Бенджамин Франклин при этом содрогнулся и медленно одобрительно кивнул. Сторонники команды А шумно зааплодировали.
Наконец, хотя исход дебатов по-прежнему был неясным, капитаны обеих команд поднялись к трибунам для финальных речей. Табита Корсика спокойно взяла слово первой.
— Я высоко ценю, — начала она, взглянув на Петру, — что моя противница ограничила дискуссию одним центральным принципом: новейшая история волшебного мира была дополнена и построена так, чтобы внушить ужас перед легендарным чудовищным врагом. А если точнее, они непрерывно возвышают образ «Темного Лорда», как они предпочитают его называть. Если мисс Моргенштерн желает избежать обсуждения других обоснованных фактов сегодняшней дискуссии, я соглашусь. Если она готова обсудить подробно фигуру, вокруг которой все вращается. Давайте обсудим отношение к Лорду Тому Реддлу.
Отчетливый вздох удивления и благоговейного страха прокатился по толпе при упоминании имени Волан-де-морта. Даже Табита Корсика, подумал Джеймс, произнося имя «Том Реддл» страшно рисковала, пусть оно и составляло суть вопроса. Джеймс подался вперед, его сердце заколотилось.
— «Темный лорд», как Департамент мракоборцев любит называть Тома Реддла, — произнесла Табита в молчащую тьму, — был действительно сильным волшебником и, возможно, он заблуждался. Возможно, он переусердствовал. Но что в действительности мы знаем точно о его планах и методах? Мисс Моргенштерн простодушно ответит вам, что он был злом. Он был «темным» волшебником, скажет она, желавшим только власти и смерти. Но в действительности, существуют ли такие люди? В книжках комиксов, возможно. И в сознании тех, кто вынашивает страх. Но есть ли кто-то в действительности совершенно и безнадежно злой? Нет, я предполагаю, что, возможно, Том Реддл был неправильно понят, но он был исполненным благих намерений волшебником, желающим объединить маглов и магов — это слишком радикальное понятие для правящего класса, чтобы позволить ему существовать.
Власть предержащие провели очень осторожную политическую кампанию из полуправды и откровенной лжи, направленную на то, чтобы дискредитировать идеи Реддла и демонизировать его последователей, которых подконтрольные министерству СМИ окрестили «Пожирателями смерти». Несмотря на это, реформаторы Реддла в конечном итоге сумели получить достаточно доверия, чтобы на короткое время взять под контроль Министерство магии. Только после ожесточенного, кровавого государственного переворота старая власть смогла нанести поражение Реддлу и его сторонникам, Том Реддл погиб в процессе и был оклеветан настолько безжалостно, насколько возможно.
Пока Табита говорила, по собравшейся толпе начал распространяться ропот. Ропот вырос в отдельные оскорбительные выкрики, затем призывы:
— Дайте ей договорить!
Наконец, после того как она закончила, толпа впала в неистовство, которое Джеймс нашел пугающим. Он огляделся вокруг. Многие студенты вскочили и кричали, сложив руки рупором. Несколько залезли на свои сидения, топая ногами и потрясая кулаками. Джеймс не мог сказать, кто в толпе кричал «за», а кто «против» Табиты.
С возрастающим беспокойством Джеймс смутно ощутил, как Тед Люпин и Ной Метцкер склонились над чем-то. Внезапно между ними вспыхнул ослепительный свет, превращая их в застывшие силуэты. Свет выстрелил вверх, заполняя амфитеатр своим сиянием. Примерно в сотне футов от земли световой шар взорвался миллионом крошечных огней. Толпа смолкла, сбитая с толку, все взгляды устремились вверх. Крошечные огни слились вместе, образуя огромные очертания легендарной Темной Метки, черепа со змеей, выползающей изо рта. Все в ужасе вздохнули. Затем, почти мгновенно, фигуру озарило вспышкой молнии. Казалось, что молния поразила череп, расколов змею пополам. Передняя половина змеи свернулась, умирая, ее глаза превратились в маленькие крестики, и затем череп развалился пополам. Светящаяся молния исчезла, а из сломанного черепа выпрыгнули слова:
Ваша голова треснет от смеха
от «Всевозможных Волшебных Вредилок Уизли»!
