Кастор Прайд. Хохот шута.

Все резко изменилось на третий день, когда Клирш вдруг как-то суетливо завертел головой и сокрушенно всплеснул дрожащими руками.

— Нас выследили! Окружают! — он затравленно посмотрел на Даминиона.

— Так выводи! — голос алого цверга был спокоен и полон страшного укора.

Клирш немедленно приступил к выполнению выданной ему рекомендации. Он с такой скоростью бросился вперед, что догнать нам его удалось лишь минут через десять. Мы практически бежали по зыбкому темно-зеленому полотну, каждую секунду рискуя оступиться и угодить к местным божествам без постороннего вмешательства.

Эта гонка длилась не менее трех часов и привела лишь к тому, что потенциальных врагов мы должны были встречать с ноющими ногами и изрядно сбитым дыханием. Судя по отчаянному лицу Клирша, оторваться нам так и не удалось. Ну что ж, значит Хозяева получат сегодня свою кровь. А если повезет, то много крови.

— Они близко? — я не спеша обнажил клинок.

— Близко, — болотник напряженно смотрел вдаль.

— И чем они могут нас удивить?

— Воины, наверное, ничем, а вот шаманы боюсь, что могут. Сильнейшие из них способны обрушить на вас всю мощь великих болот.

— На нас, — поправил я. — На нас, братишка. Ты ж нам теперь как родной. Верно, Серебро?!

— Роднее только собственная задница, — прорычал Дамми и обвел пустынный горизонт недобрым взором. — Ну?! Где твои шаманы?!

Внезапно тяжелая вода вокруг нас взвилась в воздух. Трава, водоросли, комья земли на миг заслонили собой незамысловатый пейзаж, а потом шумно рухнули вниз являя на суд наших глаз полтора десятка тощих, перемазанных аборигенов. Большая часть из них держала в руках грубые костяные копья и ножи, а несколько угрожающе вертели над головой длинные посохи. Судя по повадкам, это и были шаманы. Впрочем, мне показалось, что их бы не приняли даже в подмастерья к Запойному Фарки.

Между тем, болотная орда не спешила бросаться в атаку, что казалось по меньшей мере глупым, так как эффект внезапности был очевиден. Хотя возможно на болоте это просто дань архаичному этикету.

Так или иначе, но прошло не менее минуты, прежде чем болотные воители решились на подобие агрессии. Один из потенциальных шаманов остановил вращение своего больше похожего на обычный шест посоха и резко указал им в сторону Клирша. Гнусавый голос что-то возвестил на непонятном языке.

— Чего хочет этот тритон? — я вопросительно посмотрел на нашего проводника-переводчика.

— Они хотят моей крови, — голос Клирша срывался на плач. — Говорят, что я не должен был бежать. Говорят, что отпустят вас если...

Словно луч блеснул безжалостный нож. Почти беззвучно упало обмякшее, беспомощное тело. По темно-зеленому ковру тоскливо разлился густой пурпур. Арн гор Даминион сделал свой выбор. Легкий выбор.

Шаман и вся его свора негодующе закричали и перевели свои злобные взгляды на цверга. Туда же указывал и вновь пришедший в движение посох.

— Похоже, ты не угадал, — я покрепче ухватил меч. — Ну, так, что теперь?

— А теперь их черед!

Дамми сделал пару молниеносных, упругих прыжков в сторону наших противников и спустя несколько мгновений уже весело рубился в середине их небольшого отряда. Почти тут же из грязно-зеленой кучи брызнуло нестерпимо-красным. Похоже алому цвергу понравилось приносить жертвы. Посмотрим, как понравиться это мне.

Помня заветы так бездарно покинувшего нас Клирша, я постарался поскорее добраться до шаманов. Их было трое, и все трое истошно выкрикивали длинные замысловатые фразы, не прекращая при этом вращать своими корявыми посохами. И мне крайне не нравился их тон.

