Остров Луга

Странное дело: безобразной животины нигде видать не было, гроты и коридоры были абсолютно пусты.

— Слабосистемная сущность, — предположил Сингх.

Ярослав пренебрежительно пожал плечами: может, и так. А может, просто в стену впечаталась на манер домового. До нее ли бедолаге сейчас! Он был зол на весь Свет, на всю Тьму, и на себя в первую очередь! Что за дурацкий характер — каждую беду сквозь себя пропускать! Сейчас ему было жалко еще и волхвов. Он уже готов был их понять и простить: попробуй, посиди тыщу лет в каменной гробнице! Озвереешь тут...

Однако волхвы, судя по всему, не особо нуждались в его всепрощении. Они довели посетителей до крапивных зарослей.

— Понадобишься — известим, — буркнул Алеша Попович и ушел, не прощаясь.

— А я, пожалуй, воздухом подышу, — пропел ему в спину бывший атаман волжской вольницы, но едва старый богатырь скрылся за поворотом, нахальные посетители увидели перед собой нового Кручину — сурового боевого вождя, предводителя буйного казачьего круга. Его огненный взор пронзил Ярослава насквозь.

— Ты на кого голос повысил, свинья недоразвитая? — спросил он негромко, но от того еще более свирепо. — Героишко из мультяшки! Олекса с семнадцати лет по лезвию битвы гуляет, как ты по асфальту. Ты кем себя возомнил, щенок лопоухий?! Кого судить взялся? Его? Да он один всего вашего блошиного сообщества стоит! Пока вы там девку делите, он каждый миг Срок сторожит. Ему первому Пана на бой брать, а чем это для него закончится, каждому ясно. В день, когда Повида в последний путь обряжали, кудри его червоным золотом отливали. А к новому утру седым проснулся. Ты вон трое суток под топором походил и уже пятачок свой к солнышку задираешь. Олекса — четыреста лет казнь принимает! У тебя-то пусть мизер, но — шанс, а он — обреченный! Смертник! Твое счастье, мальчишка, что тронуть тебя не могу, что нужен ты научил бы вежеству по полной программе! По своей воле, нешто, за миром приглядываем? А? Надо — смотрим. И не тебе указывать, кого и когда зелен еще!

— Вы простите его, атаман, — попросил профессор Сингх. — Слишком много всего сразу свалилось. В двадцать-то лет...

— В двадцать один, — хмуро поправил индуса Кручина.

— Я в его годы уже есаулил.

Ярослав молчал. Да и что тут скажешь?

— А его в его годы Усыпальница позвала, — сказал Сингх. — Вам не кажется, что это несколько равнозначно?

— Не порть нам парня! — по сумрачной роже Степана скользнула мимолетная улыбка. — Он и так, будто индюк, надутый. Еще лопнет, пожалуй! А ну, давай сигарету за обиду старшого! Четыреста лет не куривши — ухи, как у элефанта, распухли!

Ярослав с готовностью потянул из кармана пачку...

— Одну — в запас! — сказал нахальный Степан, припадая к огоньку зажигалки и блаженно выстреливая в воздух гигантский клуб дыма. — А-ах! Теперь слушай сюда, Яра. Мы тут голову и так, и сяк ломали, на двести раз все возможные варианты просчитывали, только Велес на то он и Велес, что великий. И в выдумке да коварстве ни мне, ни Олексе за ним не угнаться. Мы не ведуны. Мы — волхвы. Нам что передали, то и мы передаем. Выдумывать новое — это по вашей, ведовской части. Но что смогли, то смогли, недаром во все стороны своим телевизором зыркали. Есть человек на Вела, оружия — нет. Свен ваш — кузнец, былинным впору. Но для меча ли, кинжала ли особый металл нужен — в шести величайших реках по году выдержанный. Что не истлеет — в дело. Этого мало, нужен особый спец по заговорам. Вот список, — Кручина забрался в карман шароваров почти по локоть, подал Ярославу кусок оберточной бумаги с несколькими рядами криво нацарапанных слов. — Испытайте каждого, пока железо томится, нужного вслух не называйте. Рыба ли, птица или червячок проползающий слово услышит — Велу тут же известно станет. Едва он проснется, прикрыть надо будет спеца всей мощью Семерки. На исходе — второй реестр, люди, известные ведунам крупных регионов различных стран. Наладьте контакты, чтоб всех в неделю собрать, когда Срок придет. Не богато, знаю, но другого ничего нет.

