Хотелось обернуться, но я не смела — потому что знала — стоит нам сейчас взглянуть друг на друга, и остановиться будет уже невозможно.
Карис сумел не оглянуться, когда за Дарой закрылась дверь.
'Прости, любимая, — лгать самому себе о чувствах к Даре не имело смысла, — но другого выхода у нас нет. Я должен отпустить тебя — к Лену или к кому-то другому, кого ты выберешь, и уйти сам. Я попытаюсь... с Тэльвен...'.
Я не помню, как вернулась к себе — очнулась, уже стоя у окна. Сердце билось неровными толчками, глухо и тяжело, но мысли были на удивление ясными и четкими:
'Прости, любимый, я была неправа. Появление Тэльвен — это знак. Она сможет дать тебе настоящую семью, такую, какой никогда не будет у нас. Я должна отпустить тебя, и я это сделаю'.
Глава XVIII
&
&
&
Большое спасибо Марине Ружанской — за помощь в создании этой главы.
Камешек, звонко цокнувший об пол, отвлёк меня от почти проигранной битвы с волосами. Я выпутала из гребня особенно упрямую прядь и раздвинула занавески — Лен, прислонившийся к забору, улыбнулся, обжигая меня взглядом.
— Доброе утро.
— Доброе. Что случилось? Обычно ты не появляешься так рано.
— Если впустишь, расскажу.
— Сейчас открою, — я повернулась к двери, но не успела сделать и шага, как Лен оказался на подоконнике и, воспользовавшись моментом, попытался меня поцеловать.
Я ускользнула в сторону и присела на лавку:
— Так что ты хотел рассказать?
— Вчера в 'Приюте' встречались Вожаки.
Я замерла, вопросительно глядя на Лена. От его слов сейчас зависела не только моя жизнь, но и жизнь Кариса.
— Странник признал твою метку.
Я тихонько выдохнула, осознав, какая тяжесть свалилась с души.
— Что они решили?
— Будет поединок. Его исход признаётся неоспоримым, не допуская кровной мести. Но, — Лен чуть помедлил, — раз Ари не оборотень, а только 'меченый' — сражаться придётся тебе.
— Волчица против Волчицы, — обронила я, — всё по закону.
— Но вы обе имеете право на замену. Если позволишь, я...
— Нет, — я решительно встала из-за стола. — Спасибо, но мы из разных Стай, а замену выбирают из своей.
— И кого ты выбрала?
Зачем мне кого-то выбирать? Я сама порву эту змею на клочки с большим удовольствием.
— Себя. День уже назначен?
— Да. Послезавтра.
— Значит, я успею подготовиться.
— Я тебе помогу.
Я опешила:
— Лен, ты собираешься помочь мне против женщины, на которой хотел жениться?
— Именно, хотел, но сейчас — уже не хочу. Собирайся, у нас мало времени.
Три дня спустя.
...Почти правильный круг поляны, словно огороженной могучими древними дубами. По краям, четыре костра — на полночь, полдень, восход и закат. Где-то на полночной стороне слышится отчётливый лепет родника. Между деревьями то и дело мелькают тёмные силуэты, множество голосов сливаются в негромкий, неразборчивый гул.
Сердце Леса — священное место, где сходятся четыре стихии.
Я шагнула вперёд: моё место — у полночного, северного костра.
В тот же миг, на противоположной — полуденной стороне возник тёмный, в отблесках пламени, силуэт моей противницы.
Тело тут же охватила яростная дрожь, предвестница превращения. Я cжала зубы, усмиряя рвущуюся наружу Тень.
'Успокойся! Не время!'
'Я её... сейчас...!'
'Нет! Это мой бой!'
'Как скажешь, Сестра!'
Разговаривая с Волчицей, я не заметила, как посередине круга встретились Вожаки: Странник — высокий, поджарый, с янтарными глазами и гривой тёмных, непослушных, совсем как мои, кудрей, и второй — зеленоглазый, с русыми, заметно подёрнутыми сединой волосами — отец несостоявшейся невесты Лена.
Поляну тут же, как плотным покрывалом, накрыло тишиной.
