— Дальнейший план обсудим уже в замке, — закончил совет Андрей.
С раннего утра, судно за судном, огромная по местным меркам рать начала своё движение. По широкой Вуоксе, ведь вмешательство человека ещё не привело к необратимым последствиям, грести было хорошо, и даже течение не сильно изнуряло гребцов. Следом за судами по берегу не спеша потрусили немногочисленные конные.
Вскоре кораблики вошли в озеро Узерва и прибавили ходу, чтобы быстрее достичь речного устья.
Медленно, но верно исчезала, истаивала вдали Корела, терялись позади небольшие деревеньки, уступая место вековому лесу. Места вокруг становились всё более дикие, где из основного населения преобладали лоси да кабанчики. Ну и, разумеется, когда один из них слишком смело вышел к реке, на него тут же обрушились десятки стрел и пуль, а тушу рванувшего обратно, но истекшего кровью лесного великана, потом притащили конные разъезды.
Сидя на корме малого струга, Андрей с упоением любовался открывавшимися видами. Вуокса очень красива, особенно когда нет ветра, и светит солнце. Зеркальная гладь воды отражала облака так хорошо, что разглядывать их формы и очертания было бы лучше в воде, чем на небе, если бы не рябь, расходящаяся от вёсел. Корабли шли темные на светлой воде, негромко плескали весла, ратники молча оглядывали невысокий берег с тянущим по нему хвойным лесом. Лесная, едва тронутая людьми земля лишь изредка разрываемая росчистью луга, на котором пасутся кони или малочисленное стадо бурёнок, да изба на высоком подклете. А потом снова лес, лес и лес, подходящий к самой воде...
Вечерами приставали к берегу, отгоняя жужжащих комаров дымом костров, с утра вновь двигались в путь и так день за днём, пока не достигли хутора Яааски. Крестьяне, упреждённые о приходе чужой рати, успели разбежаться, а Андрею с воеводами стоило огромных трудов удержать своё воинство от грабежа. Увы, но Яааски согласно Ореховецкого договора были уступлены шведам, и хоть какие-то приличия стоило соблюдать. Тоже самое случилось и в Иматре, что раскинулась в устье Вуоксы. Пока воины резво перетаскивали суда через пороги Иматранкоски, на которых местные жители устраивали ловлю лосося, Андрей с большим удовольствием любовался местным водопадом. Это воистину было красивейшее зрелище: река с высоты 18 метров с грохотом обрушивалась в каменистый каньон, образованный отвесными скалами, по краям которого росли высокие ели.
А потом русская рать вышла на просторы озера Саймы.
Озеро Сайма — это крупнейшее озеро Финляндии и четвёртое по площади в Европе.
Хотя если быть точнее, то Сайма это группа озёр со множеством лесных островов и перешейков между ними, образовавшееся в котловине ледникового происхождения. Даже в двадцать первом веке вода в озере считалась настолько чистой, что её можно было пить без дополнительной очистки. А что уж говорить за век шестнадцатый!
И между тем, оно играло довольно большую роль как транспортная артерия, соединявшая центральную Финляндию с Финским заливом. Настолько важную, что видя измельчание Вуоксы, шведы задумались о прорытии судоходного канала, который должен был бы соединить озеро Сайма и Финский залив. И даже уже успели вырыть ров шириной более 5 метров и длиной 118 метров. Правда сейчас эти работы были заброшены, но факт остаётся фактом, и, кстати, существующий в двадцать первом веке канал прошёл ровно по нему, словно финны просто продолжили чужие замыслы.
Вот на этом озере, в протоке Утрус на каменистом острове и выросла крепость Олафсборг. А уже возле неё, пользуясь столь выгодным положением, стал складываться и городок Нейшлот.
