— Да. Но если не считать этого, он старался избегать лишней крови. С его стороны не было ни предательства, ни интриг. Его действия всегда были жесткими, но всегда ответом. Хотя враги у него были. Если ты сможешь отыскать его и как-то обратить на него своё внимание, то он тебя как минимум выслушает и не убьет просто так, ради развлечения. Я... так думаю.

— Думаешь?

— Просто это все поросло мхом за четыре сотни лет и я... Я боюсь тебя разочаровывать или всплыть не обоснованную надежду. Я... Не знаю.

* * *

На центральной площади Сантарина уже собирался народ. Ещё со вчерашнего дня город гудел, узнав, что будет казнь. В Сантарине это дело редкое — обычно даже самых жестоких убийц и насильников увозят на юг, в Белопесоченск, а оттуда конвоируют в пустыню, где бросают умирать. Когда-то давно, во времена, когда пустыней безраздельно правила Гвивелла, караванщики придумали делать такое ей подношение. Даже научились угадывать время, когда ей это было нужнее всего. Это во многом упростило торговлю с югом, которая до этого практически отсутствовала.

Аристократии, ясное дело, идея тоже очень понравилась, так как торговля с югом была всегда крайне выгодна. Долго ли они уговаривали на это хранительницу или вопрос был решен в одночасье, история умалчивает. Так или иначе, это скоро стало порядком.

Но особенное дело — это чиновник, да еще высокопоставленный. Настолько, что приговорить может только Великий Трибунал. А уж если и преступление серьезное, то и исполнить приговор обязана хранительница, причем на центральной площади сантарина. Другим чтобы неповадно было. Такое событие не часто бывает. Каждый с малолетства знает, что хранительница видит будущее, и с этой силой играть никто не хочет.

Согласно древней традиции, хранительница не только была главою государства, она так же была и верховным судьей и палачом. Последняя обязанность распространялась исключительно на особо тяжкие преступления в масштабе государства. Лишь в крайне редких случаях приговор должна была исполнить лично хранительница. И традиционно эти публичные казни цепями были самыми жуткими для хранительниц, оставляя после себя бессонные ночи.

Женекерс помнил, как после очередной такой казни Илейн сама была не своя, её терзали кошмары. И это несмотря на то, что на трон она воссела после длительной политической игры, в ходе которой было пролито много крови, а многие ее политические оппоненты именно так расстались с жизнью, закончив доселе блестящую политическую карьеру.

Она так и не смогла привыкнуть к этой крови, несмотря на все то, что ей пришлось пережить в юности. Это была одна из тех черт, которые Женекерс ценил больше всего в Илейн, когда был человеком: Она делала все, что требовалось, но не позволяла происходящему изменить себя.

Артелайл по сравнению с Илейнией повезло. Ей пришлось исполнять эту жуткую обязанность лишь однажды. И то это то, о чем она предпочла забыть как можно скорее.

— Клянусь памятью гор, это Ядовитый старается! — Ругался Кикарос, когда стало ясно, что замять дело или "устроить пациенту несчастный случай" они с Женекерсом уже не смогут.

И он, скорее всего, был прав. Предстоящая казнь выскочила из тумана неизвестности очень неожиданно, крайне напугав и обескуражив Артелайл.

Уже по дороге в сантарин Женекерс поднял все имеющиеся материалы, и слишком много вылезло нестыковок и случайностей. Артелайл так и не отошедшая до конца после того кошмара, когда ей пришлось бежать из Сантарина, была буквально раздавлена тем, что произошло с Илири.

И эта казнь ещё должна была только морально добить. Кридоксен, чувствуя наперед, куда дует ветер, пытался отпаивать хранительницу отварами, которые должны были успокоить ее, но это помогало мало. Старый маг словно видел, как тревога, отчаяние и беспомощность бушевали в Артелайл. Привыкшая видеть все наперёд, она не могла спокойно жить в тумане неизвестности, а последние события не способствовали тишине и покою. Более того, внезапно отступивший туман, словно бы издеваясь, открыл ей, что этой казни уже не избежать. Иначе будут крайне нежелательные последствия.

И Женекерс тут ничем не мог помочь. Пока. На будущее он предусмотрел алгоритм действий, чтобы подобные дела не доходили до Артелайл, а лучше даже до трибунала. По крайней мере пока есть угроза Ядовитого. Пускай лучше обвиняемого при наличии у него, Женекерса, везких оснований найдут с перерезанной глоткой в трущобах, чем Артелайл будет вынуждена опять марать руки.

Недосмотрел. Пожалуй, сейчас он должен был бы злиться.

Артелайл держалась достойно. На ее застывшем, словно маска лице нельзя было увидеть ровным счетом ничего. И не только Женекерсу. Обвиняемый в хищении государственной собственности на круглую сумму Долворас рода Ургвен был бледен, но спокоен, под стать той, что должна была исполнить его приговор. Он не пытался бежать или взывать к хранительнице и её человеколюбию. Теперь уже бывший военный, продавший на сторону оружия и боеприпасов на целое состояние, готовился встретить смерть, как подобает солдату и не искал себе оправданий.

