Прогулки по крышам

— Еще подумала.

— Великоле-епно! — пропел Келдыш. — Вы так относитесь ко всем добрым советам, или только я удостоен такого безоговорочного доверия?

— А вы не замечали, что все ваши 'добрые советы' кончаются... — Агата подумала, — ...странно?

— Ну, я бы не сказал, что все, — Келдыш склонил голову набок, присматриваясь к ней с интересом. — Хотите сказать, я вами манипулирую?

— А разве нет?

Келдыш помолчал, слегка улыбаясь.

— Вы открываете мне глаза, Мортимер. Но, думаю, для психологического штурма крыша — не самое лучшее место. Да и время.

Он посадил котенка на подоконник.

— Вот вам еще один добрый совет, хотя вы его, разумеется, опять проигнорируете — идите-ка вы спать.

И пошел от нее, осторожно ставя ноги по наклону черепицы.

— А как же романтичная прогулка при свете полной луны? — вырвалось у Агаты.

Келдыш остановился, задумчиво глядя вниз.

— Вы все-таки хотите прогуляться по крышам? Со мной?

Агата пожала плечами.

— Раз уж вы прогнали другого желающего...

— Тогда наденьте кроссовки, — просто сказал Келдыш.

— А?

Келдыш показал пальцем:

— Обуйтесь. Вы же не собираетесь гулять босиком?

Они стояли на краю крыши. Агате никогда не казалось, что второй этаж — это очень высоко.

До этого момента.

— Но вы-то, надеюсь, высоты не боитесь, Мортимер?

Агата вновь поглядела вниз. Потом вверх — на Келдыша. Из-за его плеча ее рассматривала луна.

— Н-не очень...

— Вы еще летаете во сне?

— Иногда.

— Так вот, это — сон. Нам всего-навсего нужно шагнуть во-он до той крыши. Это близко.

Близко?! Узкая улочка превратилась в черное бездонное ущелье. Она просто засосет их, как гигантский пылесос... Келдыш не дал ей времени запаниковать окончательно.

— На первый раз обнимите меня.

— А?

— За талию, вот так. Держитесь за ремень. Согните колени. На счет три отталкивайтесь и прыгайте.

— Куда? — коленки ее дрожали. О-очень дрожали.

— Вверх, к луне! Ну, раз, два... три!

— О-ой!..

Она прыгнула. Или он ее сдернул с крыши — таким стальным казалось его устремленное вверх тело. Они бесконечно летели вверх-вверх — к луне — а потом начали падать. Не падать — медленно опускаться. Это было как... в Котле. Только верх и низ здесь все-таки существовали — на них наплывала крыша. Агата согнула ноги, готовясь к приземлению (прикрышлению?). Казалось, пятки ударились, пружиня, о спортивный мат, а не о твердую черепицу — даже звука практически не было слышно.

— Ох!

Келдыш был доволен.

— Хорошо. Мы попали, куда хотели. Во-он ваш дом. У меня только два замечания. Вы можете мне помочь. Попробуйте представить себя легкой. В первый раз я перестраховался и прыгнул слишком высоко. Можно просто двигаться вперед длинными прыжками... примерно, как на уроке физкультуры. И, Мортимер... не надо так за меня цепляться. Дышать трудно.

— Ой, извините! — Агата разжала пальцы и даже отодвинулась.

— Ну, не так далеко! — Келдыш взял ее за руку. Агата поспешно проверила — правой, без кольца. — Я не дам вам упасть. А теперь представьте себя легкой. Как перышко. Вы просто скользите по лунному свету. Парите. Готова?

— Н-нет...

— Готова!

Он шагнул с крыши, увлекая за собой Агату.

Они стояли на крыше театра, разглядывая расстилавшийся перед ними город. Агата и не подозревала, что россыпь огней, реклам-витрин, разноцветных окон и фар ехавших машин может быть такой красивой. Она похлопала по каменной бабке нависающего над ними театрального коня. Посмотрела на ладонь и вытерла ее о джинсы.

— Фу, коняга, и какой же ты грязный!

— Городской смог и голуби, — объяснил Келдыш. Он уселся на парапете, свесив ноги на улицу — для боящегося высоты как-то очень смело.

