепнуть и втянуть в одну большую войну два соседних? Порой недостаточно поменять власть. Порой недостаточно организовать одну лишь анархию. Но только такой тонкий расчет спасет человечество от истребления. Наш враг всегда устраивал провокации, такие мастерские, что проще ликвидировать саму возможность конфликта, нежели тратить бесплотные усилия на предотвращение новой войны.

— Еще хуже то, что мы не знаем, где начинается наш враг, а где мы, — покачал головой Ульрих. — Мы не знаем, к чему привели действия наше организации в прошлом. Где предыдущие руководители оплошали, и сами ввергли мир в хаос. Я не хочу повторять их ошибки, мы должны найти другой путь.

— Не раньше, чем пустим наших врагов на фарш, — "пообещал" Оскар.

— Но ведь это бесконечный цикл! Враги никогда не исчезнут, на их место придут новые.

— Безусловно, но пока есть враги, с которыми придется считаться. Это Синовац и наш серый кардинал, Локи или как его или ее еще называют, неважно, — отрезал Ахметов. — Надеюсь, ты понимаешь, что ничего не сможешь сейчас изменить. Но потом... я обещаю оказать поддержку.

— Еще поцелуйтесь, умилительно, право слово, — раздраженно затушил Оскар вторую сигару. — Ладно, как бы то ни было, у нас появились и другие союзники в этой борьбе. Ее пригласил ее сюда, — и тут же ответил на выразительный взгляд Ахметов. — Нет, ее обыскали и просканировали, нет у нее ничего, даже в интимных местах.

— Пригласи, — согласился Ульрих.

После быстро звонка в комнату вошла та самая молодая девушка, которую они преследовали в Москве. Только волосы другие, русые, на лице побои, да и прихрамывала она на левую ногу.

Ахметов медленно потянулся к пистолету.

— Расслабься, Иван, она на нашего врага никогда не работала. Или уже не работает, это неважно, — заверил Оскар.

Таша внимательно смотрела на эту троицу. Один обыскивал квартиру Левочкина, второй преследовал ее с Кириллом в Москве. А третий... на третьего Мадам вышла сама, задумав что-то грандиозное. Вернее, с Мадам связался брат и получил все инструкции. У нее был шанс отказаться, но она не собиралась больше бросать брата, никогда.

Но от одной мысли , что яма с мертвыми может оказаться лишь легкой прогулкой, что-то неприятно ворочалось в животе.

Суверенная Российская Федерация. 27 апреля. 2046 год.

Владивосток. 12:02

На следующий день после разговора с Молотовым Кирилла насильно усыпили. Он прекрасно чувствовал, что это легко может оказаться последний укол в его жизни...

Но произошло что-то другое, что сложно объяснить.

Он проснулся в одежде, вокруг были напрочь отмороженные конвоиры, а грузовик трясло на дороге так, что каждая кочка отдавались в виски.

Кстати, о голове...

— Что вы, суки, со мной сделали... — процедил Кирилл, проведя по гладко выбритой голове.

Никаких шрамов не осталось, но он чувствовал... что-то не так. Он вновь ощущал ту самую растерянность, как тогда в Ставрополе.

Паника медленно нарастала, и он не боялся расстрела, на который его и могли вести неразговорчивые солдаты. Да, это были солдаты, не ФСБ. Какой-то совсем уж элитный отряд, который появляется на поле боя, когда все плохо, и также незаметно исчезает после кровавого сражения разве что слегка потрепанными.

Нет, их Кирилл не боялся. Может, даже положит одного-двух голыми руками, какими бы они там спецами не были.

Он... просто не знал, что делать. До этого была уверенность, что если убьют, так убьют. Кирилл все равно чувствовал, что умрет героем. А теперь все было бесполезно, вылезли старые страхи, которые даже удавалось толком осознать.

Был даже страх так и не найти брата. Не узнать правду. Оставить мир на попечение его палачей...

Паническую атаку удалось с трудом подавить.

— Сиди, не дергайся, — один из конвоиров резко сдавил плечо.

Воздух отдавал морем, морозы временно ушли. Но страну, да и весь мир ждало холодное лето, как и в прошлом году. И так будет дальше, пока не закончится эта агония.

— Может, скажете, что происходит? — Кирилл пытался, чтобы голос не дрожал, а если и дрожал, то можно было хотя бы на холод сослаться.

