— Хватит! Прочь! Прочь! — взревел Борис и, матерясь, ринулся прочь из отеля...
Подземелья, месторасположение неизвестно.
Артем не знал, сколько прошло времени с момента, когда его заточили в эту ужасную клетку. Вести счет дням было невозможно, а мобильный телефон давно разрядился. Дни и ночи слились в одно серое, тягучее существование, нарушаемое иногда сытной кормежкой. Кормили его много, всякий раз курицей, но мясо было всегда по-разному приготовлено: вареное, копченое, жареное, под разными соусами или без... Артем съедал каждый раз свою немаленькую порцию целиком, оставляя лишь кости, обглоданные настолько, что даже собаке поживиться с них было нечем.
Сначала он постоянно находился в состоянии страха разделить участь других пленников, которых регулярно скармливали невиданным чудовищам, либо уводили куда-то, откуда они также не возвращались. Но потом, по прошествии времени, он уже твердо был уверен, что его клетка опускается только для того, чтобы неведомые твари снабдили его пищей.
Поэтому, когда Артем в очередной раз почувствовал, что его клетка неровными рывками начала опускаться, он мирно ожидал курочки, лениво гадая, как она будет приготовлена в этот раз. Но клетка неожиданно открылась, и Артем буквально вывалился на шероховатый каменный пол, покрытый отвратительными орнаментами. Рядом беззвучно возникли три фигуры в черных балахонах. У Артема задрожали поджилки, он ожидал увидеть монстра, на обед которому его собираются подать, но, похоже, в планы хозяина этого чудовищного богопротивного зверинца не входило сразу отправить его на корм одной из богохульных тварей.
Твари сделали ему знак идти, но Артем даже не смог встать на ноги. За время пребывания в клетке он много ел и почти не двигался — немудрено, что его худощавая фигура здорово заплыла жиром, а вес прибавился раза в два, если не больше. Поняв, что Артему самому даже не подняться, твари без видимых усилий подхватили его и понесли. Принеся его в какое-то помещение, они осторожно опустили свою ношу на пол.
Пространство, в котором оказался Артем, напоминало храм — высокие своды, узорчатые стены. Собственно, это и был храм, в котором вершились черные мессы во имя сил зла. Бессчетное количество светящихся грибов заливало неверным холодно-зеленоватым светом необычайно просторный собор, который во много раз превосходил по размерам все храмы, виденные Артемом. По периметру шли едва различимые во тьме галереи. Алтарь от основного пространства храма отделяло как бы озеро, уходившее в обе стороны подземными каналами.
По всему залу располагались громадные витражи, подсвеченные светящимися зловонными богопротивными подземными грибами с Юггота. На них было изображено невозможное разнообразие чудовищ времен Седой Старины, Великой расы, а также тварей иных миров.
Все пространство до озера было заполнено невиданными монстрами, которые пришли на большую черную мессу. Что-то подсказывало бедолаге Артему, что это событие было как-то связано с его фигурой.
Воздух был наполнен самыми богомерзкими звуками, какие только способно воспринять ухо живого человека. Неожиданно чавкающие и жужжащие звуки собравшихся тварей покрыла органная музыка, наполнившая пространство самой квинтэссенцией Зла. Стражи Артема пока не спешили что-либо предпринимать, так что он мог наблюдать начавшуюся мессу.
Над местом, судя по всему являвшимся темным алтарем, располагался самый большой витраж, изображающий, в отличие от остальных адских картин, юную крылатую девушку невероятной красоты. Обнаженное тело ангела окружало как бы холодное голубоватое сияние, подчеркивающее ее совершенство и грацию. Такой же свет струился из огромных серых глаз крылатого создания, которые смотрели холодно, с чувством громадного превосходства. Нижнюю часть витража, на которой изображалась самая сладкая для Артема часть женского тела, скрывала толпа беснующихся тварей.
Слева от обнаженной девушки был витраж, изображавший странное существо — гибрид рака, осьминога и человека, с перепончатыми крыльями и страшной пастью. Справа же был увековечен огромных размеров Червь, поглощавший землю.