Вообще-то, согласно Ореховецкому договору, соблюдать который обещались обе стороны, строительство крепостей запрещалось по обе стороны границы. Но когда под боком у своих заморских владений шведы вместо рыхлой и слабой республики (а сколь бы новгородцы не кичились своими победами, но это всё ж таки они уступали раз за разом свои территории) увидели сильную державу, это не вызывало у них оптимизма. Тем более что у них на русской границе был единственный укрепленный замок — Выборг. А потому шведы решили выстроить еще одну крепость для защиты своих восточных рубежей и внутреннего водного торгового пути. К тому же строительство замка имело поддержку и у католической церкви, обусловливавшей это борьбой с язычеством.
Место выбрали очень удачное: незамерзающий пролив на водном пути (сухопутных дорог-то практически не было). Вот только забрались при этом километров на 5 на русскую территорию, но кого это, кроме русских, волновало.
Новый проект был огромным. За строительство отвечали иностранные мастера, а чернорабочих рекрутировали и из окрестных земель, и из других частей Финляндии. А сами строительные работы выполнялись с большой поспешностью. Причём замок изначально строился так, что бы противостоять артиллерии, и его большие овальные башни соединялись крытыми переходами.
Строительство закончилось к концу пятнадцатого века, и практически сразу крепость была испытана на прочность русскими войсками, показав свою состоятельность.
Так что задача перед Андреем стояла воистину сложнейшая.
Плыть по Сайме одно удовольствие: вокруг красивейшее, все в островах рыбное озеро, на котором не нужно пихаться шестами в дно, проходя бурные стремнины, а можно просто грести, а то и поднять паруса и скользить по водной глади, давая отдых натруженным мышцам. Но бурлила, играла в Андрее пиратская жилка. Торговля между провинциями, какая-никакая, а шла, и велась она всё больше водою. А там, у Олафсборга, давно обосновался этакий перевалочный пункт, и всяко пара-тройка речных судёнышек стояла у деревянных вымолов. Да и сам городок хоть и готовился к приходу чужих (слухи-то давно до тех мест долетели), но вряд ли ещё опустел. А это ведь и хабар и полон — всё, что так любят поместные. Так что, не утерпев, он пересадил со стругов и насадов на легкие ушкуи большую часть поместных бойцов, и резво рванул вперёд.
К Нейшлоту подходили безлунной ночью, обернув весла тряпками, в глубокой тишине. Городок спал, окутанный поднявшимся с воды туманом. Спали и суда, стоявшие на привязи, редко где пылал смолистый факел, да порою ночную тишину нарушали криком перекликавшиеся сторожевые. Очень осторожно опуская вёсла в воду, что бы ни плеснулось, ушкуи медленно скользили где-то между небом и водой. Молочная пелена окружала всё вокруг, а предметы, выплывающие из тумана, обретали сказочную нереальную форму.
Подойдя ближе к берегу, воеводы разделились. Один — Заболоцкий — должен был высадиться с большей частью воинов чуть в стороне от вымолов и атаковать не их, а сам городок, и уже там — хватать полон и резать всех, кто попробует сопротивляться или побежит спасаться к крепости. А второй — Андрей — взял на себя купеческие посудины, которые действительно имелись в местном порту.
К первому большому речному судну, стоявшему в стороне от других, приблизились в полной тишине, такой, что было даже слышно, как изредка кое-где плескала своим хвостом гулящая рыбёшка. Когда же ушкуй буквально притерся к чужому борту, на купца один за другим стали молчаливо запрыгивать тёмные фигуры. Вот глухо булькнуло сброшенное в воду тело неудачника-сторожевого, успевшего таки вскрикнуть и разбудить или насторожить мучившегося бессонницей товарища. Только это уже не помогло, налетевшие грабители не дали никому времени, чтобы опомнится. Холодная сталь быстро пресекала все попытки сопротивления, но в основном просто вязали так и не очухавшихся спросонья пленных. На диво операция шла гладко: всё еще не было ни шума, ни заполошного крика, на судах орудовали беззвучно, только изредка вспыхивал сдавленный и тут же оборванный вопль да тяжко шлепались в воду мертвые тела.
