Цель Перерождение

-Остались самые сильные, как я погляжу. Тогда начнем...

-Изекил ближе к делу. Не надо вступлений, — неожиданно перебил Конструктор.

-Слушаюсь и повинуюсь, — как примерный дворецкий поклонился Повелитель Теней, чтобы затем затянуть разговор в дебри хаоса и террора. — Думаю, все здесь знают, кем был Красноглазый. Он был нашим защитником, тем, кто не пропускал вестника Творца в пределы реальностей. Но... старика больше нет, как и Жадности, которая сожрала остатки первой реальности. Как думаете, кто убил их?

-Друга друга они убили, что тут непонятого, — развел руками Разрушитель.

-Убийства, убийства — в голове одни убийства. Сатинуас, ты другие варианты рассматривал? — впервые подал голос Созидатель. На свет вышла фигура простого, невзрачного человека в такой же одежде. Единственным видным отличием у Созидателя была восьмиконечная звезда. — Я ставлю на то, что всему виной — Проклятый.

-Ах-ха-ха, — громогласно рассмеялся Разрушитель, — вы слышали, он сказал Проклятый. Брат мой, возраст и прошлое взяло верх над тобой. У Проклятого не хватило было бы сил убить Красноглазого, память не возвращается так быстро.

-Какой же ты все-таки простой, Разрушитель, — с презрением сказал Созидатель. — Пока мы глубоко плевали на первую реальности и обустраивали нашу, Проклятый не терял времени. Его сила способна сравняться с нашей в пике могущества, и без воспоминаний. И мои слова не шутка. Можете спросить Изекила.

-Это правда? — подал голос Повелитель Грез, не выходя на свет.

-Ну, не знаю. В первой реальности я пребывал недолго. Но что-что, а вот про силы их обитателей спорить с Море не придется. Да, он прав. Хотя мое мнение — виной всему Темный зверь...

-Темный зверь?! — Раздражено раздалось по комнате, заглушая все и преображая комнату по образу мыслей, что пробегали в разуме Конструктора. Яркий ослепительный свет заменил темноту комнаты, расставив четверку на колонны.

В новом свете Повелитель Грез казался страшнее всех остальных. Свет падал на его волосы так, что они превращались в настоящие лучи солнца, способные разогнать непроглядную тьму или того хуже ужасную безнадежность, которую невозможно решить.

Бесцветные глаза Конструктора пылали. И если тщательно приглядеться, то можно было пасть в бездну миров, за которой два ока несли непрестанное наблюдение.

И больше ничего нельзя было узреть в Повелителе Грез.

-Изекил ты говоришь, что зверь жив, да? — спокойным, но все еще злым голосом вещал Конструктор.

-Да, я сражался с ним, — уверенно проговорил Повелитель Теней, выискивая глазами хоть капельку тьмы.

-Сражался с ним?! — снова проревел Конструктор. — Но не ты ли утверждал стоя, омытый в его крови и держа сердце, что убил. Мы оба видели его труп... А сейчас, спустя черт знает сколько времени, утверждаешь, что Зверь жив. Как?! Он не обладает ни памятью времени, ни меткой Творца... Так как?

-А черт его знает, — с улыбкой сказал Изекил. — Нашей власти не подвластно многое, не так ли друзья?

-Да, — в один голос отозвались Разрушитель и Созидатель, чтобы затем монотонно продолжить. — Тут мы подумали, почему мы ставим в вину Проклятого и Зверя, а не Творца. Печати то пали, если вы еще не заметили.

-Разве? — на этот раз одновременно заговорили Повелители Грез и Теней.

-Дети играют в игрушки, а взрослые дяди хоронят людей, — сухо произнес тот, кто называл себя Творцом. Худощавый, истерзанный бесконечным заточением, мертвенно-бледный, человек с павшими глазами и щеками появился перед четверкой, поддерживаемый тем, кого называли Темным Зверем.

