Око Империи неторопливо разобрался в комнате, он уважал порядок. И только когда он начал развешивать в шкафу оставшиеся одежды, обнаружил, что воры унесли его повседневный рабочий кафтан. С письмом Императора в секретном внутреннем кармашке. По въевшейся в его характер привычке, Око отложил размышления на потом, а прежде всего поднял решетку, загнав собак-людоедов в конуру, и со свечой спустился в комнату-ловушку. Вонь в этом подземелье ему не мешала. Три трупа, уже сильно попорченных собаками. Еще один явный гиль — волосы обрезаны второпях, так цирюльники не стригут. Но кафтана не было. Отвалив каменный блок в стене комнаты-ловушки, перетаскивая трупы из спальни и бросая их в яму под ней, Око Империи хладнокровно рассуждал: сообщать в посольство о потере письма, о котором там никто не знает — не надо. Воры читать не умеют. Письмо бросят в огонь. Это один путь письма. Второй путь письма — воры покажут письмо грамотному человеку. Тот поймет содержание письма и попробует продать его — и гилям и чугам. Будет поднимать цену до Светила, бегая из одного посольства в другое. Так и попадется. Третий путь письма: воры отнесут письмо книготорговцам или писарям с Площади. Значит надо приказать своим людям среди воров в порту и в Гавани лучше слушать разговоры, подкупить книготорговцев и писарей с Площади. И перехватить письмо. Наверное, есть и другие Судьбы у письма Императора, но эти три — самые вероятные. Труп молодого гиля, помешавшего собакам полностью выполнить свою работу, он им и оставит на ночь. Пусть полакомятся свежатиной. Рабов сейчас мало, они еще мало умирают, кормить собак нечем, рыбу они едят плохо. Вот и славно, пусть им этот гиль будет наградой за труды.
Око гнал от себя навязчивую мысль, что нападавшие работали по заданию гилей. Или сами были воинами гилей. С этим ничего поделать было уже нельзя. Но он отомстит гилям: его люди уже добрались до Срединных и Зеленых Земель. Месть настигнет гилей позже, но зато это будет сокрушительная месть.
Он вернул каменный блок на его место в стене, поворотом рычага из спальни вновь выпустил собак-охранниц в комнату-ловушку, съел лепешку, выпил полстакана вина, положил полупики рядом с ложем и задул свечу. Сегодня у него был трудный день. Но впереди — гораздо более трудные. Два-три глубоких медленных вздоха и сон до утра освободит его от оков Долга.
А карманник Блоха в это время все еще прятался на Торговом Рынке, работающем даже ночью, в пустой лавке молодого кожевенника, того самого, который его нанял на легкую, как он сказал, работу: порыться в доме Управляющего Невольничьим Рынком, поискать тайники после того, как его молодцы прикончат Управляющего. И Блоху он на эту работу нанял только потому, что страшила Душитель знал и кожевеннику пересказал, что Блоха уже лазил в дом к Управляющему и прятался в нем и подсматривал и про подземную комнату-ловушку знает. Только не знал Блоха про пики, что замелькали в руках Управляющего. И про двух страшных чугских собак-людоедов, которые чуть не схватили его, когда полегли налетчики вместе с молодым кожевенником, он тоже не знал. Все тогда бросил Блоха, только кафтан Управляющего с собой унес. Дурак, чуть жизнь не потерял, а нашел в карманах кафтана всего только десяток серебрячков, да еще в потайном кармане письмо небольшое, на бумаге дешевой, толстой, из такой только бумажный змей клеить. Хорошо, что темно было, и Управляющий никак его не узнал и не запомнил. Раз Управляющий живой остался, кафтан надо с пирса в воду бросить, а письмо в костер бросить, когда ночная стража бодрящий напиток варить будет. А, может, сбегать в известный ему воруй-городок, да и продать там кафтан?— подумал Блоха. И тут же выбросил эту мысль на пол, и еще ногой ее растер — он предупреждение получил, шепоток в голове, которому верил как никому: "Выгадаешь серебрячок, потеряешь жизнь". Ладно, пора идти, кафтан топить и бабку домой проводить, ночью плохо видеть стала, спотыкается. Или дать ей письмо посмотреть? Она хоть и неграмотная, а иной раз положит руку на письмо и будто читает, и все верно читает, люди сами потом приходят и говорят спасибо. А иной раз ничего в письме не видит и говорит: пустое это все. Бабка всю семью кормит, конечно, одна на весь порт Дикка хорошая гадалка.
