Возвращение

Может быть, это будет даже не убийство, а тяжелая болезнь. Болезнь даже более выгодный вариант.

— А что случилось тогда? — любопытство заарна не столько напрягало, сколько напрягало вообще говорить о прошлом. — Я не против, что ты свою гильдию развалил, но чтобы ты ее потом отдал? В это я не верю.

Хотя высшие действительно знали полную картину. Почти полную.

— Заложники, — просто ответил я. — У гильдии было много пленников, после захвата Иншель, и не только. Светлые, обычные люди, семьи, родня, друзья. Маги в вакууме не существуют... точнее, темные, может, и существуют, но не мы. Нападение на источник гильдии вывело Шеннейра из себя, и он пригрозил убивать по человеку в день, если мы не сдадимся.

Если бы у нас был хотя бы один шанс, я бы попытался. Как наследник Ишенги, я бы передал титул магистра дальше. Попробовал бы переместиться туда, где держат пленников, и их освободить. Кстати, держали их втайне и в разных местах, но это не важно. На стороне темной гильдии был Норман, и шанса у нас не было.

Наверное, Шеннейр сам быстро понял, что с заложниками перегнул палку, и что террор такого масштаба — не то, к чему он стремился. Я не знаю. Но он согласился на переговоры и согласился на условия, и он выполнил свою часть сделки, хотя высшие требовали обратного. Магистр темной гильдии держал свое слово.

Алин ждал меня на небольшом балконе. Красивых видов отсюда не наблюдалось — только клубящиеся черные тучи и бесшумные всплески молний. По данным инфоотдела суточный рост Вихря уже ускорился в два раза. Матиас попробовал приблизиться вместе со мной, но окутавшая его дымка сковала заарна по рукам и ногам.

— Мне кажется, ваша тень уже устала повсюду следовать за вами, — чуть насмешливо произнес темный. — Пусть отдохнет. И вы расскажете ему, что убийства — это не тот путь, которым действуют светлые? Если, конечно, это забавное существо действительно собирается стать светлым магом.

Высший маг Алин был куда сильнее, и он мог насмехаться. И высший маг Алин боялся подпускать заарна вплотную, даже когда тот не пытался напасть, что уже о чем-то говорило.

— Спасибо, что пришли, — я будто заново разглядывал стоящего передо мной человека в алых одеяниях. Красный маг Алин был почти мифическим существом. Все знали, что он — правая рука Шеннейра, и что именно на нем держится жизнь гильдии, но он вышел сухим из воды и ухитрился не замараться ни в чем особо кровавом. Официально. — Жаль, что нам не удалось поговорить раньше. Вы же не думаете, что я действительно ваш враг?

— В вас сложно видеть врага, — высший глядел сверху вниз, с ноткой снисходительной жалости. — Вы стараетесь держаться, Тсо Кэрэа Рейни. Но, в конце концов, вы просто светлый ученик, которого бросили в одиночестве.

Он превосходно знал, куда бить. Но это было уже не важно.

— Почему вы не хотите принять власть над гильдией, Алин? Если вы завтра выступите от имени темных, то вам сразу забудут все просчеты. Вам доверяют. За вами пойдут. Ничего еще не решено. Я уверен, что если все соберутся вместе, то сумеют остановить прорыв...

— И будут жить в мире и согласии, — устало продолжил Алин и отвернулся, опираясь на перила балкона. — Эта светлая вера в лучшее. Мне не нужна власть над темной гильдией — потому что я ненавижу темную гильдию.

Хорошо, признаю. Ему удалось меня удивить.

— Бей в спину, иди по головам, вытирай ноги о слабых, пресмыкайся перед сильными, — монотонное перечисление звучало без эмоций. — Союз против общего врага. В мире, построенном на ненависти, без врага не обойтись. Светлые, темные — это не закончится никогда. С меня хватит.

Наверное, я бы мог сказать ему много разных вещей. Но была одна, которая изумляла меня до сих пор — за редкими исключениями темные были самыми обычными людьми.

