| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пускай любовь сто раз обманет,
Пускай не стоит ею дорожить,
Пускай она печалью станет,
Но как на свете без любви прожить?!
Действительно, трудно без любви на свете жить, даже если ты и закрыл свое сердце на замок, она все равно войдет к тебе без всяких ключей и отмычек. Для нее нет преград и нет условностей. И как интерсно она ответила, когда он спросил, откуда эти песни, кто автор:
— Сама не знаю, приходят ко мне ночью, толи из прошлого, толи из будущего, сами в голове звучат, мне остается только их спеть— они уже готовы, внутри меня и помимо меня!
Короче, у графа произошел полный разрыв шаблона! Но это и привлекало его к Натали! А когда, выйдя его провожать, она протянула ему сумку с растениями, играми и горшком с этой вкусной каши, которая ему так понравилась за обедом, со словами, что он может ей угостить своих сослуживцев — он совсем оторопел! Ни одна женщина его круга не сделала бы этого! Но тем не менее это было так естественно и так приятно, что он не мог и подумать об отказе! Он договорился с Натали, что в следующую пятницу после обеда она будет ждать компанию его ближайших друзей у себя в гостях.
— Обязательно будем! И лекаря нашего, Цекерта Егора Фомича привезу, пусть посмотрит на Ваши чудо растения, ему-то эти отростки и вручу и про руку Вашей кухарки расскажу!
С этими словами он сел на своего верного коня, который тоже был явно доволен прибыванием в гостях — он был ухожен и накормлен, его поместили в теплую конюшню. И всю дорогу до Дорогобужа граф улыбался и приговаривал про себя: "Странная женщина, ей Богу, странная! Такая необычная!" И ему очень хотелось как можно быстрее еще раз увидеться с этой дамой!
Почти такие же слова произносил про себя и Сергей Михайлович после очередной встречи с барыней. Она, вся под впечатлением от прочитанной " Войны и мира," стала резко осуждать поведение Наташи Ростовой, которую преподносили как идеал дворянской девушки:
— Ну разве так себя порядочные дворянки ведут! Она же графиня, Ваша Сиятельство, а поступает хуже простолюдинки! В детстве увлекается Борисом Друбецким, потом учителем пения, героическим другом брата — Василием Денисовым! Потом этот развратный Анатоль Куракин, потом Андрей Болконский и, наконец, замужество за Пьером! И автор ее не осуждает, а наоборот называет своей любимой героиней!
— То ли дело Марья Болконская — послушная, любящая дочь и сестра, прекрасная музыкантша-пианистка, человек глубоко верующий и порядочный! И пусть она не так красива, как Наташа, она гораздо привлекательнее этой взбалмошной особы!
— А сам писатель хорош — этот Ваш знаменитый Лев Толстой! Я прочитала, что он был графом, а ходил босиком, землю пахал вместе с крестьянами! Представляю, как крестьяне над ним потешались! Для них это тяжкий труд, а, по моему мнению, для графа — это игра, представление, искупление грехов — как ношение вериг, как многочисленные молитвы, обеты для верующих!
Сергей Михайлович даже опешил от такого напора! Он, честно говоря, роман читал в школе, вернее, прошел мимо него, как и многие ученики, обращал внимание только на военные сцены и описание Бородинской битвы. А тут человек рассуждает так, как будто герои этого далекого от нашего времени романа — ее соседи, знакомые, друзья детства!
— И война эта! Такая тяжелая Бородинская битва! Столько людей погибло! И неужели нельзя было предупредить императора, избежать сдачи Москвы! Ведь это такое горе для жителей! А эта пресловутая "дубина народной войны"! Ведь она не только по французам могла ударить, но и своих задеть! Нет, не правильный роман, не точный!— закончила барыня с большим воодушевлением!
Сергей Михайлович только головой покачал и развел руками! Странная женщина, странная! Но тем и интересная!
Глава 35. " Бартер по-дворянски."
