— Знаешь, — тихо произнесла она. — Пошли отсюда.
— Куда? — спросил я, продолжая разглядывать совершенно пустую поверхность воды.
— Проводи меня, — попросила она.
Мы медленно направились к боковому выходу. Под ногами рябили разноцветные плитки аллейки. Сиротливо манили в прохладную тень пустующие лавочки. То и дело, как из-под земли, вырастали фонтанчики для утоления жажды страждущих. Тишина заполняла этот маленький рай. Но стоило нам пересечь его границу, как жуткая городская какофония заполнила всё свободное пространство. Мы вышли к троллейбусной остановке. Почти на самом повороте Т-образного перекрёстка приткнулся к бордюру "МАЗ-200". Чем он привлёк моё внимание, понятия не имею. Может оттого, что стоял он почти напротив дверей кулинарии?.. Вообще-то в этот день всё мне казалось каким-то неуместным, опасным, находящимся не на своём месте.
— Смотри, какая прелесть?!
Я оглянулся на Настин голос. В огромной стеклянной витрине магазина доктор Айболит измерял температуру гиппопотаму, вынимая из его пасти не менее громадный, чем сам бегемот, градусник. Пасть зверюги закрывалась, в ожидании приговора. Доктор выпрямлялся в своём кресле. Подносил градусник к глазам. Внимательно изучал шкалу с ярко-красным ртутным столбиком. После чего встряхивал градусник и, наклонившись, вновь совал руку с измерительным прибором в загодя распахнувшуюся пасть животины, при этом глаза последнего хитро поблёскивали. Может быть, мне это только показалось?.. Под самой стеной магазина, расплющив носы о стекло, внимательно следила за процессом гурьба ребятишек. Послышался характерный стук штанг, из-за поворота выплыл рогач. Подрезая его, на перекрёсток вылетел джип и лихо свернул вправо. Водитель троллейбуса, чтобы избежать столкновения, сильнее прижался к обочине. И тут произошло невероятное. Спокойно стоявший тягач вдруг завёлся и, набирая скорость, покатился под горку вслед за троллейбусом прямо на остановку. Время замерло. Я, как заворожённый, смотрел на пустую кабину машины, даже не пытаясь, что-либо предпринять. Что-то невыразимо знакомое почудилось мне в этой сцене. В нескольких метрах от меня стоял парнишка, так же разглядывавший катящийся на него "МАЗ". Тут до меня дошло, что водитель оставил тягач на передаче, пренебрегая тормозом. Троллейбус, маневрируя, видимо, зацепил "МАЗ-200", а тот, имея двухтактовый двигатель, завёлся с одного толчка. Смерть неслась на людей, а я, как, впрочем, и все ожидавшие кто автобус, кто маршрутку, а кто троллейбус, уставились на это жуткое зрелище глазами кроликов на завтраке у питона. И в этот миг, буквально в нескольких метрах от бампера машины, мелькнула чья-то размытая скоростью тень. В следующий момент на подножку вскочил парнишка, виденный мною чуть раньше. Он рванул дверь на себя, благо та оказалась не запертой, и нырнул в кабину. Я всё так же продолжал безучастно наблюдать за происходящим.
— Ой! — негромко вскрикнула моя спутница, и я вздрогнул, как бы приходя в себя.
"МАЗ-200" остановился буквально в нескольких миллиметрах от замершего на остановке троллейбуса и в полушаге от меня. Тут из кулинарии выбежал взбешённый водитель и бросился к своей машине.
— Ну, вот и всё, — сказал парнишка, выбираясь из кабины тягача, и весело глядя на меня.
— Ах ты тварь! — Заорал шофёр маза, хватая пацана сзади за ворот рубашки. Пуговицы, веером разлетаясь в разные стороны, дробью застучали по асфальту. Сорочка треснула с характерным звуком.
— Ах ты, сволочь! — в тон ему взревел я, наконец-то сбросив с себя идиотское оцепенение, отталкивая водилу от парнишки и хватая его за барки. — Ах ты, сволочь! — как заведённый, повторил я, впечатывая виновника происшествия в ближайший столб мощным ударом кулака.
