Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Территория Холода


Опубликован:
28.03.2021 — 28.03.2021
Аннотация:
Школа-интернат в удаленной от цивилизации лесной глуши живет по своим законам. Здесь нет имен и нет традиции помогать новичкам обустроиться. Здесь тех, у кого нет сил, помещают в Казарму. Здесь один и тот же сон может бродить от ученика к ученику, пока не придет Холод - таинственный и зловещий хозяин территории, от прикосновения которого исчезаешь без следа. Кем ты станешь, оказавшись здесь? Сновидцем-предсказателем, героем или пропавшим, о котором быстро забудут? Захочешь ли разгадывать тайны этого места или предпочтешь закрыть на них глаза? Пришло время выбирать.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

Я замираю недалеко от ворот и вглядываюсь вдаль, чтобы различить, кто эта девчонка, узнавшая меня в темноте. И вспоминаю. Мы виделись во время расклада Нумеролога в коридоре.

— Дриада? — зову я.

Она в ответ только хохочет и отдаляется от ворот, ступая спиной вперед.

— Поймаешь?

Ветер набрасывается на меня озверевшим порывом, я замираю и съеживаюсь под ним. Дриада продолжает заигрывать со мной смехом — слишком уверенная в этом царстве ночи, слишком бесстрашная, словно ее материализованная часть.

— Куда ты собралась? — Я двигаюсь к воротам и выскальзываю за них, игнорируя немое предупреждение забора. За воротами ветер гуляет сильнее, чем на территории интерната, и его холодные взмахи отрезвляющими пощечинами хлещут меня по замерзшим щекам. Я наполняю легкие свежим воздухом и чувствую пьянящий прилив бодрости, какого не испытывал уже давно. Уж и не вспомнить, когда это было в последний раз.

Дриада стоит от меня шагах в двадцати и улыбается. Я ее улыбку не вижу, но чувствую ее обжигающий жар.

— Дриада! — зову ее, и жар становится сильнее. — Куда ты? Там опасно!

— В огромном мире за территорией вашего пристанища? — игриво переспрашивает она. — Конечно, опасно! Пойдешь со мной?

Делаю шаг к ней, толком не разобравшись, действительно ли этого хочу. Сама девчонка меня, скорее, пугает, чем нравится мне, но меня неумолимо тянет за ней в ночное царство гравийной дороги.

— Куда? — кричу ей.

Дриада снова начинает пятиться от меня. Она не хочет, чтобы я ее поймал. Пока не хочет, я это ясно чувствую. А еще я чувствую, что ввязываюсь в игру, правил которой не знаю.

— Зачем ты спрашиваешь? Твои ноги уже говорят, что ты пойдешь!

Она хихикает, разворачивается и припускается прочь от интерната.

— Стой! — кричу ей вслед. Миг спустя замечаю, что мои ноги и вправду начинают набирать скорость. — Ты сбегаешь?!

Хохот снова становится мне ответом. Эта девчонка — настоящая дикарка! Не удивлюсь, если она сейчас растворится среди деревьев, заведет меня в болото, и я умру под шелест облетевших веток и шуршание ночных обитателей леса…

Слышишь?

Молния боли пронзает правую ногу, и я падаю на колени с коротким вскриком. Беспорядочный шелест леса оглушает, и я не понимаю, закрывать мне уши или баюкать капризную ногу.

— Не знала, что у тебя с собой якорь! — усмехается Дриада. — Значит, на твою компанию не рассчитывать?

Мычу от боли и пытаюсь встать.

— Стой ты… — выдавливаю. — Какой еще якорь? Куда ты собралась? Тут кругом пустошь…

— Для кого пустошь, а для кого — дорога в большой мир. Нумеролог мне дорогу нагадал, помнишь?

Чокнутая девчонка!

По-хорошему, отпустить бы ее, пусть идет, куда ей вздумается. Мой внутренний голос не перестает предупреждать, что с этой Дриадой что-то не так, что она опасная. Но цепкие клещи совести воскрешают перед глазами образы Пуделя и Принцессы. Сердце противно сжимается, выбрасывая в тело импульс виноватой, горьковато окрашенной энергии, позволяющей все же подняться на ноги и заглушить боль.