— Бабка, пошли? — Блоха взял под руку бабку и повел домой. Люди на Площади расступались из уважения к бабке, ходить с ней было не зазорно. И вдруг бабка остановилась и спросила:
— Что за гадость ты в дом собрался нести? Что у тебя в мешочке твоем воровском за пазухой? Сколько раз тебе говорила — ничего ворованного и чужого не держи на груди, вредно это для здоровья. Что за Судьба несчастная у этого парнишки!.. Ни к чему не способен, только воровать! Ну-ка покажи!
Блоха дал ей в руки сложенное во много раз письмо. Бабка положила письмо на ладонь и нахмурилась. Приложила письмо ко лбу и опять нахмурилась.
— Где ты это взял? — бабка тряхнула его так, что Блоха чуть себе язык не откусил зубами. Отвел глаза, пошаркал ногой — мол, сама понимаешь... — Тут очень плохое написано. Это надо либо Главе отдать, либо другому важному человеку. Стой, не тащи меня! — Бабка подумала. — Нет, тащи обратно на Площадь!
— Бабка, да ведь ночь уже, кто за гаданием придет?
— Тащи! Я позову одного человека... — Пришлось обратно на Площадь волочиться.
На Площади в любое время народу много, но бабкино место около масляного фонаря все обходят и низкую ее скамеечку не трогают — бояться. — На! — бабка дала внуку серебрячок. — Купи себе пирожок!
Блоха пошел, но, конечно, не за пирожком — что он, сопливый, что ли? — а в Игорный Дом поставить на кон в кости, проигрался тут же, а после загляделся на фокусников, что приехали с торговым караваном из Стерры: молодые ребята, ловкие, ножи мечут, из лука стреляют, стеклянные шары и факелы бросают. Работать в ночной толпе возможности не было никакой — ушлый ночной народ все свои кошели в руках держал. А когда вернулся, бабка на него накинулась:
— Я тебя жду-жду, ты что, повозку пирожков купил и все съел? Тащи меня домой! Вот! — подмигнув, кивнула на свой кошель. И тем непонятным чувством, которое постепенно делало Блоху хорошим карманником, только пальцем дотронувшись до бабкиного кошеля, он понял, что в нем среди серебряной и даже медной мелочи лежит большой тяжелый Империал.
— Чужак что ль дал? — угадал Блоха. Не трудно угадать: Империалами только Чужак за все хорошее для себя платит. А их у него — ну, как сейчас звезд на небе.
В своей комнате в гостинице Кадет несколько раз перечитал письмо Императора к Оку Империи. Повертел лист бумаги в руках, посмотрел его на просвет. Вгляделся в четко нарисованные буквы убористого текста. Жаль, что он оказался бесталанным и беспомощным графологом — так и не освоил эту древнюю увлекательную профессию, хотя от скуки дважды приступал к ее изучению в томительной экспедиции много лет назад. Было бы интересным и полезным понять характер Императора чугов. А важность и достоверность случайно полученной информации не оставляла сомнений. Осталось решить: дождаться утра или передать ее немедленно. Жизнь научила его двум совершенно диаметральным правилам: не откладывай и — не торопись. Случалось, что он не торопился — и проигрывал. Бывало и наоборот. Статистику он не вел, но предполагал, что она — пятьдесят на пятьдесят.
— Прочти! — передал он письмо Монаху. Тот торжественно водрузил на нос приобретенные накануне очки в серебряной оправе, взял лист, повертел его и только потом прочел. И ахнул:
— Да этому же цены нет!..
— Лень идти. Может быть, кого-нибудь послать? Я путаю соглядатаев — какие от нас, а какие от чугов. А ты?
— Я их вообще не вижу! Даже в очках,— хмыкнул Монах.
— Что у тебя с глазами, старина?
— Один лекарь говорит: "Темная вода". Я ему опять хорошо заплатил. "Это не лечится", — говорит. Другой сказал — "Желтая вода". Я ему снова заплатил. Нет, говорит, у тебя "Желтая вода", еще долго видеть будешь. Дал склянку с отваром, промывать надо каждый день. Кому верить?