— Спасибо, дружище! — крикнул пацан, запрыгивая в отъезжающий троллейбус. — Я поехал!
— Да не за что! Это тебе спасибо!.. — буркнул я в никуда и ещё раз припечатал очумевшего водилу к столбу.
Тот закатил глаза и медленно сполз на тротуар.
— Пошли скорей, — потянула за руку меня Настя.
Я послушно последовал за девушкой к подкатившей маршрутке.
— И куда это мы? — поинтересовался я, усаживаясь рядом с Настей на неудобное, узкое сиденье.
— Там посмотрим, — уклончиво ответила она.
— Вообще-то мне стоило б уже быть дома. Собираться... — сообщил я скорее для очистки совести, чем для чего-либо иного, демонстративно изучая циферблат " "Ракеты".
Девушка промолчала. За окном проносились совершенно незнакомые мне улицы. Мелькнул и исчез бетонный забор какого-то автопарка, распахнутые деревянные ворота полуразвалившейся базы, железный пешеходный мост через три или четыре железнодорожных ветки, бревенчатый двухэтажный дом с разноцветной тюлью на окнах, автобусная остановка в виде дощатого крашеного сарая.
— Любопытно, где это мы? — поинтересовался я, искренне недоумевая.
— А ты бы чаще из своей квартиры вылезал, тогда бы знал, — грустно ответила Настя.
— Можно подумать, что ты здесь частый гость, — усомнился я.
Она молча пожала плечиком. Мы проехали ещё немного.
— Выходим, — тихо сообщила девушка мне и громче добавила: — Остановите здесь.
Шофёр плавно свернул к бордюру, и притормозил, одновременно открывая дверь. Мы покинули душный салон. Лёгкий ветерок окраины приятно овевал разогретое тело.
— Ну, и куда дальше? — спросил я, осматриваясь.
— Пошли, естествоиспытатель, — улыбнулась девушка. Шагнула на проезжую часть, направляясь в противоположную сторону от движения маршрутного такси.
Мы перешли дорогу. Метрах в десяти от угла, напротив хлебного магазина, стоял обыкновенный парфюмерный киоск с расширенным ассортиментом бижутерии. Не знаю, что меня толкнуло, какое-то внутреннее чутьё что ли, но что-то уж до боли знакомое, родное почувствовалось в этой торговой точке. И я, не раздумывая, подошёл к ларьку. Заглянул в приветливо распахнутое окошечко. Там, в полумраке от тёмных тонов бархата и прочих драпировок, расположилась немолодая женщина. Она сидела, уперев локоть о край столика, утвердив подбородок на кисти руки. Глаза её были слегка прикрыты и смотрели как будто в никуда. Она даже не шелохнулась, когда моя удивлённая физиономия сунулась разглядывать это изобилие. Вокруг таинственно поблёскивали флакончики, пузырьки, бутылочки и прочие товары. Пахло то ли тройным одеколоном, то ли Шипром. Я, как заворожённый, во все глаза рассматривал шарики бус, крупные звенья серебряных цепочек и жгутов, футлярчики с помадой, гребешки, расчёски, массажные щётки...
— Как будто время остановилось, — выдохнул я, отрываясь от созерцания содержимого ларька.
— Неужели? — усмехнулась девушка.
— Может тебе чего купить? Выбирай, — расщедрился я.
— Шутишь? — с интересом взглянула на меня Настя.
— Ничуть. Я вполне серьёзно.
— Хм!.. Смотри, ты сам напросился, — предупредила она и, глянув в окошечко, показала на небольшой футлярчик с золотистой розочкой на бархатной крышечке.
Продавщица тут же очнулась от летаргического ничегонеделания, вытянула верхний ящик, вынула ключ, немного повозилась внизу под столом, щёлкая замками, и, наконец, выудила точно такой же футляр. Нажала невидимую с нашей стороны кнопочку, и ларчик распахнулся. На тёмно-красной бархатке лежал бриллиантовый кулон на золотой цепочке. Женщина бесцветным голосом назвала цену, после чего бросила на меня быстрый, испытующий взгляд. По-моему, она собиралась получить неописуемое удовольствие от произведённого эффекта. Но я не дал ей этой возможности, молча, вытащив из кармана кредитную карту.