— Я, оказывается, соскучился по этому, — сказал Келдыш, кивнув на переливающуюся панораму. — И по полетам тоже. Черт, как давно...

Агата подошла, осторожно села бочком. Осторожно поглядела вниз. Внизу ехали машины и шли редкие прохожие.

— А много сейчас... ну, гуляют по крышам?

— Не очень. Вампиры, студенты Академии, — он как-то так это произнес, что стало ясно — имеется в виду Академия Магии, а не чего-то другого, — влюбленные кошки... и мы с вами, Мортимер! Тут свои тусовки, правда, не знаю, где они теперь находятся. Раньше мы всегда собирались на крыше концертного зала. Там все дрожало от музыки и магии.

— А почему вы перестали гулять по ночам?

— Как-то не до того: то выспаться хочется, то еще что-то... — Келдыш подумал и добавил. — Да постарел, наверное, просто — вот и вся причина! Так что гуляйте, пока молоды!

Агата засмеялась.

— А когда мы пойдем в следующий раз?

— Вы назначаете мне свидание на крыше, Мортимер?

Ой, это что, ТАК прозвучало?

Келдыш, заломив бровь, снизу смотрел в ее освещенное разноцветными огнями лицо.

— Но я же не могу... одна? Или могу?

— Не можете, — быстро сказал он. — В следующее полнолуние.

— Так до-олго?

— Хорошенького помаленьку. И, — он посмотрел на луну, — нам пора закругляться. Давайте-давайте, не делайте кислое лицо. Мы довольно далеко забрались. Как предпочитаете возвращаться домой? На такси или по крышам?

— Конечно, по крышам!

Келдыш вздохнул.

— Так я почему-то и думал...

Они как будто превратились в великанов: раз шаг — на одной крыше, шаг второй — на другой... Сначала Агата послушно представляла себя перышком, а потом перестала — забыла. Она просто шла и шла вперед по лунному свету. Невесомость, прохлада, обвевающая лицо; крепкая, надежная, теплая рука...

— И — оп-ля! — сказал Келдыш. В этот раз он не удержался на ногах и упал на колени. Сел и объявил, — станция конечная!

Едва Келдыш выпустил ее руку, как к Агате вернулся ее собственный вес — и, кажется, даже в тройном размере. Ноги у нее подломились — и она тоже рухнула на крышу — наверное, со страшным грохотом. Келдыш зашипел на нее; вытянул шею, заглядывая за угол, — не загорится ли окно старшей Мортимер.

Обошлось.

— Перегуляли! — констатировал Келдыш с неудовольствием. — Завтра вам нелегко придется — будут болеть все мышцы. И у меня тоже. Стар я уже, стар... Не вставайте, ползите так.

Агата послушно направилась к своему окну на четвереньках.

— А вы?

— И я... поползу. Давайте, закрывайте окно.

— До свидания. И спасибо.

— Вот уж не за что! 'Крышемания' — это такая з-зараза! И я ведь еще туда же...

Агата проследила, как, не переставая ворчать, он сползает по скату крыши, повисает на пальцах — и мягко спрыгивает на асфальт. Закрыла окно.

— Мя-ях! — сонно поприветствовал ее Кыш.

— Бабушка, а сколько длится полнолуние?

— Астрономическое? По-моему, несколько десятков минут... — рассеянно сказала бабушка. — Что, луна спать мешает? Говорила же, давай повесим на окно шторы!

— Да не...

Агата облизнула ложку и задумчиво уставилась в окно. Вчерашнее путешествие казалось сном — удивительным, волшебным сном... Хотя теперь куда не кинься — везде наткнешься на волшебство. Как это раньше она его так успешно не замечала?

— А правда, что студенты Академии гуляют в полнолуние по крышам?

Бабушка вдела иголку в нитку и покосилась на внучку зорким глазом.

— Ну, гуляют... Мало ли кто где гуляет. Надеюсь, ни в какую светлую голову в интернате не пришло попробовать это сделать? Рановато еще.

Агата задумалась. А ведь правда, никто ей о таком не рассказывал. Пока. Бабушка сочла ее молчание угрожающим, потому что поспешила добавить:

— Я не к тому, что это как-то неприлично или вы еще не доросли — боже упаси! Просто, пока у вас нет соответствующих навыков, такие прогулки крайне травмоопасны...

