Переключаюсь на метающих дротики в мишень, один из старых охотников не погнушался прийти и показать правильные движения, после комментировал броски, указывая на ошибки. Дополнить бы сшибки одоспешеных орчат ещё и перестрелкой дротиками, да боюсь, глаза друг дружке повыбивают. Конечно, дротики будут со шкурами вместо металлических наконечников, но много ли надо, чтобы повредить глаза? Перебирая в уме варианты закрытых шлемов, вспоминаю о сетчатых масках, прикрывающих лицо фехтовальшикам-шпажистам. А ведь это идея! Такую мелкую её делать не придётся, и от тычков копьём или удара учебным топором тоже защитит, при этом не сильно уменьшив обзор! Экономя материал, можно прикрыть только верхнюю часть, а разбитый подбородок будет дополнительным стимулом улучшать ловкость.
Не откладывая дела, принёс бревно и стал выпиливать нужные детали, подозвав ближайшего интернатовского, принялся усиливать его доспех. Игры прервались сами собой, окружив нас, все наблюдали необычное зрелище, после апгрейда новинку тут же оценили, следующий поединок показал, что усилившаяся защита позволяет игнорировать удары, сбивавшие раньше дыхание и оставлявшее синяки. Принимаюсь за следующий комплект, старшие орчата по образцу начали выделывать детали самостоятельно, даже те, у кого доспеха не было. Пока не было, но, надеюсь, уговорят родителей на обновку, орки консервативны, но перспективу видеть должны. Или не должны, но на этот случай у меня будет стимул — проволочную полумаску получат только одоспешенные. Пришло время для посетителей, а потому оставляю недоделанные комплекты на потом, или сами доделают, или меня подождут.
Первым в мой шатёр, как ни странно, пришёл Дубеут. Мотнув головой, показываю положить талбучью шкуру у порога, после чего интересуюсь, зачем он здесь.
— Племя сыто и в безопасности, но твои начинания не нравятся охотникам. Так прежде никто не делал, эти перемены не к добру — а тон то какой, прямо благодетель, указывающий на ошибки молодому орку.
— Любой, кому не нравятся перемены, может от них отказаться, пускай снимет лыжи и бредёт вслед по сугробам, взвалив богатые трофеи, добытые благодаря мне на плечи.
Чуть сбил ему ритм, но сверкнув глазами, продолжает, чувствуется подготовка к руководящей должности:
— Та малость не в счёт, но твоё пренебрежение прочими детьми клана недопустимо.
Серьёзное обвинение, но оно работает в обе стороны. Спускать дерзость не намерен никому.
— В следующие три перехода ты, твоя семья и подопечные обойдутся без этих малостей — смотрю ему в глаза, ожидая, взбрыкнёт или нет. Не возражает, раз так, продолжаю:
-У семейных орчат нет отцов и матерей, чтобы я доглядывал ещё и за ними, или они предоставлены сами себе?
— Ты ставишь своих выше прочих.
— Лучше обеспечиваю, как каждый хороший опекун. А разницы с другими не делаю, не гоню никого с занятий, и не требую с их родителей за это увеличить долю с добычи, даже кормлю всех из своих запасов. Ты хочешь внести разлад и посеять вражду в нашем клане? Или у тебя не хватает шкур, чтобы сделать учебный доспех своим детям?
Что-то не нравится он мне раз от раза всё больше, со своими необоснованными претензиями. Но пока подчиняется — пускай живёт. А вот теперь пускай объяснит, смутьян он или просто нерадивый охотник.
— Я сам их обучу, лучше остальных.
— Твоё право. Но я не запрещаю приходить им по утрам к остальным. Если это всё — свободен.
Судя по лицу, хотелось сказать ему ещё очень многое, но сдержался. Интересно, сколько ещё орков разделяют эту точку зрения? Что-то я подзапустил общественную жизнь, надо будет моих жён порасспросить про сплетни и слухи, женщины в этом деле мастера. А я, поделив на два, узнаю примерную картину.
