Здесь осталась только маленькая забытая в диком поле сцена.
Только кинопроектор, только треск пустых бобин.
— Ну вот, теперь делать нечего...
— М-м, точняк...
Протягивая руки, мы лениво смотрим в небо.
Шум цикад эхом пилит уши.
— Так. А давайте-ка сыграем в бейсбол.
Никто не против.
"К чему-то такому и шло", — криво улыбаясь, Кирису принес из клуба снаряжение.
Питчером — Кирису.
Я — бьющим... быть не захотел, поэтому кэтчером.
Бьющим — подающий надежды новичок, Цурануи Михая.
Девушка, видимо, радуясь, что может держать биту в руках, солнечно улыбаясь, направляет ее на Кирису.
— Хе. Чтоб вы знали, бездельники, в Сикуре есть и третий гений! Камон, старпер! Сегодня я отделю зерна от плевел, вы будете кланяться и угощать меня сладостями какими-нибудь!
"Ну, ну", — машет битой непутевая младшеклассница.
Длинные конечности Кирису, рост за метр восемьдесят, замах белым мячиком, грозящий рассечь и не заметить.
— Раз, и, два!
То ли вой, то ли рев.
Прекрасная подача, слишком сильная для девушки-бьющей.
Мяч взлетает, как след от самолета.
"О-о!" — смотрят в небо трое бездельников.
...Такое долгое, тяжкое лето.
Сон о потерянном водянистого цвета рае — ныне утерян.
Итак. Вот история о временах юности, когда в воздухе было чертовски жарко, но внутри — совсем наоборот.
1/Slugger. (Top)
Разрыв черепной кости.
Исход решился вмиг. Затылок с криком убегающей цели пробил демонический снаряд в сто сорок кило.
Не табу на убийство, а экстаз победы возвратил во все тело жар. Иллюзия выжигаемого солнцем "я". При виде мозгов бьющего, разлетевшихся по асфальту, его сознание затянуло в старый пласт.
?
Самое начало. Я не помнил, почему упорствовал из-за такой мелочи.
Мать говорила, я с мячом в руке под стол ходил, но у меня нет памяти об этом и причин этому верить.
У нас вообще-то не было лишних денег покупать мячи или перчатки, и мать не была так воспитана, чтобы развлекаться бейсболом.
Наш дом был сравнительно бедным, это я сразу понимал. Мать старалась, но в школе разница стала отчетливей. Даже в младшей школе, раздающей всем одинаковые учебники, чтобы изжить разницу в средствах, не могли эту разницу скрыть... Точнее, именно беззлобные дети могли и уважать бедность, и посмеиваться над ней.
К счастью, в моей младшей школе было немало детей со схожей средой. Богатые и бедные, верх и низ сотрудничали и держали баланс. Нападки распылялись, а я — большая удача — под нападками не выглядел смешным, даже получал уважение.
Вот только вместе с отсутствием нападок приходило и отсутствие поддержки.
Весьма долгое время я не знал о понятии "друг".
Я от этого не страдал. Мне некогда было испытывать от такого неудовольствие. Тяжесть моей жизни дома была несколько выше.
Как я могу горевать, что мой дом беднее прочих? Были дома хоть и бедные, а все равно не так, чтобы на грани. Крайняя бедность отнимает детство. И матери не пожалуешься. Наоборот, я думал, что должен сам что-то сделать, однако в свои шесть лет я по-честному не мог ничего. Как вышло, что в среде, где не было денег на бейсбол, я стал им увлекаться?
Сейчас я думаю, что повод к чему-то должен быть мелким. Не нужны ни события с глубинным смыслом, ни детские травмы. Так со смехом собираются обычные, здоровые, толпящиеся муравьями на сахаре соседские пацаны.
Я без всякой причины схватил мяч и начал с ним баловаться — вот, все просто.
Да. Повода я не могу вспомнить, но помню, как в детские годы просто играл с мячом.
На площадке между домов в Нодзу мы каждый день играли как бы в бейсбол.