А поскольку купеческих посудин у небольшого поселения скопилось немного, то и закончили с ними быстро. Так быстро, что когда с берега долетело матерное: "А-а-а-а-а!", андреевы молодцы уже практически покончили со своей задачей, а потому не отказались присоединится к весёлой потехе "грабь чужого"...
Светало. Весь забрызганный чужой кровью, Семён Заболоцкий, пошатываясь от усталости, вышел на вымол, где вовсю уже хозяйничал Андрей, радостно подсчитывавший доставшуюся добычу. Земля финская, конечно не золотое Эльдорадо, но при правильном подходе её дары были вполне себе ценны.
— Ай, и славно поработали, княже, — радостно осклабился Заболоцкий, с удовольствием подставляя руки под струю воды, которую сливал из ведра молоденький парнишка, возможно впервые вышедший в поход. — Оказывается, они нас хоть и ждали, но не так быстро, а потому и не успели многого упрятать. А всё же жаль: я ведь надеялся, что из крепости выйдут городок спасать.
— Ну-ну. И что бы это нам дало? Моста между берегом и крепостью нет, так что даже если б и вышли, то на плечах отступающих всё одно в ту крепость не ворваться. Так что не грусти, воевода, будем мы ещё в тамошних хоромах пировать. А вот блокаду крепости начинать уже пора.
— Ну, пора так пора, — согласился Заболоцкий. — Пойду, баньку себе сподоблю, а то глянуть страшно.
— Банька это хорошо. Справляй ту, что поболя будет. Думаю, никто из воевод от хорошего парка не откажется.
— Это само собой, — согласился сын боярский.
Андрей усмехнулся глядя в спину уходящего воеводы и сел прямо на выщербленные доски пирса, свесив ноги. От воды ощутимо потянуло теплом. Впереди было много работы, но сейчас ему хотелось просто посидеть и полюбоваться прекрасным видом зарождающегося дня.
А между тем, поредевший туман, словно почувствовав приближение дня, начал приходить в движение, медленно отрываясь от воды. Узкая полоска пространства становилась всё шире. И тут первые лучи пробились через белёсую пелену, придавая миру новые краски. Небольшая стайка чаек с криком пронеслась над головой князя. Лёгкий ветерок начал разрывать редеющий туман на куски, а выглянувшее солнце окончательно растопило его последние остатки, хотя куски белой пелены ещё на некоторое время смогли укрыться в затенённых низинах. Но вскоре и туда достали лучи дневного светила.
Вот и начался новый день. Так пусть же он принесёт удачу и радость русскому воинству.
Сколько Андрей просидел вот так, просто любуясь рассветом, не мог бы сказать никто. И оторвал его от созерцания лишь слуга, сообщивший, что воевода Заболоцкий кличет князя откушать. Ведь война войной, а питаться надо вовремя.
Основная рать подошла к захваченному Нейшлоту только через сутки. К тому времени Андрей уже объездил все намеченные Охримом позиции, и был вынужден согласиться, что подобраны они со знанием дела. Рекогносцировка на местности показала, что батареи и впрямь удобнее всего было расположить против западной стены, ну а для штурма потребуется участие речного флота и заблаговременная подготовка мостов. Кстати, шведы всё это время сидели в крепости спокойно, словно и не было чужаков у них под боком. Впрочем, зная, что гарнизон был вряд ли больше трёх сотен, столь осторожное поведение было более чем правильным.
Когда с подошедших судов начали вытаскивать на берег пушки, Андрей решил, что пришло время посылать парламентёра. Что сказать он уже знал, буквально ночью вспомнив лаконичный ультиматум Суворова коменданту Измаила. Турки в своё время не вняли предупреждению, оставалось уяснить, что скажут шведы.
Шведский комендант был взбешён наглой бесцеремонностью русских. Сначала словно разбойники напали ночью и разорили Нейшлот, а теперь ещё и требуют оставить Олафсборг потому как он, видите ли, находится на русской стороне границы. А этот их ультиматум: "Сутки и сдача — воля, первый выстрел — неволя, штурм — смерть!". Что ж, пусть попробуют: они уже не раз расшибали свои лбы о местные стены. А запасов внутри крепости хватит на любую осаду.
