— Заряна, поставить что-нибудь надо, обозначить кто, где лежит!
Оглянулась по сторонам, голая вершина холма кругом, ни камня, ни палочки. Три лопаты, и те заняты.
— Вага, иди сюда, давай руби, — древко копья попалась на глаза Ливе.
Заряна из мешка ящик деревянный тащит. Открыла крышку, развернула бумагу — конфеты, сладости, фрукты засахаренные, финики опять!
Лива покачала головой:
— Лекарство значит?
Заряна пожала плечами:
— Пригодилось ведь.
Вынула бумагу, часть содержимого в изголовье могил высыпала, оставшееся в мешок не глядя, сыпанула. Аккуратно дно ящика выбила, принесла с беспута краску черную с кисточкой, колёса ей красили.
— Как отца звали? — спросила у старшего мальчонки.
— Миран!
Переспросила еще раз, глядя на младшего:
— Громче скажи, не слышу!
— Миран!
— Как?
Тут староста с Вагой не выдержали, повторили хором:
— Миран!
— Я не вас спрашиваю, он и он! — она по очереди показала на мальчишек. — Они запомнить должны!
Она присела на корточки и принялась подписывать крышку от ящика.
— А чьи вы?
Старший ответил:
— Папины.
Младший всхлипнул:
-Мамины.
И снова заплакал, потянулся к брату.
— Заканчивай, отстань от них, имена напиши и дату, без фамилий.
Засыпали одновременно обе могилы. Лукьян прибил подписанные таблички к колышкам подковными гвоздями и вдавил их в изголовье могилок. Обложили могилы камнями, заранее привезенными и собранными у подножия холма.
Вага достал из беспута флягу, отпил, протянул белогорцам, затем старосте с сыновьями, пролил по несколько капель на камни могил.
— Ну что, закончили? Едем? — Заряна тронула застывшую Ливу, обнявшую притихших пацанов за плечи.
— Да, пора.
Расплатилась со старостой:
— Не первый раз тут копаешь? — тот лишь кивнул, подтверждая...
Вечер. Приютное. Долгожданный привал. До кордона семнадцать-двадцать километров.
— Уйдёшь, Шалга? — Северин стоит возле повозки охраняев.
— Да! — без сомнения, сразу отвечает. Смотрит на башлыка беззаботно.
— Сам знаешь у меня приказ. Довести вас до границы Торговой Гряды. Вон она граница,— он махнул рукой в сумерки. — Завтра уже распрощаемся!
— Мы через три часа выходим. Твои все готовы дальше идти? Подводы свои смажь! В ночь пойдём, пойдём быстро. И остановок, заминок быть не должно.
Предупредил, развернулся и ушел от довольного начальника охраны, еще бы ему не радоваться, дурная служба к концу подходит.
— Матвея никто не видел? — дойдя до кухни, спросил у сидящих за столом мажоров.
— Он с Карасем возле хозяйки с колесом возится, обод меняют.
— Вилли, все поели? Выходим через три часа. Водой запаслись?
— Арт, Троха, поели? Делом займитесь! В полночь выходим. До утра на ногах будем! Проверьте все мажары, подводы. Волов осмотрите. Фонари опробуйте. Поилки наполните, себе воды запасите, оружие наготове держите. Овала, Юрка возьмите с собой.
Встали, к повозкам пошли, пока совсем не стемнело, хоть что-то успеть проверить.
— Как дела, больные?
Гриша с Рудой возле повозки Александра. Надейка, обматывая Руде грудь, тянет бинт изо всех сил. Голос Александра:
— Плотнее, плотнее надо!
— Ууу! Пап! А мы Руде перевязку делаем!
От входа в лагерь крик.
— Северин! Шалга! Какого беса? — Звонкий голос, полный ярости.
Опа! Кто-то из "девчонок" приехал.
Быстро пробрался сквозь лагерь к въезду, перегороженному рогатками. Напротив беспут стоит с четверкой уставших лошадей. На передке Вага с кнутом на коленях, надоевшие вожжи под ноги себе бросил, сидя потягивается. Хрипящий Салган, перебирающий ногами и танцующий перед рогатками. Заряна, грозящая плеткой постовым. Рядом спокойная Лива, на нервном, запыленном жеребце. Свои вернулись!
— Северин! Ты чего от нас заперся?
— Карантин, я ваших лошадок к своему тяглу не подпущу.
— Вот же радость! Ну, хоть накормишь? — удивительно быстро успокоилась Заряна.
— Это запросто! — выдохнул Северин.
За плечами Ваги заметил перепачканные сажей сонные детские мордашки. Остановился на ходу:
— Сколько вас?
Вага обернулся, подсчитывая людей, заглянул в беспут. Лива опередила его:
— Семеро всего.
Взгляд скользнул по белеющей повязке на её руке. Северин кивнул на повязку:
— Остальные целы?
— Еще двое ранены!
— Лечила нужен? — напрягся башлык.
— Нет, — отмахнулась Лива. — Повязки поменять только.
Сбоку, еле слышно выругалась Заряна.
— Где нам встать?
— Вон полянка слева, туда! Сейчас я ребят пришлю, помогут!
Встали на поляне, не успели расположиться, Салган всхрапнул громко, почуяв чужих в темноте.
— Мир на стану! — Карась с Захаром из-за Вилли выглядывают. Ужин на всех принесли.
Овал с Матвеем бадейку с водой притащили, следом Александр и Надейкой пришли, с перевязками помочь. У Александра сумка через плечо. Заметная сумка, большая, кожаная, с хозяйки у Карася вытянутая. Заряна принюхалась, у Надейки спросила:
— Чего там у вас?
Надейка раскрыла сумку, а там бинты, тряпицы чистые, пузырьки, горшочки с мазями, мешочки с травой перемолотой.
— Снадобница, мы ей волов, лошадок пользуем.
— А сюда, зачем притащили такую тяжесть? У нас волов нет, а кони целы!
Александр вперед выступил:
— Северин Тимурович сказал у вас ратники раненые, с перевязкой помочь нужно...
Заряна не успела рта в ответ открыть, как Лива позвала белогорцев:
— Лукьян, Микита сюда идите!
Ткнула Лукьяну в запыленную, сползающую повязку:
— Сменить! И ты Микита, тоже поменяй.
Александр усадил поудобнее Лукьяна, с Надейкой за перевязку принялся.
Вага разжег костер, Захар запалил две принесенные лампы. Одну Александру отнес, а с другой его Заряна отослала мальчишкам лица и руки отмыть, прежде чем за "стол" их сажать.
Умылись, поели. Вага с Лукьяном сходили на стан, забрали из своих телег одеяла, попоны, лампы, парусину. Следом за ними Северин пришел, привел Полкана. Пока Александр перевязку делал, Карась с псом обошли с осмотром жиговских лошадей, пасущихся рядом с лагерем. Вернулся, доложил башлыку:
— Нормально все, Полкан молчит.
Северин присел на попону, напротив Ливы:
— Ждём остальных из города, или выходим через час, в полночь?
Лива покачала головой:
— Ждать не надо, просто выйдем на час попозже. Мы последние два часа без остановок гнали. Отдохнём подольше, может и глаз чужих поменьше будет. Пусть отдохнут лошадки, да и нам, чутка надо поваляться.
— Как там в городе?
— Горит со всех сторон. Тушить лучники не дают. Все защитники поразбежались, кто куда, от чумы попрятались. Резня и грабеж полным ходом идут. Ирень собрал всех кто с Острова, идет большим обозом, с ним много местных ушло. Наша задача без потерь дойти до Ефремово, дождаться Иреня и идти на Юг-Заставу.
— Шалга со своими уходит. Доведут до кордона и уйдут.
— Куда уйдут? Назад в Шалолет? В степь налево? У них путь один, с нами до Ефремово, а там по Ханской дороге на Новоторг. Так у них и быстрее, и безопасней получится. Может, в охрану кому-нибудь наймутся. Ты их на котел свой поставишь? Мы потом рассчитаемся за них.
— Да, конечно, — пожал плечами башлык.
— Вага! Найди Шалгу!
— И арестанта нашего найди, — приподнялась с одеяла Заряна. — С проводником нашим поговорить надо!
— Северин! Мальчишек себе пока возьми, пусть с Надеждой побудут. Их потом Ирень заберёт.
— А их родные как же?
— Нет у них здесь никого, совсем нет. — Лива откинулась спиной на колесо беспута, закрыла глаза. — Беспут впереди товары пойдет. Всех, кто не сможет идти, сажай на повозки.
— Почему нам других не дождаться и дальше не пойти с ними? — тихо спросил Северин, глядя на засыпающую Ливу.
— Они сами по себе, и мы сами по себе. В том обозе пеших нет, Ирень всех на коней и в повозки посадил. Идут быстро, ждать нас не будут. Да и в Ефремово они раньше нас окажутся. Даже если мы напрямик через степь идём, — ответила Заряна.
— Ладно, пойдем мы, своим скажу, что на час позже выходим, — поднялся Северин.
Северин передал старшего пацана Александру, потянулся за младшим, тот во сне протянул руку перед собой, не найдя брата, открыл глаза, испуганно сжался от вида тянущегося к нему дядьки.
— Тихо, тихо. Здесь твой брат, здесь. Спит, не буди.
Успокоили младшего, старший завозился на руках Александра, назад откинулся. Стараясь удержать его двумя руками, скинул сумку с плеча:
— Надейка, сумку донесешь?
— Ага, — перекинула лямку через плечо, взяла в руку горящую лампу.
— Ну что, идем?
— Иди впереди, чтобы я тебя видел, не путайся под ногами.
Надейка забежала вперед, осветила дорогу:
— Так идти?
— Так, так. Сама под ноги смотри, не упади.
— Мы ушли.
— Идите, идите. Мы здесь соберемся, следом за вами, — Вилли махнул рукой.
— Дымом пахнет, — Александр вдохнул запах волос ребенка.
— Его Рустам зовут, — обернулась Надейка, — ему 6 лет, а братишке Маратику 4 года. Их Лива из горящего дома вытащила. Проснулись кругом дым, и горит все, они начали родителей звать. Тут Лива их услышала, забежала, из-под топчана вытащила, схватила двоих и в окно с ними выпрыгнула. Только на двор выбежали, крыша вовнутрь рухнула. Говорят, кот там остался. Жалко!
— Жив он! — успокоил ее Александр. — Он раньше всех от дыма удрал.
— А родители у них мертвые во дворе лежали. Лива с Заряной их потом на горе похоронили.
— Да уж, досталось пацанам!
— А куда их? Куда мы идём?
— Давай, Саня к тебе. Вчетвером поместитесь?
— Конечно!
— Ну, вот и хорошо.
Заряна проводила взглядом скрывающиеся за повозками спины Северина и Александра. Присела возле засыпающей Ливы, взялась за ее сапог двумя руками, потянула на себя.
Лива открыла один глаз.
— Разувайся!
Заряна стащила второй сапог, дернула за ножны:
— Сбрую тоже скидывай, ложись нормально. С Шалгой и Завьялом я сама поговорю.
Лива уже успевшая закрыть глаза, буркнула благодарно что-то, расстегивая пояс и скидывая с плеч кожаные помочи.
Не открывая глаз:
— Спроси у нашего водилы, куда он нас завести хочет. И за лошадьми смотрите. Лошадок...
Не договорив, Лива ткнулась в одеяло. Заряна отмахнулась:
— Салган присмотрит, спи давай.
Лива оторвала голову от постели, не открывая глаз, отрапортовала:
— Курсант Данина дежурство сдала.
И снова рухнула без сил.
— Курсант Нечедень дежурство приняла.
7 мая 1236 года от сотворения потопа.
Торговая Гряда. Приютное.
Седьмой день разгона.
— Вставай Север, время, Пора!
— Матвей? — Узнал трясущего его за ногу человека.
— Да, я, — отозвался тот.
— Наши все на месте?
— Все, встают уже. Надейку поднимать?
— Нет, пусть спит. Там, — он постучал по подводе, — ещё ребятишки с ней. Двое. Не буди.
Северин полез из-под телеги, попутно растолкал Александра:
— Сань! Вставай! Собирайся! Детишек не буди пока, пусть спят.
Взглянул на небо, темно, ни луны, ни звёзд, все затянуто тучами.
— Шалгу видел?
— Ага, довольный, своих батыров поднимает, суетится бегает.
— Он свои колымаги смазал?
— Угу, Глеб с Зарубой помогали, я им мазуту давал. Шалга сказал, ты обещал.