Как не грустно мне было после расставания с Сашей, надо было заниматься делом. Заручившись поддержкой Михаила, его неразлучного Никиты и Степана как силовой поддержкой, я отправилась на заводик и вновь застала уже знакомую картину — Харлампий опять был пьян и ничего не было сделано. Пришлось осуществлять свою угрозу и с помощью мужчин выдворять его в хибарку и давать полный расчет. Больше терпеть это разгильдяйство я была не намерена. Пришлось консультироваться у Лукашика и Якима, кто бы мог его заменить.
Оказалось, что Прокоп — помощник Харлашки, неплохо во всем разбирается и часто заменял его, когда тот уходил в загул. Я вызвала Прокопа и сказала, что все дела временно переходят под его попечение, приказала сделать спиртовые настойки алоэ, коланхойэ, золотого уса для лечения. Для приема полка и продажи я заказала сделать как можно больше бутылок водки на перце, травах, орехах и ягодах рябины. Если он справится со своей работой, я обещала оставить его в имении и платить за работу, как наемному рабочему, а кроме жалования еще и 20 % от проданного спиртного. Я надеялась таким образом заставить его делать хороший продукт, который бы пользовался спросом. Это было выгодно и мне, и ему.
Прихватив несколько бутылок, мы двинулись к дому и очень вовремя — во двор въезжал уже знакомый возок соседа — Владимира Семеновича. Он сказал, что приехал проведать Мишу и привез обещанного скорняка, который обещался выделать шкуру волка как следует. Но кроме этого, сосед имел еще и намерение продать то несчастное стадо овец и коз, которое послужило приманкой для волков. Я была очень заинтересована в покупке, но денег свободных у меня уже особо не было, а камни и жемчуг светить перед ним я не хотела. Я решила разыграть перед ним беспомощную провинциалку, которая ни в чем не разбирается и которую сам Бог велел облопошить. Хлопая ресницами, я завела "жалобную песню":
— Ах, Владимир Семенович, Вы же знаете, что я сильно поистратилась, выкупая имение, даже фамильные драгоценности пришлось продать, и поэтому очень ограничена в средствах.
— А хотите поменяемся?— с усмешкой сказал сосед.
— Поменяемся? На что?— недоуменно спросила я.
— Да вот хоть на Вашу служанку!— и он схватил за руку мою Катюшку.
Мы с Катюшей обмерла от недоумения, у Никиты закаменело лицо, у Миши заходили желваки. Владимир Семенович захохотал, видя нашу реакцию.
— А что такого? Разве мои овцы хуже Вашей крестьянки?
Я подошла к нему поближе и уже подняла руку, чтобы ударить его, но он перенял ее и, глядя в глаза, с усмешкой сказал:
— Да пошутил я, пошутил!
— Хорошо, если так, иначе я просто отказала Вам от дома!— решительно проговорила я. — И впредь таких шуток не допускайте!
Я поняла, что приобрела если не врага, то большого недоброжелателя, но нисколько не жалела о своей реакции.
— Ну раз крестьянку не хотите, давайте еще на что-нибудь поменяемся,— проговорил сосед.
Его настойчивость была подозрительна, он явно хотел избавиться от стада, но и мне не хотелось упускать такой шанс — приобрести животных, а там разберемся, в чем там дело.
— Что Вы еще хотите?
— Да вот хотя бы Ваши наливки! Их по всей губернии хвалят! Я согласен на двадцать бутылок наливки и двадцать — чистого спирта!
— Странный обмен, но он меня устраивает! Но столько спиртного сразу у меня нет, могу дать только по десять.
— Так Вы согласны?— напирал Владимир Семенович.
— Согласна!
— По рукам?
— По рукам!