Когда стражи Артема подняли Артема на небольшое возвышение, он наконец смог разглядеть витраж с ангелом полностью. Изящная босая подошва крылатой девушки игриво и вместе с тем властно облегала земной шар. Вторая нога опиралась на что-то вроде звездной тверди. Изображение поразило Артема своей мощью и выразительностью. Ему почему-то вспомнились все те фотографии, которые он делал. Только теперь со всей ясностью он осознал, насколько серыми и невзрачными они были.
На балконе у подножия гигантского витража появилась черная фигура. Артем каким-то шестым чувством понял, что кроме него это единственный человек на всем здешнем громадном пространстве. Снова грянули чудовищные песни черной службы, и на глади подземного озера появились круги. Еще мгновенье — и оттуда показались головы водных тварей, которые сразу же присоединились к кошмарному хору, двигая в воздухе своими многочисленными присосчатыми щупальцами.
Артема толкнули в спину, давая понять, что ему надо двигаться в сторону алтаря. Толпа тварей расступилась, пропуская его. Но ноги его не слушались, он мешком валялся на каменном полу и даже не попытался сопротивляться, когда чудовища подняли его и понесли. Неведомая сила приковала Артема к камню у подножия алтаря, так что теперь он смотрел на беснующися в богохульной оргии исчадий ада. Человек в черном обернулся, и к своему ужасу, Артем узнал его. Тот самый мрачный мужчина, который увел его с собой после так неудачно закончившейся фотосессии в Химках.
Артем почувствовал, как чужая воля вошла в его мозг. Она рылась в его желаниях бесцеремонно, как бандиты роются в чужом доме, пытаясь найти спрятанные деньги. И вот, похоже, нашла то, что искала. Образ девушки на витраже загорелся перед глазами нестерпимым сиянием.
На фоне прекрасной богини проносились, словно кино в двойной экспозиции, воспоминания всей его жизни. Вот девочки играют босиком в песочнице, топчут своими ножками его куличики. Вот старшая сестра, сверкая голыми пятками, отплясывает под Чингис-Хана. Вот он в первый раз в жизни уговорил разуться девочку из своего класса, а вот прекрасный день на море, который он провел в обществе очаровательных хиппушек, которые даже давали щупать свои бархатистые пяточки... Мерзкая сила в мозгу, не церемонясь, вырывала образы и словно комкала, выбрасывая в мусорный бак. Тело Артема билось в страшных конвульсиях, ментальная боль стала чудовищной, но ужасный мозгокопатель и не думал отступать. Вдруг образ девушки, попирающей Землю, внезапно пропал. Перед глазами фотографа на мгновение промелькнул черный квадрат, как будто выключенный телевизор, на котором на мгновенье вновь возникло изображение и исчезло навсегда.
Артема с силой оторвало от алтаря и швырнуло в воду. Щупальцевые твари почему-то поспешили исчезнуть, а собравшиеся в зале создания странно притихли, словно болельщики команды, в ворота которой только что забила гол команда противника. Нутром парень понял, что месса закончилась большим обломом, однако его куда больше занимал вопрос, как не утонуть в холодной подземной воде.
К счастью, все те же три фигуры вновь подхватили его грузное тело и поставили рядом с чародеем-железнодорожником, который бросил на него свой тяжелый, словно свинцовая гиря, взгляд. И без того мрачное лицо этого человека сейчас было просто олицетворением ненависти и отчаяния. Артем так и рухнул где стоял.
Вдруг в воздухе словно из ниоткуда возникли светящиеся нити и шары. На фоне этой чарующей красоты материализовалась черная фигура, отдаленно напоминающая человеческую. Роман оторопел:
— А где же Т'л'нто?
Словно одновременно со всех сторон, раздался голос:
— А сдулась твоя Т'л'нто. Ее еще в 1961-м Охотники достали, будь они неладны вместе с Союзом[54].
Роман медленно осел на пол. Древние книги обманули. Не может быть! А незваный гость, не обращая никакого внимания на его растерянность, продолжал.