— Да, было такое! — кивнул Северин, подтянул одеяло и накрыл открытые плечи мальчишек.
— Готовься, первый пойдёшь, — хлопнул по плечу Матвея, тот кивнул согласно, — и обувь надень. Все пусть обуются. Кто его знает, по каким курмышам нас жиги потащат! Матвей проверь все ещё раз. Иди, пока время есть. Я следом иду, тоже гляну.
Снимающийся с ночевки обоз. Мычание недовольных коротким отдыхом волов, ругань не выспавшихся мажоров. Ржание коней, при свете костров запрягаемых в повозки еле шевелящимися возницами.
— Умеют твои подруги уговаривать! — довольный Шалга похлопал себя по боку, позвякивая подвязанным на поясе кошелем. — С вами до Ефремово идём, дождемся обоза из Шалолета, передадим товару им, и уйдём домой через Новоторг.
Перед выездом со стоянки, освобожденному от рогаток, стоял готовый к отправлению беспут. На передке сидел Вага, напряжённо вглядываясь в темноту, укрывшую дорогу. Рядом со беспутом Лива о чём-то говорящая с Завьялом, одетым в белую рубашку, держащего на поводу лошадку светлой масти, взятую у охраняев.
— Готов? — Лива узнала Северина.
— Готов.
— Заряну ждем. С вечера на выезде из Приютного пост поставили. Возле него несколько обозов из Шалолета на ночёвку встали. Заряна разузнать уехала, чей пост.
Северин кивнул головой:
— Думаешь, нас кто-то ищет? Белаварские?
Лива пожала плечами:
— Чего гадать? Вернется, узнаем, кто там. У тебя первым кто идёт, Матвей?
— Да.
— Повозки охраняев в конце обоза ставь. Они с нами до Ефремово дойдут. А там свободны на все четыре стороны. До Юг-Заставы новую охрану наймем. Как Заряна появится, сразу выходим. Ждать уже некогда, через три часа светать начнёт.
— Пойду, пройдусь до своих, — он развернулся к мажарам.
Разглядел Григория, в темноте запрягающего лошадь в свою телегу.
— Гриша! Кто у тебя на водовозке?
— Зарубу поставили. Он вроде покрепче остальных, потом поменяем. С подводой, Вага сказал, сами справятся.
— А сам-то как?
— Завтра могу на бочку встать, сегодня подживет еще чуток.
— Ты не спеши пока. Поправляйся! Не знаешь, Вилли собрался?
— Должен! Там Карась и Руда помогают.
— Матвея видел?
— Подходил, у Карася фонарь спрашивал.
— Хорошо, собирайся, скоро выходим. Смотри не оставьте ничего в темноте то, возвращаться и ждать не будем.
Подошёл к подводе Александра.
— О, Надейка! Ты чего вскочила, не спишь?
— Пап, а можно я с тобой, в дальние края? — попросилась Надежда, увидев, что отец отвязывает своего коня.
— Куда? Спи давай! На ходу заснёшь, с лошади свалишься, я тебя в темноте, в колючках и не найду. Вот, Надейку — не найду!
— Найдёшь, я свисток с собой возьму, — она подула в жестяной свисток.
— Тише, тише! Деревню всю разбудишь!
— Я и ножик взяла.
— Не замёрзнешь? Ладно, иди сюда! — Поднял, посадил впереди себя. Достал кинжал из ножен, потрогал лезвие. Хмыкнул удивлённо.
— Острый!
— Мне его Гриша наточил!
— Чистить лезвие надо, протирать! Сухим в ножны вкладывать, а он у тебя ржаветь начнёт скоро, от сенокоса твоего.
— Почищу, отмою, и высушу, — согласно кивнула Надейка, — знаю. Дядя Вилли мне тоже про это говорил, я им картошку чистила.
— А мы куда, уже на дорогу выходим? — Она вертела головой по сторонам, и трещала без остановки. Вид ночного лагеря, снимающегося с места, будоражил ее. Подъехали к кухне, все уже ждали.
— Все готовы, все проснулись?
Осмотрелся, вроде все здесь.
— Тогда слушай порядок, в котором пойдем. Первый идёт Матвей, за ним как всегда Троха, Арт, Овал, за ними мажары Юрка и Захара. — он вгляделся в темноту, стараясь понять состояние мажоров.