Поверхность под моими ногами вяло забурлила и исторгла из себя что-то похоже на щупальца пьяного спрута-дистрофика. Правда, за ними я наблюдал, уже распластавшись в длинном, отнюдь не испуганном прыжке, результатом которого стали обрубленные ноги одного из шаманов.

С оглушительным воем, он повалился на жесткую траву, а я в быстром кувырке ушел от возможной контратаки и оказался прямо перед другим болотным чародеем. Тот без доли снобизма взмахнул посохом, явно намереваясь обрушить его на мою лишь немногим повинную голову. Как и следовало ожидать, я оказался несколько проворней.

Я быстро осмотрелся. Арн гор Даминион продолжал свою кровавую жатву, а список моих проблем на ближайшее время ограничивался двумя воинами, грозно размахивающими копьями. Третьего шамана я почему-то не заметил. Возможно это потому, что его заметил Дамми.

Моя же собственная схватка оказалась довольно скучной. Даже старик Барги в этот раз как-то излишне вяло отреагировал на продемонстрированное нами фехтование. Впрочем, винить его в этом не стал бы и самый продажный судья. Этим парням на двоих не удалось бы заколоть и более-менее крупную лягушку.

И вот когда я уже удовлетворенно вздохнул, когда Дамми почти закончил свой заранее предрешенный поединок, Ржавые болота показали, что и в их унылых пределах рождаются достойные враги.

Громкий, властный голос прорезал душный воздух. Земля под ногами уже не бурлила, а стремительно убегала вниз и в стороны. У меня не хватало времени даже на прыжок. Все, что я успел, это обернуться и увидеть три абсолютно непохожие фигуры.

Одной из них был Дамми, который оказался в неприлично похожей на мою ситуации. Второй, — последний шаман, с победно блистающим взглядом. Ну, третьим... Третьим был Кариф. Лишь в последний момент я успел увидеть его блистающее забрало и разобрать всего лишь одно слово.

— Алиави!

49

— Алиави!

Я успел прокричать это, прежде чем с головой погрузился в жадную трясину, в надежде, что если не я, то Дамми разгадает лаконичное послание. С трудом продираясь сквозь толщу похожей на песок воды, мне удалось дотянуться до мешка и схватить бутон загадочного цветка. Что делать дальше я не представлял даже в самых оптимистичных фантазиях.

Я мысленно шептал какую-то ерунду, все крепче стискивая, ставший неожиданно твердым бутон и чувствуя, как тело покидают последние капли воздуха. Я сжал цветок со всей силы.

Вдруг что-то изменилось. Замерло, задрожало, вновь замерло. Я медленно раскрыл сомкнутые в искреннем ужасе глаза. Я больше не тонул. Более того, я, похоже, даже мог дышать. Я рискнул попробовать. Да, действительно мог. А вокруг была вся та же безмерная глубина болот, вот только теперь я мог идти по ней словно по хорошо утоптанной тропе. Я сделал пару неуверенных шагов. Болото расступалось передо мной, как двери дома перед долгожданным гостем.

Я ошалело огляделся по сторонам. Сквозь мутную, но не непроницаемую темноту проступили очертания знакомого силуэта. Через пару секунд я имел счастье смотреть в хмурое, отмеченное печатью недоумения лицо Даминиона. В руке он, как и я ожесточенно сжимал алиави. С минуту мы молча и подозрительно смотрели друг на друга, а потом одновременно и без сомнения дебильно усмехнулись.

— Что за номера, смой меня кровь? — Дамми абсолютно точно выразил общую мысль. Голос его звучал глухо и далеко.

Я молча смотрел на впервые на моей памяти всерьез озадаченного цверга, а в голове металась недавняя беседа с Автарашиортом. Беседа о времени, о мгновениях. Об алиави. Они хотели жить, эти волшебные цветы. И если для этого им придется спасти своих похитителей? Что ж, не так уж и высока эта плата. И может, сейчас мы парим именно в том истончившемся мгновении, что отделяет нас от бесславной смерти в глубинах Ржавых болот.