— По праву пролитой крови мы требуем поединка.
— По праву платы за оскорбление мы принимаем вызов.
— Да будет так.
— Да будет так.
Ритуальный поклон — и Странник оказался рядом со мной.
— Удачи тебе, сестра, и достойной победы.
— Спасибо, брат.
Бой начался.
И мы застыли напротив друг друга. Я сжала руки, чувствуя, как в ногах нарастает напряжение, а мышцы буквально сводит от желания прыгнуть вперед, выпустить когти и...
Надо бить первой. Не давать ей времени на подготовку.
Надо!
Я метнулась вперёд и с разворота ударила, целясь в голову, страстно желая располосовать в клочья это надменное лицо.
Я ещё могла понять желание убить соперницу, но кем надо быть, чтобы напасть на невиновного? Кариса я ей не прощу!
Мимо! Первый же удар прошёл мимо: Алейна и не пыталась блокировать, только пригнулась. Резко, как от порыва ветра. Но ответить она тоже не успела — я отпрыгнула назад и вновь собралась, готовая к новому удару. Противница была сама невозмутимость — ни злобы, ни ярости, ни страха. И смотрит так, словно я — какая-нибудь гадость, случайно прилипшая к туфельке благородной сеаты!
Я медленно подобралась. Вот стерва! Она играет со мной, зазнавшаяся высокомерная аристократка.
Второй удар почти угодил в бок — всего на сантиметр прошел мимо.
Тьма! Мимо.
В третий раз я прыгнула не задумавшись, послав вперёд сжатый кулак и одновременно поставила подсечку ... — попробуй отбей сразу два, а?
Она не пробовала. Вновь с легкостью и хладнокровием змеи увернулась и стала в исходную позицию, ожидая, пока я полностью не выйду из себя, не раскроюсь для удара. И тогда эта дрянь сможет добить меня как слепого новорождённого щенка.
Я. Её. Ненавижу.
Ох! Я даже не успела отреагировать, когда Алейна, явно используя силу и скорость волчицы, легко двинулась вперёд. Одной рукой она схватила меня за запястье, а свободным кулаком двинула под дых, выбивая из лёгких воздух. Раз, другой, третий.
Ребром ладони ударив по руке соперницы, я освободилась из захвата и, не раздумывая, ударила в ненавистное лицо, выпуская свою Силу.
Четвёртый удар был самым болезненным, обычного человека уже снесло бы с ног, но Алейна тоже была оборотнем — соперница тихо ахнула, выругалась совсем не по-благородному, а мраморно-белое лицо, к моему огромному удовольствию, расцветили кровавые потёки. Но и я получила удар под рёбра и остановилась, пропуская воздух сквозь зубы. Ничего... ничего! Эту самоуверенность я и использую против неё!
Я пошла на контакт, как можно теснее сближаясь с Алейной и не задумываясь о последствиях. Главное — только оказаться в зоне досягаемости для удара. А после... Вдруг соперница взмахнула рукой, подаваясь вперед. Тускло блеснувшие ногти — нет, уже звериные когти — прорвав рубашку, прошлись по груди, оставляя красные борозды. Поздно, дорогуша! Не обращая внимания на мгновенно набухшие кровью глубокие порезы, я развернулась, оказываясь за спиной Алейны, схватила её за руку и вывернула.
Она коротко охнула и резко дёрнулась, навалилась на меня всем телом. Я уже поняла, что мы упадём, до того, как ноги подкосились. О землю я приложилась плечом, а тощая зараза рухнула сверху. Запах примятой ногами травы на секунду ударил в нос. Потом его сменил запах нервного пота, ярость и одно желание — победить.
Я дёрнулась, стряхивая с себя ненавистную тварь, и всё ещё выворачивая ей руку. А когда отпустила, то уже сидела сверху, вцепившись двумя руками ей в горло. И пропустила удар в подбородок.
Перед глазами всё завертелось в безумном вихре. Следующее, что я запомнила — кроны деревьев над краем поляны, накинувшуюся на меня сверху тварь и... жар и треск костра прямо за ушами.
Огонь!..