Красный закат. Закрытое пространство без взрослых. Игра с мячом из питчера, бьющего и кэтчера.
"Привет. Заждался, Синкер?"
Я каждый раз ждал остальных двух, а они каждый день приходили поздно.
Я был невысок и плохо сложен.
Но мы все были обделены чем-то и говорили: "А ведь бейсболист должен хорошо питаться!" — с довольным видом задумывались, потом смеялись и добавляли, что это уж никак.
Мы объединяли свои никакие познания, притворялись, что тренируемся, и продолжали играть до захода солнца.
...И как-то это стало неестественным.
Иногда мы ходили смотреть на матчи юношеской лиги. Пустые трибуны. Нам говорили прийти поиграть завтра, и мы втроем шумно шли домой. Такая ранняя кульминация жизни. Мы верили, что завтра будет солнечным, что теперь все-все получится. Эти легкие, чистые времена оборвались, не прошло и года.
Разница в способностях. Расширяющийся разрыв в умениях. Раньше такие дружелюбные, а теперь глядящие с завистью дорогие друзья.
Кто-то сказал, что если продолжать крутеть, то уже неинтересно. Но тогда бейсбол для меня был всем, и я не мог подстраивать шаг под других.
А ведь беспокойство, что останусь позади, было и у меня. Так почему моя команда одному мне говорила "не выделяться"?
Я не имел права проиграть,
и я не имел права сбиться.
Потому... я этого и пожелал.
Красный блин солнца. Площадка только для нас троих. С нами заговорил какой-то неизвестный мужчина с добрым лицом, сказав среди прочего что-то вроде того, что выполнит наши желания.
"Я хочу пробить золотой хоумран с дома!"
"Тогда я — быть неотбиваемым питчером!"
Дьявольская улыбка из-под шляпы.
Золотое время кончилось.
Потому что после этого бейсбол перестал быть для меня чистым.
...Сейчас и вспомнить-то нечего. Люди, похоже, мечтают обо всем на свете, пока живут, а у меня было две мечты, и их хватало.
Одну из них я взял почти с потолка и потерял навеки.
?
Мозги на асфальте.
В запахе крови только что убитого человека он пришел в себя. Похоже, ужасные воспоминания воспроизвелись всего раз.
Полночь. Первый, выбранный для пробы сил, был подделкой, бесполезной в бою.
Ожиревшее до предела тело. Расслабленный до предела разум. Ослабленные до предела навыки.
В порядке только бита и шузы, а человек с ними — просто цепляющиеся за былую славу останки.
От разноса головы с плачем молящему о спасении человека он не испытывал ни угрызений совести, ни неприятного послевкусия. Скорее, от прерванной жизни к нему вернулся здравый рассудок.
Борьба с паразитами — мелочь.
Они нужны для развития растений, но по-человечески противны, поэтому смерть. Эта зачистка — другая. Стимул здесь — ярость. Он метнул оружие от простого гнева.
"Вот насвинячил", — самоиронизируют сухие губы.
Вынул мяч из разбитого черепа.
От возгорания коровья шкура выгорела, и обнажились внутренности, волос и нити. Он решил, что при таких повреждениях мяча хватит еще на пару раз, и глубоко вздохнул.
Не от усталости.
Он просто выдохнул воздух в холод.
Белый пар. Обхватив свое дрожащее тело, он отыскал на мертвом мужчине золотистое устройство и забрал его.
Даже на безлюдной трассе государственного значения есть круглосуточные магазины. Тело скоро найдут. Не то чтобы он был против, но шумиха над первым затруднит дальнейшие действия. Подобрав мяч, он ушел в темень, трясясь от холода.
Словно страдающая тропическая ночь.
Городские огни освещали "бокс" дороги, где осталось обезображенное тело, все еще сжимающее биту.
"""
В этот год, как обычно, было страшно жаркое, плавящее лето.
Температура воздуха добралась до тридцати восьми по Цельсию, и прогноз погоды по телевизору скрылся под рыжими смайликами на всю будущую неделю. В перегретом городе на грани плавления, естественно, подсох и поток работающих людей.