Агата перебила:

— А с вампирами ты когда-нибудь встречалась?

Бабушка не удивилась.

— Конечно. Среди них тоже есть сильные маги, некоторые поступают учиться в Академию. В основном, на вечернее отделение, как ты сама понимаешь.

— И как ты к ним относишься?

Лидия Мортимер помолчала. Сказала взвешенно:

— Надеюсь, ты не сочтешь меня шовинисткой. Но я бы не хотела, чтобы у моей внучки появились подобные приятели. Я ничего не имею против них, просто мне не нравятся некоторые их привычки...

Агата не удержалась от смеха:

— Например, привычка пить человеческую кровь?

— Вот именно. Хотя я всегда утверждала и буду утверждать, что согласна сотрудничать хоть с зомби — если только они готовы пойти на такое сотрудничество. А к чему ты это все спрашиваешь?

— Да так. Просто чем больше я здесь живу, тем больше у меня вопросов появляется.

— Охо-хо! — вздохнула бабушка. — А чем длиннее жизнь вообще, тем больше вопросов будет возникать. И на многие так и не найдется ответа...

В четверг отменили две последние пары — заболел Александр. Стефи тут же решила, что они идут в кино. Естественным образом получилось, что в кино пошли не они одни, а целая куча народу. Компания, набившаяся в кабинет директора, почтительно, если не сказать — подхалимски — молчала. Божевич тоже молча, даже не поднимая глаз, подписывал пропуска. Один отложил.

— Анна-Мария сегодня никуда не идет.

Рослая темноволосая девушка подперла бока руками. Спросила воинственно:

— А что я такого сделала?

— У тебя нестабильное состояние. Сходишь в кино в выходной.

— У меня? — она громко расхохоталась. — У меня — НЕСТАБИЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ?

Где-то загромыхало. Агата заметила, что кое-кто пригнулся, опасливо поглядывая на потолок. Божевич раздраженно взмахнул рукой — точно поймал в воздухе крупную муху. Громыхание смолкло.

— Анна-Мария, уйди от греха подальше!

Та возмущенно фыркнула и понеслась к двери. Димитров отскочил в сторону. Наверно, Антон наложил на дверь заклинание 'нехлопанья' — иначе бы та давно не выдержала таких энергичных ударов...

Директор положил перед собой следующую 'вольную'. Помедлив, покосился. На Агату. Та затаила дыхание — что, и у нее какое-то не такое состояние? Или ей вообще запрещено покидать территорию интерната? Антон поводил над листом своей лицензионной ручкой, но все же подписал.

— А что с этой Анной-Марией? — спросила Агата, когда они дружной гурьбой вывалились из кабинета. Стефи, как всегда, была в курсе событий:

— Разругалась со своим парнем, вот теперь рвет и мечет. Пошли, нам еще на досмотр.

— Какой?

— Да пошли, увидишь!

Досмотр проходил прямо перед запертыми воротами интерната.

— Пропуска! — Смуглый остроносый охранник потер руки с каким-то даже предвкушением. — Ну, чем вы меня сегодня порадуете? Кто первый?

Первым 'порадовал' Зигфрид. Охранник наклонился, упершись руками в колени. Спросил с интересом:

— Ну?

Мальчик, задрав голову, смотрел ему прямо в глаза уверенным взглядом прозрачных голубых глаз. Сказал звонко и четко:

— Масуд, у меня ничего нет!

— Зигфрид, у тебя ничего нет, — послушно повторил охранник. — А теперь выворачивай карманы.

Водяной вздохнул и вывернул карманы длинных шорт. На землю посыпались разноцветные стеклышки. Охранник подобрал их все до единого и положил на столик у ворот.

— Я же предупреждал, что ты не сможешь меня загипнотизировать!

— Попытка — не пытка, — независимо сообщил Зигфрид, заправляя карманы.

— Не забудь кармашек на футболке.

Зигфрид вновь скорбно вздохнул и вытащил из кармана крупный осколок черного стекла. Положил в общую кучу.

— Сохрани его для меня!

— Как в швейцарском банке, — заверил охранник.

— А что он делает с этими стеклами? — спросила Агата. Стефи скривилась:

— Ой, лучше не спрашивай! Маньяк он!

— Следующий!

Засунув руки в карманы, вразвалку подбрел Димитров.

— А, Мистер Зажигалка! Какому заведению в городе не повезет на этот раз?

Тот нехотя растянул губы в усмешке.

— Смешно, Масуд, прям обхохочешься! Нет у меня ничего.

— Ну нет, так нет, — покладисто согласился тот. — Давай-ка сюда свои ручки шаловливые!

— Ну жарко же, Масуд!

— А может стать еще жарче, давай-давай!

Агата, хлопая глазами, смотрела, как охранник натягивает на руки Славяна толстые перчатки.

— Подумают, я заразный, — ворчал, глядя в небо, Димитров. — Проказой какой-нибудь...

— Нет, Слав, — подал голос Карл. — Они подумают, ты — скейтбордист. Просто где-то свой скейт потерял.

— Видишь, на ладонях дырки, вентиляция. Не спаришься! — Охранник тщательно застегнул кнопки на димитровских запястьях и сказал назидательно, — застежки заговорены, если кто-нибудь попробует...

— Ой, да ладно, Масуд! — недовольно сказала Стефи. — Ты каждый раз это говоришь, мы уже наизусть выучили!

— Тогда не надо каждый раз снова пробовать!

Димитров отошел к воротам и за спиной Масуда изобразил, что душит его обеими руками.

— Люси?

Беленькая Люси стояла перед охранником, невинно сложив на животе пухлые ручки. Масуд закатил глаза к небу:

— Лю-юси!

Та спокойно и быстро освободила одежду и сумочку от каких-то проволочек, пружинок, металлических шариков...

Четко подошедший к столу долговязый Карл выложил нечто увесистое. Охранник взглянул и сказал:

— Ого! Где взял?

— Нашел, — без запинки ответил Карл.

— Ну уж извини, это я тебе не верну. И сообщу директору. О, Стефания, моя красотка Стефания!

— Да, это я!

— Что за юбочка на тебе! Такая красивая!

И такая короткая. Временами казалось даже, что юбки нет вообще.

— Тебе нравится? — хлопая ресницами и отчаянно кокетничая, польщено спрашивала Стефани. Охранник таращил черные жгучие глаза:

— Мне?! Нравится ли мне? Стефания, любовь моя, да на тебя будет оглядываться каждый парень, каждый мужчина и даже каждый дедушка столицы! Так что снимай все свои приворотные амулеты. Твоих ножек и без того больше, чем достаточно.

Стефи надулась.

— Какие еще амулеты? Мне эти украшения бабушка подарила!

— Значит, у твоей бабушки тяжелый склероз и она уже забыла, для чего они служат. Сдавай-сдавай!

Стефи, непрерывно жалуясь, складывала браслеты, кольца, серьги, подвески на стол.

— И что я теперь, совершенно голая должна идти?

— А возможно еще голее?

— И вообще, ты должен выдавать нам расписки!

— Не бойся, верну я тебе твое золото-бриллианты! Мне женские привороты уж точно ни к чему.

Масуд помахивал в воздухе последним пропуском, затрудненно глядя на Агату. Та смотрела на него с такой же озабоченностью.

— Новенькая? Что-нибудь проносишь?

— А?

— Вроде этого, — Масуд кивнул на стол. Агата послушно посмотрела на склад конфискованных вещей. Она, между прочим, вышла уже из возраста, когда коллекционируют стеклышки, проволочки и гвоздики... И камешки.

Хотя камень странный. Черный, весь неровный, с острыми рваными краями. А сквозь черноту просвечивает красный пульсирующий огонь. Сердце-камень, или Говорящий Камень... И правда, где его Карл 'нашел'? Агата перевела глаза на разноцветные осколки и сразу поняла, почему Стефи назвала Водяного маньяком. Очень противно. Но ему, наверно, кажется, что очень красиво... А Стефи приворотные амулеты купила (а то и стянула) в каком-нибудь магазине, несколько сделала сама, один даже очень удачный, вон, как светится красным. А вот этот перстень, и правда, очень старый, темно-бордовый, но носить его нельзя даже днем — плохо кончится...