Записки адвоката. Драконье право

— А при чем тут Шемитт? — поинтересовалась я.

Шемитт отвел глаза.

— Это приятели его сына, — тихо признался он.

— Что? — воскликнула я, неприятно пораженная.

Разумеется, Шемитт не обязан раскрывать мне драконьи тайны, но почему он ни словом не намекнул, что у него есть сын?

Такое впечатление, что мы с Шемиттом бесконечно играем в какие-то странные игры. Сначала это была игра в догонялки, потом во "взрослых свободных людей", дальше в "не подходи ко мне — я обиделся". Кажется, ему просто иначе не интересно, как будто он столько видел, что старается как-то разнообразить жизнь, наполнить ее смыслом и интригой.

А в самом деле, сколько лет Шемитту? Он никогда об этом не говорил, и как-то так сложилось, что я и не спрашивала. Забавно, мы встречаемся несколько месяцев, но я совсем мало о нем знаю. Может, и жена прилагается?

— Он женат? — вырвалось у меня.

— Нет, — Шегирр наклонил голову, пряча улыбку.

Я глубоко вздохнула и постаралась думать только о работе.

— Давайте так. Моего клиента интересует только материальная сторона вопроса. Возместите ему все издержки и он попросит, чтобы подсудимых строго не наказывали.

Однажды Шемитт рассказал мне, что драконы могут просто попросить, и земля сама отдаст драгоценные камни или полезные ископаемые. К тому же благодаря усилиям драконов за все время после Рагнарёка не случилось ни одного серьезного стихийного бедствия. Насколько я понимаю, их помощь обходится значительно дешевле, чем устранение последствий. Так что часть налогов Мидгарда идет именно на это.

— К тому же они несовершеннолетние, — продолжила вслух рассуждать я. — Хотите, я прослежу, чтобы сумма выплат потерпевшему была разумной? Это все, что я могу для вас сделать.

— Мы можем компенсировать вам потерю гонорара, — как будто не слыша, предложил Шегирр.

— Вопрос не в деньгах! — воскликнула я, раздражаясь. — Послушайте, я вам сочувствую, но не понимаю, к чему это все и почему вы так на меня давите! От меня в этом деле мало что зависит. Я не буду специально топить драконов, тем более если вы заплатите моему клиенту. Но не просите меня нарушить мои принципы!

Дракон кивнул, соглашаясь.

— Ладно, — неохотно проговорил он, — но...

— Послушайте, я очень устала. Благодарю вас за визит, но полагаю, мы уже все обсудили, — заявила я, откровенно указывая ему на дверь.

Шегирр смерил меня таким взглядом, что стало очевидно: ни малейшей симпатии ко мне он не питает. И, надо думать, никогда не питал. Любопытно, не были ли давнишние знаки внимания дружеской проверкой на прочность моих чувств к Шемитту?

— Шемитту это не понравится, — на мгновение задержавшись на пороге, бросил он через плечо и наконец ушел, а я прикрыла глаза.

От боли раскалывалась голова, не было сил даже поужинать.

"Такими темпами я похудею безо всяких диет", — мелькнула мысль.

Слабое утешение...

На следующее утро пришлось очень рано встать. Накануне вечером я была не в состоянии работать, так что иск к драконам о возмещении ущерба пришлось составлять впопыхах. Впрочем, это несложная работа, так что управилась я быстро.

— Тебе тут свежие письма пришли! — Нат положил несколько конвертов рядом с чашкой кофе.

Сердце екнуло. Признаюсь честно, я ждала письма от Шемитта. По здравом размышлении мне показалось странным, что он оказался настолько занят, чтобы не приехать даже по такому поводу. Быть может, он просто не хочет меня видеть?

Эта мысль изрядно испортила мне настроение. Тем более что ни строчки от Шемитта в почте не оказалось: счета, одни счета.

Я вздохнула. Почему-то укоренилось заблуждение, что все адвокаты богаты. Большинство из нас относится к среднему классу.