— Упаковывать не надо. Девушка сейчас же его наденет, — скучным голосом, как будто каждый день покупаю бриллианты, сообщил я.
— Сумасшедший, — шёпотом восхитилась Настя.
— Ничуть, — возразил я, пристраивая украшение на его законное место. — Посмотри, здесь же цены просто смешные, как двадцать лет назад.
— А ты помнишь, какие они были двадцать лет тому назад? — не поверила девушка, помещая кулон в разрезе платья. — Тебя, наверное, и на свете-то не было.
— Не помню, — признался я. — Но хочется верить. Здесь всё, как из моего детства.
— Ты туда погляди, — предложила Настя.
Я проследил за её взглядом. На той стороне дороги, за покосившимся штакетником, в глубине неухоженного двора, стояло неказистое двухэтажное здание, похожее на единицу, только перевёрнутую в обратную сторону.
— Боже мой! — вырвалось у меня. — Потрясающе! Как давно я здесь не был?!
— Пойдём, — взяла меня за руку девушка.
— Я зайду туда!.. — кивнул я на школу. — Я там сто лет не был. На минутку?..
— Сейчас лето, и там никого нет. Внутри идёт ремонт, — сообщила Настя.
— Ну и что?! Я только одним глазком!..
— Не стоит. Давай в следующий раз?
— Ладно, — нехотя согласился я.
А мне так захотелось пройтись по широким, гулким коридорам; Увидеть доску соревнований с космическими кораблями; Взглянуть на стенгазету с карикатурой на Вовку Червякова; Таблички на дверях классов "1 А", "1 Б", "1 В" и так до буквы "З".
— Пошли, — повторила Настя. — Это ещё не всё.
Мы не спеша направились дальше, оставляя позади и киоск, и школу.
— Я даже не представляю себе, что ждёт меня впереди, если это ещё не всё, — задумчиво произнёс я.
Настя лишь загадочно улыбнулась.
— Молодые люди! Футляр забыли!.. — раздалось сзади.
— Тьфу ты, чёрт, — выругался я.
Пришлось вернуться.
— Носите на счастье, — пожелала продавщица, протягивая коробочку из сумрака своего помещения.
— Спасибо, — буркнул я, на ходу засовывая футляр в карман.
Мы прошли овощную сетку, затем бакалейную лавку. После неё справа нарисовался гастрономический магазин, за ним дом культуры с памятником великому вождю, ограждённый невысоким металлическим заборчиком. Потом магазин одежды, пивная (с забитыми наглухо дверями), жилые дома в четыре этажа.
Почему я смотрел лишь на противоположную сторону дороги? Не знаю. Что-то внутри подсказывало, вертелось на языке, но никак не могло оформиться в чётко сформулированную фразу. Незаметно мы вышли к черте города. Дальше строений не было. Голая, унылая степь, разливалась на десятки километров. Справа, на небольшой площади стоял полукаменный, полудеревянный кинотеатр. На голубом фоне афиши чётко вырисовывался мужик, колотящий по рубке, уходящей под воду подводной лодки.
— Господи! — вскрикнул я. — Это же надо?! "Фантомас разбушевался"! Я ж когда-то так и не попал на эту серию. Мама дала денег в кино и наказала, чтоб долго не задерживался, потому что она точно знает, когда начинается сеанс. Я поверил, и, конечно, испугался, и взял билет на уже идущий фильм, чтоб поскорей вернуться домой и не получить нагоняй. А он оказался как раз тем, который я сто раз видел по телеку. Так обидно было!..
— Бывает, — вздохнув, согласилась Настя.
— Что бывает? — не понял я.
— И так бывает в жизни.
— Не понимаю. Всё, конечно, предугадать невозможно, но как ты узнала, что именно здесь, именно сегодня будет этот фильм?
Настя не ответила, лишь посмотрела на меня долгим грустным взглядом. Молча взяла меня под руку и повела прочь, куда-то влево. Я послушно поплёлся рядом, поминутно оборачиваясь на старый кинотеатр со старой кинолентой моего детства.