— А что вы сделали, Алин, чтобы это изменить?

— Вы думаете, что вы измените систему? — с издевкой рассмеялся он. — Нет, Тсо Кэрэа Рейни, система изменит вас. Система вас поглотит, встроит в свой механизм, и вы станете точно таким же, как мы все. Ах да, вы стараетесь ради блага. Принесете себя в жертву, чтобы спасти светлых. Вернуть тех, кто остался на островах. А вы уверены, что они простили?

Он придвинулся ближе, с интересом рассматривая меня, и сам же ответил:

— Они не простили. Вы хотите мира — они нет. Они хотят крови, мести и войны. Что вы сделаете, если ваши сородичи вновь начнут убивать? Добро пожаловать в реальность, светлый магистр.

Реальность черными пятнами разъедала пустоту, и правда проступала за ними — уродливая и неприятная, как и любая правда.

— Реальность — то, что творим мы сами, — сказал я ему вслед. — Но вы сдались.

Высший остановился, словно не зная, то ли снова рассмеяться, то ли разозлиться, и с сожалением покачал головой:

— Мне вас жаль, Тсо Кэрэа Рейни. Я могу уйти. А вы останетесь. С ними.

Слова погасли в тишине, и я прикрыл глаза, впитывая в себя тишину и одиночество. Тени молчали.

— Верить в лучшее. Что за дурость — делать надо, а не верить, — и бросился к заарну, подхватывая его под руки. — Матиас, тебе эмпатия на что — врагов оценивать или фигней страдать?

— Ты реально читал ему мораль? — не оценил заботы тот.

— Да! — радостно подтвердил я. — Надо же на ком-то тренироваться. А то я как не светлый. Мне же перед другими светлыми будет стыдно. Вот спросят меня — а пробовал ли ты хотя бы одного высшего поставить на правильный путь? И что я отвечу?

— Что ты всех унижаешь, говоря, что они неудачники? — озарило заарна, и я оскорбленно поправил:

— Это называется мотивация.

— Но оно не работает...

— Если сработало — тогда мотивация. Нет — тогда они и вправду неудачники. А я не нанимался никого утешать.

Я бы мог понять Алина. Понять очень легко. Но он сделал выбор — очень и очень жаль.

— Вы задолжали мне некоторые объяснения, Рейни, — Шеннейр как ни в чем не бывало остановился рядом, и я мысленно велел Матиасу убраться в тень. Было бы неприятно, если бы темный магистр столкнулся с Алином, и еще неприятней — если бы услышал разговор. Но если у тебя хорошие отношения с оператором волшебного замка, все встречи будут происходить точно в срок.

— Знаю.

Темный маг оперся о стену чуть выше моей головы. Надеюсь, он не пытался угрожающе нависнуть, потому что со стороны все выглядело именно так.

— Я тут вспомнил некоторые детали, — Шеннейр говорил вполне дружелюбно, но холодные глаза смотрели пристально и цепко: — Венец Та-Рэнэри, коллекционная вещица, штучный выпуск. Не усиление магии. Усиление эмпатии и массовое влияние на сознание. Что вы можете соврать, чтобы я поверил?

Ну, это была любопытная постановка вопроса.

— Поймали, — я покосился на него и свесился с перил, заглядывая в бездну. — Я планирую превратить население страны в зомби, а потом поработить.

— Убить вас, что ли? — полушутливо спросил он.

— Как вариант.

Бездна была глубокой, и в ее недрах сверкали молнии.

— Так вы в самом деле ученик Ишенги?

— Нет, — я перекатил обруч в ладонях, и спокойно повторил: — Артефакт, усиливающий эмпатию. Я внушил вам эту мысль.

Не совсем так — я усилил эмоции магов после излечения источника. Про наследника они додумали сами. Если бы я был настоящим наследником, я бы не выдал себя так легко и быстро.

Темные тона в эмпатическом эхе стали еще ярче. В том, что Шеннейр меня убьет, я сомневался — не для того он со мной возится. Но прошлое оставило свое клеймо: бывший глава темной гильдии боялся нового предательства.

