— Да, и не думай, что также сможешь ввести меня в заблуждение, Фрейзер!
Джейми стрельнул в меня "я-же-тебе-говорил-Сассенах" взглядом, но настроился, чтобы попытаться еще раз.
— Ну, ты всегда был ограниченным мудаком, Том, — сказал он мягко. — Конечно, ты можешь поступать, как пожелаешь, но я могу сказать тебе, исходя из опыта, что это действительно очень больно.
Мне показалось, что Кристи немного побледнел.
— Том, взгляни, — Джейми кивнул на поднос с инструментами: два скальпеля, зонд, ножницы, щипцы и две иглы для зашивания, уже с вдетым кетгутом, плавающие в банке с алкоголем. Они тускло поблескивали в солнечном свете. — Она собирается воткнуть это все тебе в руку, понимаешь?
— Я знаю, — огрызнулся Кристи, скользнув взглядом по зловещему скопищу острых граней.
— Да, ты знаешь. Но не имеешь ни малейшего понятия, каково это. А я понимаю. Посмотри на это, — он поднял правую руку, развернув тыльную сторону перед лицом Кристи, и пошевелил ею. В этом положении утреннее солнце осветило тонкие белые шрамы, которые оплели его пальцы, явно контрастируя с темно-бронзовой кожей.
— Это чертовски больно, — заверил он Кристи. — Ты не захочешь сделать нечто подобное, если есть выбор как это сделать. А у тебя он есть.
Кристи едва взглянул на его руку. Конечно, я думаю, он уже видел это, ведь он жил рядом с Джейми в течение трех лет.
— Я сделал свой выбор, — сказал Кристи, с достоинством. Он сел на стул и положил свою руку ладонью вверх на салфетку. Все краски сошли с его лица, и его свободная рука сжалась в кулак так сильно, что задрожала.
Джейми мгновение смотрел на него из-под тяжелых бровей, потом вздохнул.
— Ясно. Тогда подождите минуту.
Очевидно, не было никакого смысла спорить дальше, и я не уговаривала. Я взяла бутылку с лекарственным виски, которую держала на полке, и налила здоровую порцию в чашку.
— "Употребляй немного вина, ради желудка твоего", — сказала я, настойчиво вкладывая ее в ладонь его перевернутой руки. — Наш общий знакомый, святой Павел. Если пить ради желудка к добру, тогда, конечно же, вы можете выпить каплю и ради руки.
Его рот, мрачно сжатый в предвкушении экзекуции, открылся от удивления. Он перевел взгляд с чашки на меня, потом обратно. Сглотнул, кивнул и поднес кружку к губам.
Прежде чем он допил, вернулся Джейми, держа в руках небольшую, потрепанную зеленую книгу, которую он бесцеремонно сунул в руку Кристи.
Кристи выглядел удивленным, но все же взял книгу, щурясь, чтобы увидеть надпись. На деформированной обложке было напечатано: "Святое Писание", версия короля Якова
— Ты примешь помощь, откуда только сможешь, я полагаю? — сказал Джейми чуть хрипло.
Кристи резко посмотрел на него, затем кивнул, едва заметная улыбка прошла через его бороду, словно тень.
— Благодарю вас, сэр, — сказал он. Он достал из своего сюртука очки и надел их, затем с большой осторожностью открыл книжечку и начал листать, видимо, в поисках вдохновения для того, чтобы перенести операцию без анестезии.
Я посмотрела на Джейми долгим взглядом, на который он ответил слабейшим пожатием плеч. Это была не просто Библия. Это была Библия, некогда принадлежавшая Александру МакГрегору.
Эта Библия появилась у Джейми, когда он был очень молодым человеком, во время его заключения в тюрьму, в Форт-Уильям, к капитану Джонатану Рэндаллу. Его выпороли один раз, и в ожидании следующей порки, испуганный и больной, он был оставлен в одиночной камере, в компании только своих мыслей и Библии, подаренной ему хирургом гарнизона, единственное утешение, которое он мог ему предложить.
Алекс МакГрегор был еще одним молодым шотландским узником — он умер от собственной руки, предпочитая больше не страдать от дальнейших знаков внимания капитана Рэндалла. Его имя было написано в книге, опрятным, довольно размашистым почерком. Небольшая Библия не понаслышке знала о страхе и страдании, и если не будет наркоза, я надеялась, что она все еще обладает своей собственной болеутоляющей силой.
Кристи нашел то, что подходит ему. Он откашлялся, выпрямился в кресле и положил руку на полотенце, ладонью вверх, так решительно, что я подумала, он выбрал отрывок, в котором Маккавеи охотно предоставляют свои руки и языки для ампутации в руках языческого царя.
Быстрый взгляд из-за его плеча указал, что он был где-то в Псалмах.
— Приступайте, когда сочтете нужным, миссис Фрейзер, — сказал Кристи вежливо.
Если он не будет без сознания, мне нужно немного дополнительной подготовки. Мужественная сила духа была очень хороша, да еще вдохновленная Библией, но существует относительно мало людей, способных сидеть неподвижно, когда его руку режут, и я не думала, что Томас Кристи был одним из них.
У меня было в изобилии полосок льна для перевязки. Я закатала его рукав, затем использовала несколько полос, чтобы плотно привязать его предплечье к столику, с дополнительной фиксацией, удерживающей скрюченные пальцы вдали от оперируемой зоны.
Хотя Кристи, казалось, был в шоке от мысли пить спиртное во время чтения Библии, Джейми, и, возможно, скальпели, убедили его, что обстоятельства это оправдывают. Он проглотил пару унций к тому времени, как я успела его должным образом приготовить, а его ладонь тщательно протереть спиртом, и он выглядел уже значительно более спокойно, чем когда вошел в хирургическую.
Это чувство релаксации внезапно исчезло, как только я сделала первый разрез.
Его дыхание вылилось в пронзительный вздох, и он выгнулся вверх на стуле, с визгом дернув стол. Я схватила его за запястье, чтобы предотвратить разрыв бинтов, а Джейми схватил его за плечи, прижимая к спинке стула.
— Тихо, тихо, — сказал Джейми. — Ты сделаешь это, Том. Да, ты справишься.
Пот уже заливал все лицо Кристи, и его глаза за линзами очков стали огромными. Он сглотнул, кинув беглый взгляд на свою руку, которая сильно кровоточила, затем быстро отвернулся, белый как полотно.
— Если вы собираетесь вырвать, мистер Кристи, сделайте это сюда, хорошо? — сказала я, толкнув одной ногой навстречу ему пустое ведро. У меня все еще была одна рука на его запястье, другой я твердо прижимала пачку стерилизованных бинтов к разрезу.
Джейми все еще разговаривал с ним, как с одной из испуганных лошадей. Кристи был напряжен и дышал, дрожа всем телом, включая ту конечность, на которой мне нужно было продолжать работать.
— Мне остановиться? — спросила я Джейми, быстро оценив состояние Кристи. Я могла чувствовать, как бьется его пульс в запястье, которое я держала. Он не был в шоке — это хорошо, но явно чувствовал себя не лучшим образом.
Джейми покачал головой, глядя на лицо Кристи.
— Нет. Обидно тратить столько виски, да? И он не захочет снова пройти через ожидание. Вот, Том, сделай еще глоток, тебе станет легче, — он прижал чашку к губам Кристи, и тот проглотил виски, не задумываясь.
Джейми пришлось отпустить плечи Тома, чтобы он снова сел, затем Джейми крепко сжал предплечье Кристи одной рукой. Другой, схватил Библию, которая упала на пол, и открыл ее.
— "Правая рука Господня возвысится", — прочитал он, щурясь из-за плеча Кристи в книгу. — "Правая десница Господа творит доблестно". Что ж уместно, разве нет? — он взглянул на Кристи, который утих, его свободная рука сжалась в кулак у живота.
— Продолжай, — сказал Кристи охрипшим голосом.
— "Воздай рабу Твоему, оживи меня, и сохраню я слова Твои", — Джейми продолжал, его голос был тихим, но твердым. — "Наставляя, наказал меня Господь, смерти же не предал меня".
