Плеть богини

— Да мы-то не расскажем, другие постараются.

Его величество понимающе хмыкает:

— Мир не без добрых людей... ладно, есть ещё один вариант.

После чего в ответ на мой подозрительный взгляд поясняет:

— Слыхал легенды о единорогах?

— Почему легенды? Есть такие твари. Раньше много где водились, но сейчас остались только за Туманными горами, в варварских землях.

Ле Кройф загадочно ухмыляется.

— Есть и поближе, но я не о том. Знаешь легенду, будто бы единорог настолько свиреп и дик, что его невозможно оседлать и только юная дева в силах смирить нрав этого зверя?

— Знаю. Полная херня!

— А вдруг? У меня тут по странному стечению обстоятельств как раз единорог завёлся — черныши Таниса подогнали. Он в вольере при охотничьем замке Ронвальда обитал. Ох и злющая, доложу я тебе, зверюга! Никому подойти не даёт — лягается, кусается, ржёт почём зря... В общем, если даже невинная эльфийская дева не сможет его угомонить, то я уж и не знаю, что ему вообще надо.

— Напомни, как там в легендах девы единорогов успокаивали? А то меня терзают смутные сомнения...

Ухмылка Бенно становится заметно веселее.

— Чего гадать? Проверим?

Заинтриговал, короче. Причём так, что через каких-то полчаса мы уже стояли возле капитальной загородки на периферии осадного лагеря, где, роняя клочья желтоватой пены, бесновался легендарный зверь. Что могу сказать? Грация с изяществом там даже рядом не валялись. В жизни мифическая тварь больше всего смахивала на какую-то дикую помесь кенгуру с лошадью Пржевальского. Сильные задние ноги с четырьмя копытами — два основных и два рудиментарных, мощный хвост-противовес, ни разу не похожий на конскую метёлку, маленькие передние лапки, лошадиная башка, серая шкура с коротким густым ворсом, символическая тёмная гривка и, конечно же, рог на лбу. В общем, тот ещё красавчик. Ростом это недоразумение было с небольшую лошадку, но перемещалось весьма своеобразным аллюром, на манер африканского страуса. При нашем приближении единорог, и без того проявлявший явные признаки беспокойства, развил бурную деятельность — рыл копытами землю, бодал изгородь, издавал гнусный рёв на подобие ослиного и возмущённо фыркал. Хорошо хоть не плевался, как верблюд, к чему я, глядя на этого мутанта, признаться, уже был внутренне готов.

Юлька при виде этой страхолюдины попятилась.

— Я к нему не пойду!

Ле Кройф молча, с каменным лицом, поворачивается в её сторону.

— Не понял.

— Я... я... я туда не зайду! Он же бешеный!

— Если ты чиста и непорочна, то тебе нечего бояться. Вперёд!

Эльфийка пару секунд смотрит на нас затравленным кроликом, затем нервно сглатывает, глубоко вдыхает и, сжав кулачки, делает шаг к загородке. Единорог отвечает на этот акт агрессии новым воплем и особо энергичным ударом по забору. Пострадавшая перекладина отзывается глухим стуком. Юлька испуганно отдергивает протянутую вперёд руку и, чуть не плача, поворачивается к нам.

— Он врёт! Я никогда! Это неправда!

Мы с Бенно обмениваемся одинаково скептичными взглядами. А остроухая, возмущённо топнув ножкой, отворачивается и, всем своим видом демонстрируя обиду, решительным шагом направляется к остановившейся поодаль бричке. Ле Кройф, проводив глазами удаляющуюся спину эльфийки, задумчиво роняет:

— Говоришь, твоя жена была единственным умным ребёнком в семье? Не берусь пока утверждать наверняка, но очень похоже, что так оно и есть.

Затем переводит взгляд на загон с беснующимся мутантом и со вздохом выносит окончательный вердикт:

— Бесполезная скотина!

— Ну почему же бесполезная?

Я оценивающе осматриваю массивные ляжки твари, которая вновь принимается с громким фырканьем копытить землю.

— Ты вот, например, пробовал бифштекс из единорога? Нет? Так за чем дело стало?

Предложение пришлось в кассу, но после недолгого обсуждения единорожий шашлык всё же решили отложить до окончания штурма. Достойно отметить взятие Лоссгарда, так сказать. С самим же штурмом, а точнее с подготовкой к нему, всё обстояло относительно благополучно. Соотношение сил позволяло особо не заморачиваться с поиском оригинальных решений, и Бенно, недолго думая, просто запустил в работу схему, успешно опробованную при взятии Ирбренда несколько лет назад. Разве что масштаб мероприятия увеличился. Ну и парочку весьма неприятных для осаждённых сюрпризов ле Кройф всё-таки припас.

Единственная трудность заключалась в недостатке времени. Наша "артиллерия" вкупе с инженерами, к великому сожалению, так и не смогли проделать в крепостных верках ни одной полноценной бреши. Но погода стремительно портилась, и золотая осень вот-вот должна была смениться затяжными дождями, так что откладывать взятие Лоссгарда не стоило. Бенно и не стал.

Пасмурным, но тихим осенним днём наши баллисты и прочие катапульты начали очередной обстрел столичных укреплений. Состояние стен было достаточно плачевным ещё до начала осады — за время правления прошлого короля их ни разу толком не ремонтировали. Старина Ротмар славился своей скупостью и рачительностью, не без оснований считая, что военный бюджет лучше тратить на наёмников, которые просто не допустят врага до стен стольного града. И, в общем-то, так оно и было. Но его беспокойный преемник с наёмниками рассорился, союзников растерял, а стены так и не подновил. Хотя бы уже поэтому шансы Лоссгарда пережить серьёзную осаду были откровенно призрачными. Причём Ронвальд Шестой понимал это получше многих, потому и свалил из столицы с небольшой группой доверенных лиц за несколько дней до начала осады.

Но это я отвлёкся. Возвращаясь же к сухим фактам, следует сказать, что вопреки всему валы и башни Лоссгарда, которые вряд ли могли претендовать на звание образцовых укреплений, держались весьма достойно. И пусть наши сапёры с артиллеристами вкалывали не покладая рук, сделать пролом им так и не удалось. Всё, чего успели добиться за отведённое время, так это снести большую часть парапета, завалить ров, да основательно расковырять пару башен. А потом Бенно выложил на стол свой главный козырь.

К вечеру стандартная бомбардировка закончилась, и на непокорную столицу Виннерда обрушился Ад. Причём ад рукотворный, широко известный в узких кругах под названием "эльфийский огонь".

Эту таинственную субстанцию, как и великое множество других полезных вещей, изобрели остроухие в те незапамятные времена, когда трава была зеленее, вода мокрее, а до Великой войны с орками оставалось ещё лет 50. По крайней мере, именно тогда отмечены первые достоверные упоминания о применении сего легендарного экстракта. Сама история его появления окутана мраком и покрыта флёром таинственности, но ясно, что основой для огненной смеси послужила банальная нефть.

Добывалась, а точнее собиралась сия гадостная мерзость в обширных и весьма нездоровых болотах где-то в центральных областях южного материка, то есть у чёрта на куличках. Добираться туда было сложнее, чем Марко Поло до Китая, а наладить регулярный товарооборот с местными папуасами и вовсе проблематично. Тем более что как минимум некоторые из тамошних племён считали сочащуюся кое-где из недр и скапливающуюся в лужах маслянистую жижу кровью земли, а её сбор — жутким святотатством.

Но терпение и труд — всё перетрут. А потому эльфы, пусть и в год по чайной ложке, через пятые руки и за бешеные деньги, но добычу углеводородов всё же наладили. После чего, путём дополнительной перегонки с добавлением различных загустителей и катализаторов, организовали выпуск огнесмеси, получившей название эльфийского огня. Новомодное вундерваффе тут же испытали в боевых условиях, применив при осаде какой-то труднодоступной крепости одного из человеческих полисов на берегах Срединного моря. Эффект, по словам летописцев, превзошёл все ожидания, а сами остроухие так впечатлились характеристиками своего чудо-оружия, что даже всерьёз подумывали об организации масштабной экспедиции на южный материк с целью создания там постоянных колоний для регулярной добычи нефти.

Кто знает, может, случись это чуть пораньше, такой проект и мог бы стать реальностью, но... история отпустила остроухим слишком мало времени. Началась Великая война с орками, и перворождённым резко стало не до заморских экспедиций. Хотя на первых порах имеющиеся запасы эльфийского огня то и дело использовались при обороне крепостей. Есть даже не лишённая оснований теория, что именно небезуспешное применение остроухими своего протонапалма окончательно превратило нашествие орочьей орды в священную войну на уничтожение.

Но это всё лирика. А грустная проза жизни заключалась в том, что по результатам войны и последовавших за ней бедствий секрет огненного убер-оружия оказался безнадёжно утерян, как многие тогда полагали — навсегда. Но найденное однажды может быть найдено снова. И вот какую-то сотню лет назад уже новая империя вновь овладела старым секретом. Как так получилось — страшная военная тайна. Остроухие безапелляционно утверждают, что человеки нагло украли их изобретение, раскопав рецепт где-то в архивах сгинувшей эльфийской сверхдержавы. Имперцы же с пеной у рта доказывают, что дошли до всего своим умом, руководствуясь лишь общими описаниями легендарного препарата. Определённые основания для последнего имеются, поскольку из исторических хроник известно, что эльфийская бурда воспламенялась посредством зажжённого фитиля, который крепился на метаемом сосуде с огненным зельем. Начинка же боеприпасов человеческого производства загоралась самостоятельно при контакте с воздухом. Хотя не исключено, что вклад империи людей заключался только в этом, поскольку других отличий вроде температуры горения, цвета пламени и тому подобного как будто бы не наблюдалось.

Как бы то ни было, империя Рейнар получила неплохой аргумент для подкрепления своих военных амбиций. Однако воспользоваться им толком не сумела. Мешали всё те же проблемы с добычей и доставкой, ну и невозможность постепенного накопления запасов. Дело в том, что огнесмесь имела поганую и крайне неэкономную привычку саморазлагаться со временем на нейтральные фракции. То есть после нескольких лет хранения герметически (насколько это возможно в местных условиях) запечатанные керамические снаряды с жутким эльфийским огнём приходилось попросту списывать и тихонько утилизировать по причине утраты основных поражающих свойств. Так что даже полсотни лет мира во времена правления Рейнара Пятого и двух его предшественников не позволили забить имперские арсеналы всепожирающей огненной смертью.

Несмотря на это прискорбное обстоятельство, эльфийский огонь довольно активно и в целом эффективно применялся в первый год войны. Правда, исключительно при осаде крепостей и лишь на решающем центральном направлении — войсками старого маршала ле Дейна. На второй год война пошла уже явно не по имперскому сценарию и остатки остродефицитных запасов зажигательных снарядов были от греха подальше отправлены в тыл, а конкретно — на склады старой Польцинской крепости. Где оные запасы и обнаружил ле Кройф, когда прибыл в тыловой лагерь под Польцином для принятия командования над ошмётками коронных полков Рейнара, переходивших согласно иннгарскому меморандуму в состав формирующейся Серой армии. А обнаружив, немедленно закрысил — до лучших времён. И вот теперь эти времена настали.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Ренквист Четвёртый — король Валланда.

Глава CXII

Первые зажигательные бомбы обрушились на южные окраины Лоссгарда в сумерках. А когда на город пала ночь, пламя уже поднялось выше крепостных стен, с рёвом пожирая столичные кварталы.

Ле Кройф не зря выбрал основной целью именно юго-восточный сектор города. В этом районе находились местные трущобы — обиталище самой бедной части столичных обывателей и всевозможных антисоциальных элементов. Каменные дома там почти отсутствовали, зато деревянные лачуги буквально жались друг к другу, давая шикарную пищу для огня. Тёплый южный ветерок раздувал пожар ещё больше, швыряя искры и горящие головни на крыши не успевших заняться построек и щедро питая огромный костёр, в который стремительно превращались лоссгардские фавелы, кислородом.

К полуночи пламя, перемахнув через ручей, служивший своеобразной границей двух городских районов, перекинулось на ремесленные кварталы. Застройка там была более качественная, но практически столь же плотная, а помимо жилых домов располагались также различные склады, лабазы и мастерские, чья начинка послужила прекрасным топливом.

На борьбу с грандиозным пожаром, грозившим без всякого штурма обратить столицу в пепел, были брошены все силы, включая значительную часть гарнизона. Но обуздать пламя так и не удалось. К утру огонь пожрал не менее четверти городской застройки и даже не думал стихать, хотя распространение пожаров вроде бы прекратилось. Ценой огромных усилий бюргеры смогли отстоять Заречье и старые кварталы, отгороженные от ремесленных слобод древней стеной. Но этот подвиг не прошёл для них даром.

Когда в предрассветных сумерках наши полки пошли на приступ, вся система обороны Лоссгарда пребывала в состоянии жуткого хаоса, а измотанные до предела горожане и солдаты гарнизона буквально валились с ног от усталости. При таком раскладе отражение штурма было бы сродни чуду господнему, но чудеса в наше суровое время — не слишком частое явление.

Первыми в атаку пошли "безымянные" баталии, набранные из пленных, перебежчиков и просто искателей удачи, прибившихся к основному ядру "мертвецов" после Ринийской битвы. До сих пор весь этот сброд пребывал на положении штрафников, получая половинное жалование и минимальную долю в добыче. Зато теперь ле Кройф торжественно поклялся уравнять их в правах с ветеранами, а столицу Виннерда отдать на поток и разграбление. Кроме того, первому взошедшему на стену обещали "стенолаза", а командиру, рота которого сумеет раньше всех захватить крепостную башню — дворянский титул. Так что наши "немёртвые" голодранцы лезли на укрепления с упорством и яростью легендарных берсеркеров.

Главный удар пришёлся с севера вдоль реки, фактически на противоположном от бушующего пожара конце города и оказался столь стремительным, что защитники даже не успели толком среагировать. Передовые отряды атакующих, практически не обращая внимания на слабенький обстрел, одним махом преодолели ничейное пространство, перемахнули полузасыпанный ров, взошли на вал и, мигом приставив лестницы, полезли на стены. Прежде чем виннерцы сумели опомниться и перебросить подкрепления на угрожаемый участок, штурмующие захватили изрядную часть укреплений, после чего, не останавливаясь, попёрли к центру города.

Однако первый шок прошёл и сопротивление прорвавшимся ландскнехтам, поначалу невнятное и хаотичное, начало стремительно нарастать. Ночная свистопляска с пожаром изрядно подточила отлаженную систему управления резервами, потому отряды регуляров, муниципальной милиции, городской стражи и дворян-добровольцев действовали разрозненно, без всякой связи и управления. Тем не менее они действовали. На узких улочках тут и там возникали баррикады, из окон домов на головы наступающих солдат летела всякая увесистая хрень, а стремительный натиск постепенно превращался в позиционную резню. А уж когда в контратаку ринулась баталия королевской гвардии, наши штурмовики кое-где даже вынужденно подались назад. Но это был первый и единственный успех оборонявшихся.