Ярослав готов был провалиться в самые тартарары; на худой случай, сгореть в пепел. Правда, сущая правда — свинья он! Самая настоящая — и нос пятачком!

— Ты прости меня, атаман! — вымолвил тихо. — И Олексе скажи — каюсь и прощенья прошу.

— Да ладно тебе! — отмахнулся отходчивый казачина. — апосля сочтемся. Свои люди: ты — рус, мы — русские.

— А я кто? — то ли в шутку, то ли всерьез обиделся профессор Сингх.

— Кто-кто... а тоже русский, — утешил его Кручина. — Из тех, что за коровами по степи бегали. Из шустрых короче. У кого волос солнышком отдает, а око — царством варуновым — все русские! Запамятовал вот: "рус" по-вашенски — это что?

— Красный.

— А по-нашенски — река. Здесь на Волге — всем корень: и солнышку, и воде! Привет Хозяину!

На перевале гости обернулись в последний раз. Степан стоял, закинув руки за голову, пялясь в высокое снежное небо. Пунцовая рубаха реяла на ветру победным стягом. Не парадной хоругвью, что выносят пред светлые очи начального люда, а истинным знаменем — истертым в невзгодах — в круг которого сползаются воедино оставшиеся в живых победители.

— Гуд бай, атаман! — грустно сказал профессор Сингх — кшатрий из рода Сарсланов. — Добрых нам всем покупок!

Под звездами медленно сгущался зародыш утра. Ночь легкой поземкой взбивала перины сугробов, готовясь отойти ко сну. Искрящийся пух этой дивной постели ускользающим от глаз движением стирал со света синюю узкоколейку лыжни...

У красно-лилового костра метались черные тени — это счастливый, захлебывающийся Эдуард подкреплял свой рассказ размашистой жестикуляцией беглого каторжника. Ярослав с попутчиком скромно пристроились сбоку.

— Это вообще! — тараторил Портнов. — Это... это — фантастика! Две минуты всего — и свободен! Свободен! Ярик, слушай, Ярик! Ты не поверишь: он просто велел ей искать другого суженого! Просто велел — и все! Но это надо было слышать!

Ярослав улыбнулся: уж кому-кому, а ему-то было прекрасно известно, как Хозяин умеет приказывать! Виктория, обнимая Снежану за талию, коротко поежилась.

Владимир, посмеиваясь, взглядом ворошил Годовешки. Снежана толкнула его рукавичкой в плечо. Профессор Сингх озадаченно переводил взгляд с одного на другого: недомолвки, словно обрывки птичьих сетей, колыхались в синем эфире.

— Как там? — тихо спросил Владимир, не отводя взгляда от приплясывающих угольков.

— Сумрачно, — сказал Ярослав. — Спящие спят, бдящие бдят, гостей — изводят.

— Что им от тебя понадобилось?

— Знаешь, почему Святогора Земля не держит? — спросил в ответ Ярослав.

— В каком смысле?

Ярослав нагнулся и протянул зябнущие ладони к разгорающемуся пламени. От костра веяло сухим уютом, пальцы покалывало, Виктория смотрела на него со смутной тревогой.

— Ты рябину на коньяке давно настаиваешь? — спросил Ярослав.

— С год.

— Тогда ясно, — улыбнулся ведун. Если на дуб Небо положить, он провалится. Рябина на коньяке для меня — самый подходящий образ.

Хозяин присвистнул. Эдик замолчал. Все, как по команде, уставились на Ярослава.

— Тебе лучше бы помириться с Патриком, — сказал он Виктории. — Да поскорей.

— Я не понимаю... — едва слышно проговорила девушка, опуская глаза под смертельно-холодным взглядом однокурсника.

— Мне чужая ноша сейчас ни к чему. Дай бог свою вынести! Послезавтра О'Халлаган обязан быть в норме. Делай, что хочешь, но ирландца мне обеспечь!

Неловкую тишину вспугнул нежданный крик филина.

