— Как это? А это не повредит...? (стесняется слова плева или целка), — заинтересовалась.
"Вон как глаза вспыхнули с надеждой", — заметил.
— Это тоже секс или имитация секса, но без проникновения, так что ничего тебе не повредит. Им можно заниматься даже в одежде, но ощущения теряются и не так комфортно, как без всего, — терпеливо разъясняю и в предвкушении возбуждаюсь снова.
— Как это? Покажи, — заинтересовалась.
— Это надо показывать в процессе, сразу на тебе. Хочешь заняться? — спрашиваю.
Она активно закивала, блестя глазками.
— Только я случайно не забеременею? — беспокоится.
— Не должна. Ведь, чтобы залететь, мне необходимо кончить в тебя, а не на тебя, — терпеливо, как ребенку объясняю.
— Что я должна делать? — проявляет решимость.
— Сначала я, — расстегиваю и спускаю брюки с трусами и ложусь на прикроватный коврик спиной.
Глядя на вытаращившую глаза девчонку и ее открывшиеся снизу ножки, чувствую, что снова готов. Она удивленно уставилась на вздыбившийся член. Как хорошо быть молодым! Всегда можешь, когда хочешь, никаких прелюдий и времени на восстановление не надо.
— Сейчас ты наблюдаешь, процесс мужской эрекции, — провожу сексуальный ликбез с девчонкой и хрипло продолжаю:
— Ты должна снять трусики и сесть своей щелочкой на него. Приблизительно на это место, — показываю рукой возле головки.
Танька в задумчивости, не спуская взгляда с члена, стянула трусики, оголив полненькие ножки чуть ли не до бедер. Расставив ноги, присела, прижав уже мокренькой щелочкой мой член к животу.
— Так? — спрашивает, заглядывая пытливо в глаза, опасаясь увидеть в них насмешку.
— Так, — опять хриплю и расстегиваю пуговицы на ее халатике.
— Это обязательно? — мило краснеет она, но не препятствует.
— Ты очень красивая! — провожу руками по бархатистым ножкам, по женственным бедрам, по плоскому животику, добираюсь до небольших тверденьких грудок с набухшими сосками и начинаю их слегка мять и гладить. Взгляд у нее поплыл. Лобок у нее, конечно, не брит и покрыт редкими темными волосиками. Из-под него торчит головка моего члена. Заметив, куда я смотрю, Танька смущается и непроизвольно пытается сдвинуть ноги. Не получается и снова смущается.
— Зачем ты туда смотришь? Тебе нравится? — спрашивает со смущенной улыбкой.
"Женщины любят ушами!" — вспоминаю сентенцию.
— Еще бы. Конечно! — искренне заверяю.
Опускаю руку и просовываю пальцы под лобок, нащупывая ее лоно. "Она тоже сильно возбуждена!" — понял, нащупав клитор.
— Что ты делаешь? — спросила, простонав с закрытыми глазами.
— Теперь, ты постарайся двигаться, прижимаясь ко мне таким местом, которое доставляет тебе самые приятные ощущения, — продолжаю инструктаж, уже дрожа от возбуждения и сам понемногу двигаясь.
Поерзав на мне, она, закрыв глаза начала ритмично двигать бедрами, постепенно все громче постанывая, ускоряя темп и усиливая давление на мой пах и на член. Танька, то опиралась руками мне на грудь, то откидывалась телом назад двигаясь все интенсивней. Я не выдержал и кончил себе на живот, чего она похоже не заметила. Наконец, она вся сжалась, замерла и издала сладострастный стон-крик. Пытаясь его заглушить, закусила кулачок. Бедрами сжав мои бока, содрогнулась несколько раз всем телом и в изнеможении упала мне на грудь, продолжая вздрагивать. Некоторое время мы лежали. Постепенно дыхание у нее стало выравниваться, и она открыла счастливые глаза.
— У меня совсем нет сил, — выдохнула. — Божички мои, неужели так бывает? Я чуть не умерла. И я летала! Так всегда бывает? Господи, как хорошо! Я себе и представить такого не могла. Соловьев, где ты раньше был? — засыпала меня вопросами и под конец, больно сунув кулачком под ребра. — Господи, какая же я молодец! Если бы не я, ты бы никогда не решился. Правда, я молодец? — продолжила хвалить себя, заглядывая в глаза.
— Еще какая! Не ожидал, что ты такая смелая и сразу решишься на минет и петтинг. Я с тобой два раза кончил сегодня, а глядя на тебя, еще могу, — признаюсь, не скрывая радости.
— Ой, где? — она, сдвинувшись и приподняв попку, посмотрела вниз. Обнаружив сперму у меня и у себя на животе, обмакнула пальчики и поднесла к глазам, рассматривая жидкость.
— Вот от этого появляются дети? — задумчиво спросила. — Конечно, можно было бы еще раз это сделать, но у меня совсем сил не осталось и времени тоже, — констатировала, бросив взгляд на настенные часы.
Поднялась, запахнув халатик, и подобрала трусики с пола.
— Я в ванную. Ты пойдешь или салфетки принести? — спрашивает, выходя из комнаты.
— Не надо, у меня платок есть, — отвечаю, поднимаясь и приводя себя в порядок.
Вернувшись из ванной Таня придирчиво осмотрела комнату, поправила коврик — свидетель нашего грехопадения. Пристально оглядела меня и поправила прическу.
— Ты чего? — отстраняюсь от нее из-за непонятного поведения.
— Скоро мама придет. Она сразу поймет, что у меня кто-то был из парней, а в нашей семье еще такого не было. Пусть она тебя допрашивает, а на меня меньше времени останется. Да и боюсь, что не смогу все скрыть от нее. Все равно, что-нибудь почувствует. Знаешь, она, какая у меня? У тебя по лицу трудно что-то понять. Пусть думает, что мы просто целовались. Кстати, мы с тобой еще не целовались, — она в замешательстве остановилась в процессе раскладывания учебников и тетрадей на столе, создавая учебную обстановку. "Не успела прийти в себя и сразу включила расчетливость", — отметил мысленно.
— Может тебе противно? — испуганно повернулась ко мне.
Я беру ее за руку и притягиваю к себе. Нежно целую. Она неуверенно отвечает. Потом отстраняется и трогает свои губы.
— И это приятно, — растерянно произносит. — Соловьев, что ты со мной делаешь? — непонятно спрашивает.
Потом снова поворачивается к столу:
— Ничего, успеем еще раз поцеловаться, — быстро принимает решение.
Достает дневник и смотрит завтрашние предметы.
— Скажем, ты помогал мне по математике, — меняет на столе учебники и тетради. — Все равно не поверит, — в замешательстве качает головой. — А, будь, что будет. Скажем, что я попросила тебя проводить меня со школы, чтобы защитить от приставаний Сыроедова, и он отстал от меня, увидев с тобой. Она знает, что меня преследуют наши ребята из поселка, а тебя все боятся, даже наши хулиганы.
— Вроде меня, в этом доме обещали напоить кофе? — прерываю поток вариантов защиты и алиби.
— Ой, правда! — восклицает, уносясь на кухню, и кричит оттуда:
— Тебе сколько ложек кофе и сахара?
— Одну без сахара, — сажусь за стол, открываю ее дневник и смотрю задание по математике.
Ищу его в учебнике и выписываю данные на промокашку, так как не увидел черновика. Набрасываю варианты решений, а перед глазами стоит белое Танькино тело. "Какие же мы мужики животные?" — констатирую про себя.
Пришлепала тапочками Танька с двумя чашечками кофе на блюдцах. Встаю, уступая стул. Заметив, что под халат она уже надела майку и треники, насмешливо хмыкнул. Уловив мой взгляд, покраснела:
— А что мне делать? Сейчас меня под микроскопом изучать будут. А в попу так же приятно? Нам говорили, что это вредно и противоестественно, — непоследовательно интересуется.
"Вот и пойми их логику?" — удивляюсь.
— Чего это тебя так заинтересовал анальный секс? — удивляюсь. — Не знаю, надо попробовать, говорят у каждого по-разному, но большинство вроде получают удовольствие. Я, во всяком случае, от твоей попы получу. Где вам говорили? — спохватился, так как не помнил, чтобы нам преподавали уроки сексуальной грамотности.
— Мне предлагали..., — смущается. — Раньше..., — признается, глядя в пол. — В школе, перед нами, перед девочками выступала врач-гинеколог, — разъясняет она. — Ох, Сережка, что же ты со мной сделал?
Поднимаю вопросительный взгляд на нее поверх чашки.
— Мне же теперь, всегда будет хотеться это с тобой испытать, — объясняет.
— А как же Сашка? — задаю вопрос, который меня довольно сильно напрягает.
Мне не хочется разводить их. Поженятся, создадут по-своему гармоничную счастливую семью, а я не хочу с Танькой связывать свою жизнь. Если в постели нам хорошо, это не значит, что и в жизни так же будет.
— А ты не обидишься? — она испытующе вглядывается в глаза.
— Нет. Я бы наоборот хотел, чтобы вы поженились с Сашкой, — уверенно глядя на нее, решительно сообщаю правду.
Она молча продолжает вглядываться в меня.
— А как же мы с тобой? — тихо спрашивает.
— А тебе, как хочется? — прямо спрашиваю.
— Замужем за Сашкой мне будет лучше. Он более покладистый, чем ты, — задумчиво водит пальчиком по столу.
— Вот и хорошо, — радуюсь я. — Мы с тобой будем встречаться тайно от всех, место найдем. В случае чего, прикроемся той же версией — защита от Сэра. Если ты захочешь, конечно. У нас впереди целый год с лишним учебы в школе. Потом Сашка и я уедем учиться, и где-нибудь через год ты выйдешь за него замуж, сохранив невинность. Или раньше отдашься ему. Он будет горд, узнав, что стал у тебя первым, — выдаю ей весь расклад.
Она заметно расслабляется и мечтательно смотрит в никуда. Потом оживает:
— А где мы сможем встречаться? Мне не забыть сегодняшнее. Я уже снова хочу, — смущается. — Соловьев, до чего ты меня довел? Я уже без стеснения говорю с тобой о том, что и девчонкам бы постеснялась сказать.
— Сюда я больше не приду. Сейчас попробую тебя прикрыть перед твоей мамой, а про мой визит к вам скажем правду, — сообщил в вытаращенные глаза. — Я тебя проводил и жду вечера, чтобы серьезно поговорить с твоими поклонниками, когда они все выползут на улицу. Матери ты признаешься, что окончательно выбрала Сашку, так как он более предсказуем и лучше по характеру. Я твоей маме явно не нравлюсь — вот и успокоишь. Она знает про мои успехи на эстраде? (Кивает). Вот и поделишься, что пыталась расспросить меня про это, пользуясь ситуацией, так как в школе это невозможно сделать.
— Как ты все ловко повернул. Почти все правда и не надо врать, — удивляется. — А откуда ты все знаешь? — лукаво смотрит.
— Что знаю? — не понимаю я.
— Про секс, про петтинг и прочее. Ты это с другими девчонками пробовал? — краснеет.
— Я много чего знаю, — улыбаюсь, — например, про твое будущее.
— Правда? Поэтому ты мне с Сашкой предлагаешь остаться? — заглядывает в глаза.
— Так ты сама его выбрала, — напоминаю.
— Я еще не решила точно, если бы ты не сказал, — показывает женское непостоянство.
— Видишь ли, будущее не определенно. Тебе могут предсказать одно, а в реальности все произойдет по-другому, а может — все сбудется. И в том и в другом случае тебе могут сказать правду, — пытаюсь разъяснить.
— А что ты можешь рассказать про меня? — проявляет женское любопытство.
— Уже в десятом классе ты сойдешься с Сашкой, сначала тайно, а на последнем звонке явно для всех. После школы ты поступишь в наш машиностроительный техникум, а Саня — в Ленинградский ракетный военный институт имени Можайского. После первого курса, летом, вы поженитесь. Свадьба будет проходить здесь, в вашей заводской столовой, — показываю пальцем вниз, где на первом этаже их дома находиться столовая ЖБК.
— После окончания института уедете на Север, и до Сашкиной пенсии будете жить в городе Мирном за Полярным кругом. У вас родятся двое пацанов. Ты будешь сначала работать в гарнизоне, потом тоже поступишь на военную службу и станешь прапорщиком. (Хихикнула). После выхода Сани на пенсию, осядете в Подмосковье. Сыновья будут учиться и жить в Москве. До пенсии ты сохранишь свою сексуальность и привлекательность. Вот так, возможно, будет у вас, — вангую "пророчество".
По мере моего рассказа глаза у нее расширяются.
— Откуда ты это знаешь? — со страхом и почти шепотом спрашивает.
— Живу долго, — шучу (шучу ли?) и уже жалею, что язык распустил.
В прихожей хлопнула дверь.
— Таня? — женский голос.
— Мама, — выдохнула Танька и упорхнула.
В прихожей забубнили женские голоса. Через некоторое время в комнату вошла невысокая, стройная, элегантно одетая женщина.
— Здравствуй, Сережа. Моя дочка выросла настолько, что наконец-то в нашем доме стали появляться мальчики, — несмотря на шутливый доброжелательный тон, сверкнув очками, внимательно оглядела меня, комнату, кровать, стол с учебниками и две кофейные чашки.
— Как мама? Передавай привет! Таня, ты покормила гостя? — испытующе повернулась к замершей Таньке.
— Здравствуйте Валентина Алексеевна. Хорошо, передам. Спасибо за беспокойство, я не голоден. Извините, но мне уже пора идти, — кивнув головой, направляюсь в прихожую.
— У Вас прекрасная квартира, я редко встречал такие, — одеваюсь под пристальным взглядом.
— Заходи еще к нам, не стесняйся, — следует традиционное приглашение.
Прощаюсь и выскакиваю на лестницу. Сейчас Таньку будут пытать. Выкрутится. Они с мамой подстать друг другу. Завтра узнаю. На улице никого из знакомых не было. Пошел домой к гитаре и урокам. Пропустил репетицию у Павла, но это, того стоило!
Дома сообщил родителям, что в пятницу мне опять в Москву и поинтересовался, кто будет писать записку в школу. Мама без скандала кивнула на отца, — ему не привыкать, и всем своим видом показала, что против прогула.
На следующий день встречаюсь с Танькой глазами и чуть вскидываю голову (спрашиваю — как?) Она закатывает глаза. Вероятно, тяжко пришлось. На перемене с ней столкнулся в дверях (случайно?). Она успела шепнуть:
— В Бюро на следующей перемене.
На следующей перемене сижу, жду в комнате Бюро ВЛКСМ. Пока ждал, три рыла успели сунуть нос в комнату. Увидев меня, закрывали дверь и смывались. Кого они хотели здесь увидеть? Наконец, почти перед самым звонком, в дверь юркнула Танька. По-хозяйски прошлась, выглянула в окно, провела пальцем по столу заседаний, осмотрела его (пыль проверила?) и вынесла вердикт:
— Ничего так здесь, можно все. Жалко времени нет, — лукаво взглянула на меня.
Я запер дверь, повернув барашек накладного замка и повернулся, глядя на нее. Я не мог ее понять. Вчера ей угрожало изнасилование. Немалый стресс для молодой девчонки. Отделалась, можно сказать, случайно испугом, но все равно не слабый удар по психике. Вчера она, не притворяясь, искренне рыдала. Мне казалось, что молодая девчонка должна вести себя по-другому после такого. Переживать, прятать глаза. Не желать видеть людей и меня, свидетеля ее унижения, а она сразу после этого, сама мне захотела отдаться. Не особо стесняясь, отсосала, разделась и занималась петтингом, позволяя щупать себя везде, а после всего этого ведет себя, как ни в чем не бывало. Как будто каждый день сосет члены, глотает сперму и раздевается. Для нее происшедшее ничего не значит? Как стакан воды выпить или высморкаться? "Ничего не понимаю в женской психологии", — прихожу к выводу.
Ее, по-видимому, встревожил мой взгляд.
— Ты чего так смотришь? Не рад меня видеть? — испуганно спрашивает меня.
Тут я и вывалил ей все свои сомнения. Она ненадолго задумалась, прошла вдоль стола, опять проведя пальчиком по столешнице. Остановилась и взглянула в глаза.
