Регулярно доносит сведения в деревню, куда раз в десять-пятнадцать дней приезжает незаметный такой человечек, якобы проезжает мимо, разговаривает с девицей и все рассказывает Милославскому.
Ну и пусть.
Малашка это даже и предательством-то не считала! Она же — симпатичная, умная, красивая, ну разве что немного рябая, но обаятельная. А ее в посудомойки! А какую-то шваль по помойкам набрали, да воспитывают, платья у них не платья, туфельки не туфельки, ходят, носы дерут...
Твари!
Малашке и невдомек было, что за ней постоянно приглядывали. А носы драли специально. И проговаривались в ее присутствии тоже только по уговору и только о нужном. А то как же? Информация обязана быть... и слушал Милославский о занятиях, о том,, какой лапочка Алексей Алексеевич, о наглости девок... но с этим-то придраться не получалось! Не к чему!
Это уж сейчас...
Она бы век ничего не узнала, но Воин был чуть неосторожен, уговаривая Анну бежать с ним. А Малашка пришла за грязной посудой, так получилось. И подслушала.
Дверь скрипнула...
— Ц-царевна!?
Софья стояла в дверях, разглядывая девку с непонятным выражением. Выглядела девочка не очень убедительна, но за ней возвышался Фрол Разин с нагайкой, и улыбка у него было... оч-чень недобрая.
— Далеко ли собралась, девица?
— Далеко ли направляешься, красавица? — поддержал Фрол.
Малашка дернулась, заметалась — и была перехвачена казаками. Софья только вздохнула. М-да, культуру шпионажа тут еще развивать и развивать. Неужели кто-то думал, что она ничего не узнает? Смешно даже подумать. Она-то проходила практику на стройке, в институте, потом в конторе. А сплетни — они процветали всегда и в любой среде. Хотя сейчас и без сплетен обошлись. Просто за служанкой постоянно приглядывала то одна, то другая девушка из Софьиных подопечных. Тренировали навыки.
И когда Софье донесли, что кухонная девка, та самая, которая на Милославского работает, чего-то вся не своя, словно ее мешком пришибли, а потом и что она собирается в бега — сложить ее поход на хозяйскую часть терема и визит Воина было несложно.
И Софья не ошиблась.
Через десять минут девица была крепко увязана и с кляпом во рту вручена Фролу.
Что с ней сделают казаки — Софья и знать не хотела. Доносчику первый кнут, а собаке собачья смерть. И то — не оскорбляйте собак, пожалуйста. Они до шпионажа не опускаются.
Выловят ли труп из речки, употребят ли девку по назначению всем отрядом и прикопают в ближайшем лесочке.... Софью это не волновало.
Жестоко?
А стучать не жестоко? Кинулась бы царевне Анне в ноги, покаялась бы, стала бы двойным агентом — еще и подзаработала бы. А так...
Да, неудобно. Теперь Милославский еще кого-нибудь подсунет, определенно. Но сейчас важнее всего время. Как только Анна родит — пусть хоть ушпионятся. А пока...
Как и в девяностые, заказывая конкурента, Софья подумала, что защищает свое. Вздохнула и ханжески возвела глаза к небу.
Покаяться?
Каюсь, господи. Грешна...
Прости и ты меня, как я себе прощаю...
Если бы кто-то наблюдал за пятилетней девочкой, он был бы искренне поражен ее злобной, совершенно не детской ухмылкой. Но это выражение мелькнуло и быстро исчезло. Показалось?
Да, наверное...
А кухонная девка... а что — девка? Сбежала с любовником. И хватит о ней.
* * *
А спустя два месяца Анна разрешилась от бремени здоровущим крепким мальчишкой. Все прошло, как по маслу, за неделю до родов она уехала к Морозовой, взяв с собой Софью для конспирации. Боярыня приняла их вполне радушно. Все-таки царевна, не грешница какая, да и венчана она с Воином, а любви вообще не прикажешь.