Солдаты продолжали молчать, и даже матерные оскорбления их не вывели из себя. Разве что плотнее толкнули в лавку кузова.

Постепенно страх почти сошел на нет, но Кирилл все равно чувствовал себя неуверенно. Словно ждал, что кто-то скажет, что делать дальше. Но кому можно довериться? Да будь тут родная мать, он бы не прислушался к советам.

В мыслях о ней и прошла оставшаяся дорога. Чего не бывало очень давно...

В голове Кирилл вновь и вновь прокручивал воспоминания о том, как Иван приманил к их убежищу банду. Как до самой последней минуты во время артобстрела Кирилл надеялся, что придет погибший в Белоруссии отец и перестреляет всех этих сволочей. И братца заодно.

Но что-то не сходилось. Совсем не сходилось. Впервые он задумался именно с такого ракурса о том, что произошло в далеком прошлом. И слова Молотова о том, что с его прошлым не все ясно, окончательно добили.

Теперь сомнения были во всем. В первую очередь, в том, что он вообще был в том доме. Но где он тогда был? Руки еще помнили прикосновения к холодному телу матери, прежде чем их кто-то откопал...

Кто? Кто это был? И почему все годы до амнезии... он не мог вспомнить ничего конкретного, как бы не пытался. Какие-то огрызки, которые невозможно сопоставить, вплоть до самого провала.

Кирилл забылся настолько, что очнулся только в трюме какого-то корабля. Пролистав воспоминания о городе, он вспомнил, что узнал город. Владивосток. Здесь не было ничего, кроме военной базы. Еще один пустынный город, всех эвакуировали еще после объявления о глобальной эпидемии в Азии.

Выполнив свой долг, конвоиры ушли. Склад вокруг был набит разным металлолом, ржавым и нет. И имел прямое отношение к кораблям.

Невольно Кирилл нашел взглядом подходящую железку, которой можно было хорошо помахать, прежде чем его расстреляют.

Через дверь позади вошел Ахметов. Почти не изменился с последней встречи, только выглядел также мрачно, когда еще в его бытность Робертом Джорданом удалось отрихтовать ему морду.

— Почему я не удивлен... — Кирилл постарался сохранить хорошую мину при плохой игре. — Что теперь? Устроишь личную месть?

Тот молчал, продолжая идти вперед. Тогда пришлось схватиться за железку, но он быстро поднырнул, уходя от удара.

Моментально выпустив орудие, Кирилл перехватил его за плечо и шею. Бросок был удачным, вот только противник оказался слишком ловок, и с помощью кувырка тут же оказался на ногах.

— Идиот...

В этот раз новая атака прошла успешнее. Кирилл не потерял сноровки после госпиталя, да и лопатка была как новая. Поэтому отделался лишь разбитой губой и подбитым глазом.

Ахметов расплатился выбитым локтем зубом.

— Я еще тогда заметил, что ты бьешь, как баба, — хмыкнул он.

— Ничего лучше не придумал?

— Это ты ничего лучше не придумал, как просто позволить собой манипулировать. Я еще тогда понял, что мозги тебе промыли капитально! — Ахметов с яростью кинулся на Кирилла.

Но оба были слишком хороши, чтобы так просто дать себя ударить.

— Пошел к черту, фашист гребаный... — на языке вертелись и более крепкие словечки, но плохо соображающая голова не позволила творческой жилке показать себя на полную.

Отпрянув друг от друга, противники воспользовались паузой, чтобы восстановить дыхание.

Игнорируя боль в отбитой ноге, Кирилл начал медленно ходить вокруг Ахметова, но тот не давал обойти себя со спины, и тоже двигался, держась на почтительном расстоянии.

— Фашисты, федералы, какая разница? Ты тоже не раз менял сторону. Потому что так было нужно.

— Кому?! — Кирилл чувствовал, что теряет над собой контроль.

Он вновь искал взглядом оружие, но ржавый металл был пригоден разве что насадить кого-нибудь насмерть после броска.

— Тебе в первую очередь. Ты был одним из нас. Лучшим из нас. Молотов, конечно, умен, но и ему непросто докопаться до правды. Поэтому он думает, что ты работаешь на наших врагов. Но все не так.

Ахметов будто считал, что драка — это лучшей способ достучаться. И отчасти он был прав. Кирилл был все внимание.

— Чушь... вы похитили моего брата. Уверен, что он сейчас, скорее всего, покоится в какой-нибудь яме.

