— Да вот, как-то так. Что у тебя?
— Как и предполагал — вместо того, чтобы, получив деньги, честно их отработать, этот чудик решил продать меня конкурентам.
— Который из чудиков?
Действительно, чудиков у стены стояло с десяток. Ноги на ширине плеч, руки за голову, затылки одинакого коротко стриженные, только у одного длинные, до плеч, волосы. В него и ткнул пальцем Петров.
Соломин протянул руку, одним движением выдернул предателя из общего строя и развернул лицом к себе. Посмотрел в молодое еще, красивое лицо — наверняка женщинам нравится, сволочь. Криво усмехнулся:
— Так я не понял — с подачи этого вот мелкотравчатого вон те придурки осмелились напасть на русского офицера?
— Ну да. Представляешь, какая наглость? Совсем страх потеряли.
— Да, не уважают... Ты его допрашивать будешь, или его сразу пристрелить?
— На фиг он мне нужен? Расстрелять его со всеми остальными — и делу конец.
— Вы ответите... — подал голос один из пленных. На местном чирикающем диалекте он проквакал явно с акцентом, неясно, впрочем, каким.
— Они тебе нужны? — спросил Соломин.
— Зачем? — Петров искренне удивился. — Я знаю, кто они, я знаю, зачем они пришли. Это исполнители, приложения к пистолетам. Что они могут сказать? В расход их, чтобы под ногами не путались.
Соломин пожал плечами. Лично он поступил бы иначе, но старший сейчас Петров, а значит, он имеет право приказывать. Резко кивнул головой десантникам, и во внезапно наступившей тишине сухо защелкали выстрелы. Петров поморщился:
— Ну вот, опять кровь...
— А ты чего хотел? Чтобы я их живьем из дезинтегратора распылил? Не заслужили они того, обычная пехота, честно свою работу выполнявшая. Я понимаю, что свидетели не нужны, ну так хоть пускай умрут без мучений.
Петров пожал плечами, мол, тебе виднее, и повернулся к своему протеже:
— Ну что, козел, видишь, сколько из-за твоей дурости хороших людей положили? А все потому, что ты, скотина, посмел на русского руку поднять.
— Я не знал...
— Что не знал? Что не знал, скотина? — влез в разговор Соломин. — Не знал, что русских нельзя трогать?
— З-знал... Я н-не з-знал...
— Чего ты там знал-не знал? Точнее выражевывайся!
— Я не з-знал, чт-то в-вы р-русс-ские...
— Слушай, — Соломин повернулся к Петрову. — Ты что, такого придурка от безысходности завербовал?
— Да нет, до сегодняшнего дня он производил впечатление адекватного человека.
— Странно. Впрочем, помешательство, равно как и незнание, не смягчает вину. Сержант, отрежьте ему голову.
Один из десантников шагнул вперед, плавным движением извлекая из ножен здоровенный, устрашающего вида тесак, который вместе с виброножом и силовым ножом традиционно входил в стандартное снаряжение. Никогда не знаешь, что окажется более эффективным, и классическое оружие никогда не устаревает.
Естественно, никто этого пленного убивать не собирался — он был Петрову зачем-то нужен. Соломин, честно говоря, примитивно накачал бы его сывороткой правды, узнал, что надо, и пустил в расход, а разведчик вон свои какие-то дела крутит. Ну, ему виднее, а наше дело — телячье, обделался и стой. Попросил прикрыть — прикрыли, попросил роль сыграть — сыграем. Примерно такие мысли были в голове капитана Соломина.
А вот пленный был насчет этих мыслей абсолютно не в курсе, поэтому он круглыми от ужаса глазами смотрел на медленно приближающуюся к нему безликую фигуру. Петров наблюдал за его ужасом, как показалось Соломину, не без удовольствия. Однако сцену испортил, а может, напротив, улучшил один из десантников внешнего оцепления. С грохотом проломив стену, он вошел внутрь, держа на вытянутых руках за шеи еще двоих.
— Пытались скрыться, — коротко доложил он. — Что с ними делать?
— В расход, — отмахнулся Петров. Соломин подтверждающее кивнул — без его одобрения приказ разведчика никто и не подумал бы выполнять. Десантник, не мудрствуя лукаво, сжал кулаки, с хрустом ломая пленным шейные позвонки, и этот хруст, похоже, стал последней каплей. Предатель закатил глаза и мешком осел на пол. По воздуху распространился мерзкий запах — похоже, опорожнились и кишечник, и мочевой пузырь.
— Ну все, дуйте отсюда, — Петров резко махнул рукой. — Установите мне дезинтеграционный заряд — и возвращайтесь на корабль. В действие я его сам приведу.
Лишних вопросов Соломин задавать не стал — у разведки свои игры, и лучше им не мешать. Пять минут спустя оба бота бесшумно и стремительно растворились в темноте ночного неба, оставив позади себя разгромленный дом и разведчика с его непонятными играми, а заодно уж французскую мину-дезинтегратор. Хорошая штука — один раз рванет, и останется на месте дома неглубокая воронка, заполненная молекулярной пылью, про которую самый лучший эксперт сможет сказать только "здесь что-то было".
Никем не замеченные, боты повторили весь путь в обратном порядке, и вскоре аккуратно, как патроны в обойме, разместились на летной палубе суперкрейсера. Отпустив людей и оставив машины на попечении обслуживающих роботов, Соломин поднялся к себе в каюту, скинул форму (тут же завертелись вокруг юркие автоматические уборщики, чистя сапоги и брюки от цементной пыли) и брякнулся на диван. Мысли у него в голове ходили самые что ни на есть мрачные — конечно, он сделал то, что должен был сделать, но при этом у него, как и всегда, когда приходилось работать со спецслужбами, осталось ощущение, будто он искупался в чем-то липком. Соломин никогда не был железным человеком, в чем-то он был, скорее, чистоплюем, и считал это явным минусом, однако что поделать — есть работа, которую кому-то все равно надо выполнять, и если родина требует искупаться в дерьме — значит, придется в него нырнуть и барахтаться там столько, сколько надо. Вон, самим разведчикам этим не самым приятным делом иногда приходится заниматься круглосуточно и без перерыва на обед — и ничего, не плачут. А раз так, то незачем жаловаться на жизнь.
Петров заявился через три дня — веселый и злой, как черт. Притащил ящик хорошего местного вина, которое они с Соломиным тут же продегустировали, сообщил координаты рандеву с "Альбатросом". Капитан его, честно говоря, не ждал, но принял радушно, чему в немалой степени способствовало на удивление радужное настроение. Впрочем, почему на удивление? Сегодня вечером была очередь Соломина отправляться на планету отдыхать, и он намерен был оторваться по полной программе, с вином, женщинами и всем, что к этому прилагается.
А вот затем, когда показала дно вторая бутылка, Петров внезапно заговорил, и заговорил жестко:
— Слушай меня внимательно. Я не могу тебе приказывать, могу только попросить, но это очень важно. Сможешь помочь в одном... очень щекотливом деле?
— Я тебе, кажется, в одном таком совсем недавно помог, так что мог бы и не спрашивать.
— Нет. Ты не понял. То были мелочи, которые решились бы и без тебя — ты просто оказался очень кстати и помог избежать массы осложнений. Сейчас дело куда более сложное и важное. И тебе придется рискнуть, в том числе, и своим кораблем. Возьмешься?
Соломин думал секунд двадцать, потом мрачно спросил:
— Что, неужели все так хреново?
— Ты даже не представляешь, насколько. Честное слово, я бы предпочел, чтобы этим занялись регулярные силы флота, но если военные корабли засекут... В общем, войны, конечно, не будет, но проблем огребем по самое не балуйся.
— Понятно. А я, значит, пират, с меня взятки гладки?