Больше просителей не было, и я отправился разрабатывать защиту для глаз, забрав с собой железный лом и самые низкокачественные наконечники на переплавку.
* * *
Необходимость каждый раз с нуля производить средства производства угнетала меня, с собой печь для переплавки не повозишь, если бы не помощь стихий долго бы я изготавливал нужные мне вещи. Призываю духа земли и даю задание преобразовать участок земли в плавильню, сам в это время разминаю добытую глину. Сделав миской оттиск, рассекаю на две части и прочерчиваю решётку, закрываю сверху отсечённой частью, и форма готова. Чтобы прикинуть, хватит ли мне железа на шестьдесят семь таких изделий, и не переплавлять лишнего решил замерить её объём. Просушиваю форму, чтобы не отсырела и заполняю её водой. Замерив получившийся объем, умножаю на шестьдесят семь. Делаю две ямы с прокалёнными стенками, и выливаю в первую выверенную воду. Ставлю на стенке отметку уровня, и переливаю во вторую, после чего заполняю первую по отметку и добавляю из второй. Ставлю следующую отметку, и убираю до первой. Кидаю в воду железо, как вода поднимется до второго замера — так нужное количество и наберу. Не хватает, вода поднялась чуть выше трети от первоначального уровня, но это не беда, отправляюсь в шатры к своим подопечным и забираю железо оттуда, ведь большинство трофеев несут они.
Печь готова, прогреваю её огненной маной и закладываю железо, добавив угля жду, пока расплавится, сам же в это время добываю потребное количество глины. Форму решил делать общую, сетки небольшие, и железо не разопрёт промежуточные стенки, а внешние сделаю потолще. Припряг к этой работе духа земли, чтобы формировал канавки по образцу и не забывал делать общую сверху, для перелива. Просушить и заняться железом, пока оно только начинает раскаляться, но огненная мана быстро переводит её в жидкое состояние, пробиваю стенку печки и контролирую перелив металла в форму, убеждаясь в отсутствии пузырей, даю железу остыть. Закалять их не буду, пусть лучше погнутся, чем в лицо осколками вопьются.
Пока металл остывает, беру роговую пластину копытня и смотрю, чем же защитить её от порчи, в принципе, можно попытаться пропитать её жиром, но вонять подобный доспех летом будет очень сильно, воска или парафина у меня также нет, зато смола есть, ей и буду защищать от пересыхания. Дух земли не смог эффективно работать с органическими материалами, слишком долго даже по их меркам он проводил напитку смолой, попробовав стихию воды ничего не получил, а вот дух жизни сделал это легко и быстро. Раз он так хорошо работает со свежей органикой, то почему бы не попробовать упрочнить и пластины, и кожаную часть доспехов? Но делать сразу на своём я пока поостерёгся, отрезав от шкуры кусок сосредотачиваюсь на нём. Просканировав структуру через духа жизни, увеличиваю роговой слой и уплотняю прочие ткани, из которых она состоит. Закончив, повертел стоящий колом кусок, что немного убавил в объёме, попытался согнуть — получается, хотя и остаётся ощущение, как от толстой резины. Достаю нож и принимаюсь резать — по сравнению с необработанной — хорошо держится, надавив, всё же прорезаю её насквозь. Хорошая получилась вещь, пригодится ещё для одной задумки, но пока откладываю в сторону и принимаюсь за пластинку. Уплотняю, но чувствую, что духу жизни чего-то не хватает, кладу сверху ещё одну и вижу, как она разрушается, получившийся порошок впитывается в расступившиеся поры. Потяжелела, даже звук от щелчка когтем стал более звонким, кроме упрочнения желал, чтобы она осталась как можно более гибкой. Теперь пропитать смолой и готово. К сожалению, массово такое не сделаешь, но оснастить своих охотников смогу.
Пока приводил в порядок кожаную часть доспеха, потратив, чтобы не усохла ещё один кусок шкуры копытня, металл перестал быть жидким, но разбирать форму не стал — до завтра возиться с ним всё равно не буду.