Кристи казалось, это порадовало: его дыхание немного успокоилось.
У меня не было времени, чтобы смотреть на него, его рука под захватом Джейми была тверда, как дерево. Однако он начал бормотать вместе с Джейми, подхватывая каждые несколько слов.
— "Отворите мне врата правды, войдя в них, я прославлю Господа".
Я раскрыла апоневроз и могла четко увидеть утолщение. Движением скальпеля освободила край; началась самая болезненная часть — резать по живому вглубь через мышечные полосы ткани... скальпель задел кость, и Кристи задохнулся.
— "Бог Господь показал нам свет; повелел связать жертву веревками, даже до рогов агнца".
Я могла расслышать оттенок юмора в голосе Джейми, когда он прочел эту фразу, и почувствовала движение его тела, когда он взглянул на меня.
Все выглядело так, будто я приносила кого-то в жертву — руки не кровоточат так обильно, как раны на голове, но есть много мелких сосудов в ладони, и, поспешно промакивая кровь одной рукой, работала в то же время другой. Отброшенные комки окровавленных бинтов валялись на столе и на полу вокруг меня.
Джейми листал взад и вперед, выбирая случайные фрагменты Писания, но Кристи был с ним сейчас, проговаривая слова вместе с ним. Я кинула беглый взгляд на него, цвет лица был по-прежнему плох, и пульс частил, но дыхание выравнивалось. Он явно говорил по памяти: линзы его очков были затуманены.
Мешающие ткани были полностью открыты сейчас, и я подрезала крошечные волокна от поверхности сухожилия. Скрюченные пальцы дернулись, и оголенное сухожилие внезапно резко двинулось, серебряное, словно мятущаяся рыба. Я схватила слабо шевелящиеся пальцы и отчаянно сжала их.
— Вы не должны двигаться, — сказала я. — Мне нужны обе руки, я не могу держать ваши.
Я не могла посмотреть вверх, но почувствовала его кивок, и выпустила его пальцы. С сухожилий, мягко поблескивающих в своем ложе, я удалила последние фрагменты апоневроза, опрыскала рану смесью спирта и дистиллированной воды для дезинфекции, и приступила к закрытию разрезов.
Мужские голоса были не более чем шепотом, низкий шум на который я не обращала внимания, так как я была занята делом. Как только я расслабилась и начала сшивать рану, то снова стала осознавать их.
— "Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться..."
Я подняла голову, рукавом вытирая испарину со лба, и увидела, что Томас Кристи сейчас держал маленькую закрытую Библию, прижав к телу свободной рукой. Его подбородок уткнулся в грудь, глаза плотно закрыты, лицо исказилось от боли.
Джейми все еще крепко держал привязанную руку Тома, другую свою руку он положил на плечо Кристи, наклонил голову и закрыл глаза, шепча слова:
— "Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла..."
Я сделала последний шов, подрезала нить, тем же движением разрезала ножницами льняные крепления и выдохнула, поняв, что все это время сдерживала дыхание. Мужские голоса вдруг смолкли.
Я подняла руку, плотно обернутую чистыми полосками с обеих сторон, и нажала на костяшки пальцев, мягко отводя их назад, и расправляя ладонь.
Кристи медленно открыл глаза. Его зрачки за линзами были огромными и темными, когда он, моргая, уставился на свою руку. Я улыбнулась и погладила его.
— "Так, благость и милость да сопровождают меня во все дни моей жизни", — сказала я мягко. — "И я пребуду в доме Господнем многие дни".
Глава 24. КО МНЕ НЕ ПРИКАСАЮТСЯ.
ПУЛЬС КРИСТИ БЫЛ НЕМНОГО УЧАЩЕННЫМ, но сильным. Я опустила запястье, которое держала, и обратной стороной ладони коснулась его лба.
— Вас немного лихорадит, — сказала я. — Вот, проглотите это, — я просунула руку ему за спину, чтобы помочь сесть в постели, тем самым потревожив его. Он сел в ворохе постельного белья, резко втянув воздух, когда пошевелил травмированной рукой.