— Да прекрати ты оглядываться, — попросила девушка. — Ничего особенного там нет. Этот кинотеатр закрыт уже лет семь, только афиша осталась. Она в нише, повёрнута на север и потому сохранилась так хорошо.
— Печально всё это, — искренне пожалел я и оглянулся в последний раз.
Из распахнувшихся дверей кинотеатра на невысокое крыльцо вышли несколько человек и закурили в ожидании сеанса. Я от удивления открыл рот, но спохватился, решив, что это обыкновенные бомжи, а может, служащие очередной конторы, расположившейся в этом заброшенном здании. Хотя на заброшенное оно всё же не походило.
Мы шли вдоль городской черты и молчали, каждый о своём. Я размышлял о превратностях судьбы. Что-то гложило меня изнутри, но что именно, разобраться никак не получалось. Настя шла рядом, опустив взгляд. По выражению её лица ничего понять было нельзя. То ли она грустила, то ли принимала какое-то решение.
— Подари мне этот вечер, — вдруг очень тихо попросила она.
— Не вопрос! Я дарю его тебе! — немного наигранно продекламировал я.
— Не паясничай.
— А я и не думал паясничать. Я действительно дарю тебе весь этот вечер. Даже не так. Весь этот день!
— Я не то имела в виду.
— Тогда прошу пардона, — смутился я.
— Пообещай мне, что ты сегодня весь вечер будешь со мной.
— Обещаю.
— Что выполнишь любые мои капризы.
— Не вопрос!.. — легкомысленно пообещал я. — Только...
— Не волнуйся. Я не стану просить у тебя достать луну, или черевички царицы! — улыбнулась Настя. — Всё в пределах возможного.
— Торжественно клянусь! — сообщил я, выпячивая грудь. — Всё, абсолютно всё для тебя, и только для тебя. Хочешь, хоть целый год? Или два?
— Нет. Всю жизнь, — засмеялась она.
— Могу и всю жизнь, — распетушился я.
— Ладно. Не надо. Мне одного вечера будет достаточно, — подвела черту Настя.
— Хорошо. Один, так один, — легко согласился я.
Мы вошли во двор, образованный двумя четырёхэтажными зданиями, расположившимися фасадами один к другому.
— Посмотри налево, — предложила девушка.
Я глянул и обомлел.
— Это же роддом?! — воскликнул я, невольно окидывая внимательным взглядом стройную фигурку моей спутницы.
— Парень! — погрозила она мне пальчиком с накрашенным перламутровым ноготком. — Ты не туда смотришь!
— Гм... — неопределённо промычал я. — Мало ли... Чего только в жизни не бывает?..
— Я тебе!.. — она сделала вид, будто собирается шлёпнуть меня по губам.
— Да чего уж там?.. Мы все свои люди.
— Ты пошлишь.
— Прошу прощения. Я действительно зарвался, — смутился я.
— Ты вон туда глянь! — она указала на четвёртое окно справа на третьем этаже.
— Да вижу я, — ответил я, беря её маленькие ладошки в свои лапищи. — Зачем ты меня сюда привела?
— Честно?
— Конечно.
— Не скажу.
— Тогда мне придётся тебя пытать, — зловещим голосом предупредил я, притягивая её к себе.
— Начинай, — прошептала она, не сопротивляясь.
— Что? Прям здесь?
— А ты боишься свидетелей? — хитро улыбнулась она.
— Нет. Я никого не боюсь.
— Даже тех, кто подглядывает с третьего этажа?
— Только тебя!.. Немножко!..
Я невольно взглянул на четвёртое окно. Сознание услужливо подсунуло видение женщины с каким-то свёртком на руках. Я мотнул головой. В окне никого не было.
— А ты не бойся, не укушу!.. Ну?! Смелее же, сэр рыцарь!..
— Никого там нет, — твёрдо ответил я.
В этот момент мне безумно захотелось обнять её и целовать, целовать, целовать!.. До одури, до потери сознания, до отсутствия воздуха в лёгких, до помрачения рассудка, растворить её в себе и там оставить на века... Целовать до безумия эти дразнящие глаза, улыбающиеся губки, задиристый носик... Я пересилил себя, вздохнул и с сожалением отпустил девушку.