Во-первых, в производстве одного адвоката не так много дел. К примеру, при неудачном раскладе у меня может быть одно-единственное судебное заседание за неделю. Тогда плата за него составит весь мой недельный заработок, а разделенный на семь дней, гонорар выглядит уже не столь солидно.

Во-вторых, расходы тоже не маленькие: начиная от аренды офиса и заканчивая налогами (которые в сумме составляют около пятидесяти процентов от заработка).

Разумеется, при этом мы вынуждены устанавливать достаточно высокие цены!

Слава Фрейе и Фрейру, пока мне вполне хватает на хлеб с маслом, но весьма раздражают рассуждения о жирующих адвокатах. Каждый так и норовит попрекнуть, что я наживаюсь на чужой беде.

Есть такое понятие "кривая благодарности клиента". Когда клиент обращается к адвокату, обещает золотые горы за решение проблемы; после благополучного завершения дела бурно благодарит и обещает вечную признательность; по истечении нескольких дней он уже уверен, что и сам бы справился, ведь правда была на его стороне; спустя еще месяц оказывается, что адвокат содрал большие деньжищи за плевую работу.

Зная этот принцип, мы не ожидаем от клиентов слишком многого, хотя иногда бывает обидно...

Этим утром я особенно тщательно собиралась на работу. Для женщины собственная привлекательность — краеугольный камень в здании уверенности в себе.

Я усмехнулась — такое впечатление, что я рыцарь, выбирающий доспех для поединка! Хотя деловой костюм и действительно напоминает своеобразную броню.

Впрочем, в зале суда наверняка слишком холодно, чтобы снимать верхнюю одежду, поэтому моих стараний все равно никто не заметит. Однако это соображение не помешало мне наряжаться...

Такси посигналило возле подъезда, и я, бросив напоследок взгляд в зеркало, вышла из дому.

Ночью выпал снег, укутав город и окрестности плотной пеленой.

Глазеть по сторонам мне было некогда: боевой задор, подстегнутый несколькими чашками кофе, начинал потихоньку разгораться в крови. Я на ходу делала заметки, прикидывала вопросы свидетелям и так далее. Разумеется, роль представителя потерпевшего, как уже упоминалось, в уголовном процессе незначительно. Но мне не хотелось в случае чего ударить в грязь лицом перед драконами...

Увлекшись мыслями о работе, я не заметила, что мы уже приехали. Только когда водитель тронул меня за локоть, я очнулась.

Расплатившись, выбралась из машины и замерла.

Все вокруг словно укрыто белым покрывалом с люрексом, сверкающим в солнечных лучах. На фоне снега огненные драконы смотрелись потрясающе: словно стайка снегирей собралась во дворе суда. Любопытно, им здесь насыпали зернышек?

Сгрудившись вокруг Шемитта, они молча наблюдали за мной, заставляя чувствовать себя одинокой мышкой перед целым взводом кошек. Никто не произнес ни слова.

Краем глаза я увидела, как из стоящей поодаль машины выбрался мужчина.

— Привет, Анна! — издалека радостно поздоровался он.

Я обернулась и с некоторым трудом узнала Сергея Василькова, который устремился ко мне с радостной улыбкой на лице.

— Добрый день, — вежливо ответила я, не посмев сказать "привет". Обращение на "вы" тоже прозвучало бы странно, потому пришлось выбрать нейтральную формулировку.

— Ты ко мне? — продолжил он, дружески похлопав по плечу.

Надо думать, драконам по вкусу столь явные приятельские отношения между адвокатом потерпевшего и судьей. Остается надеяться, что они не станут на это упирать в процессе, требуя отвода судьи!

Я смогла лишь кивнуть в ответ.

— Так заходи! Чего стесняешься? — он распахнул передо мной дверь.

Мне ничего не оставалось, кроме как войти, спиной чувствуя устремленные на нас взгляды.