Вот только подарит ли оно нам ту жизнь, на которую мы так сентиментально рассчитываем? Ведь в прошлый раз меня спасло лишь своевременное появление Карифа. Но в этот кисель рыцарь Падшего престола вступать явно брезговал. И не придется ли нам теперь провести остаток дней в бессмысленном шатании по здешним унылым пределам? Я терпеливо ждал ответа. И это было славное испытание для моего терпения.

— Не знаю, Серебро, — я фаталистично пожал плечами. — Но этот номер с нашим непосредственным участием.

— Так уж и не знаешь? — Дамми жестко смотрел мне в глаза.

— И такое бывает, — я постарался ответить как можно более спокойным взглядом.

Алый цверг зло усмехнулся, но развивать острую тему не стал. Между тем вопрос о нашем ближайшем будущем оставался более чем открытым. После ряда отчаянных экспериментов выяснилось, что ни вверх, ни вниз двигаться мы не можем. Зато по неестественно ровной как площадь Аграна поверхности шагать можно было в абсолютно любом направлении. Как говориться, было бы куда шагать.

Куда шагнуть, если перед тобой мгновение? И зачем вообще в этом случае идти? Неужели лишь за тем, чтобы остаться на месте? Каждый новый вопрос рождал новые сомнения, новые тревоги. Мы могли ходить, дышать, говорить, материться. Но делать это мы могли лишь здесь и сейчас. Это был страшный подарок загадочных цветов, дающих себе новую, вечную жизнь. Себе и, похоже, что и нам.

Неожиданно в наше проклятое большинством разумных божеств мгновение ворвался странный навязчивый шум. И шел он не от меня и уже тем более не от Дамми. Он доносился вроде бы издалека, волнами приближался и сразу же отступал назад. Он был похож на шум прибоя, если только прибой выносил на берег не пену, но грязь. С минуту мы слушали этот нездешний звук, а потом вдруг в непосредственной близи возникла крупная бесформенная тень. Похоже, в нашем мгновении появились первые гости.

Перед глазами мелькнуло что-то похожее на обезображенную с рождения морду спрута. В нем не было злобы или гнева, равно как и какой-то особенной радости. Только скука. Скука вечных болот. Скука одного из его Хозяев. Я почему-то даже не ставил под сомнение этот нежданный факт. Настолько он казался простым и очевидным.

В разум ворвался ленивый поток неясных мыслеформ. Они молниеносно заполнили всю голову, надавили тяжестью одиноких глубин, заставили всматриваться в себя как в работы гениев Янтарной эпохи. Череда образов, неторопливо шествовала сквозь меня, все глубже затаптывая в равнодушную трясину. И чтобы подняться, я должен был распутать этот все туже затягивающийся узел. Какая-то откровенно старомодная задача.

Я скосил глаза на Дамми. К моему удивлению тот не спешил хвататься за ножи. Вместо этого он с неприкрытым интересом рассматривал болотного пришельца. Казалось ему нравиться то, что он видит. Насколько же у нас все же разный вкус.

Очередная порция беззвучной пурги ударила подобно спятившему набату. Я закрыл глаза и со всей старательностью попытался продраться сквозь дебри инородного разума.

И разум этот можно было смело охарактеризовать одним словом — болото. Бескрайнее, неспешное, сумрачное болото. И оно медленно и терпеливо говорило нам о чем-то. О чем? О том, что ему не нравиться наше присутствие? Нет, не наше, но того, что рядом с нами. Чего? Мгновения?! Алиави!

Этому древнему существу было странно и неприятно видеть в своих сакральных пределах, что-то столь чуждое его глубинному миру. Миру, где время было подобно омуту, затягивающему в себя без надежды на спасение. Надежды, которую всегда дарят проклятые мгновения.

Здесь не было мгновений. Они давно слились в один большой, ленивый водоворот. И этот водоворот совсем не хотел принимать в свои чертоги дерзкого посланца безмятежных алиави. Не хотел, но и не мог отказать ему в праве прохода. Ему оставалось лишь затянуть наглеца на самое дно и посмотреть, как он станет там корчиться.