— Стой! — кричу вслед и снова набираю темп.

Дриада, раскинув руки и дико хохоча, несется вперед. Ее намерения для меня загадка: у нее с собой для побега ни вещей, ни даже подходящей одежды. Холод ночи будто не касается ее. При этом мне почему-то кажется, что она здесь не пропадет, и я не знаю, чем объяснить эту нелогичную догадку, потому что с тем, что я вижу, это никак не вяжется.

— Догони, Спасатель! — зазывает Дриада, и мы мчимся по гравийной дорожке, а впереди маячит поворот на заброшенное шоссе.

В какой-то момент я вдруг понимаю, что слышу позади себя топот еще одной пары ног. Это ноги, привыкшие к бегу, летящие за мной и явно нагоняющие.

— Спасатель, остановись! — слышу знакомый грубоватый голос.

Я не знаю, как сейчас реагировать на появление Старшей. Меня греет забота, нервирует контроль и обжигает обида. Я не представляю, как с этим быть, поэтому просто продолжаю бежать.

— Догоняй, герой! — зовет Дриада. Она почти недосягаемо отдаляется, поворачивая на ночное шоссе.

Я стараюсь ускориться, но Старшая настигает меня, толкает в спину, и мы вместе валимся на гравийную дорожку, рассаживая руки, колени и в моем случае, наверное, еще и подбородок. Мир делает перед глазами оборот оттенков темного, останавливается, и шелестящая лесная тишина обступает нас.

Старшая поднимается первой: во время падения мы, кажется, сделали кувырок, и теперь я понимаю, что она тоже могла серьезно пораниться. При подъеме ее слегка пошатывает, она тяжело дышит. Ее редкие взгляды в сторону пустынного шоссе кажутся беспомощными и опасливыми.

Смеха Дриады больше не слышно.

Прислушиваюсь к телу, чувствую удивительную невредимость и встаю на ноги. Тоже пытаюсь отдышаться и буравлю глазами Старшую. В моей голове куча обидных вопросов и обличительных высказываний, но я почему-то давлю их в себе. Интереснее услышать, что скажет она сама.

Не дожидаясь комментариев примерно в течение минуты, начинаю медленно двигаться в сторону шоссе.

— Надо вернуть эту чокнутую в школу, — небрежно бросаю в воздух. — Она ведь когда-нибудь устанет бежать.

Старшая ловит меня за локоть и разворачивает к себе.

— Не надо! — умоляюще стонет она.

Смотрю на нее со злостью и осуждением.

— Что ты творишь?! — шиплю я, вырываясь из ее хватки. — Тебе то все равно, то нет! Ты готова наплевать на судьбу Дриады, но меня умоляешь не рисковать! Ты выходишь на ночные дежурства, чтобы защищать учеников от Холода, но готова отпустить любого в его объятия, когда дело доходит до реального спасения! Чего тебе надо, Старшая?! Чего ты хочешь?

Вместо ответа она резко подается в мою сторону. Мне даже кажется, что она собирается драться, но секундой позже до меня доходит, что она просто пытается прижаться. Это движение комка нервов, яростный импульс и жадный протест. Она заключает меня в объятья, которые говорят: делай со мной, что хочешь, но не отпущу!

— Можешь ненавидеть меня, — шепчет Старшая, всхлипывая. — Только… не ходи туда. Не ходи за ней. Пожалуйста. Не надо.

Меня пробирает дрожь. Не только от небывалой искренности и напора слов Старшей, но и от шока: я вообще не был уверен, что она способна что-то такое сказать.

Она мой якорь, — звучит у меня в голове. И я понимаю, что спорить бесполезно. Что бы ни сделала эта безумная девчонка, какую бы ни вытворила гадость, меня будет тянуть к ней, как якорной цепью. Если разобраться, я понял это с первого дня, как только ее увидел.

— Хорошо, — надтреснуто отвечаю я. — Я не пойду.

