— Еще чего!
— Я два раза не повторяю! — прорычал Като.
— Ты мне не указывай... братик, — рыкнул в ответ ощерившийся левир.
Я похлопала Лиуса по плечу и вышла из-за него:
— Все в порядке, я пришла вместе с Като.
Тот повернулся и недоверчиво взглянул на меня:
— Ты ... с ним?
— В каком смысле? — неудачно пошутила я, смутившись, — Лиус, я живу в четвертой. Это долгая история, потом расскажу, если время будет.
-Ты же моя..., — начал возражать наставник, — осса, моя ученица.
— Больше нет! — отрезал Като, и я кивнула в подтверждение его слов, отчего — то почувствовав себя виноватой перед хмурым братом хранителя.
— Так ты тоже будешь присутствовать на совете? — попыталась сменить тему, потому что обстановка накалилась до предела. Я стояла между двумя братьями, которые обменивались гневными взглядами друг с другом. Откуда такая враждебность? Что же их так поссорило?
— Да, Пелия и Каперий уже в храме.
— ииииго-ииго-ииго, — раздалось ржание. Мы обернулись и увидели, как из-за полукруглой стены храма на нас неслась огромная черная туша. За ним волочилась перевернутая на бок небольшая белая коляска с отломанным колесом.
— Мур! — завизжала я и побежала навстречу.
— Стой, Саша! — заорали испугавшиеся Като и Пушик и, хотели было побежать за мной, но Лиус схватил за шкирку отмита и удержал хранителя за рукав.
— Тихо вы, это её мук.
Те остались стоять, глядя как я обнимала радостного Гизмура. Тот мельтешил хвостом и все намеревался облизать меня с ног до головы своим здоровенным языком. Я смеялась и уворачивалась от слюнявых поцелуев моей родной 'лошадки'. Потом запустила руки в пушистую гриву, потрепала ушки и поцеловала довольную морду.
— Мурёночек мой хороший, котеночек мой сладкий, — причитала, еле стоя на ногах, потому что Мур тыкал меня головой под руки, — что ж они тебя запрягли, как лошадь какую? Изверги проклятые, чтоб им на месте не сиделось. Да мой ты славный, Мурчик мой красивый.
— Офигеть, — выдохнул Пуш, понабравшийся от меня словечек.
— А я — то думал, почему он не спокойный такой, на привязь не хотел вставать, землю рыл копытами. Поехал посмотреть, а тут ты, Саша, — усмехнулся Лиус.
— Что вы тут прицепили к нему? — спросила, показывая на сломанную коляску.
— Так он кроме тебя на своей спине никого не хочет возить, а на муках гораздо быстрей добираться, чем на лошадях. Пелия с Каперием ехали в этой коляске, — подошел к нам наставник, и почесал макушку, — м-да. Как обратно добираться будем?
Я сложила руки и твердо сказала:
— Не отдам. Мой Мур!
— Саша, — запротестовал Лиус.
— Не отдам!
— Ты же его бросила, когда сбежала, — возмутился мужчина.
— Обстоятельства, — я погладила мука, — и он меня понял. И простил, да Мурочка?
Тот одобрительно замотал головой и все же умудрился обслюнявить мне руки.
— Потом разберемся, — вздохнул Лиус и неодобрительно посмотрел на хранителя, — пошлите уже.
Я поцеловала Гизмура, попросила дождаться и подошла к левирам, попутно отмечая, как похожи были братья. Только Лиус был чуть меньше ростом, но шире в плечах, коренастее и лицо у него более грубое. Като же был стройнее и выше брата, да и черты его казались чуть изящнее, чем у наставника.
— Да, стоит поспешить, — Като взял меня за руку и повел к главному входу. За дверьми оказался огромный холл с широкой лестницей спиралью уходящей вверх. Внутри храм оказался довольно серым и невзрачным, с гладкими стенами и каменными холодными полами. Не было ни статуй, ни лепных потолков, только толстый слой пыли покрывал все вокруг. Я вляпалась в нее ладонью, когда схватилась за перила, подняв серое облачко и громко чихнула. Пуш нервно прыснул в ладошку, Като хмуро посмотрел на нас и продолжил подъем. А меня вдруг охватило волнение. С каждым витком ступеней оно нарастало, сменяясь сильной тревогой. Получится ли отстранить Прима? Ведь это происходит впервые — чтобы хранителя меняли не Овиры, а сами хранители. Все ли пройдет, как ожидают Като и Авадалла? А если Хозим воспротивится их решению и оставить рыжего подле себя? Что стоит богам отменить древний договор, которым ни разу не пользовались?