Я посмотрел на часы и обернулся к дверям:

— Норман, добрый вечер! Подходите, мы только вас и ждем. Сейчас вы будете выпытывать у меня жуткую правду, а мне лень повторять ее два раза.

Заарн явился в точно назначенное время, и недовольство Шеннейра меня не трогало. Объясняться конкретно с темным магистром не было ни малейшего желания.

— Жуткая правда номер один, — торжественно объявил я, стараясь не улыбаться. Хорошо, не улыбаться слишком широко. — Суть не в том, смогу ли я провести ритуал. Суть в том, чтобы все поверили, что я на это способен.

Глава 11. Место под солнцем

Если бы солнечное затмение началось на рассвете, этим бы все и закончилось. Но оно следовало ближе к полудню, и последние часы были посвящены исключительно тому, чтобы показать Лорду Норману, как быстро и эффективно в последний момент в Аринди решаются проблемы.

Заклинатели не хотели работать с боевиками, люди — с магами и все вместе — с заарнами, но среди них не было ни одного эмпата, чтобы бесконечные конфликты хоть кого-то смущали. Резко вышедшие из спячки темные решили, что участие в истории светлого ученика их глубоко оскорбляет, полагаться на его способности — тем более, и потребовали без извращений долбануть по будущим вратам особо убойным заклинанием и готовиться уже к нормальной кровавой войне на уничтожение. Разумеется, последствия наложения энергий будут катастрофическими, но какого темного мага пугали катастрофические последствия.

Меня тоже ничего не пугало. Сначала эти странные люди должны были переубедить Шеннейра, и им оставалось только посочувствовать.

С верхней площадки Вихря открывался великолепный вид на окрестную разруху и бурную активность среди развалин. Не секрет, что первый удар придется на столицу, и маги поднимали щиты на подходах и рядом с убежищем Полыни. К башне темной гильдии даже не приближались, и озверевший источник упорно грыз сковывающие печати.

— С разрушением Шэн нам повезло.

— М? — Матиас сонно поднял голову, удивленно оглядываясь на меня.

— Врата могли открыться всего в двух местах — в замковой долине или в Шэн. Разница лишь в том, что замковую долину защищали, а Шэн — нет. Но даже если бы я сказал, что они откроются здесь, никто бы меня не послушал, и никто бы не ушел, пока они бы не открылись... А так — получилось наглядно.

Заарн вытянул руки, пошевелив пальцами с выдранными ногтями, и с сомнением протянул:

— Я бы не назвал это... везением. Я же сам ее...

— Теперь называй.

Эвакуация шла и по другим городам, ни шатко ни валко, но все же. Разъяснительная работа принесла плоды, и горожане пришли в убежище, а не начали прятаться по окрестным лесам. Я бы сказал, что главная проблема — выгнать их из убежищ обратно.

— Это первое, что я понял о вашем мире, — Норман держал переговорный браслет на вытянутой руке, как ядовитую змею. — Люди ничего не способны сделать сами.

— Зато все вспомнили, что вы правитель, — с сопереживанием заметил я.

— Я ненавижу эту страну.

— Они опять спрашивают, на сколько оборотов закрывается главная дверь? Не волнуйтесь, они просто боятся что-то повредить.

Генетическая специализация сыграла с заарнами плохую шутку. В условиях неопределенности и сумбура они терялись, и под одобрение всей человеческой диаспоры начинали трезвонить напрямую Норману. Система, которая держится на одном лидере, может, и выглядела удобной, но я бы не хотел оказаться на месте того, кто ее держит.

На площадке было столпотворение. Маги устанавливали артефакты и активаторы для печатей, и некоторые вещи стояли здесь потому, что этого требовал ритуал, а некоторые — потому, что так хотелось темному магистру. Норман и Шеннейр старались не пересекаться друг с другом, но каждый раз, когда они сталкивались, создавалось впечатление, что либо они сейчас начнут выдирать друг у друга власть, либо глотки.