Услыхав от шведов не менее турецкого высокомерный ответ, Андрей лишь презрительно хмыкнул и полностью отдался инженерному обеспечению осады. А тут работ хватало.
Во-первых, Жеряпе предстояло организовать дальнюю разведку на всех дорогах, по которым могли подойти деблокирующие войска.
Во-вторых, нужно было высадить усиленные отряды на островах Мальвин-сари и Кире-неми, откуда так же было необходимо установить наблюдение за подходящими дорогами.
В-третьих, требовалось навести наплавные мосты от острова Мальвин-сари до берега и наладить паром на Кире-неми.
Ну и в-четвёртых, установить прочную речную блокаду.
Когда всё это было закончено, на высотах острова Мальвин-сари Охрим принялся оборудовать пятипушечную батарею единорогов и обоих мортир. Отсюда до крепости было всего каких-то 140-180 сажен, так что мало шведам не покажется. Оставшиеся же пять единорогов были установлены в отрытых земляных шанцах значительно ближе к берегу, а на Кери-неми, напротив северных стен выставили специально сколоченные для этого похода пороки. Их задачей был лишь беспокоящий огонь и химическая бомбардировка крепости. Низменный и плоский Таллисаари пока что решили не использовать, ибо он слишком хорошо простреливался со стен и башен крепости, но мост для перехода с него на крепостной остров всё же тоже ладили. Кстати, отсутствие бастионов играло со шведами дурную вещь — у самого берега атакующих из пушек уже не обстреляешь, да и из луков со стен тоже будет трудновато, особенно если учесть ответный огонь. Зато мест для высадки это отсутствие бастионов наоборот, прибавляло, особенно перед южными воротами, а проблему высокого скального основания легко решали лестницы, которых нарубить было недолго.
Кстати, на северном конце Мальвин-сари изготавливали особый мост, поворотный. Течением его должно было развернуть поперёк пролива, после чего в бой и должны были пойти стрельцы камского полка. Здесь слишком многое зависело от четкости и слаженности подразделений, так что поместным отдавалась честь атаки с других направлений.
Все подготовительные работы заняли две недели, но уже на пятый день комендант Олафсборга предпринял первую вылазку.
По покровом ночи шведы высадились на Кире-неми и попытались спалить ненавистные пороки, забрасывавшие в замок горшки с горючей жидкостью и известковой пылью, отчего и без того небольшой гарнизон уже понёс невосполнимые потери. Но тут их ждал небольшой сюрприз, давно продуманный Андреем. Перед артиллерийской позицией были отрыты два ряда траншей, в которых на ночь выставлялись специальные контрдиверсионные отряды. Они отдыхали днём, а за ночной сон на посту любого ожидало жестокое наказание. Контроль же за их ночными бдениями проводили либо сами воеводы, либо наиболее опытные сотники. Первых, кто не внял словам, прилюдно выпороли, а потом шведы совершили вылазку и на деле продемонстрировали, для чего эти отряды были нужны.
Они встретили шведских смельчаков на дальних рубежах и сразу же ринулись в рукопашную. Для того чтобы в подобной ситуации хоть как-то определяться кто есть кто, для них ещё в Новгороде пошили широкие белые повязки. Не панацея, конечно, но хоть что-то.
В результате ночного боя вылазка шведов, хоть и не без потерь, но была сорвана, а потом лучшие следопыты ещё долго лазили по всему острову, выискивая следы того, кто мог под шумок попробовать прорваться из осаждённого замка. В то, что он уплыл по воде, верилось слабо: если у самого берега вода ещё более-менее прогрелась, то на середине, а особенно на течении она была ещё очень и очень холодной, да и ушкуи нарезали круги по озеру днём и ночью, в темноте освещая пространство вокруг себя большими факелами.