— Что это с ним? — удивилась Снежана, взглядывая на часы.

— Спать пора, — хмуро ответил Хозяин.

На залитом кровью снегу валялись огромные растерзанные тела. Копье, зажатое в посиневшее кулаке Святогора, обгорело до половины. Обезглавленное тело Алеши восково светилось сквозь дуршлаг рубахи, прожженной каплями расплавленного булата, пальцы намертво впаялись в аршинную рукоять кладенца — единственное, что осталось от грозного оружия. Подножие холма пестрило валунами и кусками камня с рваными краями, вершина осела, обнажив острые свежие сколы.

Толпа, сгрудившаяся вокруг арены титанического побоища, на секунду расступилась, пропуская вперед участкового милиционера и председателя местного кооператива.

— Ну, что там? — ожесточенно выкрикнул Валентин.

— Велено ничего не трогать, — буркнул председатель. — Сказали — некогда пока. В Клятвино черт знает что творится, милиция с ног сбилась.

— А им-то что же? До весны тут стынуть? — по-дурному заголосили бабы. — Неужели следователя какого ни на есть прислать нельзя? Если не из Клятвино, так с Самары!

— В Самаре заваруха еще круче, — сказал участковый. — И в Саратове, и в Казани... Везде... Люди исчезают, дома рушатся, земля проваливается... В Ульяновске мост-убийца на части рассыпался. Да как рассыпался! Мужики метрах в ста над лунками сидели — обломки по льду, как по бетону, до них катились. Четверых в дно вбило... пятому — ноги по самые колени обрезало! Железка от нас до Самары дыбом встала, вся в клочья изодрана, два поезда, что в пути были, в лепешку измяты. В Ечакле крысы на сельсовет напали, перекусали всех, кто там находился... Фельдшер говорит чума. По Волгограду волки гривастые средь бела дня бегают, на людей кидаются. В Пензе стрелковый батальон в полном составе настоящий террор устроил. Ввели полк ВВ... Так те к сдуревшим через час перекинулись... Напасть — да и только! Светопреставление!

Толпа слушала милиционера в странном оцепенении, задние ряды потихоньку, как-то незаметно истаивали. От Валентина постепенно отступали соседи, а где-то в стороне четверо мужиков ловко, метко, с молчаливым остервенением били одного из каменщиков, строивших Хозяину дом.

"Это приблудный виноват. Приблудный... Приблудный..." — пошел осторожный шепоток. Ярослав уже знал, что будет дальше. Он уже видел, как факельная река заполонила рощу, поджигая все вокруг...

Он проснулся, корчась от ненависти и ужаса. Хозяин стоял в проеме двери, глядя на Ярослава невидимыми в темноте, но ощутимо пронизывающими зрачками.

— Что? — спросил Ярослав.

— Не знаю, — голос Владимира был хрипл и надсажен. — Стоит глаза закрыть — кошмар за кошмаром. Да такие злючие!

— Жгут?

— Жгут, — прохрипел Хозяин. — И остановить не могу.

— Худо, — отметил ведун, поднимаясь с постели и натягивая трико. — А ты говоришь — "сопли утру".

Малиновые клинья рассветных лучей ширяли в глаза напоминанием о вещем сне. Вздрагивая от пронизывающих порывов сырого сквозаря, Ярослав с трудом достиг могилы забытого безымянного воина и снял лыжи, погрузившись в снег до самой разножки.

От ступней, вверх по икрам и бедрам, поползло мягкое, едва ощутимое тепло, наливая все зябкое существо юного ведуна неизъяснимым предчувствием гигантской созидательной силы. Сосредоточившись на этом восхитительном предвидении, Ярослав отключился от всего постороннего мира. Только он, только он, да изнемогающая от тяжкого бремени великая Мать-Земля.

Он не видел задумчивого лица древнего старика, взиравшего на него с вершины ближайшего холма. Он не замечал, как возле самого истока Чердана сгустилось розовое облачко магического тумана, скрывающего возникнСвение из вод ладьи их повелителя Луга — Варуны.

Горячие потоки немыслимой силы пятихвостной нагайкой врезались в волны эфира. Хозяин, присевший в горнице возле камина, подпрыгнул в кресле и опрокинулся на пол. В руках Годо лопнул травильный канат, сеть с яростно упирающимся крокодилом плюхнулась обратно в болото.

Свен с хрустом обломил супернадежный гаечный ключ. Патрик, вскрикнув, выронил только что распечатанную бутылку. Стойчо в постели подбросило так, что заботливая Цветанка выплеснула на него пузырек с дорогушей французской микстурой. Стальная миддиардопалая лапа сгребла развеянное по миру сознание медитирующего Чаупьи и одним кувалдообразным шлепком вогнала его в оставленную плоть.

Ярослав назвал пароль и объявил незамедлительность встречи.

ЭПИЛОГ

Над Островом, пронзительно вереща, реяли странные птицы с длинными треугольными клювами, черные, будто вороны.

— Вороны и есть, — сказал Стойчо, прицеливаясь пальцем в наиболее крупную особь. — Патрик, передай этим шпионам, что с болгарами шутки плохи!

Ирландский ведун крепко протер ладонью опухшее после запоя лицо, подумал, поморщился и вдруг издал оглушительный хриплый грай, от которого даже у Ярослава мурашки по спине пробежали. Птицы, примолкнув, прыснули прочь.

— Рифейские вороны — мудрые птицы, — отметил Свен, вскрывая банку "гиннесса" и сдувая густую, плотную, будто поролон, пену.

— Это точно, подтвердил Годо. — Очень мудрые. Мы теперь их не видим, но у них-то глаза втрое зорче.

Патрик улыбнулся и прошептал несколько неразборчивых фраз. Потом, подняв лицо к небу, произнес четко и ясно:

— Если через восемь гар-р-г-р почувствую хоть одного всю стаю кр-кр-к чертовой матери! Видите меня? Начинаю отсчет!

— Вот что значит иметь собственного полиглота! — удовлетворенно возгласил болгарин, обращаясь к Ярославу. — С кем хошь дочирикается. Люблю друидов!

— Я тоже, отозвался Патрик — Я с ними частенько беседую. Иногда даже с некоторой пользой для дела.

Тихие сумерки собирались на Серединном море. Синие бугорки волн лениво плюхались о камень Острова, подгоняемые ласковой ладонью едва ощутимого ветерка. Закатные лучи солнца бросали красные отблики на нерукотворную статую Тойво, на цепочку Илчина.

Ярослав стянул свитер и, отдуваясь, бросил его рядом с собой. "Ну и жарища! Что делать-то будем, Магистр?!"

Чаупья, наконец, оторвался от списка, составленного волхвами, его глазищи рассеянно пробежались по лицам Шестерки.

— Судя по всему, — сказал Чаупья, — события развиваются по версии Богослава. И Вишну на этот раз нам не помощник.

— Это и без тебя ясно, — хмыкнул Стойчо и полез в карман за платком. Грипп, терзавший его почти что неделю, похоже, отстал, оставив на память сильнейший насморк — старинное проклятье болгарских ведунов.

Свен старательно растер подошвой затаившегося под камнем жука. Года, отлепившись от банки с пивом, послал длинную синюю искру в осьминога, высунувшегося из воды.

— Волхвы составили вполне приемлемый план действий, я так считаю, — сказал Чаупья. — Святогор и Алеша Вела без боя не выпустят. Может, подсобить им? Задавить напасть на корню?

Стойчо шумно высморкался в платок:

— Если все развивается в рамках пророчества Иоанна, — поведал сумрачно, — готов спорить, что оружие мы отсевать не успеем.

— Тем больше причин не сидеть сложа руки, — сказал Свен. — Надо поторапливаться. Ты, Чаупья, сразу по возвращении заложи в Ганг один из железных метеоритов; самый тяжелый из тех, что храните у себя. Нужно рассчитывать на поковку, как минимум, двух клинков.

— Не помешает. Хорошо бы устроить закладку поблизости от храма Брахмы. И не мешкая браться за наведение контактов с теми, кто в списках.

— Правильно, — поддержал Года. — Мы с Чаупьей берем на себя организацию конференции ведунов общего профиля. Патрик и Свен пусть займутся специалистами по кузнечному наговору. Ты, Стойчо, пригляди за Ярославом. Чуть что-ты ближе всех.