На Косой Аллее и в Хогсмиде!
Специализируемся на индивидуальных заказах!
Тихий момент полного замешательства длился долго, все в недоумении смотрели на сверкающие буквы. Затем буквы сломались и упали, красиво осыпая амфитеатр. Где-то послышалось хихиканье.
— Что ж, — сказал профессор Франклин, вставая и выходя в центр сцены, — должен признать, это было своевременным, хотя и несколько озадачивающим маневром.
Послышались отдельные смущенные смешки. Медленно люди начали возвращаться на свои места. Джеймс повернулся к Теду и Ною, которые щурились и выглядели ошеломленными, ослепленные фейерверком по специальному заказу от братьев Уизли.
— Чертовы Уизли сделали из этого публичную рекламу, — пробормотал Тед.
Ной пожал плечами.
— Я думаю, поэтому это и было бесплатно.
— Леди и джентельмены, — продолжил Франклин, — не спорю, предмет обсуждений вызвал немалые волнения, но мы не может себе позволить зайти слишком далеко. Некоторые из утверждений мисс Корсики многим из вас неприятно слышать. Но все же это дебаты, и там, откуда я родом, мы не заминаем дебаты только потому, что аргумент доставляет нам некоторый дискомфорт. Я надеюсь, мы завершим это обсуждение достойно, иначе, и я уверен, что директриса согласится со мной, отсрочка окончательного суждения будет единственным выходом. Мисс Моргенштерн, ваша очередь выступать.
Франклин снова сел, и Джеймс почувствовал, что тот был намного более рассержен, только не подавала вида. Петра, опустив глаза, постояла за трибуной еще несколько секунд. Наконец, она подняла глаза, явно потрясенная.
— Я признаю, что не знаю, с чего начать ответ на откровенно немыслимые гипотезы мисс Корсики. Темный Лорд не потому олицетворял зло, что был неудобен тем, кто стоял у власти, и им было удобно его так называть. Методы, которыми он пользовался, чтобы получить и удержать власть, были откровенно чудовищными. Он был известен тем, что свободно использовал и приказывал использовать всем его последователям три Непростительных заклинания. И Лорда Волан-де-морта интересовало равенство с маглами не более, чем… чем… — она остановилась и что-то пробормотала. Джеймс яростно сжал губы. Он переживал за нее. Она должна была ответить на огромное количество лжи. Ей пришлось признать, что любую ложь, которая ускользнет от нее, будут считать правдой.
— Мисс Моргенштерн, — умоляюще произнесла Табита, — у вас есть какие-то основания для этих утверждений или вы просто повторяете то, что уже говорили?
Петра взглянула на Табиту, она была бледной и выглядела взбешенной.
— Всего лишь множество исторических записей и живых воспоминаний тех, кто непосредственно в этом участвовал, — выплюнула она. — Скорее это ты обязана предоставить доказательства своих утверждений, что лорд Волан-де-морт был совсем не таким, как о нем рассказывают все общепринятые свидетельства.
— Раз уж ты об этом упомянула, — спокойно ответила Табита, — я могу предположить, что сегодня вечером здесь присутствуют люди, которые были непосредственными свидетелями Битвы в Хогвартсе. Мы могли бы свести счеты прямо сейчас, если бы пожелали, спросив их обо всем лично. Тем не менее, это не зал суда, так что я спрошу следующее: может ли кто-нибудь из присутствующих, кто участвовал в той битве, отрицать, что Лорд Том Реддл сам заявил во всеуслышание, что он выражает сожаление по поводу пролитой в бою крови? Кто-нибудь может отрицать, что он умолял своих врагов встретиться с их лидером лично, так, чтобы можно было избежать насилия?
Табита обвела взглядом аудиторию. Стояла абсолютная тишина, нарушаемая только далеким гудением сверчков и шелестом ветра в ветвях деревьев Запретного Леса.
— Не слышно возражений. Вероятно, потому, что это правда, — сказала она почти доброжелательно. — Действительно, много людей погибло. Но нельзя отрицать факт, что погибло гораздо больше, нежели хотел бы Лорд Том Реддл. Потому что те, кто выступал против него, заклеймили его безумным убийцей.
Петра немного успокоилась. Сейчас она говорила громко и отчетливо.
— И это, по-вашему, акт миролюбивого реформатора — искать и лично убить семью младенца, а затем попытаться убить и самого младенца?
— Ты говоришь о Гарри Поттере, не так ли? — сказала Табита, не моргнув и глазом. — О человеке, который, между прочим, является действующим главой Департамента Мракоборцев?
— Ты отрицаешь, что это правда?
— О, я ничего не отрицаю. Я просто подвергаю сомнению и оспариваю. Я утверждаю, что истина кроется не там, где мы привыкли ее видеть. Я утверждаю, что данные о хладнокровных убийствах и нападениях на детей являются недоказуемыми и очень хорошо подходят под учение, основанное на страхе, созданное теми, кто правит нами вот уже двадцать лет.
— Как ты смеешь! — Джеймс услышал свой собственный голос прежде, чем понял, что говорит. Он стоял, указывая на Табиту Корсику и дрожа от ярости. — Как ты смеешь утверждать, что мой отец — лжец? Этот монстр убил его родителей! Он убил моих бабушку и дедушку, а ты стоишь тут и говоришь всем, что это своего рода выдумка! Как ты смеешь?! — его голос дрогнул.
— Я извиняюсь, — сказала Табита, и на ее лице действительно отразилась жалость. — Я знаю, ты веришь, что это правда, Джеймс.
Профессор Франклин встал и вышел вперед, но Джеймс закричал прежде, чем Франклин заговорил.
— Мой отец убил твоего великого героя, — выкрикнул он, его зрение туманилось из-за неистовой ярости. — Этот монстр пытался убить отца дважды, второй раз потому что отец сам отдал ему себя. Ваш великий спаситель был монстром, и мой отец окончательно победил его!
— Твой отец, — громко и непреклонно заявила Табита, — был посредственным волшебником с хорошим пиаром в департаменте. Если бы не тот факт, что на каждом шагу он был окружен волшебниками более великими, чем он сам, мы бы даже не знали его имени на сегодняшний день.
При этих словах толпа снова взорвалась, поток злости и криков заполнил пространство, как котел. На сцене грохнуло. Джеймс посмотрел и увидел Ральфа, который даже ни разу не выступил, он вскочил, опрокинув свой стул. Табита обернулась и посмотрела на него, их глаза встретились на секунду. «Сядь» произнесла она одними губами, в ее глазах была злость. Ральф ответил на ее свирепый взгляд, затем решительно развернулся и покинул сцену. Джеймс видел это, и даже в разгаре своих страданий и страха среди почти восставшей толпы, его сердце обрадовалось.
Не было смысла продолжать дебаты дальше. Директриса МакГонагалл присоединилась к профессору Флитвику на сцене, и две вспышки красного света из их волшебных палочек восстановили порядок в амфитеатре. Без долгих вступлений директриса велела всем студентам немедленно вернуться в свои гостиные. Ее лицо было суровым и очень бледным. Толпа, бормоча и ворча, потянулась через арку обратно к замку. Джеймс увидел Ральфа, пробивающегося к нему через толпу. Он отошел в сторону в ожидании, когда мальчик догонит его.
