Надежда империи

— И что теперь? — хрипло спросил Недоэль.

— Наступают темные века, — пожал плечами Дик, к которому вернулась прежняя невозмутимость. — Наши знания пришли в этот мир слишком рано. Твои знания.

— Там мои дети!

— И мои, — кивнул Дик. — Все стороны конфликта — наши дети, мой юный друг. Среди жителей Пригорья и в окрестных племенах кочевников немало и твоих потомков, не в обиду твоей прелестной жене. И на чью сторону встанешь?

— Своих ты за морем постарался уберечь, — с горечью заметил Недоэль.

— Туда уплыли не худшие из ребят, — сказал Дик и отвернулся. — Пусть живут. А здесь... наши дети сами выбрали себе судьбу. Не вмешивайся, Недоэль, не совершай ошибку Эль-лора. Твоей стороны в смене эпох нет. И моей нет. Мы выше. Не вмешивайся.

— Никогда тебя не понимал, — признался Недоэль. — Не понимаю и сейчас. Ты ведь не трус. Но упорно уклоняешься от боя, даже если он — на пороге твоего дома. Ви-рита?

— В жизни и смерти, — бледно усмехнулась девушка.

И супруги бросились наружу.

Старый трактирщик медленно задернул штору на карте. Отступил к коридору во внутренние покои. Скрестил руки на груди, прислонился к каменной стене и замер.

Загремела снаружи и приблизилась яростная схватка. В подскальное помещение с боем, пятясь, отошли остатки бригантов, в центре строя защищая Недоэля с раненым ректором на плече. Быстро закрыли и завалили дверь. Которую тут же вышибли снаружи каменным тараном. Потом внутрь влетела горящая вязанка хвороста, за ней еще одна, и еще, защитники отступили перед огнем, и сквозь дым и огонь в гостиницу повалили воины в непривычных лакированных доспехах... А хозяин гостиницы все стоял неподвижно.

Шевельнулся он всего один раз — чтоб впустить в тайную галерею трех израненных бойцов и закрыть за ними неприметную каменную дверь.

Ректор очнулся от острой боли — кто-то быстро, безжалостно и умело извлекал обломки стрел из его плеча. Он скосил глаза и с удивлением узнал юную супругу трактирщика.

— Где я? — хрипло спросил он.

— Дома, — сказал сидящий у стены Недоэль и устало прикрыл глаза. — Мы все — дома.

— В смысле?

— Твой пра-пра-прадедушка был зачат здесь, — слабо улыбнулся трактирщик, не открывая глаз. — Если быть совсем точным — на входе в нижнюю галерею. Ви-реме тогда срочно требовалось осознать и принять свой новый статус, как-то так...

Девушка твердой рукой приподняла ректору голову и аккуратно влила ему в рот снадобье из маленькой чашки. Он с трудом сглотнул, опознал некоторые травы из окрестностей Верхнего города, и только. Боль смягчилась и отступила.

— И тебе тоже надо осознать свой новый статус, — сказал Недоэль. — Кочевники пошли через перевал на Верхний город. Считай, что его больше нет. Вообще прежней цивилизации больше нет.

— И как теперь жить? — прошептал ректор.

— Как? — задумался трактирщик. — Ну, Дик восстановит после пожара гостиницу и продолжит заниматься прежним делом, хорошие гостиницы требуются любой власти. Мы с Ви-ритой... давно хотел поискать следы моего народа, затерялись где-то за третьим хребтом, думаю, как раз для этого пришло время. А нет, так уплывем на южные острова, Дик уверяет, что там собрались неплохие ребята... А ты, мой храбрый, но не очень образованный потомок, ты будешь жить здесь. Тебе многому предстоит научиться и многое узнать...

Голос трактирщика плыл и терялся. Что запомнил ректор последним — лицо своего прародителя над собой и его слова:

— А еще ты будешь вести летопись. Эпохи меняются, уходят в прошлое, но знания о них должны остаться в мире. Спи, выздоравливай. И до нескорой встречи, мой юный потомок.

22

Океанский рейсовик мощно и неотвратимо накатывал на волну, давил ее, резал и неторопливо продолжал дальнейший путь до следующей волны. Трехпалубному монстру было плевать на сильное волнение, да и на шторм тоже. Не обращая внимания на происходящее, парусник методично и медленно продолжал свой путь. Очень-очень медленно.

Пестрая компания коммивояжеров, мелких купцов и торговых посредников собралась на верхней палубе, куда не долетали брызги, и делилась впечатлениями от плавания.

— Корыто! — высказал всеобщее мнение молодой купец из Золотой гавани, мелкого городишки на краю самого северного из Южных островов.

— Не зря назван "Бичурой", — усмехнулся его коллега постарше. — Владельцы явно догадывались о его будущих ходовых качествах.

Раздались легкие смешки. Рейсовик вообще-то назывался "Бычара", но едкое замечание купца попало в точку. На континенте в последний год древние лэ о похождениях трактирщика и его ленивого слуги пользовались необыкновенной популярностью. Поговаривали, что при раскопках в руинах Верхнего города внезапно обнаружился древний свиток, где эти лэ и были представлены в своем первозданном виде. Специалисты, впрочем, возражали — и язык чересчур богат для подобной древности, и поэтическое мастерство неизвестного автора ощущается очень ярко, нехарактерно для эпохи псевдов, и имена героев явно надуманного, неестественного вида. Скорее всего, специалисты были правы. Действительно, ну что это за имя для эпохи Первой империи — Бичура? Или, что вообще ни в какие ворота — Дик? Грамотное сообщество отлично знает, какие имена были в ходу во времена Первой империи! Префиксальные, вот какие! И если принцесса Рей-рона являлась персонажем стопроцентно выдуманным, то к имени ее у специалистов нареканий не было. Рей-рона, Хе-ирс, Куу-сай, Ви-кенга — вот какие имена относились ко времени Первой империи, имена солидные, подтвержденные перекрестными ссылками различных источников! Ну а если взять времена до Первой империи, то там вообще все просто — там имен не было. Потому что истории не было. Какая история у диких псевдов, о чем вы? История началась с императора Дансера — это непреложный факт, с которым желающих спорить не находилось.

На верхней палубе в очередной раз разгорелся спор, насколько затянется плавание. Спор важный, животрепещущий для большинства присутствующих — торговые дела не ждут! Осторожное большинство склонялось к сроку в три недели, отдельные паникеры вопили о месяце или даже полутора... Споры ненадолго стихли, когда по палубе к носовому буфету прошел гигант в неброской одежде охотника, и вновь разгорелись, но уже с осторожной оглядкой на новоприбывшего. Вообще-то присутствие на верхней палубе низшего сословия, мягко говоря, не приветствовалось. Если же сказать прямо — могли и в зубы нахалу дать. Но то низшее сословие, а то сам Бессмертный Стрелок! Вроде бы простой охотник много лет водил колониальные войска через дебри Южных островов и приятельствовал с важными офицерами — такой сам мог в зубы двинуть любому, и ничего ему за это не было б. Тем более что комплекция более чем позволяла. Гигант, таких больше не рождает континентальная земля. А как он стрелял, лучше не упоминать в компании — завалят множеством невероятных историй. И взять его врасплох не представлялось возможным. Даже сейчас, на борту океанского рейсовика, в абсолютно безопасных условиях на поясе охотника болтался внушительный огнестрел из серии "зверобой", а в набедренных ножнах — тесак. Махнет раз — и головы потом не найдешь, улетит за борт. Так что лучше не связываться.

— Господин Стрелок, как вы полагаете, сколько еще продлится плавание? — несмело спросил один из торговых посредников.

Гигант коротко глянул на небо, на спрашивающего.

— На одиннадцатый день прибудем. Ближе к полудню.

Охотник прошел к пустому столику с морским подносом-нероняйкой в руках, сел, отрезал кусок копченой птицы, налил в широкую кружку темно-коричневой, почти черной жидкости и уставился невидящим взглядом куда-то сквозь несущиеся по небу низкие тяжелые облака. Торговцев заметно передернуло. Темная жидкость в кружке Стрелка являлась сильнейшим тонизатором, жутким наследием кухни почти вымерших псевдов Южных островов, и употреблять ее кружками решались только самоубийцы. Да вот еще Стрелок, как выяснилось. Действительно — Бессмертный.

Разговоры на верхней палубе как-то сами собой сошли на нет, и торговцы разбрелись по каютам. Что там делать, на палубе, в волнение? Разве что водяную пыль глотать. Да и ветер усилился. И от Бессмертного Стрелка несет какой-то жутью, но в этом никто не признался даже сам себе.

На одиннадцатый день в полдень "Бичура" медленно, невероятно медленно наконец притерся к причалу. Торговцы и приказчики с криками бросились к трапу. Кому-то тут же отдавили ногу, кто-то получил по уху, но в целом горланящая толпа на удивление быстро покинула надоевший корабль. Бессмертный Стрелок прошел по трапу последним, огляделся и понял, отчего так спешили пассажиры — рейсовые дилижансы торговой империи Порту уехали сразу же, как только набрали пассажиров, чтоб избежать ругани и драк за посадочные места. Самые нерасторопные теперь с недовольными лицами нанимали "лихих" возниц за двойную цену и без гарантии, что прибудешь к месту назначения вовремя и целым. Бессмертный Стрелок прошелся вдоль ряда частных извозчиков, оценил предложение. Разбойничьи рожи воодушевления у него не вызвали. Правда, и возницы при виде его оружия скривились. Такому цену на середине пути не повысишь, такой сам может ее изменить в любую сторону.

А потом Стрелок заметил одинокий дилижанс. Тот стоял у самого выезда с портовой площади, и возница с безнадежным видом пинал колесо. К нему Бессмертный Стрелок и направился.

— Поехали.

— Не видишь, пассажиров нет? — буркнул возница, даже не взглянув на него. — Если половину мест не займут, никуда не поедем, распоряжение транспортной компании.

— Поехали. Я оплачу за все места и сразу.

Худой псевд наконец оставил в покое колесо, распрямился и озадаченно уставился на пассажира. Бессмертный Стрелок терпеливо ждал. По опыту своей далекой-далекой юности он знал, что псевды думают очень неторопливо, и подгонять их смысла нет, еще больше затормозятся.

— Куда поехали? — наконец разродился возница. — У меня маршрут в Пригорье. По чужому маршруту не пойду, возчики рожу набьют за такое.

— Поехали в Пригорье.

Возница наградил его еще одним озадаченным взглядом, пнул многострадальное колесо, словно проверял, дотянет ли до Пригорья, решил, что таки да, и забрался в возницкое кресло. Дилижанс тяжко проскрипел на развороте и покатил по брусчатке мимо глухих заборов и мрачных складов на выезд из города.

— Через центр не пускают, — хрипло пояснил возница. — Чистоту блюдут имперские власти. По рожам степняки степняками, а туда же, возводят свою культуру аж к Дансеру Первому! Вот и приходится вкругаля, а что делать?

— А до Верхнего города дилижансы ходят? — спросил Бессмертный Стрелок.

— Зачем? — не понял возница. — Там уж давно не живут. Как землетрусом город развалило, жители разошлись, кто уцелел. Уже и развалины зарастать начали.

— Понятно.

— А давненько ты не бывал в здешних местах, — заметил возница.

— Почему решил, что бывал?

— Так Верхний город давно уж так не называют. Говорят — Университетские руины. Роются там всякие, сокровища ищут...

— Но ты помнишь.

— То я! Я местный, мой дед у самого Лесовика в проводниках ходил! Я-то не из степняков! Хотя сейчас всё перемешалось да позабылось, косоглазые себя всерьез уроженцами этих мест считают...

— Сколько тебе лет?

— Так... третью дюжину разменял, но крепкий еще! Наш род долгожительствует, папаня так на пятом десятке помер, и дед тоже, а я их надеюсь пережить!

— Понятно.

И Бессмертный Стрелок уставился в окошко. Возница понял, что где-то хвастанул лишку, почему-то обиделся и тоже замолчал.

— А менгиры куда делись? Или ими уже не пользуются?

Возница вздрогнул и выпал из дремы. Дилижанс неторопливо катился по Старому тракту, лошади топали привычным путем, что б и не поспать? Тем более что пассажир явно настроился молчать до самого Пригорья. Оказалось — нет. Теперь развлекай его.

— Менгиры-то? Да торчат еще кое-где. