Кадет

* * *

Проявившаяся из предутреннего сумрака фигура Романа вызвала облегченный вздох и восторг не только у меня. Все были в напряжении, никто не спал, да и как тут уснешь. Нервы у нас явно не железные, поэтому и обрадовались благополучному возвращению нашего разведчика.

— Что-то случилось с твоими родственниками? — Почему-то именно это пришло на ум спросить.

Роман, как собака после воды, отряхнулся всем телом, обвел нас взглядом и стал рассказывать:

— В селе стоит пост немецкий, а так как дом моего родственника расположен на окраине, рядом с их постом, то в нем они устроили себе казарму, выгнав предварительно хозяев на улицу. Я по незнанию напоролся на часового, он зараза от дождя спрятался под навесом и я его не заметил. Меня естественно взяли под белы рученьки и в хату. А там фельдфебель ихний, пристал, как репей, что-то спрашивает на своем, угрожает пистолетом и явно требует документы. Документ, документ, шнель документ. Я же не Херст, не шпрехаю по ихнему, состроил на всякий случай дебильную морду, что-то мычу, изображаю испуг. Хотя если честно я испугался и на самом деле. Увидел стоящее ведро на столе и кружки с молоком рядом. Сопоставить сумел и стал знаками показывать на ведро и изображать, будто я дою корову. Млеко, млеко бормочу. Ну, они это прекрасно поняли. Гут, гут заталдычили, один из них вылил остатки молока из ведра в кувшин и, сунув его мне, похлопал по плечу, еще раз пробормотал: — гут млеко, гут. Развернул меня и пенделем направил в сторону двери, под хохот остальных.

Братцы не постесняюсь сказать, я чуть в штаны не наложил от страха. Що смеетесь. Вам смешно, а мне было не до смеха — обиделся Роман.

А я не мог сдержаться, представляя, как этот детинушка бормочет млеко, млеко, а в ответ ему пендаля. Это же.... На месте немца я бы побоялся так поступать. Ну вот, а я что говорю, точно, рассердился наш богатырь:

— Он ещё у меня попробует моего пендаля, пожалеет и не раз, что на Украине оказался, фриц недоделанный.

— Верим Рома, не обижайся, мы это от нервов смеемся, тебя ожидаючи чего только не подумали. Давай продолжай, рассказывай.

— Вышел значит за ворота, а сам думаю: — ну и где мне искать теперь своего Панаса? Стою и не знаю, что же дальше делать? А часовой смотрит, бдит зараза. Мне ничего другого не оставалось, как пойти к соседнему дому. Хорошо там уже хозяйка в хлеву что-то делала, испугалась, увидев меня вначале, а когда я сказался родственником Панасу, она повела в хату. Оказалось, они приютили несчастных, потеснились. Соседи все же. Вот пока то, да се время и прошло. Зато узнал, наша задумка насчет временного укрытия в Лутовке не проходит. Немцы там живут, отделение не меньше. Так мне мой родственник обсказал. Дорогу перекрыли, не выпускают из города никого. Подводы с продуктами, если таковые появляются, задерживают, направляют в свою комендатуру. Остальных просто разворачивают. В центре находится конный отряд гайдамаков, ну и вартовцы естественно, тоже присутствуют. Какое у них вооружение он не в курсе. Пройти нам по дороге в город не светит. Задержат и на опознание отправят. Видно вояки чем-то напуганы, осторожничают.

— И даже в город никого не пускают? — Удивился Петро — А как же продукты, я помню сюда всегда из близлежащих селений и хуторов подвозили.

— Я же говорю, все подводы с продуктами заворачивают в комендатуру. Готовятся к зиме немцы видимо. Мало того, что им жрать что-то надо, так ведь ещё и в Германию норовят отправить. Голодно у них там, война их изрядно подкосила.

— А мы выходит тут обжираемся — возмутился вновь Петро — у нас от сала щеки лопаются.

Я, посмотрев на его лицо, чуть снова не рассмеялся. У парня и в самом деле щеки налитые и гладкие. Морда красная и от непогоды и от избытка здоровья. Никакого недоедания, судя по его лицу, он не знал.

— Я вот что предлагаю, тут же не одна дорога, везде посты не выставить, поэтому идем огородами, я знаю, где можно попасть в центр города незаметно.

— А как же лошади? Мы-то собственно из-за них тебя посылали в село.

— Придется им померзнуть ещё немного. — Роман кивнул в сторону недалекого лесного массива — туда отвести надо, здесь мы как бельмо на глазу вскоре будем, засекут мигом. Я думаю, кадет, тебе придется с лошадками побыть, все одно ничего в городе не знаешь, а мы тут считай дома. Мне нужно к своим наведаться, торопился к вам, поговорить толком с родственником не успел, и понять как там мои старики, живы — здоровы или помощь нужна так и не узнал. Я и гроши захватил с собой, отдать им хочу. Ну а ребята по своим знакомым разойдутся, поговорят, разузнают, что да как в городе, самим нам не стоит расхаживать по улицам, я же говорил — немцы на взводе, боятся чего-то.

Ну, вот и план нарисовался, а то я себя уже замучил в поисках решения задачи.

— Согласен, другого решения тут и не придумаешь, а бродить по городу действительно не стоит, нужно было сразу об этом подумать. Так что? Я тогда пойду, пока не рассвело? Нам бы не помешало точку рандеву назначить.

— Какое ещё редеву, о чем это ты? — Заинтересованно переспросил мой тезка.

— Свидание Петро тебе предлагает — поспешил показать свою осведомленность Роман. Интеллигент же наш кадет, иной раз и не поймешь, о чем говорит.

— Я, наверное, вернусь по следам нашим, вот где мы вышли из леса там и буду ждать. Немного в чащу зайду, а чтобы не орать вам на всю округу, когда будете возвращаться, прокричите филином. Сумеете? Ну и отлично. Теперь давайте сроки обговорим....

Никогда бы не признался вслух, но я был несказанно рад, что не надо идти в город. Нет, я не боюсь, просто чем дольше я нахожусь в этой обстановке, тем больше и больше осознаю — не мое, не на то трачу свое время. Прекрасно зная, чем все закончится с крестьянскими восстаниями я не в состоянии хоть как-то помочь людям. Не воспримут они мои потуги остановить бессмысленное противостояние. А идти, как бычок на бойню, я не хочу. Я уже неоднократно пытался Марию предупредить, и что? Она меня использует как игрушку, которая раньше была для нее недосягаема, а тут раз и в ее руках. Мои знания ее удивляют, но не больше. Да и сам чувствую свою оторванность от интересов окружающих меня людей. Но и бросить все — тоже не дело, не по-людски будет.

Я помню, о чем думал в первые дни моего перемещения сюда. Месть моим обидчикам так и остается первостепенной задачей, но и то, что я делаю сейчас, тоже немаловажно. Мне уже не хочется кричать на площади "Слава Украине", достаточно и того, что ввязался в гражданскую войну. Никогда не хотел быть свидомым украинцем, и здесь люди пока далеки от этого понятия, хотя националистов хватает. И борцов за украинизацию Украины немало. Правда пока не дошло до насильственного привития знаний родного языка, никто не заставляет разговаривать только на мове. А вот лозунг "бей жидов и москалей" слышать приходится. Тема актуальна и здесь. Все-таки не зря большевики сразу же после победы в гражданской войне обозвали Украину республикой. В составе СССР, так сказать, создали семью с братскими народами. Но как не внедряли понятие "украинец и русский братья навек" все одно в результате они так и не стали близкими родственниками. Чересчур семья большая была, каждый из братьев и сестер считал себя обделенным в чем-то, стремился отделиться, оценивая себя как самого умного и удачливого. Мерещилось на местах — объедает старший брат младших, хапает под себя все материальные блага которые зарабатываются сообща.

Рассыпалась семья как карточный домик при первой же проверке на прочность, с радостью рванули все на вольные хлеба. У кого-то получилось, а у кого — то так и не срослось. Дохлый номер вышел из желания России стать во главе семьи. Не сразу конечно, пока разобрались что и как, пока поняли обман насчет земли и фабрик, которые так и не стали принадлежать народу, а лишь государству, где уравниловка сравняла всех: лентяя и умельца, крестьянина и ученого, военного и рабочего. На мой взгляд, эксперимент пошел не по тому пути. Сказать, что украинцы получили при распаде СССР так долго лелеемую свободу.... Нет, конечно, у людей слишком разное понятие о "свободе", нередко им видится в идее фикс обычная вседозволенность. Вот как сейчас, например. Можно грабить, даже убивать того, кто не разделяет твоих ценностей, или слово сказал поперек. Захотели — создали республику. Не понравился Скоропадский, так скинем и другого свидомого поставим. Вот это для большинства украинцев и есть свобода, а не облюбованный в результате свободного выбора труд во благо государства. Может я, по младости, многое понимаю чересчур прямолинейно, и в чем-то даже примитивно мыслю.... Возможно. Но что-то другое в голову не приходит. Удивляюсь лишь сам себе, откуда такие слова мудрые появляются. Рассуждаю, ищу истину... Явно тут что-то не то, знаний у меня, как говорится — кот наплакал, да и откуда им взяться. Но греет, выходит я умный пацан, и хоть удивляюсь этому явлению, но, тем не менее, принимаю как должное. Здесь, даже уместно будет вспомнить общеизвестную формулу жизни: "Мыслю, следовательно, существую". И это для меня немаловажный факт. Простейшее и неопровержимое свидетельство — я живой. Не виртуально здесь прыгаю и задаю себе вопросы. Всамделишный я, без обмана.

Тогда не стоит и удивляться, когда в голове появляются вопросы и мысли типа: А тот, прошлый "Я" уничтожен? А новый "Я" действительно создан? И мои, любые воспоминания, не ложные? Могу ли я, нынешний, что-то утверждать о "Я" прошлом? Может все, что со мной произошло и происходит, всего лишь фикция?

Ох, блин.... Чувствую, до добра меня мои размышления не доведут. Свихнусь, или суицидом закончу. Ну, нафиг! Так буду метаться и нагнетать обстановку и дальше что ли? Прочь всякое философствование. Не то время и не то место. И откуда что берется? Не вяжется что-то с моим прошлым, а может во мне не только я, но и ещё кто-то сидит. И эти мысли.... Все, все, заканчиваю, ни к чему хорошему не приведут. Долой.

Наверное, они появляются от того, что задубел тут, ожидаючи своих. Время тянется медленно. Всегда так со мной, смотрю порой на других и думаю: — лучше бы я сам сделал. И вроде не торопыга, а все одно хочется поторопить, подтолкнуть, помочь.

А здесь приходится сидеть, мерзнуть, шарики в голове напрягать, размышляя на тему: Кто я тут? Зачем я здесь?

Хотя, если опять вдуматься, ну кто заставляет меня ломать черепок и умничать? Может проще нужно ко всему относиться? Возможно и так, не угадаешь сразу, ведь не зря же люди говорят в таких случаях: "думами дурни богатеют".

Возможно и ошибаюсь, принимая за действительность все происходящее со мной. Ну и пусть, не беда, если даже неудача постигнет, зато сожалеть в старости не буду, если только доживу, конечно. Что-то же делаю, можно сказать рискую своей второй жизнью. И хоть сомнений море, но не дуть же мне постоянно на воду. Обожгусь? Тоже не беда. Переживем.

Ну, наконец-то. Филин..., не филин, разбираться некогда. Надеюсь, это сигнал от кого-то из наших, кто-то прибыл. Время прошло незаметно за рассуждениями, хорошо хоть хватило ума коней накормить овсом, торбы, правда, не успел снять.

* * *

— Замерз, говоришь? У меня в мешке есть чем согреться, сейчас мы тут скатерть самобранку расстелим и.... — Роман, довольный, как кот после съеденной сметаны, стал развязывать сидр, наполненный до верха чем-то вкусно пахнущим, достал из него и постелил на земле чистую тряпицу и тут же принялся вынимать и раскладывать на импровизированном столе аккуратно завернутые в чистые лоскуты ткани, сало, хлеб, колбасу. В довесок достал баклажку, и хитро взглянув на меня, потряс ею:

— Вот то, что тебе сейчас нужно. Чуешь? Ты такой напиток, у-у-у-у небось, и не пробовал. М-м-м-м вкус специфический. Та-а-а-к, где-то тут кружка была, ага вот она. Держи, а я буду наливать. Никакая грелка так не согреет. Давай, тяни. Пей, пей и закусывай, я сытый, дома накормили от пуза.