Люди едва ли зададутся вопросом, почему он пошёл на это, заведомо приписав ему алчность. Лишь только от хранительницы не ускользнет то, что не было сказано им в суде. Маленькая деталь, что Долворас все вырученные деньги потратил на эликсиры алхимиков, способные исцелить редкую в этих краях болезнь, которую не называли иначе, как "тихая смерть". Именно этой болезнью болел его единственный трехгодовалый сын, последнее, что осталось у него на память от жены.

Ради этого эликсира он и продал с военных складов под видом списания почти полсотни осадных мортир коротышек с боекомплектом. И пока всплыли только несколько таких мортир, а вот остальные... Остальные ещё могут всплыть алым пламенем пожаров и унести не одну сотню жизней.

Но было в этой ситуации и что-то загадочное, что неуловимо наводило на мысли о Ядовитом. То как трехгодовалый ребёнок внезапно заболел редкой южной болезнью, которой и заболевает-то один из сотни при контакте с уже больным. Вероятность заболеть этим у ребёнка одна к шести тысячам, если не меньше. А какова вероятность, что сразу после этого печального события найдется человек готовый заплатить за списание мортир горы денег, которых в обрез хватит на лекарство?

Долворас и так подворовывал, пускай и не особенно много, в сравнении с иными своими коллегами. Потому и перейти черту ему было не так уж и сложно. И опять едва уловимый запах неведомого кукловода. После того, как сделка была закрыта, Долворас понимал, что он жив до первой крупной проверки. По счастью, они были не особенно частыми, потому он планировал сразу же уехать далеко на юг, раствориться. Ему не хватило каких-то пары дней, так как кто-то анонимно донес на него, сразу же привлекая к делу трибунал.

Верховный военный трибунал Сантарина не знал что такое смягчающее обстоятельство. Этот орган государственной власти составляли двенадцать судей, каждый из которых готовясь к этой должности годами пил особый эликсир.

Они, подобно отреченным, подобно Женекерсу не чувствовали ничего. И не разделяли человеколюбия Женекерса. Рассматривал трибунал лишь очень небольшой круг дел. И решением по ним могла быть лишь немедленная смертная казнь, оправдание или решение о дополнительном расследовании, если фактов не хватало.

Сам Женекерс не любил военный трибунал. Логика принятия решений ими казалась ему убогой даже тогда, когда он был еще человеком. Лишь получив силу от колодца, он смог сказать точно почему. Трибунал интерпретировал каждый факт как камешек, способный занять одну из двух чаш весов: "виновен" или "невиновен". Сам же маг считал, что факт не может быть плохим или хорошим. Каждый факт может положить сколько угодно камней на обе чаши весов. Или сбросить весы со стола, как неуместную для этого случая модель. Принять поистине рациональное и взвешенное решение, используя эту несовершенную систему... просто невозможно.

Артелайл уже не могла уже ничего изменить, не могла ни отрицать его вину, ни наложить вето на решение военного трибунала, ибо все они давали клятву. Она лишь могла, если пожелает, принять участие в заседании трибунала, и ее голос мог изменить что-то. Но она не принимала участия в последнем заседании, так как банально не заметила уведомление с официальным приглашением на заседание, занятая приемом гостей, а потом тем, что случилось с Илири.

Женекерс так же помочь не мог ничем. Он не мог устроить побег Долвораса — это бы здорово ударило по авторитету властей, и обернулось бы большими проблемами. Не мог он и тихо убрать этого проворовавшегося чиновника, так как это опять бы ударило по репутации. Словно бы издеваясь над хранительницей, туман отступил и показал хранительнице, что иного выбора у неё нет. Все варианты оборачивались серьезными проблемами в грядущем, а чаще всего влекли за собой еще несколько аналогичных приговоров. Ей оставалось лишь одно: исполнить приговор. Пустынному магу же оставалось убедиться, что этим удобным моментом, пока внимание хранительницы рассеяно, никто не воспользуется.

* * *

С плоской крыши одного из прилегавших к площади особняков можно было отлично разглядеть толпу. Любители крови. Обитатели старого здания были не исключением и потому уже заняли место едва ли не в первых рядах с самого утра.

За невысоким бортиком крыши сейчас прятался человек. Наслышанный о телохранителях Артелайл он был очень аккуратен и коротал здесь время уже второй день. Цвет его плаща был подобран ещё месяц назад и сливался с поверхностью крыши. Если султану островов нечего делать, кроме как смотреть на грешную землю — его он различит едва ли.

Цинтар по прозвищу Стрелок был профессионалом своего дела. Ходили слухи, что его прадед был лисоухим, но подтвердить или опровергнуть он этого не мог. И не желал. Луки он не жаловал, зато в огнестрельном оружии разбирался лучше иных коротышек. И его услуги всегда стоили очень и очень дорого.