Повелитель Теней и Созидатель сбежали сразу. Два хлопка и ничего более. На жалких трусов Творец не обратил и каплю своего внимания. Взор его устремился на тех, кому бежать или было некуда, или трусость казалась высшей гранью смерти, после которой человек становится никем.

-Остались самые смелые, как я погляжу...

-Остались те, кто способен смотреть в правде глаза. Те, кто готов защищать...

-Заткнись, отброс, считающий себя кем-то высшим. ТЫ недостоин стоять рядом со мной, исчезни! — тихий голос Творца на мгновение стал громче, скрывая окрики Повелителя Грез. А затем по мановению руки столб и тень Конструктора исчезли.

Осталось трое. Смеющийся Разрушитель, которого обволакивали потоки пламени, вырывающиеся даже из глаз, и пара: Творец и Зверь.

-Смотрю и радуюсь, сын. Стальная воля твоя не угасла. Подобное — радость для меня.

-Отец, зачем ты здесь? — испуганно спрашивал Разрушитель. Каждая частичка его тела источала страха.

-Не бойся, не для войны. Хотелось развеяться, посмотреть на слабаков, которые позарились на трон. Хотя нет, для войны. Перед остальным, сын мой, стань предвестником конца...

-Думал, для этого существует Проклятый, — резко перебил Творец.

-Кто? Зверь, кто это? — удивленно спросил Творец.

Огромная мохнатая тварь наклонилась к Творцу и надменно прорычала, пуская слюни во все стороны.

-Стой, хватит, отойди от меня! — закричал Творец. — Сделай что-нибудь с собой, также невозможно разговаривать.

-Можно идти? — снова прерывая Творца, зевая, спросил Разрушитель.

-Смотри сам, сын мой. Я бы полюбовался тобой немного. Но если хочешь бежать, беги.

-Я не от кого не бежал и бежать не собираюсь, запомни.

Огромные, пылающие страшным огнем, каменные врата в виде лица демона открылись. Разрушитель без страха вошел в них. И врата хищно сомкнули зубы, отрезая комнату от мира Сатинуаса.

-Собирай всех, кого можно в мертвом мире, Зверь. Мы отправляемся в осколки моего сна! — оглушительно провозгласил Творец, крутя в руках чей-то череп. Тело его уже успело порозоветь. По венам текла густая красная, как у обычного человека, кровь. Глаза приобрели цвет, а чувства, которые Творец когда-то раздал, вернулись. Все, кроме безумия.

Реальность

Мониторы медцентра превратились в феерический хаос. Весь персонал откровенно не понимал, откуда подобного рода ошибки. Ведь совершенная во всех смыслах техника на протяжении долго времени не выдавали и грамма огрех. Но больше всего в ступор вгоняло произвольная разгерметизация камеры с существом. Опасным врагом, как называл его их повелитель.

-Зовите старшего смотрителя, — как совет прозвучало из ближайшей толпы.

-Не надо никого звать. Я уже тут! — произнес сильный голос вошедшего человека. Конечно, если смотрителя можно было назвать человеком.

Как и остальные в комнате, старший смотритель выделялся высоким ростом, около двух метров. Остальным же он отличался от всех; его сервопривод полностью проходил вдоль хребта, заставляя работать множество стержней охлаждения, изредка выпускающие холодные потоки в воздух, и некоторые важные системы организма.

Лицо старшего смотрителя, на удивление большинства в медцентре, имело пусть малую, но растительность, а не голую пустоту.

При виде смотрителя толпа разошлась и встала два ряда, с виду напоминая почетную охрану. Смотритель поздоровался с каждым. Ведь не сделав это, он поставил себя выше остальных. А людей осталось и так мало, чтобы лишний раз заваривать кашу и мнить великую единоличную власть.

-Покажи, что происходит, — сухо приказал смотритель. Отчасти он не верил в большинство разговоров. Но все изменилось в мгновение ока.

Статист вывел на экраны все показатели до единого, не забыв даже о тех, которые зачастую не требуют малейшего взгляда, и отошел, услужливо уступаю место старшему.