— Она предала свой народ и была наказана. Но ее сила осталась и ищет нового воплощения. Так что брось ты эту затею. Плоди цордоков, выращивай дездромаромакс. Могу тебе гругрдрыргов с Цры доставить по дружбе или эльфиек с Варнальны. А про Богиню забудь.
Чародея трясло. Он поднял взгляд на витраж и дрожащим голосом произнес:
— Страж, я тебе не верю.
— Дело твое. Мне еще тебя убеждать тут не хватало. И так Сиреневые уже вот где сидят, — он сделал жест рядом с тем местом, где у обычного человека было бы горло. — Вместе со Строителями Мостов. Это ж надо, две тысячи Порталов с Дро на вашу планету заказали. Провели ритуал по всей форме, если б не это, послал бы их всех к Рыбам. Ща еще в Химках Портал открывать, да еще по Москве носиться с ними.
Словно в ответ на его речь, раздался оглушительный звон, словно здесь находился сверхгромкий мобильник.
— Да! — раздраженно заорал Умр ат-Тавил. — Чегооо? Сами без меня разобраться не можете, какие ноги Строителям прицепить? Человеческие, вон, с любой особи скопируйте... Все, отбо... Что? Какие еще самцы с самками? Ну ставь через раз, одним женские ноги, другим мужские, делов-то! И не лезь ко мне больше со своими глупостями!
Ответив на вызов, Страж недовольно пробурчал:
— Придурки. Все, я в Химки, Портал открывать. Ладно, бывай, надумаешь — зови. Только не дурацкими своими ритуалами, пожалуйста, охота мне все бросать и к тебе лететь.Звони лучше, мой рыбономер ты знаешь.
Фигура Стража начала расплываться, но перед уходом он бросил взгляд на ошалевшую неудавшуюся жертву мессы — на его грузное, дрожащее тело, с которого капала вода, на босые ноги с подошвами, черными от грязи и налипшей пыли.
-Вот идиоты же, если б у меня были ноги, хрена с два я бы босиком ходил... — с этими словами темная фигура исчезла.
Роман медленно поднялся с пола и искаженным, срывающимся голосом прокричал вслед:
— Страж Ворот! Никчемный болтун! Ты обманул меня! Я ее вызову! Я вызову ее сюда, чего бы это Земле не стоило! Мне плевать на извращенцев с Дро! Пусть хоть всех людей отымеют, мне все равно!
Мрачный человек еще долго бесновался, глядя вверх. Наконец, слегка выпустив пар, он перевел дух, опустил голову и, наконец, заметил Артема.
— В запасник его, — произнес он и, помолчав, добавил, — вряд ли пригодится, конечно...
Те же три фигуры вновь подхватили чуть живого от страха Артема и понесли обратно, в Зверинец.
Москва, недалеко от метро "Пушкинская".
— Что за хрень! Опять! Да сколько ж можно! — Ольга скомкала газету и осторожно откусила кусок Биф-аля-рус. С соседнего столика на нее покосились. Взрослая, стройная женщина, она явно перебарщивала с осветлением волос и красной помадой, возвращая в этот мир классические каноны красоты великой Мерилин Монро. Шпильки и чулки со швом. Все как всегда безупречно и четко. Все это совершенно не сочеталось с праздным духом "МакДональдса" весенним утром.
Ольга напряженно думала. Вся эта клоунада в Омске ее порядком достала. Вот опять: "Двое неизвестных, назвавшихся Ольгой Ястребовой и Арсением Годилиным, ворвались ночью в зоопарк, под песни Надежды Бабкиной спилили замок с клетки медведя и с криком "свободу русским" скрылись в неизвестном направлении..." Некто продолжал свои нелепые выходки раз за разом, и, похоже, ей одной есть до этого дело. Годилин был чем-то встревожен в последнее время, встречался с кем-то, что-то явно его беспокоило. Пару раз Ольга видела даже, как он посещал церковь — странно для атеиста...