Желание пришло само — яростное, тёмное, необдуманное. Я ухватила её за рубашку, чудом выдержав болезненный удар в шею, и с силой толкнула вперёд, через себя.
Одновременный дикий крик раздался над поляной. Алейна оказалась волосами в одном из костров — её грива вспыхнула, а мою руку и запястье охватила нестерпимая боль. Тьма! Я тоже вскрикнула, и дальше пыталась только выбраться.
Глупость! Если Алейне почти под корень опалило волосы, хоть она и сумела сбить пламя о траву, то я едва не сожгла руку. Откатившись к роднику, я всё-таки добралась до воды и погасила огонь, но боль тут же охватила всё тело.
И... Это пошло на пользу. Подхлёстнутое чутьё обострилось до прежде немыслимого уровня, и я поняла, что она бросится на меня. О лёгком прыжке сзади предупредила земля — я подставила спину, лишь чуть меняя положение плеч, но полностью приготовившись. Одна её рука ударила мне по плечу, другой она попыталась обвить шею, но я, собрав все силы, вцепилась ей в запястье, выпуская когти.
Почувствуй мою боль.
Она вскрикнула. Её руки ослабли — лишь на миг, но миг, которого мне хватило. Я стряхнула её с плеча, толкая вперёд, руками схватила за волосы и... Кажется, её зубы клацнули, когда она утонула лицом в траве.
Только удержать Алейну и в этот раз не удалось. Миг — и её шея напряглась, голова с силой извернулась, снова отбрасывая мои кисти. Я почти не чувствовала боли — до того момента, как она дёрнулась, и перед глазами мелькнули когти частично сменившей облик соперницы.
По лицу. Я снова вскрикнула. Я... готова была выть — от боли, от ярости! По щеке — даже на собственной скуле я увидела край глубокого разреза и кровь. И кровь у неё на когтях.
Как же я ее ненавижу! Она посягнула на моего мужчину!
То же самое чувство, как в зеркале, отражалось в глазах соперницы. И я знала, что её змеиное хладнокровие с шипением испарилось в пламени костра. Теперь... она открылась, и в следующий миг уже мой удар достиг цели — ей в лицо, кулаком.
Теперь важно только, чтобы мой удар был болезненнее. Чтобы она не смогла стряхнуть меня, оправиться так быстро, как я. Вообще не смогла оправиться.
Руки сами нашли её шею, и я изо всех сил вцепилась в это хрупкое, холёное горло. Она задохнулась и на миг позволила мне укрепиться, навалиться сверху. Победить её, добить, уничтожить!
По жилам вместо крови струилась ярость, из горла вырвалось хриплое рычание, верхняя губа сама собой поползла вверх, обнажая клыки — Тень рвалась на свободу.
Я возьму её жизнь!
Алейна уже не пыталась сопротивляться, лишь слабо скребла пальцами по земле, в напрасной надежде на глоток воздуха. По лицу благородной сеаты, смывая высомерие, сероватой бледностью растёклась обречённость.
Убрав руки, я резко склонилась к горлу противницы — одно движение и всё будет кончено.
Но вздрогнула, увидев себя в её глазах — ощеренные клыки, безумная, окровавленная маска вместо лица...
В мёртвой тишине лязг клыков, сомкнувшихся в волоске от яремной вены прозвучал раскатом грома.
Алейна закашлялась, жадно, неверяще глотнула воздух и просипела:
— Пощады!
Я, не убирая клыков, негромко произнесла:
— Если ты посмеешь подойти к моему Волку ближе чем на пятьсот шагов, я подарю ему коврик из твоей шкуры, — и медленно поднялась, освобождая Алейну.
Отойдя на несколько шагов от поверженной противницы, я вскинула голову и к небу над замершей поляной взлетел звучный переливчатый победный клич.
Поединок завершён.
Как-то сразу я ощутила навалившуюся камнем усталость, дёргающую боль в жестоко обожжённой руке, и раны на лице и груди.
Из круга я вышла, чудом держась на ногах, а дойдя до Странника, замерла привратным столбом. Внешне было незаметно, но внутри меня колотило.