Показатели не выдавали ничего сверхординарного. Да температура тела субъекта уже превышала стандартную при разморозке в несколько раз, да уровень теплоты в камере уже составляла точку кипения крови... Но для субъекта там это мелочь. В принципе, как и зашкаливающие показатели мозговой активности.

"А вот это уже странно, — констатировал смотритель в работе сердце, — пульс то появляется, то исчезает. Как будто субъект прибывает в двух состояниях. Допустим, функции тела пытаются выровняться, но множественные стимуляторы и подавители на пару с крионом мешают".

-Энергетическая сигнатура всегда была такой низкой? — внезапно задал вопрос смотритель.

-Никак нет! Наоборот, в несколько раз превышала допустимые разделы. Еще немного и сигнатура переросла бы в критическую точку. Поэтому вас и позвали.

-Ясно, — немного разочарованным голосом проговорил смотритель. — Ничего специфического в функциях не вижу. Все в пределах допустимых рамок, поставленных документами о разморозке...

-Эм, простите, сэр, но это явно уже не нормально, — к смотрителю повернулся монитор.

С помощью графиков, показателей и структур на мониторе было выложена простая фраза: "Прошу вас не двигаться и не принимать поспешных действий. Охраняемый субъект больше вне вашей юрисдикции. Любой лишний шаг будет расцениваться угрозой, продлевая ваше заточение...

Сервопривод смотрителя неистово заработал. В царящей тишине были различимы шум мельчайших шестеренок, работающих на износ, слышен глухой стук стержней об соединения хребта и двигателя. Смотритель был зол, о чем также напоминало ледяной пар, покрывавшую небольшую область около сидения.

-Проверьте выходы, проверьте все! — закричал смотритель.

Его голос пугал. А страх заставлял остальных работать на износ. Не прошло и секунды как со всех стороны послышались отчеты. И не один не нес добрых вестей, прибывая неким вестником конца, всадником на белом коне.

-Ни одна дверь? Как такое может быть? Отвечайте! — крик смотрителя стал еще громче. Ярость и злость уже не скрывалась за завесой целомудрия и спокойствия. Отдельную нотку вносил сервопривод. Обезумевшая машина, поддерживающая жизнь, превысила норму тепла. Металл раскалился до критической точки. Охладитель не помогали. — Не слышу вас, не слышу!

-Дорогие люди. Вам было дано предупреждение, и повторять его я не собираюсь. Вы отстранены от зоны влияния остального комплекса. Спасения не будет. Прибывайте в тишине и спокойствие. Возможно, тогда ничего не произойдет и все будут целы. Тишина залог здоровья. А ваше здоровье это сервопривод. Не стоит его разогревать. Ведите тишину и прибывайте в спокойствии.

-Все слышали? Нас откроют не скоро. Так что возвращаемся к работе. А я попытаюсь что-то придумать, — тихо добавил смотритель. У него не было никакой уверенности в то, что ситуацию можно исправить.

Реальность, Проклятый

Сны мне снились сны. Миры прекрасные и далекие, близкие и уродливые, чудные и непонятные проносились быстро и незаметно, прямо как капля дождя во время ливня. Там в мечтах судьба готовила мне разные роли, достижения, соратников и соперников. Но кем бы я ни был, будь то герой, бог или рыцарь, человек или зверь, мужчина или женщина, ребенок или старик — всех ожидал один конец. Конец имя, которому Смерть. И каждый раз в последний миг жизни, когда затухал огонек страсти и желания, превращаясь в потухший уголек, появлялся росчерк красных немигающих глаз на пару с улыбкой. Красноглазый старик вот то имя, которое носила моя Смерть. А потом снова и снова новое тело и мир.

Сны принесли чудные яркие, ужасные и омерзительные ощущения. Причем вторых, чем ближе было окончание, становилось больше. Виной всему Красноглазый. Особенно воспоминания о последних мгновениях вызвали липкое и неприятное ощущение правды, реальности, которое дотягивалось до меня своими щупальцами и медленно пугало.