Омск... Ольга задумалась. Теперь уже немногое связывало ее с этим городом. Когда-то давно она пряталась там от своих, только ей одной известных проблем, которые она бы не хотела озвучивать никому, вышла замуж, чтобы сменить фамилию... Мужа Петю она не любила и детей от него не завела. Прожив с ним пару лет, Ольга уехала в Москву, развелась, однако фамилию Ястребова оставила. Сколько времени прошло, ведь у Петра уже большой ребенок и новая жена. Алина, кажется.
Омск. Бывший муж да пара знакомых. Она там никогда особо не светилась. Ни с кем не ссорилась. Ну ругалась иногда с наглыми неформалами, что приходили к девчонке из соседней квартиры и мешали спать своми воплями и ночными концертами. Мелочи. Все это в прошлом, да и зачем неформалам... Погодите-ка! Ольга стукнула бумажным стакалом по подносу. Ведь был там один среди них... Нерусский какой-то, то ли финн, то ли болгарин, то ли еврей... Этот, как его, Йожин с бажин, блин. Войцехович! Точно. Все какие-то антирусские акции проводил и патриотов не любил... А уж православных ненавидел лютой ненавистью. Ну дак клоун ведь. Столько лет прошло, все уже давно вышли из возраста детских игр... Да нет, Ольга помотала головой сама себе, не он. Он уже мужик взрослый теперь, не мальчишка, чтобы в гамбургеры гадить...
Ольга ехала по центру, и все это время перед ней тащился какой-то дачник на "Москвиче". Она опаздывала, злилась. Мысли роем крутились в голове. "Убью, козел!" — в бешенстве подумала она, но, подняв голову, вдруг улыбнулась и перестала злиться. На заднем окне "Москвича" была наклейка с надписью "Иисус любит тебя". Ей даже как-то стыдно стало за свои мысли. В хорошем настроении Ольга приехала к офису. Вторая половина рабочего дня пролетела незаметно. Собираясь домой, уже на стоянке Ольга вдруг увидела, что разнесчастный "Москвич" стоит тут же, рядом с ее серебристой "Приорой". Она воровато огляделась и, сама себя не понимая, отодрала наклейку от его заднего стекла и сунула в карман плаща. Сев в машину, она достала телефон, завибрировавший в сумочке.
— Алло! Тетя Оля! Это вы? — незнакомый детский голос практически оглушил Ольгу.
— Кто это? — она насторожилась.
— Это Люда, — ребенок на другом конце провода всхлипывал, и Ольга занервничала, предчувствуя недоброе, — дочка Алины и Петра Ястребовых! Мне папа дал ваш телефон и сказал вам звонить, если что-то случится!
— Что там у вас произошло, — пальцы Ольги нервно подрагивали, — что?
— Там соседи сумасшедшие, они нас пугали все время... и папа решил врачей к ним вызвать, а потом прибежали какие-то страшные люди, схватили врачей и папу с мамой... И... — голос ребенка сорвался, — и забрали куда-то... Папа мне сказал, если все плохо — то вам позвонить...
— Не бойся. И никому не открывай! Слышишь! Никому... Я сейчас, слышишь! Никому! Я буду... К вечеру! И еще, когда постучу в дверь, скажу "Тук-тук, я барсук!"...
...Эконом-класс. Место у прохода. Багажа нет. Только сумка и зонт-трость, который Ольга ни за что не отдаст в багаж. Семейная реликвия! Огромная ценность. Пропустили. Билет ей тоже заказал Арсений Геннадьевич, плюс оформил командировку. Надо разобраться с этими газетными террористами, в конце концов. Самолет потряхивало, и Ольга чуть не облила себя соком, который уже второй раз прокатывала стюардесса на своей тележке. Скорее! Скорее....
У подъезда знакомого дома Ольга остановилась, на секунду поддавшись воспоминаниям, а потом опрометью бросилась по лестнице, остановившись только у квартиры, в которой сама жила когда-то. Воспоминания — но сейчас они ни к чему. Ольга позвонила в дверь.