Две тысячи четвертый год, шестое августа, префектура C, город Сикура.
В этот месяц, когда Исидзуэ Арика выписался из клиники имени Ольги, в Сикуре расплодились юношеские преступления.
Молодежная банда, напавшая на Исидзуэ Арику, продающая незаконные медикаменты. Ее центральный фигурант, Хисаори Синъя, совершивший самоубийство. Ошибочно обвиняемая в убийстве оного носительница синдрома A и исчезнувшая Хисаори Макина. Трения среди протестующих против судебной системы жителей индустриального района Нодзу, подскочивший по сравнению с прошлым годом процент преступлений, совершаемых носителями синдрома A. Дорожное представление юношей-подростков расширило масштабы. Возможно, в связи с его задержкой произошел случай убийства.
Даже если просто посчитать, проблем было очень много.
Но с этим ничего не поделать, и прохожие привычно мотают на ус и легко смотрят на эти вещи. В городе и в умах людей сухо и скучно.
— А? Арисима-кун, ты уже домой?
Вот один из углов многоугольника.
Прохладный в сравнении с дневным адом, лениво-теплый вечер.
К "вертушкам" перед станцией прилегает жалкий отрезок общей площади. Огороженная забором баскетбольная площадка наполнена народом в свете множества слепящих ламп.
Этот парк разбит пару лет назад. По ночам этот неиспользуемый зеленый корт весь в суматохе, как на празднике; звучат смех, одобрение и ругань.
— Ну же, еще только десять часов! Давай дальше, пока свет не выключат! Сегодня можно, раз ты в оппонентах.
— Извини, не получится. Где я щас живу, там запираются рано и по часам. Не вернусь до смены суток, меня ночевать не пустят.
Ветреный, но дружеский девичий голос, на который Арисима Сёго отвечает понуро.
Сёго — фрилансер, которому только-только стукнуло девятнадцать. Рост — сто восемьдесят три сантиметра, вес — девяносто пять килограмм. От рождения крепкое тело, тем не менее, не лишено тучности, и к молодому человеку больше подходит "большой", нежели "рослый".
Впрочем, это не значит, что он невоздержан. Еще не сброшенный лишний жир — пусть его, но тучный он намеренно. Такое тело часто видишь у спортсменов — важней внутренние мышцы, чем внешний рельеф.
— Ну почему-у? Сегодня в парке народу больше, чем обычно. Ты же популярный, Арисима-кун? Как-то показаться перед новенькими надо, ну сделай еще удар?
Девушка считает, что Сёго — приличная финансовая поддержка. Никуда не годится, конечно, она этого даже не пытается скрыть, но Сёго все-таки откровенно рад, что на него так полагаются.
Сёго от рождения хорошо сложен, угрюм и, видимо, суров, но внутренне ненавидит драки и идиллически добр. Среди своих на его податливость жулью уже рукой махнули, но в тоже время он типичная душа компании, и его любят.
По сути Арисима Сёго — из той же молодой компании, что собирается в этом парке.
Выпустившись из школы и пойдя во фрилансеры, сейчас наслаждается свободой. Ему говорят, какой он лузер и как он разлагается, но что обсуждают потом, то пусть обсуждают меж собой те, кому делать нечего. Счета, что вольный юноша набирает развлечениями, он потом всегда оплачивает, так что давайте сейчас дорогого вина вволю — вот такое кредо у Арисимы Сего.
Поэтому, с его точки зрения, и девушка перед ним, и молодежь, собравшаяся в парке, все они — свои. Кто-то черная овечка, но что поделать.
"Эй, народ. Сидеть на месте тоже силы нужны, короче, давайте затеем что-нить новенькое, энергию все равно девать некуда. Так, чтоб по времени быстро, но прикольно. И, ну... это самое главное, в общем, так, чтобы заодно кошельки наполнить".
Такую игру предложил их заводила, нечто вроде общего старшего брата для этой молодой прослойки.
Веселье плюс прибыль. Это правильная игра. Последнее время стало много типчиков, которым нужна только прибыль, черных овец прибавилось и среди игроков, и среди зрителей.