— Именно. Прости, но случись чего — никто не знал о твоей выходке. Понимаешь? Хотя, конечно, и выдавать тебя не будут.
— Понятненько... Какие бонусы я буду иметь при успехе? Уж прости за меркантильность, но я на самообеспечении, мне людей кормить надо.
— Честно? Тебе будет предоставлена возможность беспрепятственно, не боясь никаких санкций, заходить в русские порты, проводить там ремонт, закупать любое оборудование и вооружение, даже стоящее на вооружении, и те эсминцы — твои, бесплатно.
— Неслабо. И что же я должен сделать? Разгромить английский флот или выкрасть французского диктатора? Это, конечно, можно, но вот только займет кучу времени.
— Нет, малость попроще. Через неделю пройдет караван. С хорошей охраной, заметь, причем неизвестной численности. Его надо уничтожить. Полностью.
— В смысле полностью?
— В прямом, — лицо Петрова стало жестким. — Никто не должен остаться в живых. Никто! И корабли должны быть уничтожены все, трофеи не нужны. Караван должен просто исчезнуть.
— Понятно. А вообще, я справлюсь?
— Думаю, справишься. Во всяком случае, в огневой мощи у тебя почти наверняка будет перевес, в скорости — тоже.
— Дай мне всю информацию, какая есть.
— Так ты берешься?
— Берусь, куда же я денусь... И уйди с глаз моих... Змей-искуситель.
Петров ухмыльнулся с таким видом, будто на голове у него и вправду были рога, на ногах — копыта, а сзади — хвост размером с кометный, и положил на стол карту памяти.
— Здесь все. Ну что, еще по вину?
— Давай.
— А вообще, чтобы тебя не беспокоили змеи-искусители, найди змею-искусательницу. Ну, за то, чтобы ты наконец нашел себе кого-нибудь и перестал мучаться из-за той истории.
— Ты знаешь, я и не мучался.
— Ладно, мне-то можешь не заливать. Ну, вздрогнули!
В общем, отдыхать на планету Соломин этим вечером отправился в изрядном подпитии...
Когда капитан проснулся, первое, на что он обратил внимание, была головная боль. Второе — обвившаяся вокруг его бедра женская нога изрядной длины и идеальной стройности. Соломин попытался повернуть голову и посмотреть, что к ноге прилагается, но чуть не взвыл — в голове будто перекатывался шершавый чугунный шар. Верный признак невоздержанности в питие... или в размахивании кулаками, симптомы схожие. Впрочем, Соломин понимал, что вряд ли он бил вчера морды направо и налево — не пацан уже, другой темперамент, да и на кулаках ссадин нет. Ощупал голову — целая, только болит, зараза... Стало быть, пил. Только вот не помнил, как и что, и при попытке вспомнить шар в голове начал перекатываться еще интенсивнее.
Мысленно поздравив себя с тем, что даже в мертвецки пьяном виде вкус ему не изменил, и он снял если даже и крокодила, то с хорошей фигурой, Соломин собрал волю в кулак и, превозмогая боль, начал выбираться из кровати. Делать это пришлось максимально осторожно, чтобы не разбудить даму. Не то чтобы капитана так уж волновало, получит она порцию спокойного здорового сна, или нет, но его бросало в дрожь при одной мысли о том, как она начнет что-то говорить. Только разговоров ему и не хватало — Соломин был как раз в таком состоянии, чтобы прибить кота за то, что он громко топает. Терпеть же чей-то голос было и вовсе свыше его сил.
Ухитрившись вылезти и никого не потревожить, капитан с трудом добрался до висящего в шкафу мундира, извлек из кармана (да здравствует предусмотрительность!) универсальный антидот и, тщательно примерившись, вколол его точно по инструкции, в вену. Попал — опыт сказался, не то, чтобы большой, но все же. Капитан еще с гардемаринских времен был не прочь погулять, и антидотом, чтобы снять похмелье, пользовался не раз, как, впрочем, многие курсанты. Эх, молодость, молодость... Антидот этот, кстати, совсем для другого был предназначен, но помогал здорово, куда лучше гражданских лекарств.
Сработал он и сейчас, впрочем, это было вполне ожидаемо. Уже через пару минут в глазах прояснилось, грохот в ушах исчез и головная боль медленно, но уверенно сошла на нет. Оставалось только определиться, где он находится и что вообще делает.
Ну, где находится — тут все просто, этот номер в небольшой, но очень комфортабельной гостинице на самом берегу, Соломин помнил хорошо. Сюда он вечером прилетел с космопорта, бросил вещи и пошел отдыхать. И даже потом вернулся, среди ночи, правда, но на своих ногах, хотя отрывался по полной программе.
Вообще, привычка русских отдыхать на всю катушку прошла через века без изменений. За это их не очень любили на курортах, но не вякали — русские платили щедро. А так как они платили, то с полным основанием считали, что за свои деньги имеют право получить то, что хотят. Логика в этом была, хотя и заканчивался подобный отдых иногда в полицейском участке. Впрочем, здесь между русскими властями и полицией курортных планет существовало нечто вроде негласного договора — за ночь, проведенную пьяным туристом в участке, русские претензий не предъявляли, полиция же русским липовых дел не шила и больше одной ночи не держала, иначе можно было и на неприятности нарваться. В конце концов, что стоило русским перебросить к планете небольшой флот? Да ровным счетом ничего, так что не стоило по пустякам дразнить медведя. А то были, знаете ли, прецеденты — на одном из курортов Новой Османии, например, русский турист что-то не поделил с местными, получил по лицу и угодил в КПЗ, или как там это у них называлось. Как потом выяснилось, ни в чем он виноват не был, но полиция приняла сторону соотечественников, что логично. А вот то, что за человеком стоит Российская империя, полицейские не учли, что было уже совсем нелогично. На третий день прилетел русский крейсер, повис над городом, после чего десантники в два счета взяли полицейский участок штурмом. Хотя что там брать-то было? Два десятка олухов со стволами, которые в принципе не могли причинить полностью экипированным десантникам ни малейшего вреда. Туриста вытащили, эвакуировали, а заодно с ним вывезли и всех остальных русских туристов. Остальные, видя это дело, тоже спешно махнули из города — знали, что русские шутить не любят. После эвакуации русские потребовали выдать им полицейских, непосредственно участвовавших в инциденте (некоторых просто не было в участке во время штурма), начальника полиции города и министра внутренних дел. Вот в таком комплекте, и никак иначе. Насчет полицейских и их непосредственного начальника вопросов не возникло, а вот насчет министра предложили обсудить. Русские обсуждать не стали — дали горожанам полчаса на эвакуацию (а кто не успел, то русские не виноваты), после чего рванули под городом сейсмический заряд, полюбовались на получившиеся живописные руины (полицейского участка и двух кварталов как не бывало) и предъявили правительству счет за перегон корабля, истраченную бомбу и испорченный отдых граждан Российской империи. Надо ли говорить, что пожелание капитана крейсера было исполнено мгновенно? Правда, потом демократическая пресса, как и положено, пошумела, обвинив русских во всех смертных грехах, но реакция "мировой общественности", равно как и официальный ответ русских, уже совсем другая история.
Это было лет тридцать назад и после того случая новых происшествий не было и еще лет тридцать не предвиделось. Потом, конечно, опять осмелеют и опять получат по ушам, такова уж природа человека — надеяться на лучшее и забывать уроки прошлого. Впрочем, пока что репутация Российской империи как государства, которое хотя и не хочет вмешиваться в чужие дела, но вполне способно нагнуть под себя всех сразу и каждого по очереди, а главное, для защиты своих граждан делает это не задумываясь, защищала русских туристов лучше, чем десяток эскадр.