Старшая всхлипывает, зарывается лицом в мою куртку и начинает заунывно и тягуче подвывать. Я ловлю в этом плаче слишком взрослую усталость. Тяжесть, которой не должно быть у моей сверстницы. Я позволяю своей чуткой интуиции разыграться и раскинуться, и она начинает сообщать мне все больше. Во всхлипах и дрожи Старшей — страх и сизифов груз, в ее стонах — отчаяние и обреченность. Все это смешивается в ней и выливается наружу из-за огромной дамбы, которую она выстраивала очень долго. Сильная, бойкая девчонка, которая никому и никогда не показывает своих слабостей, доверяет мне свои слезы. Будь я проклят, если не придам этому должного значения.

Глажу ее по спине, пока ее тощее тело сотрясается от рыданий. Она терзает руками мою куртку и, кажется, хочет ударить меня, но у нее не хватает на это сил. Я жду, пока она немного успокоится, затем обхожу ее, обнимаю одной рукой и веду в сторону интерната.

Мы ни о чем больше не говорим. Старшая боится моих вопросов, а я почему-то заранее знаю каждый ответ, который получу. Я знаю, что Дриада больше никогда не вернется в школу. И, скорее всего, никто из учеников о ней не вспомнит, даже если они успели пообщаться.

Я почему-то уверен, что о судьбе Пуделя и Принцессы Старшая мне нагло лжет, и это успокаивает меня. Пока — мне этого достаточно.

Я принимаю решение, что разбираться в происходящем теперь стану осторожнее. Мне все еще хочется выяснить, что за дела у Майора с директором, почему в школе нет личных дел учеников и откуда берется Холод, но я больше не хочу волновать Старшую и своих соседей.

С моей совести сегодня сошел болезненный груз, и я хочу позволить себе насладиться этим — хотя бы недолго.

Глава 36. Классный журнал

СПАСАТЕЛЬ

Поразительно, как хочется застрять в своем «Долго и счастливо», когда оно стелется у тебя перед глазами! Так и тянет не думать ни о чем, раствориться в моменте и потерять счет времени.

Мой вымоленный у совести вечер, на который я заключил в своей внутренней войне перемирие, плавно перерастает в два дня, затем в три, в четыре, в неделю…

Мы со Старшей снова выбираемся на ночные дежурства. Иногда они прерываются, и мы бегаем на нашу поляну, куда она приносит булочки, которые мы съедаем, запивая фирменной интернатской бормотухой. Если мы с ней перебарщиваем, Старшая может начать читать стихи, встав на замшелое бревно. Она ходит по нему туда-сюда, иногда сбивается при чтении наизусть и заливисто смеется. Я мало понимаю в стихах, но мне нравится, когда их читает Старшая со свойственным ей бунтарским жаром и упоением фанатика. Может, я безнадежный романтик, но в эти моменты она кажется мне очень красивой и настоящей. Перестает быть Старшей и становится кем-то другим — кем-то, с кем я очень хочу познакомиться и верю, что мне это когда-нибудь удастся.

Постепенно истинное лицо Старшей начинает проглядывать и вне нашей секретной поляны. Я сияю, наблюдая, как она перестает бояться ошибиться, показаться неловкой или недопустимо мягкой. Удивительным образом начинает испаряться угловатость ее движений, резкие реплики и напряженная готовность защищаться.

В какой-то момент я узнаю, что булочки Старшая крадет из столовой. И у меня не поворачивается язык осудить ее маленькую шалость, даже когда она стыдливо сообщает, что это ее постоянное развлечение.

Иногда мы зависаем посреди темных коридоров ученического корпуса, прячемся по углам и целуемся, а потом хихикаем, как дураки, восторгающиеся тем, что их не заметили. Мы сбегаем с уроков и прогуливаемся по территории. Старшая уже не стесняется брать меня за руку при случайных свидетелях и, как ни странно, мы больше не становимся жертвами косых взглядов, сплетен и осуждения.

По утрам Старшая бегает, и иногда я подрываюсь на пробежку вместе с ней, хотя, мне кажется, одной ей удобнее. Тем не менее, она не возражает против моей компании. А я перебарываю себя и хожу с ней на сбор окурков по территории интерната. Не могу сказать, что в восторге от этого занятия, но чувствую, как ей приятно мое участие.