Сергей проводил меня в свой кабинет, вручил чашку кофе, а после, как водится у давних приятелей, мы обменялись традиционными вопросами о жизни, семье и работе.

Откровенно говоря, не верилось, что я была без памяти влюблена в него пятнадцать лет назад. Кажется, что в душе мы остаемся мальчишками и девчонками, но в действительности жизнь все меняет до неузнаваемости. Когда случай сталкивает нас с когда-то близкими людьми, вдруг оказывается, что образы, которые так трепетно хранит память, уже не имеют никакого отношения к действительности. Давно нет девочки по имени Анна, которая когда-то была влюблена в сероглазого мальчика Сергея. Остались лишь адвокат Орлова и судья Васильков.

Зато теперь мы общались вполне непринужденно: рассказывали друг другу забавные истории из практики.

Прерывая наш тет-а-тет, приоткрылась дверь и в щелку заглянул прокурор, молодой гоблин унылой наружности, и помощник судьи.

— Разрешите? — спросил он.

— Конечно, заходи! — ответил Сергей, посылая мне извиняющийся взгляд.

— Простите, мне нужно идти, — поспешила откланяться, поняв намек.

— Конечно, иди, Ани, — рассеянно кивнул он, слушая какие-то объяснения помощника. -Зайти ко мне минут через десять.

Я едва не споткнулась. Надо было видеть лицо прокурора, когда он услышал это обращение! Детское прозвище в данной обстановке звучало подозрительно интимно. Полагаю, что вскоре поползут слухи о моей связи с судьей Васильковым.

— Конечно, — пробормотала я и торопливо выскочила из кабинета.

К счастью, за дверью уже ждали клиент и свидетели, которые забросали меня вопросами.

Минут через десять подтянулись огненные драконы, заполонив все пространство перед кабинетом судьи. Создавалось впечатление в коридоре суда вспыхнул пожар. Хм, где-то тут был пожарный щит с топориком и огнетушителем...

Вообразив себя, наседающую на Шемитта с топором в руках (впрочем, полить его пеной тоже было бы неплохо), я поневоле усмехнулась. Откровенно говоря, он вполне заслуживал такого обращения, но сейчас не время и не место для выяснения отношений.

Не осмелившись нарушить приказ судьи, я еще ненадолго заглянула к нему. На этот раз мы говорили исключительно о работе, обменявшись соображениями насчет этого дела...

После этого нас позвали в зал заседаний, чему я искренне обрадовалась. Демонстративное безразличие Шемитта действовало на нервы.

Заседание началось стандартно, с выяснения анкетных данных о личности подсудимых и установления участников процесса.

Каждого из хулиганов-драконов представляли адвокат и родители (несовершеннолетним подсудимых обязательно положен защитник в придачу к законным представителям).

Затем прокурор, как обычно, огласил обвинительное заключение, и судья поинтересовался у подсудимых, признают ли они свою вину.

— Нет! — прозвучало громом среди ясного неба.

— Почему же на предварительном следствии вы говорили иначе? — поинтересовался судья, явно недовольный таким поворотом дела.

Надо думать, он рассчитывал быстренько рассмотреть дела по упрощенной процедуре (то есть ограничиться допросом подсудимых и потерпевшего), а это возможно только в случае безусловного признания вины.

— К нам применялись меры физического и психического насилия, — по очереди отчеканили подсудимые.

Боги, какой бред! Васильков и прокурор явно считали так же.

— Вы обращались в прокуратуру или в суд с жалобами на незаконные действия следователя? — уточнил судья, отложив в сторону материалы дела.

— Нет, — последовал ответ.

В таких случаях суд дает поручение прокуратуре проверить эту информацию (разумеется, подтверждений не обнаруживается). Если нет медицинского заключения о наличии телесных повреждений, то ссылки на насилие совершенно бессмысленны.

К тому же не понимаю, зачем в данном случае все так усложнять? Дело элементарное, из трех подсудимых только один достиг возраста уголовной ответственности. Остальным вообще ничего не грозит, от них требовалось только дать показания, подтверждающие вину старшего товарища.

