Капитан не ответил. Но нетрудно было считать с него: планета признана безнадёжной из-за присутствующих на ней и быстро размножающихся сим-вормов. Никого из мирного населения: ни переселенцев, ни вольнонаёмных — никто никуда не собирается забирать. Об эвакуации нет и речи.

Две тени встали перед капитаном. Одна из них — Элих. Он и сказал:

— Парень, я думал, ты умней. Прощай.

— Ага, прощай, — откликнулся я.

Для нормального глаза эти двое просто повернулись и исчезли во мраке. Но я видел, как они побежали — легко и невесомо, как сухие листья на ветру.

Горечь. Тяжёлая горечь — и понимание, что так надо. "Прощай, Элих. Мне казалось, ты человек гораздо лучше, чем некоторые из твоих соратников. Увы... Нет времени на то, чтобы увидеть в тебе искру чего-то лучшего... Прости меня, Элих... Так легко просить прощения у умирающего. И за это прости тоже..."

Я даже не сопротивлялся — только ныл и ругался вполголоса, когда один из обезличенных скафандром и шлемом призраков скрутил мне руки назад и скрепил ремнём. Потом отвёл далеко, метров на двадцать в противоположную сторону от платформы, заставил сесть — и скрутил и ноги. Десерт для сим-вормов, штормовой волной идущих на платформу. Я только повторял с искренним изумлением:

— Но ведь вы обещали!.. Что вы делаете?! Вы же обещали!

Он отошёл на десять шагов к капитану, когда я замолчал. Он отошёл ещё на десять, когда я прекратил ломать комедию. Настроенность на Элиха подсказала, что событие началось. Небольшое напряжение — и я стал всего лишь наблюдателем того, что раньше бы попытался предотвратить: из двоих, шедших к платформе, один внезапно рухнул всем телом на землю — другой от неожиданности отскочил от упавшего. Пока связь между мной и Элихом ещё крепка, я словно очутился перед ним — и словно склонился над ним. На нём нет скафандра. Перед выходом с катера мы нашли для него куртку, чтобы не замёрз на ветрах ночной Сциллы. Бьорн лишь наделил его шлемом. И теперь я "стоял" над ним и наблюдал, как прозрачный щиток шлема изнутри постепенно, резкими брызгами густо залепляется кровью, которую он выхаркивал, умирая.

Еле удержался, чтобы не вздрогнуть, когда кто-то сзади положил на моё плечо ладонь. Но вспомнил — кто прятался недалеко, не стал возражать, когда тот пошёл по нити моей связи и принялся смотреть на происходящее, — и снова перевёл зрение на происходящее неподалёку от платформы. По дороге взгляд зацепился за фигуру капитана Бьорна. Тот напряжён. Замер, вглядываясь вслед ушедшим. Понял, что произошло. Коротко выругался. Развернулся было в мою сторону, но, потоптавшись, свернул направо — к вездеходу. Кивнув своим. Стоящий возле умирающего Элиха призрак закрутил головой, прислушался и бегом бросился к своей группе. Призрак, связавший меня и теперь было уходивший, замер...

— Это ты — Элиха? — прошептал Карл и лезвием ножа экономно надавил на ремень, стягивающий мои ноги.

Искоса глянув на его хмурое, от небритости и общей усталости ещё более чем обычно насупленное лицо, я слегка и запоздало подивился про себя: Карл — спрыгнул за мной следом?.. Скажи мне про него такое в обычное время — не поверил бы.

— Нет. У него в полной мере полетела защита. Но, если бы на выходе из катера он повёл себя по-человечески, я бы спас его.

— А что с ним?

— Человеческая неблагодарность, — проворчал я. — Ты его пробил. Я мог бы залатать его, но Элих заставил меня пожалеть даже о том малом, что я чуть раньше истратил на него. Если бы он хоть что-то понял... Если бы в нём был хоть намёк на изменения... Но вместо этого он — по-подлому, пока мы одни и никто не видит, избил меня.

— Видел.

— Знаю.

— Значит, начинаешь понимать, что не всякий может быть перевоспитан, — ухмыльнулся Карл, пока я растирал онемевшие от недавно плотно скрученных ремнями руки. — И когда ты точно понял, что он не поддаётся перевоспитанию?

— Когда он пожалел, что не может повторить попытку убить тебя.

Когда до Карла дошло сказанное, я всё-таки был рад, что Элих уже агонизировал и ничего не понимал... Ничего. Бывший призрак нашёл, на ком отыграться.

Бьорновский призрак быстро развернулся и побежал к нам. Капитан приказал убить меня. Напрямую, не оставляя живьём на прокорм сим-вормам. Это не милосердие. Это на всякий случай, чтобы я каким-то образом не остался жив. Капитан понял, что переговоры с платформой и её обыск сорваны — из-за меня. И что Элих погиб — из-за меня. Что я всё-таки не то, чем поначалу представлялся его пронизывающему, но, как оказалось, дилетантскому взгляду. В общем, Бьорн пытается с помощью убийства реабилитироваться в собственных глазах. Только он понял это как-то странно, если послал призрака-убийцу. В одиночку. Точнее — что вообще послал. Неужели Бьорн до сих пор думает, что я так и буду сидеть на земле, дожидаясь смерти?.. Вообще-то правильно думает. Сижу же.

Карл скользнул от меня в сторону, во тьму. Его яркие мысли настолько прозрачны, что я даже спрашивать не стал, что он хочет сделать. Да мне и не до того. За какие-то минуты обездвиженности ноги-руки так онемели, что я, сидя на земле, только массировал их, не отвлекаясь ни на что или кого.

Ночной сумрак колыхнулся, будто от порыва холодного ветра. Из притаившейся тьмы выступил призрак — пульсар уже наизготовку.

— Привет! — обрадовался я, продолжая играть шута и акцентируя его ошарашенное внимание на своей персоне. — Ты вернулся за мной? Помоги встать!

И протянул ему руку, будто всерьёз надеясь, что он поможет мне подняться с земли. Но призрак невольно отступил: как это я успел так быстро развязаться?! Пульсар вскинулся на меня... Секунда. Оружие как будто надломилось, задержалось ещё на некоторое время в ослабевших руках и глухо шлёпнулось в пыль. Окаменевший призрак задвигался секунды через две: неловко повернув голову, он мягко грохнулся вслед за оружием. Чуть не на мои ноги. Еле успел шарахнуться в сторону, чтоб не придавил.

— Почему не убил его сразу? — спросил я тёмную фигуру за телом призрака. — Решил покуражиться надо мной? — И, выдернув из-под трупа пульсар, поднялся.

— Ну почему сразу — покуражиться? — Карл нагнулся и тщательно вытер лезвие ножа о скафандр призрака. Не разгибаясь, приподнял часть ткани с коротким порезом: удар пришёлся в шею — единственное уязвимое для холодного оружия место на скафандре. — Мне просто любопытно стало, что он тебе ответит.

— В смысле?

— Ты же спросил, не вернулся ли он за тобой. Я решил, что этот вопрос — неплохой тест на ту человечность, о которой ты раньше так пёкся.

— Философ-экспериментатор... Лучше б посмотрел, куда они направились.

— Оседлали вездеход и дёрнули к своему катеру, — доложил Карл, перевернул труп на живот и, от ворота по спине распоров скафандр, быстро и сноровисто принялся вынимать его оборудование. — Собираются сбежать со Сциллы, пока не вляпались в неприятности покруче... Ого, да у них тут новшества интересные появились.

— Разве они не знают, что катер занят сим-вормами, кроме тех, что пошли за нами? — удивился я, присев на корточки рядом с мёртвым телом и разглядывая быстро растущую рядом с ним кучу из миниатюрных штуковин.

— Судя по тому, что я услышал, они надеются выжечь их.

— Вот уж совершенная глупость, — расстроился я. — Э... Карл, может, предупредить их, что на катере обосновалась самка сим-ворма?

— Ага, чтоб их инфаркт хватил раньше времени?

— Не понял.

— Они ж до сих пор не знают твоей ментальной силы. Прикинь, что будет с Бьорном, когда он услышит твой телепатический голос — да ещё на таком расстоянии.

Я пожал плечами. При известном напряжении расстояние для меня совсем не помеха. Что ж... В этом направлении мне уже ничего не сделать. Остаётся ещё одно.

— Карл. До первых сим-вормов всего ничего. Что делаем?

— А что хотел сделать ты? Что-то не верится, что ты пошёл с призраками просто так — погулять.

— Все карты спутал мне ты. Если б не прыгнул за мной, я бы сейчас действовал по-другому. А так...

Он выдернул ещё какую-то штуку и застыл над телом с разодранным скафандром. Даже только приглядываясь к его действиям, я чувствовал себя настоящим военным мародёром... Додумать не успел. Карл поднял на меня глаза — светлые от понимания.

— Ты... сказал Бертону, что будешь среди этих тварей и останешься жив. Хочешь сказать, ты это собираешься сделать? Только ведь...

Он замолчал, не зная, как выразить мысль. Только смотрел на меня с тревогой, как смотрят на внезапно сошедшего с ума: то ли его спасать, то ли от него спасаться. Я не отводил глаз. Тоже не знал, как объяснить. Чтобы понял и принял. А если примет уже не за сумасшедшего, а за — чем чёрт не шутит? — мутанта?

И опять внезапно он спросил:

— Почему я спутал тебе карты?

— В одиночку я бы сделал то, что задумал. Но ты рядом — и надо придумывать что-то другое, чтобы уже вытаскивать тебя отсюда. Так что заканчивай быстрей обыск — и побежали.

— Куда? На платформу?

— На платформу нельзя. Слишком большой концентрат сим-вормов идёт. Пробьют не по-детски любую защиту. Нам их уводить придётся отсюда.

У меня чуть не сорвалось с языка, что Карл может уйти с дороги, на которую я собрался. Если не хочет встревать в волну смерти. Но промолчал. Обидится ещё.

А Карл выдрал кусок металлизированной ткани из скафандра, замотал в узел детали. Встав, огляделся. Тьма наполнялась движением. Настолько сильным, что несведущему трудно сразу догадаться, откуда идут чудовища.

— Они нас не окружили ещё? — спросил Карл. Ничего, кроме недовольства, в его голосе я не услышал.

— Нет. Они идут на сближение — две волны. Одна большая, другая меньше. Карл... Время ещё есть, — неуверенно сказал я. — Ты ещё можешь зайти на платформу, а я тем временем уведу сим-вормов отсюда.

— Брис, ты чего-то очень сильно боишься, — заявил бывший призрак. — Ты чему-то научился, пока меня не было? На тебя повлияло совмещение двух личностей?

— Так ты понял?.. — оторопел я.

— А чего не понять? — нетерпеливо ответил Карл. — Слышь, хватит болтовни. Чего у тебя там, в заначке, из пси-приёмов? Колись давай!

— Карл... — У меня рот пересох. А почему бы и нет? Если Карл считает: то, что я сделаю, — всего лишь оригинальный приём? Чёрт... Твари слишком близко. Карла уже не отпустишь просто так — без боязни за его жизнь. — Карл, чтобы увидеть, как умирает Элих, ты взялся за моё плечо. Сейчас ты делаешь то же самое. Руки с плеча не убирать. Это главное условие. Равнозначное ему условие — не бояться, и даже жёстче — не волноваться, не психовать. Чуть нервы не выдержат — нам не жить. Понял?

Рука сжала моё плечо.

— И последнее. Случись что — я буду тащить из тебя энергию. Ясно? Держись!

Поглощающая любой свет и цвет тьма плеснула нам под ноги. Лежавшее под разодранным скафандром тело рассыпалось.

27.

Скафандр, словно живое существо, не поверившее в реальность, мгновения ещё держал форму только лежавшего в нём мёртвого человека — и опал, сдулся. Чёрная плёнка, хлынувшая на него, медленно опала вместе с ним, будто жадно подбирая остатки ещё недавно тёплого трупа. Хотя от плоти вряд ли что осталось за те секунды — или те же мгновения, за которые симбиот слизней поглотил тело.

Отключив собственную эмоциональную реакцию на происходящее, я просмотрел эмоциональный фон пси-оболочки Карла. Спокоен, как скала. Значит, придётся чаще вспоминать о нём и проверять: пси-скалы быстрей всего и рушатся, поскольку не выпускают за крепостные стены отрицательный ментал. Который всё копится и копится. И однажды может шарахнуть, невзирая на волю человека.

Забывшись, я затаил дыхание, когда мы оказались в самой гуще чудовищ. Сосчитать хотя бы примерно, сколько сим-вормов разрозненной колонной идёт мимо, я не решился. Твари огибали нас, осторожно и незаметно корректируемые в движении нашим уплотнённым слоем ментала, не подпускающим к нам.

Огибали — слово, не совсем отражающее, что именно происходило вокруг. Громадные слизни, бронированные непробиваемой кожей, неестественно быстро передвигались с помощью клешней и множества маленьких, с ладонь, ластов на нижней, плоской части тела. Они будто постоянно кланялись, выбрасывая вперёд клешни и подтягивая к ним тело. Так казалось со стороны, при условии что наблюдатель не знает о наличии у слизняков тех самых ластов, которыми сим-вормы стремительно перебирали. Тучи шавок быстро чиркали по воздуху, и я еле удерживался, чтобы не вздрагивать от их внезапного появления или просвиста мимо. И — чёрная пелена под ногами... Лучше б лун не было сегодняшней ночью. Видеть, как лениво и волнообразно шевелится смертельная поверхность земли...

Чтобы прекратить зацикливаться на сим-вормах, я потянулся к Бьорну. Нить, навешенная на него, пока ещё была достаточно прочной, несмотря на деструктивный фон, создаваемый перемещением тварей, но скоро грозила оборваться. Надо бы поторопиться.

Так, где он?

Ага, вот они. Вся команда высыпала из темноты возле вездехода и быстро позаскакивала в машину. Буквально за метров двадцать от сим-вормов вездеход рванул с места — по ровной "дороге".

Волна сим-вормов уже плотно обтекла нас с Карлом. Трудно стало дышать. Пыль, вздымаемая полчищем чудовищ, клубилась так, что вместо черной ночи, вокруг вскоре кипела серая вьюга... Я натянул на нос ворот джемпера из-под куртки и быстро переключился на напарника, почуяв его отяжелевшее дыхание. Всё. Чаша переполнена — и физически, и эмоционально. Пора выплёскивать из неё хотя бы часть, пока призрак не погубил невольно нас обоих.

"Карл! На тебе свитер — закрой нос воротником. Дыши нормально. И — сейчас перед глазами появится картинка. Посмотри на неё внимательно".

"Разговаривать и двигаться можно? — изумился призрак, опасливо натягивая на нос импровизированный респиратор. — Я думал — нельзя. — Вздох облегчения послышался отчётливо. А ментальная стена с его стороны, дрожащая от напряжения, мгновенно успокоилась и окрепла. — Куда смотреть?"

Я вызвал перед глазами образ Карла и наложил на него образ уносящегося вездехода. После чего, поняв, что призрак заинтересовался, объяснил:

"Я мог бы отпустить их, если б не боялся оставлять на волю случая действия капитана. Поэтому, пожалуйста, Карл, сейчас будь спокойней. Что бы ни произошло и что бы ты ни увидел".

Делать одновременно две вещи можно. Но сложно. Я вдохнул всей грудью, освобождаясь от всех мыслей. Контакт с собственной Тенью — ассимилированной частью чёрной плёнки, настройка на её фоновую частоту... Затем перешёл в состояние слияния с громадной движущейся массой сим-вормов. Растворился в ней. Прочувствовал каждого зверя, каждую шавку и мягко слился со смертоносной плёнкой. Услышал примитивные мысли: "Зде-есь только что... Жратва... убежала куда-то... Где-е... Как найти..." Эти мысли легко различались, как почти жалобный стон с оттенком агрессии.

Когда моё поле стало полем слитной двигающейся громады, когда я начал дышать в унисон с дыханием тварей, когда понял их мысли и желания, я снова вдохнул — и с выдохом послал на всю массу мучительное, страшное чувство голода. Я ощутил, как свело мой живот от желания проглотить хоть что-то. Как рот наполнился голодной слюной при одной только мысли о жратве — мягкой, тёплой плоти живых существ, имеющих в своём составе ещё и невообразимо сладкое лакомство — мозги, которые просто тают на языке, мягким, стекающим маслом обливая клыки и острые резцы... И — наслаждение жратвой, которая быстро двигается и бегает, но добывание которой оправдывается на все сто.