И мы закрепили обмен рукопожатием, а затем с помощью Миши составили купчую. Мне все больше и больше казалось это подозрительным, Миша тоже во всю показывал мне знаками, что меняться не стоит, но я решила рискнуть. Пусть сосед уверится, что я такая "лохушка", которую можно легко развести. Это лучше, чем обозленный человек, готовый на всякую гадость. Владимир Семенович тут же уехал, забрав часть спиртного, сказав, что уже к вечеру стадо и шерсть будет у нас.
Действительно, через несколько часов все это мекающее богатство оказалось у нас во дворе и тут я поняла, почему сосед так хотел от них избавиться. Животные еле стояли на ногах — такими они были худыми и замученными, шерсть их была грязной и свалявшейся, давно не стриженной и нечесанной. Мы так и ахнули, но делать было нечего — уговор дороже денег.
Сначала мы решили разобраться с козами — их было меньше и с ними было проще управиться. Пришлось вызывать Лукашика и с помощью всех, кто был во дворе, прогонять животных через загон, где их немного обмывали теплой водой и обсушивали с помощью сена, а затем кормили и поили. Козочек с козлятами я приказала раздать по домам с маленькими детьми и сказала, что они могут доить животных и забирать молоко себе. Если козлята выживут, я разрешу потом забрать себе и козленка в уплату за все хлопоты. Коз также следовало обстричь, а из шести сделать пряжу. Я потом попросила собрать всех женщин, чтобы показать им простые приемы вязания крючком, благо они были в моих запасах. Это устраивало как меня, так и крестьян, и было принято с благодарностью.
Овец частично обстригли, сняв самую густую часть шерсти. Я сказала Лукашику, что эту шерсть заберу для изготовления валенок, а вот оставшуюся шерсть надо попробовать расчесать и из нее напрясть ниток. Я пообещала, что заплачу за работу или деньгами, или зерном, также, как делала это в Васино.
Если животное совсем обессилит, надо его забить и постараться сохранить мясо на леднике или сварить, разлить по горшочкам и залить жиром — получить такую импровизированную тушенку. Думаю, на леднике в подвале и она сможет продержаться до весны, а там мы ее используем на посевной для питания работников.
Да, подставил меня сосед — по-соседски, от всей широты дворянской души! Я еще раз убедилась, что жадность и стремление обмануть ближних не имеет срока давности и свойственно некоторым вне зависимости от времени! Ну что же, будет урок на будущее!
Раздав указания, показав женщинам приемы работы крючком, я стала собираться в Васино. Надо было возвращаться домой, в будущее, а это лучше сделать там. Да и шерсть надо было увести. Оказалось, что мы с Мишей перемудрили с технологиями — все было намного проще. Химикаты нужны были только для отбеливания шерсти и получения белых валенок, а на пока устраивали самые простые — серые. Из Интернета я уточнила все этапы изготовления валенок и узнала, что сам процесс просто физически тяжелый и трудоемкий, но не настолько вонючий, как мы боялись. Так что было решено продолжать в том же духе, но в больших масштабах, тем более шерсть появилась.
Но что-то меня накрывать стало — пурхаюсь я, ношусь туда-сюда, а время идет, ничего конкретного не сделано — а война ждать не станет. Все эти запасы пригодятся мне и самым близким, а большего я не смогу сделать и да и кто меня будет слушать — "простую русскую женщину", провинциальную дворянку— капитаншу с минимумом возможностей. Даже титул графа мало что даст, лишь подняв мой статус. Но и он не позволит мне осуществить все мои задумки в полном масштабе. Что-то расклеилась я, видимо, общение с соседом сказалось.
Да и в Васино было не весело — пришла крестьянка с больным малышом — у него трудно резались зубы, а у меня и лекарств детских подходящих не было под рукой. Пришлось пока посоветовать протирать ему десна тряпочкой с содой да давать сосать небольшие кусочки льда, чтобы облегчить боль.