— Я не могу так больше, — сказал Ральф Джеймсу тихим голосом, опустив глаза. — Прости меня за ее ужасные глупые речи. Можешь продолжать ненавидеть меня, если хочешь, но я больше не могу поддерживать весь этот бред Прогрессивного Элемента. Я действительно ничего не знал об этом, за исключением того, что они придавали этому делу слишком… политический окрас.
Джеймс не смог удержаться от улыбки.
— Ральф, ты действительно славный парень. Я просто не могу ненавидеть тебя. Я должен извиниться перед тобой.
— Ладно, давай займемся извинениями позже, хорошо? — сказал Ральф, направляясь с Джеймсом к арке. — А сейчас я просто хочу убраться отсюда и побыстрее. Табита Корсика буравит меня взглядом с тех пор, как я ушел. Кроме того, Зейн сказал, что Тед пригласил нас потусоваться в вашей гостиной. Ему очень хочется позлорадствовать по поводу того, что вы переманили члена команды Б на свою сторону.
— Это тебя не беспокоит? — спросил Джеймс.
— О нет, — ответил Ральф, пожав плечами, — оно того стоит. У гриффиндорцев закуски лучше.
Глава 10. Каникулы на Площади Гриммо
В следующий понедельник Джеймс, Зейн и Ральф стояли возле класса Продвинутой Трансфигурации, которую преподавала директриса МакГонагалл, и ждали, пока последний из студентов не покинет аудиторию, и она не начнет собирать вещи.
— Давайте, входите уже, — сказала она, даже не взглянув на мальчиков. — Хватит прятаться за дверью как стервятники. Чем могу помочь?
— Госпожа директриса, — осторожно проговорил Джеймс, — мы хотели бы поговорить с вами о дебатах.
— Что, прямо сейчас? — спросила она, некоторое время пристально глядя на Джеймса, затем повесила сумку на плечо. — Не могу понять, зачем? Чем скорее мы забудем об этом провале, тем лучше.
Мальчики последовали за директрисой, когда она направилась к двери.
— Но никто не забыл об этом, госпожа директриса, — быстро проговорил Джеймс. — Об этом говорят повсюду вот уже все выходные. Люди действительно взбудоражены. Вчера во дворе дело почти дошло до драки, когда Маструм Джуэл услышал, как Ривис МакМиллан назвал Табиту Корсику лживой идиоткой. Если бы поблизости не проходил Профессор Долгопупс, Маструм, возможно, убил бы Ривиса.
— Это школа, мистер Поттер, а школа, в ее самой простой форме, это место, где собираются молодые люди. Молодые люди время от времени склонны к размолвкам. Именно по этой причине, наряду с другими, Хогвартс прибегает к помощи мистера Филча.
— Это была не просто размолвка, — сказал Ральф, выходя в коридор за директрисой, — они были по-настоящему безумны. Ненормально безумны, если вы понимаете, что я имею в виду. Люди потеряли контроль во всем этом деле.
— Значит, как верно заметил мистер Поттер, счастье, что профессор Долгопупс был неподалеку. Я не понимаю, почему это так вас волнует.
Зейну приходилось бежать, чтобы не отставать от шага директрисы.
— Ну, дело в том, что нам просто интересно, почему вы позволяете всему этому продолжаться? Я имею в виду, вы же были на месте Битвы. Вы знаете, каким был этот парень Волан-де-морт. Вы могли бы просто рассказать всем об этом, поставив Табиту на свое место — это было бы правильно…
Внезапно МакГонагалл резко остановилась, заставив ребят затормозить возле нее.
— Позвольте спросить, что вы трое хотите, чтобы я сделала? — сказала она, понижая голос и пристально разглядывая каждого из них. — Правда о Темном Лорде и его последователях была известна в течение тридцати лет с тех пор, как он убил ваших дедушку и бабушку, мистер Поттер. Вы полагаете, что мое повторное заявление развеет ревизионистские взгляды толпы, которые существуют не только в этой школе, но и во всем волшебном мире? Хм-м?