Действительно, самогон, настоянный на пахучих травах, почти не отдавал сивухой, и крепость его определить, сразу не удавалось. Сравнивать с чем-то схожим я не мог, пил в свое время водку иногда, но тут совсем другое. Так что проскочило в горло, не задержавшись, а Роман уже подавал бутерброд. Мягкий, домашний хлеб с салом и колбасой слегка подкопченной, был божественно вкусен.

Роман посмотрев на меня и соблазнившись моим аппетитным урчанием и себя не позабыл, выпив свою порцию, тоже принялся за бутерброд.

— Вот вроде и сыт, а не могу удержаться — с полным ртом он пытался еще и говорить. — Дома все живы, отец немного прихворнул, ну это допустимо, ему как-никак уже шестьдесят семь лет. Старый, но по хозяйству что-то делает. У нас же кроме усадьбы ещё и хутор есть, и лавка продуктовая. Везде нужен глаз да глаз. Брательник вырос, помогает бате, и сестра с мужем на хуторе живут, там у них, как отец говорит, порядок, свинину постоянно на продажу поставляют.

— А ты что же откололся от дома? Зачем-то на курсы прапорщиков поперся. Повоевать захотел что ли?

— Ну, ты даешь, возраст же подошел, тут уж никто меня спрашивать не стал бы, забрили мигом, война же шла. Спасибо бате, дал кому надо грошей и я вместо солдатской шинели ношу офицерскую. А то, что в Киеве повоевать пришлось, так все с курсов там участвовали, иначе красные власть отдавать не хотели.

— Ну и как ты дальше планируешь жить? Я тебя так и не пойму, то ты Скоропадскому помогаешь, то против его гайдамаков выступаешь? Как то не вяжется одно с другим.

— Петро, ты пойми, если бы Скоропадский не стал крестьян притеснять, то и я бы не задержался в вашем лесу. А тут еще и его приказ о мобилизации всех мужиков, тоже не последнюю роль сыграл. Ты же в курсе, все парни в нашем отряде в первую очередь от мобилизации прячутся. Кому хочется непонятно где и за что воевать.

Прозвучавший сигнал — уханье филина — не дал закончить разговор. Роман пошел встречать прибывших разведчиков, а я продолжил халявничать, поедая вкусняшки из сидора.

Беспокойство по поводу вернуться все или кто-то влипнет в неприятности, можно сказать, закончилось. Моя роль в проведенной разведоперации мизерная, а ведь уверен был — это я тут великий разведчик. А может так и есть. Для командира что важно? Уметь направить силы на выполнение поставленной задачи. При этом не обязательно лезть во все дыры самому. Главное организовать. Вот я и организовал. И результаты меня удовлетворили.

Мы не стали задерживаться и, хотя морось закончилась и даже солнце выглянуло все одно — холодрыга была ощутимой. Лошадей оседлали, разобрали оружие и потихоньку почапали домой. Решили — все данные разведки мы уже по прибытию на хутор обговорим. Так сказать подобьем итоги. Но не удержались и на ходу торопливо делились впечатлениями, высказывали свое мнение, даже периодически спор возникал. Мои временные подчиненные были солидарны в одном. Немцы вскоре из города уйдут, сборы их от глаз жителей не укрыть. Они уже все продуктовые запасы, что собрали в округе, свезли на склады в городе, видимо вот-вот вывезут в район железной дороги. Я-то не знал, а оказывается, через Радомысль никогда не проходила железнодорожная ветка, обошли при строительстве его стороной. Поэтому немцы все награбленное отправляли гужевым транспортом до ближайшей станции. В настоящий момент готовились сами покинуть город. Приказ на эвакуацию они, по всей видимости, ожидают со дня на день. Около роты немцев здесь расквартирована. Но жители говорили — их тут меньше, так как часть солдат находятся в ближайших селах.