Я тактично сделала вид, что не заметила его смущения, ввиду того факта, что он был одет в одну рубашку, а я в ночную сорочку. Довольно скромную, и для пущего эффекта накрытой легкой шалью поверх моей рубашки. Но я точно была уверена, что он не видел женщину дезабилье с тех пор, как его жена умерла, если вообще, когда-нибудь.
Я пробормотала что-то невразумительное, держа в руках кружку чая с окопником, чтобы он попил, затем, заботливо, но в безличной манере, устроила поудобней его подушки.
Вместо того, чтобы отправить Кристи обратно к себе в хижину, я настояла на том, чтобы он остался на ночь у нас, чтобы я могла наблюдать за ним, на случай развития инфекции в послеоперационный период. Упрямому по своей натуре, я ни в коем случае не доверяла ему в том, что он будет следовать моим рекомендациям и не станет заниматься свиньями, рубкой дров, или вытиранием задницы раненой рукой. Я не хотела выпускать его из поля зрения до тех пор, пока разрез не начнет покрываться гранулятом, который должен был появиться на следующий день, если все пойдет хорошо.
Все еще трясущийся от шока после операции, Том не выразил никаких возражений, и мы с миссис Баг уложили его спать в комнату Вемиссов — мистер Вемисс с Лиззи отправились к МакГилливреям.
У меня не было опия, но я подсунула Кристи крепкий настой валерианы и отвар зверобоя, и он проспал большую часть дня. Он отказался ужинать, но миссис Баг, которой мистер Кристи был по душе, в течение всего вечера лавировала из кухни к нему в комнату с пуншем, силлабабом и другими питательными эликсирами — все содержали высокий процент алкоголя. Вследствие чего, он, казалось, был довольно пьяным, равно как и температурящим, и не возражал, когда я близко поднесла свечу к его перевязанной руке, чтобы осмотреть ее.
Рука была опухшая, но не чрезмерно, чего и следовало ожидать. Все-таки повязка была тугая и вызывала дискомфорт, врезаясь в плоть. Я надрезала ее, тщательно удерживая медовую салфетку, которая закрывала рану, на месте, подняла руку и понюхала ее.
Я чувствовал запах меда, крови, трав и слегка металлический аромат свеже-изрезанной плоти, но не сладкий запах гноя. Хорошо. Я осторожно нажала на место рядом с повязкой, наблюдая за появлением острой боли или ярко красных полос на коже, но кроме естественной чувствительной болезненности, я увидела лишь малую степень воспаления.
Тем не менее, у него был жар, и за этим нужно было следить. Я взяла свежую длинную повязку и осторожно перевязала рану, оставив аккуратный бант на внешней стороне руки.
— Почему вы никогда не носите положенного чепца или платка? — выпалил он.
— Что? — я удивленно взглянула на него, забыв на время о человеке, присоединенном к раненой руке. Я коснулась свободной рукой своей головы. — Почему это я должна?
Я иногда заплетала себе волосы перед сном, но не сегодня. Тем не менее, они были вымыты и свободной волной окутывали мои плечи, приятно пахли цветочный настоем из иссопа и крапивы, используя который, я прочесала волосы, чтобы держать вшей в страхе.
— Почему? — его голос немного повысился. — "Всякая женщина, которая молится или пророчествует с непокрытой головой, навлекает позор на свою голову. Она подобна женщине, которая обрила себе голову".
— О, мы снова вернулись к Павлу? — пробормотала я, возвращая свое внимание к его руке. — А вам не приходило в голову, что у этого человека случался некоторый заскок, когда дело доходило до женщин? Кроме того, я не молюсь в данный момент, прежде чем рискну пророчествовать, я хочу посмотреть, как вы проведете ночь. Пока, во всяком случае, все это кажется...
— Ваши волосы, — я глянула на него и увидела, как он смотрит на меня, неодобрительно изогнув свой рот. — Это... — он сделал неопределенное движение вокруг его собственной стриженой головы. — Это...