Но суть игры особо не меняется. Этот ринг как всегда манит раем таких, как Сего. Игроку со старомодным складом ума, ему в разы важнее наживы сама игра, пути вероятной победы.
— Не, сегодня я пойду уже. И зрители отвлекают.
— Ну ты что, серьезно? Как же без тебя следующий матч? Я не хочу ставить деньги, когда могу проиграть...
Девушка сердито хватает Арисиму Сёго за руку.
Если он не выйдет на следующий матч, шансы будут примерно равны. Похоже, девушку не устраивает сама вероятность проигрыша.
— Не могу, кому говорю. Руку отпусти. Завтра приду пораньше и поучаствую с оглядкой на оппонента, ладно? Лучше посмотри сама на игру-то, Нанами-тян. Интересно же, если внимательно смотреть.
— Фу-у. Ты ледышка, Арисима. Не смешно, блин, где я завтра деньги возьму?.. И кому вообще нужно смотреть на этот мячик, если без ставок? Чего интересного, вообще не пойму. Как дети малые, что я, дура серьезно это смотреть?
— Ну, это да. Сейчас это взрослая игра, бейсбол-то.
Он перехватывает ее руку. Слишком сильно сжал, грубые пальцы Сёго впиваются в тонкую руку девушки.
— Э-э, прекрати, больно же!
— Еще раз извини. Но все равно. Здесь так нехорошо говорить. Потому что ребята в этом SVS все повернутые на бейсболе. Услышит кто, угодишь в караоке-бокс на неделю.
— У... а, прости, т-ты прав, да, нехорошо. Ха, ха-ха-ха, виновата, не бери в голову.
Девушка резко бледнеет. Она еще учится в третьем классе старшей школы, но явно слышала про это.
Близкий к городским байкам. Будто бы если кто плохо скажет об этой игре, того затаскивают в караоке-бокс неизвестно где и там долго и жестоко учат уму-разуму.
— Такие дела. Так что давай, до завтра.
Арисима Сёго не хотел пугать ее. Попрощавшись беззаботным, успокаивающим голосом, он поправил сумку на плече и покинул парк.
Пройдя от станции через проспект с рядами магазинов, парень подошел к редко освещенному жилому району.
Одиннадцатый час вечера. По отлогой дороге ко второму кварталу на холме Сикура ему не встретилось ни прохожих, ни машин.
Холм Сикура, где живут старонравные жители этой полуглубинки. В десять часов ночи за час идет два муниципальных автобуса, посему приличные люди и школьники уже вернулись домой.
А главное, никто по своей воле не попрется на улицу в такую тропическую ночь.
Жилой район объят тишиной.
Широкая проезжая часть — как из пушки по воробьям стрелять. Тянущиеся вдоль дороги в два ряда фонари светят больше, чем нужно. Белый свет, как будто от ночного универмага. Прямая дорога чуть в гору — благодать для того самого поединка.
С деревянной битой в сумке на плече, тихо идет Арисима Сего.
Что бы он ни сказал девушке, но он и сам хотел разок сыграть. Нет. Закрытие дверей было оправданием, и если бы он мог, то участвовал бы каждый день. SVS существует, чтобы быть спасением для таких, как Сёго. Он был настолько другим, что его трясло от себя, застрявшего в ленивом потоке дней.
Как говорят — "живет полной жизнью". Он снова занялся бегом, научился поддерживать физическое здоровье по спортивным канонам, да и ментальное понемногу возвращалось в тонус. Совсем недавно пробегала дешевая наркота, но Сёго она совершенно не интересовала. Потому что если она в кайф мозгам, то у них бы появилась еще раньше.
И сегодняшнюю игру он пропустил из-за того, чтобы не дать вступающим завтра в войну ветеранам узнать о себе.
Сегодня в отборочном туре летних местных игр кандидат от префектуры C, академия Котокуин, совершенно неожиданно потерпела поражение. Что в том году, что в этом — лето расстройства планов.