— Делаем ставки, кто кого загрызет? — светски предложил пробившийся сквозь толпу Миль. Строгое ритуальное облачение придавало заклинателю торжественности, но не осознания своей великой миссии. Зато в Гвен и Нэттэйдже скорби и благородного самопожертвования хватало на всю гильдию. В мыслях они, может быть, и корили себя за то, что влезли в эту авантюру, но держали лицо — отступать было поздно.

— Не будьте так пессимистичны. Разумеется, это начало долгого сотрудничества.

Лорд Норман и темный магистр Шеннейр не станут начинать свару, пока их положение слишком шатко. Пока.

Темный маг с отвращением поморщился и перешел к самому животрепещущему:

— Рейни, я осознаю, что у вас без контроля сородичей мораль не мораль и правила не правила, ладно, вы хотите всех убить, но хотя бы древние традиции могли уважать! Что за маскарад?

Меня уже не удивляло, что самое животрепещущее содержалось в церемониале. После всего, на что уже закрыли глаза, можно было закрыть глаза и на это, но за красные символы на ритуальном белом облачении пришлось выдержать настоящий бой.

Никому не важно, что прячется за ширмой, пока ширма выглядит так, как должна выглядеть. Очень удобно.

— А зачем нужен маскарад, Миль? Вы и так все знаете.

— Островная акула, — штандарт магистра он оставил напоследок, вцепившись в него чуть ли не с одержимостью: — Как символ вероломства и жестокости?

— Как символ дружбы и верности, — оскорбленно поправил я.

Островные акулы никогда не бросают своих — в отличие от людей.

— Кто бы сомневался.

— Вы бы переводили разговоры для посторонних, а? — тоскливо попросил Матиас, отрываясь от блокнота. С блокнотом он не расставался со вчерашнего вечера, постоянно что-то записывая. Я подозревал, что не хронику событий, а имена тех, кто смотрел на него косо.

— У нашего светлого магистра на штандарте — его геральдический знак. Тсо Кэрэ — это и есть островная акула, — снизошел заклинатель. — За что вас так не любили родители, Рейни?

— Это нормальное имя. Тсо Кэрэ Рэани — всего лишь "маленькая рыбка".

— Очень... мило, — не сразу нашелся Матиас.

— Они хотели "маленькая рыбка с подобными кинжалам зубами, которыми она вырывает сердца врагов и пожирает живьем", но получилось слишком длинно.

— Вижу, вы не волнуетесь, — подвел итог Нэттэйдж, выныривая откуда-то сбоку. Привычку втихую заниматься неведомо чем и появляться неведомо откуда внутренняя служба явно подхватила от своего главы.

— Про кого это сказано? — саркастично осведомился Миль. — У Рейни эмоциональный спектр на уровне табуретки. Он на вашу агонию будет смотреть с таким же лицом.

Нет, я умею изображать радость. То есть умел.

— Нас всего двое. Отсиживаться в замковой долине, пока остальные будут их защищать... — Гвендолин презрительно смотрела вдаль, как обычно погрузившись в свои мысли. Как организаторы хотя бы части беспорядочной толпы Гвен с Нэттэйджем были незаменимы, но боевые единицы из высших были так себе. — Лучшее, что они смогут сделать после этого — умереть.

Определенная доля романтики была волшебнице не чужда. К списку высших можно было добавить Вильяма, но за пораженческие требования срочно все бросить и спрятаться в убежище того отправили к родным шахтам и заводам. Единственный маг, который волновался по делу.

Нэттэйдж печально склонил голову, выражая полное согласие, и резко подскочил:

— ...какого?! Они не должны здесь быть! Остановите их!

Но остановить на полной скорости вылетевшие к Вихрю внедорожники никто не успел. Или не смог. Машины ломились прямо под молниями, полностью покрытые пылью и круглыми щитами; я привычно дождался, когда наверх поднимется лифт, и приготовился ко второму акту драмы.