Вся эта поэзия промелькнула перед моими глазами за несколько безумных секунд. И при всей эпичности происходящего один бесконечно важный вопрос так и остался без ответа. А именно, что после всех этих пертурбаций останется от нас? И вот как раз на это нашему экзотичному хозяину было похоже глубоко плевать.

Он хотел бросить нас вниз. Не на самое дно, туда бы не докинул даже он. Нет, просто ниже, где бы нас подобрал его старший брат и отправил ещё дальше. И так раз за разом пока выдержит мгновение. Как долго оно выдержит? И сколько выдержим без него мы?

Я хотел как-то обозначить Хозяину болот, нашу осторожную позицию, но он безапелляционно прервал мой скомканный поток мыслей, подкрепленный для верности средней уверенности голосом. Он не просто желал бросить нас вниз! Он ещё и хотел платы за свое прогнившее благородство. Оставалось выяснить, в чем именно эта плата будет выражаться. Однако теперь он не спешил, видимо раздумывая как содрать с нас побольше. Вытянутая голова монотонно качалась из стороны в сторону, едва ощутимо колебля застывшую воду.

Я переглянулся с Дамми. Тот, похоже, все ещё слабо представлял наши дальнейшие перспективы, и я решил его немного просветить.

— Нам придется спуститься ещё ниже, — у меня был хриплый голос. — На самое дно. И только потом мы сможем вернуться наверх. Если сможем, конечно.

— Почему на дно?

— Потому, что там тесно для мгновений.

— Покинь меня кровь, если я что-то понял, Черный, — Дамми тяжело вздохнул. — Но сейчас у меня просто нет ничего лучше.

Между тем, король мутной воды, наконец, определился в своем выборе. И, увы, не выдал ничего интересного. Он хотел жертву. Но к моему искреннему удивлению не кровавую. Похоже, он просто устал от крови. Она лилась на него вялым, но неумолимым ручьем с тех пор, как на болотах поселились первые племена. Она лилась не спрашивая, желает ли он её. Она решала за него. Решала, что желал. Ведь не просто то же так она лилась. Не просто же так её лили бесстрашные вожди и мудрые шаманы.

Но, так или иначе, крови он не хотел. Он хотел жертву тишиной. Он слышал крик и этот крик отвлекал его от вечной дремоты. Но крик был слишком глубоко, чтобы он мог до него дотянуться. Так что дотянуться предстояло нам. Мы должны были услышать этот всегрешный крик и обратить его в тишину.

Хозяин болот не нуждался в словах и клятвах чести. Вероятно, это ничего не стоило уже в его молодости. Мир вокруг содрогнулся. Я не видел, но волей древнего знал, что вокруг нашего мгновения уже затянут тугой аркан чужого, недоброго времени, которое не отпустит, пока не будет исполнен настигший разум приказ. Пока над болотами вновь не взойдет тишина. А потом я услышал крик.

Не человеческий, не звериный, не любой другой из слышанных мной ранее. Не скорбь, не боль, не отчаяние. Но и не радость, не веселье, не экстаз. Не победный рев, не призывный клич. Нет!

Это было что-то сродни вою злого северного ветра, смешанному со скрежетом ржавого ножа и фальшивым плачем бездарной скрипки. Это было жутко, неповторимо и громко. Безголовый Диос, как это было громко!

Я с детской наивностью зажал уши руками, но тише конечно не стало. Это крик был сам по себе. Ему было плевать, слышат его или нет. На это не было плевать лишь тем, кто его слышал. Например, мне. И теперь я уже практически хотел принести эту более чем экзотическую жертву.

А потом изломанное лицо Хозяина болот стало медленно отдаляться. Лишь спустя минуту я понял, что мы падаем. Неспешно, будто уподобившись птичьему перу. Я хотел посмотреть вниз, но не смог его найти. Здесь не было направлений. Лишь дерзкое мгновение, намертво укутанное тяжелым одеялом неторопливых веков.