* * *
В обед прислушиваюсь к трескотне своих девушек, выходка Дубеута не осталась без их внимания, и они уже успели обсудить её со своими подругами, сейчас эти слухи и домыслы прошли через вторые-третьи руки и, изменившись, вернулись обратно к нам. В целом информация почти не исказилась, за исключением описания наших реакций. Сам же Дубеут притих, и не стал заострять внимание окружающих на решении вождя. Послеобеденный сон прошёл, и я решал, каким же из направлений магии мне заняться, тотем воды так и не освоен, но он по большому счёту мне и не нужен, учебник по аркане уже закончился, осталась наработка навыков по пройденному материалу, а в некромантии, или скорее, химерологии, если учесть, что работаю через духа жизни и с живым, сделал всего лишь первый шаг. Привык, что дренейки составляют за меня расписание и контролируют знания, теперь же, наплодив неожиданных направлений за голову хватаюсь. К ограм всё, начну с арканы, тем более Дувейли хоть и научилась, наконец, выравнивать потоки маны, и ей и мне будет приятно провести занятие вместе. Решив — действую, позы, и последовательности упражнений выучены наизусть, вслушиваемся в свои источники и занимаемся их настройкой, упорядочивая потоки маны. После сеанс синхронизации, помогающий ей ощутить своё ядро получше, а дальше — отдых.
Шаманизм у меня был с утра, аркана недавно, на наработку новых артефактов пока тоже не тянет, а потому займусь химерологией, маги жизни порой творят такое, от чего опытные некроманты седеют. Вот и травка, что вчера так безжалостно напитывалась жизненной энергией соседей, отклик хороший, диспропрорций в развитии нет, и даже отсутствие полива ей не мешало. Другое дело те, что были лишь проводниками — отдельные части их были угнетены, а корни вообще не соответствовали разросшимся листьям. Теперь проращиваю разные виды трав, и, срезав по стеблю, меняю их местами и приживляю. Получилось, но ничего удивительного в этом нет, такие прививки делают и на земле, получая соматические гибриды, когда с одной яблони можно собирать до шести разных сортов. Научиться бы ещё передавать свойства одних другим, но пока это не нужно, слишком много других не менее важных исследований.
Снова каскады передачи жизненных сил, теперь уже от разных видов, с тем же результатом — иссушенные предыдущие кустики и получивший нарастающий итог везунчик, магия жизни в нём так и бурлит, ускоряя рост и проявляя дефицитные вещества, нужные для развития. Закончив практику друида-недоучки, активирую своего духа жизни, и, настроившись на него, посылаю запрос на саму суть жизненных сил, что сейчас передаётся от растения к растению. Понять получившееся видение было трудно, зато узнал одно — для роста и развития духа жизни эта квинтэссенция подходит даже лучше, чем избыток маны и длительные практики в работе с живыми объектами. Вопрос в том, можно ли сделать не просто манохранилище, а уловить эту тонкую материю и исследовать её свойства. Ответа не получил, но некоторое время сам дух жизни мог удерживать в себе эту "живую воду", постепенно впитывая, и передавая по требованию.
Прорастив траву в круге метр диаметром, даю задачу передать всю жизнь центральному растению и наблюдаю пугающую картину, как трава с глухим шелестом начинает иссыхать, корёжась и скручиваясь, а в середине стремительно извиваясь, стремительно разрастается. Такое обильное и быстрое питание не пошло ему на пользу, оно не умирало, но многие его части выросли больше и быстрее, чем остальные. Покопавшись в земле, достаю зимующее насекомое, чёрный жук, что сейчас уже слегка оттаял и шевелит лапками. А теперь передаю жизнь от гипертрофированного сорняка ему. Активно зашевелил лапками, почти физически светясь от переполняющих его сил, ни помирать, ни мутировать не думает, или травяная жизнь не такая концентрированная, или же она универсальна, но утверждать такого пока не могу, не проведя опытов над насекомыми и прочими представителями фауны. Чувствую чужое присутствие и испуг, глянув туда через духа жизни, замечаю стремительно удаляющуюся Хенкечу.