Уже возле входа в главный зал, Като сжал мою трясущуюся ладонь:
— Все будет хорошо, не дрейфь.
Хмыкнула. Легко сказать, не дрейфь. До сих пор с содроганием вспоминаю окровавленного Пушика и полуживого оракула. Лиус, глядя на нас, еще больше свел брови к переносице, обогнал и, отворив широкие двери, первым вошел в зал. Посреди огромного пустого помещения стоял большой каменный круглый стол, за которым сидели Пелия с Каперием, Прим, в окружении двух сумрачных, и Авадалла в компании какого — то плюгавенького мужичка в маленьких очках. В звенящей тишине мы прошествовали к свободным местам. 'Прям рыцари круглого стола', подумала я, оглядывая массивный круг с изображением Овиров, наложенных один на другой с одного края.
— Тварь, — плюнул мне под ноги рыжий, когда я проходила мимо него. Обернулась и поиграла вытянувшимися когтями с мелькающими искорками между ними.
— Патлы твои рыжие спалю, — спокойно сказала хранителю, зло глядящему на мои руки.
— Ах ты су... — начал подниматься из-за стола Прим.
— Тихо! — рявкнула Ава так, что мужчина плюхнулся обратно на стул, а я дернулась, — как инициатор совета, только я имею право вести ход совещания. И слова здесь еще никому не давала!
Она грозно посмотрела на меня, и я прошла к свободному стулу рядом с Като, гордо вскинув голову. Пелия, прищурившись, следила за моим перемещением, но не удивилась моему появлению, как Лиус. Странно это, очень странно. Даже Каперий смотрел на меня с открытым ртом и пару раз потер глаза. Хмыкнула. Не ожидал меня увидеть, да еще где — на главном совете хранителей. Почему же эта стерва сидит, как ни в чем не бывало?
— Итак, — начала Ава, когда мы все уселись и уставились на хранительницу в ожидании 'старта', — все хранители реальности присутствуют, сопровождающие тоже. Первый совет четырех считаю открытым. Причина собрания — предательство одного из хранителей, умышленный захват единственного оставшегося в живых оракула с целью шантажа первородного отмита. Попытка захватить запретный хран — инфин с неясной, но очевидной целью хищения энергетических потоков из других источников. Обвиняемый — Прим Ренский, хранитель третьей эпохи, подвластной Хозиму — третьему Овиру реальности.
Она повернулась к рыжему:
— Против тебя свидетельствует Пушинакуус Океранус. Свои слова подтверждает первородный отмит, которого ты пытался заставить отыскать и передать ему инфин. Свидетельствует последний оракул Август. В силу плохого состояния здоровья, Август не может присутствовать на совете. Оракул передает свои письменные показания, — она достала золотистый свиток, — после причиненных оракулу тяжких увечий в пыточной в храме хранителя третьей эпохи, Август обязуется предстать для подтверждения написанного, если в том будет такая необходимость.
Я сжала кулаки, наблюдая за нахальным и самодовольным выражением лица Прима. Он сидел, как напыщенный индюк, ядовито скалясь и явно забавляясь происходящим. Мы с Като хмурились, Пелия сохраняла беспристрастное выражение лица, а Лиус и Каперий пребывали в шоковом состоянии, близком к обмороку. Причем наставник периодически посматривал на меня, Каперий же просто сидел, открыв рот, переводя взгляд с Прима на Авадаллу и обратно.
— Свидетельствует последняя осса реальности — Александра Георгиевна Кубань, — строго молвила Ава, а я посмотрела на Като, когда он ей успел мое 'фио' выдать? Тот одобрительно кивнул мне и переключил свое внимание на хранительницу, продолжающую вещать, — именно её заставили добыть инфин, прибегнув к шантажу, пленив отмита и заключив договор с печатью Хозима. Пушинакуус и Саша, прошу подойти ко мне, чтобы закрепить свои показания.