В пересчете на человеческий возраст только старший дракончик перешагнул шестнадцатилетний предел. Откровенно говоря, на месте родителей я бы не стала так рьяно их выгораживать — лучше задать взбучку сейчас, чем ждать новых выходок.

— Объявляю перерыв на пятнадцать минут. — Обведя взглядом зал, раздраженно провозгласил судья. С шумом захлопнул кодекс и добавил: — Рекомендую защитникам еще раз хорошенько обдумать свою позицию.

Он покинул зал и укрылся в курилке, а остальные участники процесса устроили дебаты прямо в коридоре.

Некоторое время я колебалась, но наконец решилась. Подойдя к Шемитту, тронула его за рукав. Он обернулся, сделав вид, что только меня заметил.

— Простите, можно вас на минутку? — официальным тоном проговорила я.

Откровенно говоря, разговаривать с ним на "вы" было до ужаса неловко, но не хотелось вызывать вопросы у собственного клиента.

— Да, конечно. — Ответил Шемитт, глядя на меня несколько странно.

Мы отошли в сторону.

— Послушай, это не мое дело, но вы поступаете глупо. — Тихо заговорила я, почти воочию видя, как шевелятся уши многочисленных свидетелей, пытаясь уловить наш разговор. — Намного эффективнее будет не злить судью, а чистосердечно покаяться. Старший подсудимый получит минимальное наказание, а младшим и так ничего не грозит.

Дракон пристально посмотрел на меня. Любопытно, как огненный взгляд может казаться ледяным? Похоже, он весьма близко к сердцу принял и нашу размолвку, и то, что в этот раз я оказалась на другой стороне.

— Ты уверена?

— Конечно, — ответила я. — Если хочешь, я сама поговорю с... Васильковым.

Каюсь, на фамилии я слегка запнулась, и Шемитт недовольно сжал губы. Надо думать, поведение Сергея внушило ему вполне понятные подозрения.

— Хорошо, — согласился он. Протянул ко мне руку, потом, спохватившись, отвернулся.

Не мешкая, я отправилась в кабинет судьи, раздраженная до предела. Почему Шемитт ведет себя так, будто я перед ним виновата?

— Подсудимые передумали. Они признают свою вину и согласятся на упрощенную процедуру, — сообщила я с порога и улыбнулась Сергею, который был мрачнее тучи.

Он выслушал это известие с нескрываемым облегчением.

— Замечательно! Я думаю дать старшему год на год. Устроит?

— Думаю, вполне, — ответила я.

Хулиганство является тяжким преступлением, поэтому годовой испытательный срок — это самое минимальное наказание.

Оставалось только сообщить об этом Шемитту.

— Спасибо, — негромко сказал он. От нежности, прозвучавшей в этом коротком слове, сердце на мгновение сладко замерло.

Как будто не было последних горьких дней...

Разумеется, независимо от личных переживаний, о клиенте я не забывала. Тем более что он отчаянно подавал мне знаки из-за спины Шемитта (кажется, крайне недовольный моим общением с противоположной стороной).

— Еще одно, — сказала я, стараясь держаться официально. — Я уже говорила Шегирру, что лучше добровольно возместить ущерб, это учтут как смягчающее вину обстоятельство.

Шемитт только кивнул. Посмотрел мне в глаза, отрыл рот, собираясь что-то сказать... Проглотив рвущиеся слова, резко отвернулся и отправился к своим.

Сглотнув комок в горле, я подозвала клиента.

— Госпожа Анна, что вы вытворяете? — он тут же принялся мне выговаривать. — Вы...

— Не кричите, — я резко оборвала поток возмущения. — Я договорилась, вам сегодня же все выплатят. Так что успокойтесь и слушайте...

Остаток перерыва пришлось потратить на объяснения.

Когда нас снова позвали в зал, ситуация кардинально изменилась: подсудимые полностью признали вину и заявили, что раскаиваются в содеянном.