Женщины, всегда такие женщины, происходит это в десятом или двадцатом веке, все они с удовольствием следят за чужими романами. Феодосия Анну не осуждала, чего уж там. Царевнам на Руси приходилось тяжко, и если хоть одна разрешила себе любить, пусть втайне, но искренне — Бог ей в помощь! Вот уж чего иного, но зависти у Феодосии не было ни грамма. Софья оценила по достоинству.
Роды начались на два дня пораньше, чем ожидали — и через шесть часов Анна взяла на руки сына. Воин, крутившийся внизу, бледный от волнения и слегка пьяный (а что с ним было делать — беседой успокаивать? Проще было сто грамм налить!) целовал ей руки и боялся взять мальчишку.
— Он же такой крохотный... я ему больно не сделаю?
После уверений Анны, что ничего страшного, он все-таки прижал к себе маленький пищащий комочек — и вдруг улыбнулся. Вот за эту улыбку Софья все и простила мужчине.
Любит ведь...
Что там было в юности, сто лет назад... да разве важно?
Важно вот это выражение тихого счастья... запретного счастья.
И что? Софья не собиралась отдавать на расправу своих близких. Пусть сначала переступят через нее! Если в процессе переступания этих умников ни за что не схватят и не дернут...
С ребенком Анне пришлось расстаться через четыре дня. Афанасий Ордин-Нащокин вообще был тихо счастлив. Он-то и не чаял внуков дождаться, да тем более — таких. А что было особо приятно Софье — интриговать в пользу этого мальчишки никто не будет.
Ордин-Нащокин стар, Воин имеет не лучшую репутацию, его никто не поддержит, Анне это и даром не надо, а что касается Алексея Алексеевича — ему этот малыш не соперник. А еще...
Злая мыслишка, не без того, но...
Случись что — кто будет на скамейке запасных? Софьины единокровные братья?
Федор?
Так мальчишка до сих пор болеет, то понос, то золотуха, что еще из него вырастет...
А больше-то никого и нету... девки одни. А сын царевны это все лучше, чем дочь царя. Дай Бог, чтобы с Лёшкой было все в порядке, но ведь... чем черт не шутит?
Анна собиралась в школу, ребенку нашли кормилицу, Афанасий Лаврентьевич, кажется, даже слегка помолодевший, решил броситься царю в ноги, чтобы усыновить чадушко... жизнь продолжалась.
А в школе все было тихо, спокойно и — уютно. Дом, милый дом...
Время шло, сменялись сезоны...
* * *
— Царевич!
Не было у Фролки Разина такой привычки, в ноги падать, не было. Но вот... валялся — и слезы текли по загорелому лицу.
Алексей, недолго думая, спешился — и протянул руку казаку.
— Поднимайся, Фрол. Что случилось?
— Брата моего... Иванку...
— Что с ним?
— Смертью казнить будут!
— Та-ак...
История была просто. Воевали.
Воевал казак Иван Разин под предводительством князя Юрия Долгорукова, воевал на польской войне, а что там толку? Не война, а пылесос для денег и сил. На зиму, так уж было заведено, казаки возвращались в станицы. А как же, хозяйство что — двадцать лет без пригляда стоять должно, пока царь не навоюется? Это вы кому другому расскажите, а казаки товарищи хозяйственные.
Одним словом, князь приказал воевать, казаки сказали, что зимой не воюют и подались до дому. Князь, не долго думая, встретил их по дороге и перебил почти всех. Кто разбежался, кто в плен попал.
Алексей аж сплюнул со злости. Вот ведь...
К-князь!
Выслужиться он, что ли, хотел? Эта война уж сколько тянется, сколько тянуться будет... а он православных на своих же натравливает! Чем заняться не нашел?
Вроде бы и победы одерживал, но тут-то ему чего не хватило?
Что же делать, что делать? Казни допускать нельзя, казаки нужны. Но и воевода там, а он тут. И писать ему... отец одобрит ли?
А еще поговорить с Софьей, что она еще посоветует.