Чернота наступила неожиданно, но блаженного пробуждения не принесла. Хаосы в виде грязных и размытых осколков витража воспоминаний нахлынул волной. Неутихающая и бесконечная боль возникла в моем призрачном сердце и неумирающей души. Конусы правды о моей жизни приходили и объясняли: "Те сны Марк не были вымыслом, а были истинной правдой о жизни твоей".

Мое "Я" прибывающее во сне падало и глупо било кулаками об земли, разбивая их до призрачных костей. А сон не собирался кончаться.

Плоть на руках, как и кости, давно истлели, обратились в прах. А гнев не утихал... пока яркий и холодный белый свет не сломил темноту, и не появился человек. Худо и истощенный он посмотрел мне в глаза. И гнев исчез, как и другие чувства. Желания испарились, точнее, заменились на всего одно — слушать человека.

-Проклятый, так? — начал издалека странник по снам,

Эфемерное тело непроизвольно кивнул, вставая с колен.

-Я не знаю, почему ты витаешь во снах и кто в этом виноват, — также издалека сухо продолжил странник по снам, — Но эта воля ложная. Я подарю тебе свободу, ибо так хочет мой новый друг и так хочется мне. Ну что? Очнись, Проклятый, очнись тот, кого по ошибке зовут вестником конца!

Человек испарился, так же, как и появился. А темнота растворилась.

* * *

Веки медленно разлипались, давая слабому и холодному свету, ослепить меня. Белыми пятнами мир предстал перед пробуждением. Расплывчатые и неточные очертания обрисовывались со скоростью черепахи. В отличие от прибывающих в каждую частицу тела иголок. Боль не то чтобы была сильной, скорее гнетущей и пронзающей, такой, что хочется уснуть и проснуться только, когда она пройдет.

Пятна пропали. Комната показалась во всей красе... или в ужасе. Голая пустая железная комната с медленно открывающейся гидравлической дверью, какую ставят в хранилища. Большинство пространства было покрыто ледяными узорами, постепенно стекающими ручьями вниз. Холодный воздух легким туманом вытекал из комнаты. Сам же я лежал, в стоящем положении, в кабине криогенеза, внутренняя часть которой была обита на удивление приятным покрытием, а не той жесткой тканью как обычно. Еще одной немало важной деталью оказалось то, что с боков в еле видимых щелях прятались поставщики питательных веществ и стимуляторы. Если ничего не путаю, то вещи подобные им ставят только в камерах долго пребывания. А вот моя комната явно к такого рода объектам, да и камерам в целом, то и не относится.

Сейчас пройдусь, и детали с пояснениями сами встанут на места.

Пройтись не получилось. Первое же движение обернулось величайшим провалом. Ноги не выдержали нагрузки и повалили меня на землю. Холод, пробежавший по телу, был жесток и по-своему опасен. Мельчайшие частички мороза пробирали до основания.

В случае с полом произошла ровно та же ситуация, что и с ходьбой. Мышцы не хотели реагировать. Казалось, они атрофировались после долго бездействия и единственное на что были способны, так это на подачу к столу в виде приятного бонуса.

Хотя не понятно, от чего произошло изменение мышц, если на протяжении пребывания в капсуле прибывали и питательные вещества и стимуляторы. Одна мысль приходит в голову... капсула была тюрьмой. Тюрьмой, которой не должна была выпускать меня на протяжении... протяжение "вечности". Да высочайшая и ужаснейшая мера наказания, которую не то что врагу не пожелаешь, а даже не поймешь, за что получил.

Вот именно, какого черта я просидел в ней столько времени? Неужели столько врагов успел пригреть и раззадорить за всю свою жизнь? Не думаю, хотя если вспомнить последние мгновения. То вполне вероятно, что так и случилось. А может даже я сам себя сюда заточил. Все-таки время подтерло многое. Придется потерпеть, прежде чем наступит время заняться уборкой головы. Пока же следует предпринять попытки встать.