"Робинзон!" — с тревогой глядя на Монаха, подумал Кадет.
— Надо идти, Великий и Могучий! Надо!
— Ночь уже... И, ох, надоело, Монах!..
— Ну и что, что ночь, Каддет! Идти как бы со скандалом... Ты ж — Чужак! Придется, Великий и Могучий! Надо! Ну, настраивайся, господин Каддет!..
... — Обманщики! — орал господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель около запертых на ночь ворот посольства королевства Стерра. — Нечестная торговля! Сделку порушили! — толмач старался сохранить интонации своего работодателя. — Фуфло! — надрывался великий и могучий по гиккейски на жаргоне Гавани, чему собравшиеся на его крики припозднившиеся горожане немало потешались. Тут же в сторонке нерешительно топталась ночная стража: с одной стороны, конечно, беспорядок и нарушение закона, с другой стороны — хороший человек переживает... Ну, покричит немного, да успокоится... Конечно, обидно ему: обещали принцессу пленную продать, а потом отказались.
Калитка в створке посольских ворот отворилась, и из нее вышел лорд Барк, одетый комнатным слугой.
— Почтенный, — вежливо сказал он,— уже ночь, а вы беспокоите лорда Посла. Прошу вас удалиться.
— Хочу говорить лорд Посол,— по гиккейски сказал Великий и Могучий Вождь. — Сейчас! Завтра я корабль прочь.
— Сейчас невозможно,— вежливо отвечал лорд Барк. — Завтра. Наверное.
— Завтра? — переспросил великий и могучий. — Завтра. Хорошо. Я приходить. Ты — хороший! — С этими словами господин протянул слуге, как у него всегда водится, Империал. Прямо в ладонь положил. Слуга низко поклонился. — Завтра? — строго спросил господин Каддет. — Завтра! — и ушел, разметая мусор полами своего плаща. За ним двинулся толмач и усиленная охрана.
Назавтра господина Каддета в посольство королевства Стерра впустили без скандала. Наверное, скандал был, но за высокими стенами, поэтому никто криков "Фуфло!" не слышал.
— У нас беда, мастер Каддет, — сразу сказал осунувшийся лорд Барк, едва Кадет вошел в его кабинет. — Лорд Соллер. И еще пятеро его людей. Наш человек ждал их на условленном месте до утра... Никто не пришел. Боюсь, они погибли. — Лорд Барк отвернулся к зашторенным окнам и некоторое время стоял молча. Затем заговорил, но голос у него был сиплым. — Лорд Соллер был моим другом. Настоящим другом. Я бывал с ним несправедливо строг и требователен, теперь я всем сердцем сожалею об этом. Я безмерно благодарен тебе, мастер Каддет, за бесценное письмо, — помолчав, произнес лорд Барк.— В этом году войны не будет! Как ты получил это письмо?
— Гадалка на площади. Ее внук, карманник по прозвищу Блоха, дал ей это письмо. Узнать, как оно попало к нему, мой лорд?
— Этим займутся другие. Это бесценное для Стерры письмо. Бесценное! Я хочу, чтобы ты знал это, мастер Каддет! За это письмо и другие заслуги, мастер Каддет, в Стерре тебя ждет большая награда.
— Благодарю вас, мой лорд, письмо Императора — это счастливая случайность, а не заслуга.
— Разве ты не знаешь, что счастливая случайность — это знак Судьбы, мастер Каддет? — грустно усмехнулся лорд Барк. — Ты прочел, что приказал Император в отношении тебя? Это Судьба предупреждает тебя. Она добра к тебе сейчас. Я выделил тебе дополнительную охрану, но не надолго, мастер Каддет.
— Могу я узнать, где погиб лорд Соллер и его товарищи, лорд Барк?
— Они должны были убить Управляющего Невольничьим Рынком у него в доме, но, видимо, попали в засаду. Управляющий, как следует из письма, — организатор мятежа пиратов. Мы это подозревали, теперь мы знаем это точно. Мы хотели одним ударом решить сразу две задачи. Но утром Управляющий покинул свой дом в обычное время и без признаков ран. Это очень странно... Лорд Соллер!.. И его товарищи!.. И мы можем не найти их тела...
— Могу я помочь королевству Стерра в чем-нибудь, мой лорд?
— Во время мятежа мы просим тебя защищать нашу гостиницу, там у нас... э-э-э... долговременные интересы. А Королевство Стерра может помочь тебе, мастер Кадет?
— Вы сказали однажды, что то, чего я прошу, невозможно, мой лорд...
— Да, для принцессы Гигар путь в Королевство Стерра закрыт, прости, что я огорчаю тебя, мастер Кадет. Я надеюсь, что она найдет свою Судьбу в другом месте. Проси что-нибудь другое, мастер... Кстати, вот, возьми мешок с твоими "камнями" и "золотом". Мешок сделал свое дело. Хорошая была мысль, мастер Каддет...
Господин Каддет, Великий и Могучий Вождь с Холодных Земель вышел из посольства королевства Стерра грустный, с тяжелым мешком за плечами. Не доверил его своей охране. Он не бранился и не проклинал посольских, а сразу направился в гостиницу и поместил этот мешок в ее подвал, под удвоенную охрану. Затем господина Каддета видели в Гавани, на Торговом и Невольничьем Рынках. Обедал он в Гавани, в обычной харчевне, в полной тишине и малолюдстве, потому что черные глаза его встречали каждого посетителя таким взглядом, что многие предпочли вообще убраться из харчевни. Расплатился он, против своего обыкновения, серебряной мелочью. Конечно, думали все, Чужака так обидели в посольстве Стерра, что он сегодня сам не свой.
А под вечер по Гавани пронесся слух, что прибыл клипер от пирата Большой Нос: ждите морской караван с рабами через несколько дней.
— ...У нас будет дом, где за нами не будут подсматривать, Каддет?
— Очень скоро, Принцесса. Однажды ночью я приду, мы проберемся на корабль, три недели пути и мы будем на Срединных Землях. Там у меня есть деньги, есть большое красивое имение около хорошего города Анапль ...
— Я никогда не плавала по Морю. Сластена говорит...
— Сластена?
— Это девушка из Гавани, я с ней дружу... Она красивая девушка. Разве ты ее не знаешь?
— Не знаю.
— Ты врешь, Каддет! Ты с ней разговаривал в Гавани, говорил, что у нее очень красивая кожа...
— А-а-а... Мы просто... болтали. — Принцесса смотрела на него с ревнивым подозрением. — Я знаю только одну красивую девушку, вот эту...
— У Сластены кожа красивей и нежней, чем у меня? .
— Принцесса... — заробел Кадет, — я...
— Я хочу показать тебе один удар пики, смертельный удар.— Принцесса отодвинулась от него на два шага. — Его придумали в нашем роду, он так и называется — гигар. Вот два прутика, тебе и мне... Смотри, как я это делаю... Видишь, ты не смог защититься! Еще раз!.. Я опять поразила тебя. А вот тайна, ее знали только в моей семье. Встань так, чтобы загородить меня от шпионки, сегодня это повариха. Повтори удар. Видишь, я увела твою пику, я цела. Еще раз! Опять! Еще раз! И — вот так! Теперь повтори! Не правильно! Поворачивай кисть резче! — "Резче" она произнесла на лингве.
— Как ты сказала, Принцесса? "Резче"?
— Да, это значит быстрей и внезапней. Ох! Я опять говорю на твоем языке!..
— Это — лингва, Принцесса. В прошлый раз во время транса ты усвоила,— сказал Кадет на лингве, — часть этого языка, хочешь, сегодня узнаешь еще одну часть?
— Сначала ты научишься парировать удар гигар,— строго сказала Принцесса на смеси лингвы и гиккейского. — Я не хочу, чтобы моего покровителя убили моим же ударом. Пику — в руку, мастер Каддет!.. Плохо! Плохо!.. Так! Хорошо! Хорошо! — она немного запыхалась. — Проклятая повариха!.. Смотрит во все глаза, — заглянув через плечо Кадета, зашептала ему в ухо Принцесса. Словно ненароком она прижалась к нему. Кадет вопросительно и неуверенно заглянул ей в мерцающие глаза, и она замолкла и притихла, покорная. Но улыбка блуждала по ее губам. Неспящий сказал: этот мужчина — самый лучший, самый сладкий, с ним ты тысячи раз будешь умирать сладкой смертью. Просто подожди немного, не торопи его.