— Так вот, кто это был... что ж, ты прав. Но я не знаю, что с ним произошло, и это не имеет значения. В первую очередь для тебя, не так ли? Ты сам выбрал ненависть к нему, и ты не собираешься меняться, несмотря на то, что правда пробивает путь в твоей голове!

Кирилл уклонился от очередного удара, а потом ловкий пинок в живот отправил Ахметова в ближайший контейнер.

Он врезался в него спиной, но все-таки смог уклониться от удара, отчего бывший оперативник разбил костяшки собственных пальцев о металл.

Противник моментально воспользовался ситуацией и, развернувшись, атаковал локтем в затылок. Новая встреча с чертовым контейнером оказалась еще неприятнее.

Чувствуя, что еще немного, и его смогут победить, Кирилл отпрыгнул в сторону. Рука зажимала окровавленный нос, а с рассечения на правый глаз капала кровь. Все вокруг плыло, да и координация едва не подвела первые пару секунд.

— Ты заслуживаешь большего за свои преступления! — прорычал Ахметов. — Но я дал обещание.

— Как вы мне все надоели со своими интересными историями... — Кирилл бросил вытирать правый глаз от крови. — Ты ничего обо мне не знаешь! Все это вранье, как и то, что пытался мне втирать Молотов!

Разозлившись, Ахметов с трудом сохранил самообладание.

— Проклятье, да в тебя закатали лучшую программу по промывке мозгов! Давно не встречал такой твердолобости. Ты уже давно сам должен был начать вспоминать. Мы изменили ту штуку, что засунули в твою голову. Она уже не сможет с тобой связаться и контролировать тебя напрямую... что же, черт возьми, не так с твоей памятью?!

Казалось, что заклятый враг в отчаянии. Но Кирилл даже в таком состоянии смог понять, что это не более чем досада. И даже скорбь.

— Если будешь кого-то бить по башке, ему это вспомнить не поможет...

— Верно. Но ты должен был вспомнить наши тренировки. Мы шли рядом долгие годы, Кирилл, — от того, Ахметов произнес его имя, по телу прошла дрожь. — Но даже под гипнозом ты ничего не вспоминаешь. А так с тобой даже бесполезно разговаривать... но я не терял надежду. Я должен быть вообще в другом месте...

— Если ты ждешь безмерной благодарности за заботу, то... — Кирилл вновь вытер кровь рукавом с рассечения, цедя каждое слово от злости.

— По-хорошему, тот, кем ты был, попросил бы в тебя в таком случае пристрелить, — грустно усмехнулся Ахметов.

— Хватит говорить о том, кто уже умер!

— Он не умер! У тебя его навыки! Опыт! Инстинкты и рефлексы! Это то, что помогло тебе столько прожить. Единственная причина, по которой ты сюда добрался... по которой все еще жив!

— Даже если все это так... хотите вернуть свои вложения? Я не буду работать на вас. Как и не стал работать на Молотова. Вы одного поля ягоды...

— Зря ты отказался работать с Молотовым, он как раз гнет свою линию. И это не нравится, как нам, так и нашим врагам, — заметил Ахметов, полностью расслабившись.

Кириллу показалось, что его пытаются запутать. Вновь накатила странная слабость, но он изо всех сил сохранял невозмутимый вид. И все еще стоял в боевой стойке, напряженный до предела. И хорошо. Поможет остаться в сознании.

— Все просто. Ты хочешь, чтобы я признался, что убил того лысого. А потом вспомнил, кто это был, и как он был важен. Чтобы покаялся перед тобой на коленях, прежде чем ты пустишь пулю мне в лоб. Что и следовало ожидать от позера...

Ахметов начал качать головой с половины ошибочной теории Кирилла.

— Раскаешься ты или нет, мне все равно. Что сделано, то сделано. То были твои руки, но настоящий враг — это тот, кто приказывал нажать на курок. Твоей вины здесь нет, я просто пытаюсь вернуть старого друга. Хоть и давно уже ненавижу тебя. Но я дал обещание своему отцу. Да, именно так, наши отцы служили вместе в Белоруссии. Просто мой сумел выжить в том аду, но и после прожил недолго. Твой отец спас ему жизнь, и перед смертью он взял с меня обещание. Я нашел тебя тогда, после артиллерийского удара, когда погибла твоя мать... а после мы попали в особый отряд. И так дальше. Нас выбрали. Мы оба были отчаявшимися, способными на многое. Ты вспоминаешь?