Впрочем, этот контракт был особенным. Мало того, что целью была та, кого целая страна, включая его, боготворила чуть ли не с рождения... Он это делал бесплатно. Впервые. За идею.

Точно сформулировать её он не мог, знал лишь, что делает правое дело, и это было главным. Ради этого он достал своё самое главное сокровище. Дальнострел коротышек.

При всех своей любви к оружию, Коротышки очень редко брались за товар, на который был самый большой спрос у соответствующих специалистов — дальнострелы. Женекерс назвал бы это оружие снайперской винтовкой, хотя она здорово отличалась от знакомого ему оружия.

Самым ценным здесь был ствол. Лучшая золотистая ружейная сталь коротышек с тройным наговором изготавливалась с добавлением крови мастера и обязательно капли его ненависти, которую он должен был всенепременно передать металлу при закалке, используя особый эликсир строго в определённый день месяца.

Внешняя поверхность ствола была покрыта сложнейшим узором — "вязью мести". На один только этот узор у мастера больше года кропотливой работы, когда металл избирательно травился в нужных местах. Одна, пусть даже небольшая ошибка, и этот узор станет просто красивым украшением, так и не обретя магической силы и удивительной прочности.

Отдельным произведением искусства был приклад. Выполненный из дуба, покрытый изящной резьбой, продолжавшей "вязь мести" и тремя слоями лака. Однако, приклад был лишь украшением. В отличие от набравших популярность револьверов, это оружие не имело барабана а перезаряжать его было сложнее и дольше. Виной тому все реже наговоры. Они не только позволяли добиться смертельной точности на огромном расстоянии. Они отравляли пулю ненавистью, которую вложил в оружие мастер, и делали её поистине смертельной.

Если продержать патрон в стволе хотя бы десять минут перед выстрелом — даже царапина от такой пули станет практически смертельной, а рану не сможет исцелить ни один, даже самый сильный эликсир.

Это страшное оружие, не знающее промаха, первый выстрел из которого обязан сделать сам мастер. И целью должен быть его враг, ради мести которому оно и создавалось. Как правило, после этого выстрела сам мастер долго не живёт. Среди коротышек считается, что это оружие обретает свою мощь в пламени сгорающей души мастера.

Стрелок извлек на свет своё сокровище и пару секунд им любовался. Тёплая в любое время года сталь, словно шептала ему что-то. И успокаивала. Он любил это оружие и верил, что оно его любит так же. И он не любил заставлять дальнострел ждать, потому вскинул его и взял прицел.

Но стрелять было нельзя. Даже класть палец на спусковой крючок. Пока. Ему должны дать знак, когда стрелять. Малейшая инициатива или отклонение от плана и хранительница увидит его своим даром.

Скорее бы...

Последнее что услышал в этот день Стрелок, был лёгкий свист откуда-то сверху. Потом в спину что-то ударило, руки перестали слушаться. Запоздало пришла боль, почти все мышцы свело, а тело словно взорвалось от боли, но ни закричать, ни сказать слова он не мог. Тело била жуткая судорога. А спустя десять секунд, показавшиеся ему вечностью он потерял сознание.

Уродливое бескрылое создание, спикировавшее на него откуда-то сверху, тем временем извлекло из тела жертвы четыре ножа-контакта. Эта модель птерокса была не обязательно смертельной. Женекерс и Кикарос в дальнейшем планировали использовать парализующий эликсир, но с его поставками пока были задержки. Острые ножи, и разряд между ними были намного менее гуманны, но для прототипа допустимы.

Птерокс, тем временем, определив что кровь несостоявшегося стрелка является синей, впрыснул смертельную дозу яда и бесшумно взмыл в небо, быстро набрав высоту и скрывшись из виду.

* * *

Долворас уже стоял перед колодцем. На небольшом расстоянии, ровным кругом оставив место для хранительницы, заняли свои места двенадцать судей. Безмолвные, словно тени в своих чёрных балахонах, они стояли и смотрели на цепь, торчащую из колодца и извивающуюся подобно змее.

На некотором отдалении, сдерживаемые гвардейцами, стояли зрители. Фекларт, Женекерс и Кикарос умудрились за то немногое время, что у них было развернуть беспрецедентную систему безопасности, контролируя, чтобы на площади никто не был вооружен.

Это быстро дало свои плоды, выявив одного смертника. Гвардейцам лишь чудом удалось избежать взрыва и многочисленных жертв среди людей. И это опять говорило в пользу гипотезы Женекерса, что Лорд Яда прибыл из его родного мира.

Заряд на основе спор гром-гриба закреплялся на поясе, а для одновременного подрыва использовалась хоть и грубая, но батарейка на слезах пустыни. Да и сами заряды помимо спор гром гриба содержали поражающие элементы. Смертники не были самым популярным оружием в войнах, хотя за историю конфликтов здесь бывало всякое. Но подобные пояса здесь никто и никогда раньше не применял. Подробности этого инцидента еще предстояло подробно изучить, пока же на это не было времени.

— Мы можем начинать, — произнесла хранительница. Ещё голос не выражал ровным счётом ничего.