Мать Милосердная, я же её чуть не загрызла!! Но это не охота, а она — не добыча.
Сейчас я, как никогда, стремилась домой. К единственному во всём мире человеку, который не давал мне окончательно стать зверем.
Странник, поймав мой взгляд, чуть заметно кивнул, и, вытащив из поясного кармана амулет, подал мне:
— Отдашь ему.
Правую ступню ощутимо кольнуло холодком. Опустив взгляд, я увидела узенькую — в два шага шириной — серебристую дорожку. Тропкой пользоваться ещё опаснее, чем Переходом, но зато намного быстрее. Открой её кто-нибудь другой, я бы ни за какие деньги не пошла, но Страннику я доверяла почти так же, как Карису.
Через несколько шагов я ощутила под ногами твёрдые доски и чуть не впечаталась в дверь комнаты Ари. Подняла руку, чтобы постучать, а вместо стука получилось слабое царапанье.
Но он услышал.
Дверь распахнулась настежь, и одновременно исчезли последние остатки сил — я начала оседать на пол...
Убрав руки, я резко склонилась к горлу противницы — одно движение и всё будет кончено.
Увидев себя в её глазах — ощеренные клыки, безумная, окровавленная маска вместо лица — на мгновение содрогнулась, но ужас был тут же смыт неистовой жаждой...
nbsp;
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
&
Пронзительный, полный боли крик застал Кариса у выхода в общий зал. Пролетев по коридору, он ворвался в комнату, едва не снеся с петель дверь, но опоздал: Дара, и рыданиями, перешедшими в слабые всхлипы, но вот, наконец, стихли и они.
Карис попытался отстраниться, но сестра с необычайной силой вцепилась свободной от повязок рукой в его запястье:
— Останься, — хрипло, с трудом, чуть не срываясь на рычание, прошептала Дара, лихорадочно блестя глазами. — Пожалуйста.
Карис укутал её одеялом, стянул мокрую рубашку, сбросил сапоги и осторожно устроился рядом. Дара неосознанно придвинулась ближе и, прижавшись к его боку, уснула.
Проснулась я уже под вечер, в висках тяжело билась кровь, но сознание прояснилось.
Карис ещё спал — я, по давней привычке, сначала подкатилась ему под бок, а потом и голову на плечо пристроила.
Осторожно сев, я первым делом занялась рукой — из льняного кокона выглядывали только кончики пальцев. Размотала повязку и облегчённо вздохнула: алые пятна ожогов уже затягивала новая кожа. Заживает, как на собаке, вернее, как на волке. На лице и груди, судя по ощущениям, вместо ран остались только розовые полоски, но для полной уверенности, стоило бы посмотреть в зеркало.
Я соскользнула с кровати и попробовала подняться, но осела обратно на тюфяк — резко закружилась голова.
За спиной послышался шорох, тонкий скрип и меня тут же бережно подхватили родные руки.
— Солнышко, зачем встала? Тебе ещё лежать надо.
— Нет, всё в порядке. Уже прошло. Отпусти.
Ари медленно, словно ещё сомневаясь, убрал правую руку с моего плеча, и тут я заметила какие-то странные тёмные пятна на запястье, пригляделась повнимательней — следы от пальцев. От моих пальцев.
— Дара, тебе плохо?
Обернувшись, я уткнулась лицом ему в плечо:
— Прости, пожалуйста, я не хотела. Я... — горло стиснуло рыданием.
Карис только вздохнул, прижимая меня к себе:
— Забудь. Ты ни в чём не виновата, — и совсем другим, жёстким тоном спросил:
— Почему ты мне раньше не сказала?
Я вскинула на него глаза:
— О чём?
— О том, что метили в меня, — он зло блеснул глазами, — о поединке.
— Ты бы с ней не справился, — тускло прошелестела я.
— С женщиной? — недоверчиво хмыкнул Ари.
— Она тоже оборотень, — я накрыла ладонью свежие синяки на его запястье. — Ты легко отделался. Ещё чуть, и я могла сломать тебе руку или сделать ещё что похуже. Кто тебе рассказал? Лен?