* * *
Софья вообще за голову схватилась.
Нет, ну надо же так попасть! Степана Разина она уже успела оценить, хоть и заочно. Мужик умные, тертый — и вообще, про восстание Стеньки Разина даже она слышала, только с чего началось — не знала. А тут ведь могло и оказаться, что — оно. Попер мужик в амбицию, когда брата казнили. Ну, пока не казнили, но...
Ордин-Нащокин Софью сразу разочаровал.
— Нет, царевна, это все бесполезно. Государь никогда не помилует...
— почему?!
— потому как считает Долгорукова полезным и нужным. Он несколько побед одержал...
— То-то вы губы кривите?
— Да вояка он не слишком хороший. Против плохого противника — сойдет, а так числом больше берет, не умением...
— У нас и того нет. Вот ведь... вилы!
А вилы правда были серьезные. Отдать на казнь Ивана Разина — получить себе компанию бунтовщиков. Но кому ты это объяснишь?
Она-то знает про Разинское восстание, а остальные?
Такое даже брату не расскажешь.
Софья заперлась в светлице, положила перед собой лист бумаги и принялась размышлять.
Что там за история?
Да смердит она за такие три версты, что нюхать аж в Москве тошно!
Что, война с Польшей первый год идет?
Да ни разу!
И воюют уже лет больше, чем она на свете живет, и казаки в этой войне участвуют — и главное, что самое-то важное! Они ведь и раньше на зиму домой уходили! И Долгоруков там тоже не первый год, что он — не в курсе?
Или ему вот прямо сейчас понадобилось именно это соединение?
Настолько, чтобы гоняться по полям и лесам за Иваном Разиным со соратники и уничтожать их?
Не верю!
Плевать, что не Станиславский, все равно — НЕ ВЕРЮ!!!
Так, простите, не за дезертирами гоняются.
Даже если казаки и ушли без его разрешения...
Вариант с ущемленным самолюбием рассматриваем?
Иван Разин заявляет бедному Юрику, что им надо на зимние квартиры. Юрик ему отвечает, что надо бы вот прямо сейчас это сделать — там, город взять, врага зарубить, а потом — вали. И что — казак не согласился бы?
Согласился. Казаки тоже не идиоты, а вольница не означает полной анархии. Не первый год воюют, могли бы общий язык найти.
Но — нет.
Одни сбегают, вторые догоняют... почему?
Да, ушли казаки!
Да плюнь ты и разотри, без тебя найдется, кому им голову оторвать. Царю отпиши, мол так и так, Ивана ж головой выдадут, чтобы станицу не подставлял, дезертир...
Но ты на войне, тратишь время и силы, гоняешься за отрядом, который совершенно не решает погоды...
Так какого черта?!
Не вяжется это настолько, что даже страшно...
Или...
Софья прикусила губу. Поведение казаков полностью укладывалось в схему только в одном случае. Они не бежали, они — спасались!
Сами, или что-то спасали, или хотели донести... сейчас для выводов информации не хватает.
Надо узнать — жив ли Иван Разин — или нет. И если что... обеспечить его явку в Москву для допроса.
Впрочем, если она хоть что-то понимает — он не доедет. Ему на голову ворона нагадит со смертельным исходом.
И что бы она могла сделать в этой ситуации?
Поговорить с отцом. Ладно, не она, Алексей, но почему бы нет?
Потому что отец Долгорукому верит больше, чем казакам. Те где-то на Дону и вольница, а этот свой и проверенный. Или...
Предают всегда те, кому доверяешь.
Мог ли Долгоруков...?
Мог. Без проверки — однозначно мог. Простите, но сколько там той Речи Посполитой? На карте не видать. А России? Пусть это пока не седьмая часть суши, но неужели у Руси не хватит ресурсов справиться с Польшей? посмотреть, конечно, надо, но где одно, а где второе?
Не хватает...
Что я знаю о русско-польской войне? Я ведь живу в этом, несмотря на все попытки отгородить царевен от жизни.
Ну, началось это с того, что гг. Богдан Хмельницкий предложил турецкому султану Мехмеду четвертому принять в подданство Малороссию и Запорожье. Патриот, сразу видно!
Султан, не будь дурак, согласился. А вот папаше это сильно не понравилось. Так, чихнуть не успеешь, турки на Кремле рассядутся. Не вынесла душа поэта...
Тут же приняли в подданство Малороссию, года не прошло. А султану это чего-то не понравилось. В итоге в 1653 году Алексей Михайлович выставил претензии польскому королю, а потом и в 1654 году принялся сосредотачивать войско у границ Польши.
Ну да, Прибалтика никому не лишняя.
Почему собачиться начали с Польшей, а не с Османами? Так Малороссия раньше под Польшей и была... и польскому королю тоже не понравилось, что его не спросили. Вот интересно, а на Турцию он бы тоже так наехал? Это она в 21-м веке площадка для отдыха, а сейчас-то сила! И зубастенькая... Но этого мы уже не узнаем.
Армия набралась приличная, а командовали ей Трубецкой, Шереметьев, Бутурлин, Ромодановский, Черкасский, Трубецкой — и до кучки — гетман Запорожского войска.
Богдан Михайлович Хмельницкий.
Весьма неоднозначная фигура... Хотя что неоднозначного во флюгере? Политик, ёж его редьку... Интересно, хоть когда-нибудь были порядочные политики?
Ой, вряд ли...
Польские командиры тоже были не лыком шиты. Коронный гетман Польши Чарнецкий, великий гетман литовский Ян Сапега, гетман литовский Януш II Радзивилл, гетман Запорожского войска Выговский — неплохая подборка.
Ну и скромный такой хан Мехмед IV Гирей от Крымского ханства.
Что до мирного населения — оно вообще не определилось под кем быть — и видимо, для сравнения — давало всем.
Пару лет повоевали ни шатко, ни валко, потом подключилась Швеция, и войну пришлось притормозить. А то влезли, понимаешь, принялись запорожцам на шведскую семью намекать... вдруг бы согласились?
Алексею это, понятно, не понравилось и он наехал на Швецию.
Конечно, пока разбирались со Швецией, Малороссия тоже не репу копала. Помер Богдан Хмельницкий, а его преемник, некто Иван Выговский быстренько прогнулся под Польшу и принялся пинать бывших союзников. Впрочем, долго его никто терпеть не стал. Пришибли, а на его место уселся Юрий Хмельницкий (вполне себе родственник). Впрочем, хрен оказался не слаще редьки и Юрик тоже быстренько переметнулся к полякам. А чего, булаву вручили, можете идти... по делам.
Конечно, кто-то его не одобрил, Малороссия раскололась на левобережную (как несложно догадаться, Российскую) и правобережную (польскую) части.
Только вот России это не помогло, ее-то пинали уже со всех сторон и теснили тоже. И только в прошлом году начались какие-то успехи.
Ага...
А не тут ли собака порылась? Раньше присылали бездарей, потом пришел Долгоруков, начал побеждать, Польше это оказалось серпом... по территориям, а вот что дальше?
Мог ли Долгоруков договориться с польским королем?
Почему нет?
Могли ли казаки об этом узнать?
Шито белыми нитками, но почему бы не принять за гипотезу?
Казаки узнают что-то нехорошее. Быстренько собираются и драпают, начихав на все приказы, потому как подчиняться приказам предателя — глупо. Еще и для жизни опасно.
Юрик, то ли узнав, что казаки знают, что он знает — направляется в погоню и начинает лупить их в хвост и в гриву.
Может быть такое?
Д´Артаньян, я допускаю все, — как говорил благородный граф де ла Фер.
А как говорил неблагородный Володя — фиг ли мне с тех допусков, если Констанция померла?
Софья поразмышляла еще — и додумалась до самого простого. Попросила Воина Афанасьевича связаться со своими польскими знакомыми и выяснить — что, как, когда...
