Божественная любовь

Элия покрутила пяльцы, сплетая заклятье поиска с визуализацией, и нахмурилась, разглядывая последний отпечаток подошв осенних туфелек горничной на мостовой рядом с лавочкой на улице Роз.

Сувенирный магазин был самым обычным местом, никаких временных, магических или пространственных ловушек там отродясь не водилось, вот красивые маски — да. Принцесса и сама не раз покупала у Такмариса безделицы для уличных карнавалов. И, тем не менее, следочки Орин находились именно в развеянном портальном круге на крылечке. Отпечаток почти истерся, и сплети Элия заклятье пятью минутами позже, ничего обнаружить бы не сумела. Но боги, те, кто слышит и слушает Глас Творца, все делают вовремя! Принцесса увидела чары портала, сотворенные из нейтральной силы одного из мелких Источников мира, расположенного близ Лоуленда. Они были достаточно сильны, чтобы воздействовать на бога, принятого Источником Мира Узла, но не настолько могучи, чтобы привлечь его внимание в момент срабатывания.

'Ищи, кому выгодно', — отталкиваясь от этого первого из правил раскрытия преступления, Элия очень недобро нахмурилась. Самая вероятная из версий, отсекающая прочие по принципу бритвы Оккама, ей совершенно не нравилась.

Нрэн не был ни тугодумом, ни тупицей, а уж наблюдать за кузиной, улавливая малейшую ее реакцию, он натренировался превосходно, поэтому сразу сообразил, богиня пришла к определенным выводам.

— Элия? — позвал мужчина, прося поделиться соображениями.

— Утверждать со стопроцентной вероятностью не берусь, — прикусив губу, констатировала принцесса, развеивая заклятье поиска, — но, сдается мне, Бэль украли. А вот кто и зачем... Сейчас я займусь отработкой самой логичной версии.

— Я с тобой! — решил Нрэн, взметнувшись со стула, рука протянулась в пространство с намерением призвать меч.

— Нет, — категорично и почти поспешно отрезала Элия, поднимаясь сама. — Ты не умеешь соизмерять силу в секунды гнева. А мне жертва будет нужна живой и способной к конструктивному диалогу, иначе все старания впустую. Именно поэтому я ничего не скажу тебе о личности подозреваемого. Но, если мои выводы верны, то Бэль ничего не грозит, по крайней мере, не грозит в ближайшее время. Извини, снова придется подождать, дорогой.

— Мне это не нравится, — хмуро заявил воитель, но требовать ответа не стал, и так было ясно, если Богиня Логики решила молчать, вытянуть из нее информацию он не сможет ни просьбами, ни тем паче силой.

— Какое совпадение, мне тоже, — рыкнула Элия и исчезла из покоев.

В отличие от многих родственников, Нрэна она оставляла у себя без колебания. Обыскивать апартаменты, рыться в вещах или пытаться стащить что-нибудь воитель точно не стал бы. Ну, убивал время от времени случайных любовников кузины, так кто же без греха?

Однако, хорошо, что воитель не видел метаморфоз, произошедших с обликом Элии, а то вряд ли отпустил ее так легко. Ибо звездному набору снова нашлась работа. Осеннее платье богини исчезло, сменяясь крахмальным кружевом цвета беззвездной ночи и черной кожей, перчаткой соблазна облегающей фигуру. Высокие шнурованные сапоги на стилетах каблуков охватили ноги до середины бедра, в руках появились ферзал и лунд, часть блоков с силы любви и силы Пожирательницы Душ были снова слегка приспущены, точно ткань с плеча. Серые глаза метали молнии, пламенели алые губы и проблескивали белоснежные клыки. Теперь Элия выглядела невыразимо жестокой, прекрасной, опасной и столь же неизмеримо притягательной.

Игнорируя слабое вяканье привратника, черным вихрем ворвалась богиня в пышную спальню, убранную в кроваво-вишневых тонах, первым рывком сорвала тяжелый балдахин с кровати, вторым шелковое одеяло, обнажая расслабленное негой дремы совершенное мужское тело. Настолько белоснежное, что оно казалось ожившим алебастром, а черные пряди волос, разметавшиеся по подушке частью прикорнувшей в обители богов тучи.

Одним мановением руки Элия привела в действие магические кандалы, спрятанные в пазах спинок кровати. Змеями скользнули кожаные наручники, охватывая руки и ноги пленника. Тот рефлекторно напрягся, плененный, и проснулся. Опустился ферзал, пройдясь наискось по груди, оставляя три розовые полосы, следующий удар лег поперек первого.

— Стради, ты все-таки пришла ко мне, — выгнувшись насколько позволяли путы, томно простонал Энтиор, запрокидывая голову так, что стали видны дорожки вен на шее — голубые прожилки на алебастровой белизне, разбавленной розовыми рефлексами от простыни цвета свежей артериальной крови.

Бирюзовый лед глаз переплавился в яркое пламя, разгорающееся с каждым мигом все сильнее, от взгляда на Элию, эманаций ее силы и блаженного ощущения собственного бессилия перед Богиней Любви.

Принцесса не ответила ни слова, за нее это сделали плети ферзала, обжигающие, ледяные, прошивающие тысячью игл нагое тело, над которым госпожой, единственной госпожой, чьей власти он жаждал так давно, стояла она. Гладкий кончик лунда погладил пах, крохотные лезвия выдвинулись и прочертили пурпурные дорожки на бедре. Боль и наслаждение сплавились в диком, безумном угаре, заставляя забыть о чести, долге, подлости и предательстве, о твердом намерении хранить тайну. Плоть сотрясалась в пляске экстаза, он кричал и, кажется, отвечал на все вопросы, что задавала его Госпожа, ее мысли-приказы пронзали воспаленный одурманенный мозг клинками более острыми, нежели те, что прятались в лунде, и не было ни сил, ни желания парировать. Он готов был сказать все, что угодно, только бы угодить ей, только бы она продолжала, только бы все это длилось вечность.

Но, когда было сказано последнее слово, из нужных принцессе, она опустила ферзал, отбросила лунд и отступила. На лице стради не было ни тени улыбки, ни единого признака любовницы, разделившей экстаз. Только брезгливое презрение.

Медленно-медленно возвращалось сознание, прояснялся помутившийся взгляд, и захлестывало ощущение безнадежности и непоправимости совершенного деяния, нет, совершенной ошибки.

— Предатель семьи, — проронила бесцветным голосом Элия, и слова прозвучали жестче неотвратимого смертного приговора.

— Стради, ты убьешь меня сама или отдашь им? — облизав языком пересохшие, искусанные в кровь острыми клыками губы, шепнул Энтиор, спрашивая о том, кто свершит над ним расправу — богиня или братья.

Делая то, что совершил, он даже помыслить не мог, что его затею, если все-таки определят виновника, истолкуют таким образом. Сам-то он иначе, чем удачной интригой, выгодной всем, ее не именовал. Но теперь, когда слова Богини Логики были сказаны, самовлюбленный и самодовольный принц взглянул на ситуацию под другим углом и с ужасом осознал, что Элия права, именно так происшедшее истолкуют все остальные и не будет ему оправдания, его просто не станут слушать...

— Нет, живи, но никогда больше не смей называть меня стради, — процедила женщина и вышла, оставив окровавленного брата биться в путах, которые не подумала развязать.

ЧАСТЬ ТЕКСТА УДАЛЕНА В СВЯЗЫ С ВЫКЛАДКОЙ НА ПМ

Гостиная принцессы Элии опять была битком набита родственниками. Хорошо еще, что богам не приходилось тесниться вдвоем-втроем на одном стуле и пихаться локтями на диванах. Нет, пихаться-то было можно, но не от тесноты, а по зову сердца. Даже большое помещение, без магических фокусов вроде раздвигания пространства в соседние измерения, не могло остаться просторным и свободным, вместив в себя ВСЕХ членов королевской семьи, плюс приглашенных. В число оных вошли Повелитель Межуровнья и Связист. Оба жнеца, опасаясь действия уз, от семейных посиделок воздержались.

Мужчины являлись постепенно, как если бы удалялись на обычную пирушку, оставляя в бальной зале вместо себя хорошие фантомы с задачей 'развлекаться на полную катушку, но без дебошей'. Для пущей правдоподобности к созданию иллюзий приложил руку даже Связист.

Одним из последних в покои Элии завалил пребывающий изрядно навеселе Джей. Мало того, что принц был в одних обтягивающих брюках и распахнутой рубашке, так он, судя по мгновенно вытянувшейся физиономии, ожидал увидеть любую сцену, но уж никак не сборную команду родственников в полном составе. Взгляд, брошенный на гогочущего Клайда, ясно подсказал богам, не включенным в круг организаторов розыгрыша, какого демона воришка решил заявиться в облегченном варианте одежды. Скорее всего, азартному Джею по секрету передали приглашение на огонек и рюмку чая, но 'забыли' упомянуть, о том, что зовут не только его одного, вернее, далеко не его одного и совсем не для 'беседы' на интимные темы.

Элия тут же припомнила маленький эпизод на балу, подтверждающий гипотезу. Вот Рик что-то втолковывает Джею, тыча пальцем в сестру, белобрысый брат, вздернув бровь в недоверчивой иронии, изображает на пальцах пантомиму, истолкованную принцессой как вопрос: 'Ты хочешь, чтобы и я пришел?'. Соответственно, богиня отвечает утвердительным кивком и невольно оказывается причастна к злой шутке.

Не столько сам факт соучастия, сколько его неосознанность заставили Элию принахмуриться и возжелать немедленного возмездия.

— Жарковато, сынок? — осклабился Лимбер, комментируя развратный видок Джея.

— Да, вот такой я знойный мужчина! Правда, Элия? — огрызнулся принц, гордо задрав острый нос. Дескать, все идет так, как задумано и никак иначе.

— Бесспорно, знойный, — промурлыкала Богиня Любви таким тоном, что все, включая Бога Воров, тут же задались вопросом: 'А кто тут кого, собственно, разыгрывает и был ли вообще розыгрыш?'.

Элия простерла руку в жесте приглашения и Джей приблизился. С томной улыбкой на губах принцесса поиграла крохотным колечком с крупным сапфиром, вставленным в пупок принца, и шепнула:

— Какая соблазнительная ягодка! Так и просится на язык! — в подтверждение своих слов склонилась к бедрам мужчины, обвив его торс руками. Штанов она однозначно не расстегивала, но что именно творила, никто разглядеть не смог, зато реакция Джея была более чем очевидна. Прокушенная губа, выгнувшееся луком тело и мокрое пятно, расползающееся спереди. Его принц не стал убирать демонстративно.

— Все мои ягодки и ствол к твоим услугам, обожаемая, — хрипло и с сожалением об отсутствии немедленного продолжения заверил Элию бог, прошествовал к свободному подоконнику и по-кошачьи ловко приземлился на него, не издав ни малейшего шума.

Принцесса усмехнулась и прищелкнула пальцами, отдавая мысленную команду звездному набору. Через пару секунд Джей уже был одет сообразно обстановке и чист. Одного удара по носу родичам, решившим поиграть на ее поле, хватило. Провоцировать рост завистливой агрессии любованием самодовольного вора не стоило.

Рик, обеспечивавший оформление сборища под пирушку, позвенел вилкой по бокалу, обозначая открытие Семейного Совета и призыв к тишине. (Она и без того была чуть ли не абсолютной.) Клайд, разделяя бремя ответственности, сказал:

— Мы, Рикардо Гильен Рейнард и Клайд, собрали вас из-за Энтиора. Дело касается снятия бойкота в последний день первой семидневки и портрета работы Либастьяна.

— Говори, Энтиор, — разрешил Лимбер, по праву старшего, призывая сына высказать доводы оправдания. Но что-то в хмуро-брезгливом лице монарха подсказывало потомкам, что родитель не склонен к проявлению милосердия и внезапным жестам прощения.

— Я виноват, — признавая вину и обоснованность объявленного бойкота, промолвил Энтиор. Начиная речь-покаяние, принц встал с кресла, тогда как прочие родственники остались сидеть. Говорил вампир почти спокойно, отголоски недовольства звучали в его интонациях, но недовольство это было направлено лишь на себя одного. — Подвергая опасности жизнь кузины, предавая ее, я эгоистично думал лишь о собственном комфорте, и оказался не в состоянии просчитать последствий поступка. Неприязнь крови и сути оказалась выше доводов разума и преданности семье.

— И с тех пор ты раскаялся, стал добрее и возлюбил Бэль всей душой? — иронично удивился Элтон, почесав мочку уха.

— Нет, но я считаю, что изменился в достаточной мере, чтобы адекватно оценивать свои действия и просчитывать их последствия для семьи. Я темный бог, но не предатель родичей, — твердо ответил Энтиор, не купившись на откровенную подначку.

— Как? — не подзуживая, но интересуясь, уточнил Эйран, задумчиво разглядывая брата через призму магического зрения.

— 'Кровь и сила' Мелморалида Шура, — промолвил Бог Боли.

— Воздействие на тонкие структуры через подобранную амплитуду боли, — покивал Бог Магии, давая понять, что знает метод и книгу, а заодно просвещая тех родичей, кто оказался менее осведомлен в вопросе.

— Да, — коротко согласился Энтиор.

— Свидетельствую, — подтвердил Нрэн, на мгновение перестав походить на неприступную статую имени себя великого. Таким образом воитель дал понять о своем участии в процессе.

— Изменения в структуре присутствуют, но новообразования не являются статичными, процесс не завершен, — поделилась соображениями с обществом Элия, столь же пристально как Эйран изучая вампира. Правда, пользовалась богиня для этого не магией, но врожденной силой Пожирательницы Душ. — У Энтиора изменяется структура плетений божественной сути.

— А ведь верно, — донельзя удивленно протянул Связист без обычной пьяной веселости и разбитного пофигизма. — Твоя суть Извращенца теснится сутью Охотника. Как ты ухитрился за семидневку управиться, ума не приложу, однако ж, эвон как... Ни разу с таким не сталкивался!

— Мы уверены, что процесс не пойдет вспять? — тихо спросил Тэодер.

— Такого рода сдвиги не имеют обратной силы, застопориться процесс может, но отката не будет, — заверили общество Силы-Посланник, почесав буйну голову.

— Тогда осталось самое главное, испросить прощения у Бэль, — хлопнув ладонью по подлокотнику, прогудел Кэлер, все еще сурово, но уже частью удовлетворенно тем, что семейное единство, так ценимое дружелюбным Богом Бардов и Пиров, восстанавливается.

— Уже, — коротко признался Энтиор, — она меня простила.

— Ну еще бы! Это же Бэль, — фыркнул Джей, показывая, что не слишком-то ему верится в благие намерения и благородные порывы братца-вампира. Впрочем, откровенно возмущаться и возражать против снятия бойкота вор не стал.

Рик выждал несколько секунд, новых претензий к Энтиору предъявлено не было, и поставил вопрос на голосование, поочередно указав на пару широких ваз, едва примостившихся на крохотном живом столике в центре гостиной:

— Красный — бойкот, зеленый — снятие.

С ладоней богов начали срываться шарики света и слетаться к хрустальным вазам. Через полминуты ваза-шар из прозрачного стекла полнилась зеленым живым огнем. Ее товарке не досталось ни единого красного огонька. Как бы родичи ни злились на предателя, но длить разлад в семье, если виновник воистину раскаялся и ухитрился изменить саму душу в рекордные сроки, никто не решился. Ладно уж, пусть бойкот снимется, а злиться на брата никто не запрещал!

— Бойкот снят, — громко и не слишком довольно объявил Лимбер по праву старшего.

Невольный вздох облегчения, сорвавшийся с уст Энтиора, совсем не вязался с невозмутимым видом, который хранил вампир, и куда более отражал его внутреннее волнение, нежели маска безразличия, привычно нацепленная на лицо. До последней секунды бог до конца не верил, что будет прощен, нет, пусть не прощен, легко и быстро никто, если только Кэлер или Бэль, прощать не умел, но хотя бы не исключен из семейного круга. Именно это являлось кошмаром последних дней вампира.