И вспомнилось мне, что что-то подобное я читала про Императрицу Елизавету Алексеевну — жену Александра 1. Маленькая Лизочка, дочь от Алексея Охотникова, ее фаворита, но которую Император признал, как родную, как раз скончалась от лихорадки, вызванной трудностью с прорезыванием зубов в возрасте 1,5 лет. Вот если бы я смогла спасти ее! Я бы не только сделала доброе дело для этой семьи, но и протекция Императрицы мне бы совсем не помешала! Но увы и ах, это случилось почти три года назад, в 1809 году, и я вряд ли смогу перенестись в прошлое прошлого этого мира.
На этой грустной ноте я возвратилась в будущее. Тут я впервые почувствовала раздражение и от Барыни — она как раз смотрела фильм Сергея Бондарчука "Война и мир" и остановилась на эпизоде Бородинского боя. Я конечно бы тоже расстроилась, если бы меня прервали на таком интересном месте. Пробормотав про себя: "Прости, подруга, срочно надо, я не надолго, скоро продолжишь", я стала собираться в аптеку, где и закупила традиционный мешок детских лекарств и от зубной боли, и от других болезней. Прихватила я и часть лекарств из своих медицинских сумок, еще какие-то лекарственные запасы и приготовилась к перелету в Васино. Но все пошло совсем не так, как я предполагала.
Глава 36. Полеты во сне и наяву или Обыкновенное чудо.
Этот мой перенос сразу пошел как-то неправильно. Во-первых, метель меня закрутила очень сильно, как никогда раньше. Во-вторых, я поняла, что меня несет куда-то значительно дальше, чем по обычному маршруту в усадьбу. Но и сейчас страха не было, а было ожидание новой интересной истории, которая, как я была уверена, изменит мою жизнь к лучшему.
Итак, я очутилась в какой-то в большой зале, богато расписанной и обставленной, и глядя на обстановку, я могла только предположить, что оказалась в богатом особняке или дворце. Голоса людей гулко раздавались в тишине больших комнат. На стенах висели портреты важных людей с орденами и в мантиях, и приглядевшись пристальнее в них и на всю обстановку, которая меня окружала, я уже потихоньку начинала понимать, что попала во дворец на Крестовском острове в Санкт-Петербурге, где жила Императрица Елизавета Алексеевна — я была когда-то в будущем здесь на экскурсии. Мое затаенное желание было услышано, и я очутилась там, где и хотела быть. Теперь я должна была сделать то, ради чего я сюда и попала. Меня никто не останавливал до самой последней двери, около которой стояла пожилая дама. Она попыталась загородить мне дорогу и сказала с опаской:
— Откуда Вы? Кто Вы? Чего Вы хотите? Почему охрана пропустила Вас?
Я поспешила ее успокоить:
— Я простая дворянка, мое имя Вам ничего не скажет, но я не желаю никому зла. Я прослышала о болезни Великой княгини. И самое главное — я могу ей помочь. Я должна сделать это, а потом Вы можете звать свою охрану и арестовывать меня!
Женщина чуть отступила в сторону и с робкой надеждой спросила:
— Вы действительно можете помочь великой княгине?
— Клянусь Божьей Матерью, что я сделаю все, что в моих силах!— и я достала нательный крестик и поцеловала его, перекрестившись.
Мои слова ее немного успокоили, ведь такими клятвами в те времена так просто не разбрасывались, и мы зашли во внутрь.
В комнате было достаточно темно, только скудный свет нескольких свечей освещал усталую женщину в скромном темно-синем одеянии и чепце, сидевшую на стуле около кроватки с ребенком. Я подошла поближе — в ней лежала прелестная девочка где-то полутора лет, тихо плачущая от боли. Голова ее горела, волосы были спутаны, на лбу выступил пот.
Женщина поднялась и загородила своим телом кроватку.
— Кто Вы? Почему Вы здесь?
— Эта женщина обещала вылечить Великую княжну,— оправдываясь, сказала пожилая женщина, встретившая меня в дверях.
— Это правда? Придворные лекари не смогли вылечить, руками развели, а Вы беретесь?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