Гол кош! Проваливаюсь в транс, и, концентрируясь на обелиске, притягиваю её в круговерть не оформившихся декораций, дрожащая опора обретает твёрдость, висок простреливает болью, сквозь серую хмарь вокруг постепенно проступают внутренности священной горы. Вижу перед собой стиснувшую зубы Хенкечу, что с яростью и страхом глядит на меня, кулаки сжаты перед собой, а ноги полусогнуты, как будто готова атаковать или бежать.
— Приветствую тебя, Хенкеча, почему ушла, не попрощавшись?
— Что ты там делал? — дрожащим голосом отвечает она — и не говори, что этому тебя научили стихии!
— Этому научил их я. Вернее, воспользовался тем, что они умеют. Надеюсь, ты сохранишь в секрете нашу маленькую тайну?
Первый испуг у неё прошёл, и, оглядевшись, с ещё большей злостью уставилась на меня.
— Это лишь твоя тайна, не наша!
— Потому и не хочу огласки. Вопрос в том, могу ли я на тебя положиться?
Молчит, с учётом того, что между нами было это может означать как согласие, так и хитрость, чтобы её отпустил. Проверить её пока не могу, и если мы не договоримся, выход для меня будет только один. Пульсирующая боль снова прострелила висок, быстрое погружение в транс вряд ли было для меня полезным, напитав себя маной жизни, смягчаю боль, но убрать не могу, чем-то это похоже боль во время моего подселения. Изменяю обелиск, превращая его в клетку, и раздвинув прутья, перемещаю туда дёрнувшуюся Хенкечу. Напитываю его магией и желаю удержать внутри нежданную гостью
— Посиди до вечера, может, придумаем, как нам выпутаться из этой ситуации — разрываю контакт, слыша отдалённые ругательства.
56
То же время, Хенкеча.
Выругавшись, Хенкеча успокоилась, насколько это было возможно в её положении, ситуация была — хуже не придумаешь, и что самое страшное, выхода из неё она не видела. "Успокойся" — мысленно одёрнула себя шаманка, приводя мысли в порядок. Клетка не поддавалась мысленным усилиям, прочее окружение казалось монолитными, игнорируя все попытки изменить. Попробовав разжать прутья вручную, ободрала кожу на ладонях, во внешнем мире ни жара, ни холод не вредили ей, при контактах же и дух, и шаман могли воздействовать друг на друга, но за счёт большего опыта и предрасположенности, у духов предков всегда было преимущество. Так было до момента, когда она встретила Аргнака, ему, конечно, повезло в тот раз, сильный дар позволил победить в первом поединке, но в этом была и его слабость. Он слишком тянулся к запретному, исказив стихию жизни вместо помощи на вред. Рано или поздно он погибнет, беда лишь в том, что утянет за собой и правнучку.
Окружающая обстановка, такая манящая и знакомая была ещё одной пыткой, коридоры, что дарили покой и умиротворение смягчали её порывы, но этого было недостаточно, чтобы она перестала сопротивляться. Каменно-холодные прутья не поддавались, даже просто раскачать клетку было нельзя, пнув с досады ненавистную решётку, отбила ногу, вскрикнув от боли. Аргнак не стал её уничтожать, но это страшило ещё больше — перспектива превратиться в его куклу, такую же безвольную, как Оркрива, или разумную, но не способную освободиться, пугала до дрожи, мобилизуя все силы. Села в угол, прислонившись спиной к стенке клетки, стала искать выход, стараясь прочувствовать окружающую её ловушку. Такое слияние опасно, но она должна попробовать. Находясь в центре сосредоточения его силы, почувствовала, почему шаманка Кровавых Кулаков поступилась честью, пытаясь уничтожить неправильного орка.