Мы встали и подошли к женщине. Она опустила мою руку и лапку Пуша на пересечение кругов Овиров.
— Подтверждаете ли вы все, озвученной мной?
— Да, — твердо сказала я.
— Подтверждаю, — не менее уверенно произнес Пушик.
Круги на столе полыхнули и свет сконцентрировался на наших ладонях.
— Овиры принимают ваши слова, можете сесть.
Дождавшись, пока мы вернемся на свои места, Ава продолжила:
— Приговор — отстранение от источника и ссылка на запретную землю. До начала голосования, даю слово обвиняемому.
Прим усмехнулся и деловито сложил руки на груди:
— Ваши слова, уважаемая старушка, всего лишь слова. Даже подкрепленные энергией Овиров, они остаются лишь слабым колебанием воздуха. Я отрицаю все вышесказанное и буду настаивать на заговоре против меня всех указанных свидетелей.
Я выпала. Он еще и смеет кидать ответные обвинения?
— А так же, — хитро прищурился рыжий, — подтверждаю свои слова энергией.
Он потянулся через стол и шлепнул ладонь на круги. Те также ярко полыхнули и довольный Прим снова скрестил руки.
— Твои слова приняты, — Авадалла даже бровью не повела на действия рыжего, — даю слово всем хранителям, Като ты первый.
Левир поднялся, но выходить из-за стола не стал.
— Я, Като Миран, подтверждаю слова оссы и отмита. Ко мне Александра обратилась за помощью, когда Прим вынудил её согласиться на кражу инфина, чтобы спасти жизнь Пушинакууса. Отмит оставался в качестве залога выполнения договора. Инфин Приму не был передан, но осса спасла первородного и поклялась верности Ладиру, чтобы печати Хозима спали.
— Что-о-о?! — взревел Каперий и Лиус, вскакивая со стульев.
— Это была вынужденная мера, потому что гарантировать жизнь оссе я не мог, помочь тоже, так как не мог войти в храм хранителя третьей. Но клятва Александры была добровольной, у нее был выбор из других трех Овиров. Хозима она не выбрала по понятной причине.
— Ты теперь брату прислуживаешь? — воскликнул злой наставник. Я поморщилась:
— Никому я не служу, Лиус.
— Александра остается свободной оссой. Я принес ей ответную клятву, — пояснил Като.
— Тишина! — крикнула Ава, — слово давалось только Като, не устраивайте здесь базарный сход!
Лиус как — то странно посмотрел на брата, но сел обратно.
— Продолжай! — велела Авадалла.
— Собственно, я уже закончил, — Като не сводил глаз с Лиуса, — но слова своего не меняю.
— Хорошо. Пелия?
Като сел, а хранительница потянула тоненькие ручки, посмотрела на всех скучающим взглядом и тихо начала:
— Глас о собрании, конечно, очень меня удивил. Я уж и позабыть успела, что был у нас договор такой. Все дела вы мне спутали, созывом своим.
Я заскрипела зубами. Эка цаца важная, потревожили её. Знаю я твои дела, жадюга надменная.
— Скажу так, в услышанное мне слабо верится. Веками мы правим источниками, подэгидные планеты распределены еще создателями, территории тоже и причин предательства Прима я не вижу. У него одна из самых сильных эпох, одни из самых богатых планеты, зачем ему инфин? Тем более Овиры давно молчат, течение жизни стало хаотичным, а мы не можем на него влиять. Каждый заряжает свою энергию, зачем воровать то, чего своего в избытке?
Пелия скучающе закатила глазки, потом недовольно сморщила носик:
— Вы устраиваете здесь форменное представление. Я рада, что отмит жив, но верить ей! — она ткнула в меня пальцем, — по какой — то совершенно непонятной случайности последнее тело оссы ожило и приобрело нехарактерные черты — волосы... глаза... Её начало с запретной планеты! Она сама может быть опасной преступницей, забывшей свои коварные деяния. Как я могу поверить такой оссе?
— Ты что несешь, стервь? — вскочила я.
— Видите? — надменно покачала головой та, — её задевают мои слова, а значит, в них велика доля правды. Зная Прима, и не совершенно не зная начала оссы, я склоняюсь к тому, что она лжесвидетельствует. А так же настаиваю на отправке её начала обратно на запретную планету.
И она чинно приложила ладонь к столу, дождалась светопреставления и уселась обратно. Я же готова была оторвать этой желчной козе голову. Хватая ртом воздух от возмущения, собралась было высказать все, что я думаю, поведать о её изначальных планах на мой счет, но меня остановил Като, жестко взяв меня за плечи и опустив на стул.
— Что — то подобное я предполагала, — сказала задумчиво Ава, — у нас имеются неоспоримые доказательства, подтверждающие слова свидетелей. Рон!
Плюгавенький мужичок достал небольшой сундучок и водрузил его на середину стола. Поправив очки, он завозился с блестящим ключиком, ковыряясь в замке сундука. Прим напрягся, я это отчетливо заметила, а Пелия вдруг забегала глазами. Да что с ней происходит?
— Хочу засвидетельствовать свои слова, — молвила хранительница, — именно я помогала Като в подделке инфина, куда мы поместили часть почтового храна и он записал все, что происходило до распада лжеинфина.
У-у-у. У меня аж ладони зачесались в предвкушении. Ведь я тоже не видела результата. Рыжий нервно сжал подлокотники своего стула, а Рон, наконец, справился с замком и достал небольшой черный ящичек, нажал на крышку, и над столом возникло огромное изображение. Это было как голограмма, полупрозрачное изображение, чуть расплывчатое, но без помех и с полной передачей звука и цвета. Оказывается, запись велась с самого моего перемещения в храм рыжего. Вот Пушик слезно просит меня не отдавать гаду инфин, при этом выглядит чуть лучше, чем тряпка, которой Рина моет полы. Следом меняется кадр, будто в подделку была встроена видеокамера и видно, как я отправляю отмита порталом подальше от всего происходящего. Дальше, вносят заполненные разной энергией шары. Прим довольно махнул рукой, и из принесенных хранов потекли потоки энергии. Раздается щелчок и изображение меняется, показывая, как я произношу клятву Ладиру. Дальше все внимание почтовой игрушки переключается на хранителя, который в ярости смотрел на меня. Тут же побежали кадры, где мое тело поднимается над землей в жуткой неправильно изогнутой форме и слышен мой страшный крик, полный невообразимой боли. Здесь меня передернуло, не хотелось вспоминать об этих моментах. Последними секундами стали изображения, как из хранов энергия перестала тянуться и от инфина отвалилась какая — то часть. Видимо, в этот момент Прим понял, что его обманули, и заорал 'сука'. На этом коробочка перестала передавать записанное, и крышка захлопнулась с шумным эхом, распространившемся по залу. Все молчали и переваривали увиденное. Я видела, как ходили желваки на лице Като, он явно был в ярости и сверлил Прима глазами. Рыжий сидел чернее тучи.
— Что ж, — промолвила Ава, нарушая тишину, — доказательства очевидны. Приступим к голосованию. Есть два слова 'за' и 'против'. Согласно договору, выбор будет связан со всеми энергетическими потоками. Начнем.
Она ловко запрыгнула на середину стола, опустилась и прижала кулачок к небольшому черному овалу. Тот опустился в стол, хранительница вернулась на место и начала что — то шептать. Из углубления потянулись светлые нити энергии, белые, голубые и зеленые, оплетая хранителей. Они набирали силу и свет, становились ярче и толще. Прим было дернулся, но нити сжали его тело, не давая пошевелиться. Вскоре цветное плетение опутало тела настолько, что их невозможно было разглядеть, образуя искрящийся кокон вокруг каждого хранителя эпох. Еще через мгновение всех нас мягко отодвинуло от стола и энергия Овиров, переплетаясь, оградила сопровождающих высокой стеной, слепящей глаза. Я зажмурилась, не выдержав яркого сияния, но уже через минуту оно резко сошло на нет. Перед нами была глухая черная каменная стена.