В столовой мы отсаживаемся от остальных и говорим о разных пустяках. В наших разговорах не всплывают пропавшие ученики — что-то внутри меня, кажется, даже готово смириться с фактом их исчезновения. Интернат снова усыпляет мои тревоги и растворяет меня в себе.

Ночуем мы, где придется, только не в наших комнатах. Иногда засыпаем на диване на первом этаже. Иногда друг у друга на плечах прямо на поляне. Холод ночи обходит нас стороной, возможная простуда тоже, и после пары-тройки часов дремоты мы можем проснуться бодрыми и полными сил. Никогда не думал, что такое возможно!

Мы столько прогуливаем уроки, что соседи начинают напоминать нам о пропусках и призывают посещать занятия хоть иногда. С этим заклятьем во мне пробуждается голос совести, и я намереваюсь прислушаться.

Облако спокойствия, которое интернат старательно сгущал вокруг меня все предыдущие дни, начинает постепенно таять.


* * *

Мне удается убедить Старшую сходить на уроки и отложить наши с ней традиции хотя бы на время. Она не радуется моему предложению, но соглашается, что это разумно.

Уроки кажутся мне заунывными и скучными, и я стараюсь прикинуться ветошью, размышляя ни о чем и обо всем одновременно. Сухаря отсутствие вовлеченности в урок с моей стороны немного нервирует, и он даже пару раз пинает меня в бок:

— Может, хоть на минутку перестанешь витать в облаках? — спрашивает он.

— Теперь я тебя бешу своим спокойствием? — усмехаюсь.

Сухарь ничего не отвечает, и я понятия не имею, почему моя отрешенность от занятий вызывает у него недовольство. Может, ему не нравится, что я, будучи одной из составляющих его мира, отказываюсь вести себя, как он привык? Лишаю его стабильности? Как знать.

На третьем по счету уроке — мировой истории искусств — под монотонное вещание Шедевра спокойствие окончательно покидает меня, на смену ему приходит жажда расследования и ощущение нераскрытой тайны. Я обращаю внимание на предмет, на которой никогда раньше не смотрел. Он там, на краю учительского стола, изредка мучимый каракулями Шедевра.

Классный журнал.

В моей памяти проносится директорский кабинет и весь корпус администрации, где я не нашел ничего похожего на школьные документы. Классный журнал — первый элемент бюрократии, который мне здесь встречается! И я вспоминаю, что за время учебы не раз видел, что какие-то записи учителя там точно оставляют. Не понимаю, почему мне прежде не приходило в голову заглянуть туда!

Со звонком собираюсь нарочито медленно, дожидаясь, пока классная комната начнет освобождаться от учеников. Все это время держу журнал в поле зрения, как дичь на охоте, которую нельзя упустить.

— Спасатель, — рука Сухаря ложится мне на плечо. Я вздрагиваю и перевожу на него растерянный взгляд. Рядом с ним тенью стоит Далай-Лама.

— Чего? — хмурюсь я.

— У тебя все в порядке? — интересуется Сухарь. — Вид у тебя какой-то…

— Отсутствующий, — подсказывает Далай-Лама.

— И собираешься ты медленно, хотя обычно летишь из класса в первых рядах, — кивает Сухарь. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Закатываю глаза. Далай-Лама и Сухарь в последнее время попеременно становятся моими персональными няньками. Вечно спрашивают, нормально ли я себя чувствую и не надо ли мне прогуляться до Казармы. С Нумерологом они явно не были такими бдительными, раз допустили, чтобы Холод явился к нему прямо в комнату. Впрочем, именно эта мысль и заставляет меня усмирить вспыхнувшее раздражение. Уверен, ребята простить себе не могут, что оказались недостаточно внимательны к состоянию друга, когда тому угрожала опасность.

Терпеливо вздыхаю и осторожно, чтобы не показаться грубым, убираю руку Сухаря со своего плеча.

— Ребят, со мной правда все в порядке. — Для правдоподобности улыбаюсь. — Просто настроение не учебное. Знаю, знаю, я зачастил с прогулами, — виновато опускаю голову, предупреждая их замечание. — Но я почти исправился. Я пришел на занятия, хотя предпочел бы провести это время не здесь.

123 ... 3132333435 ... 434445
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх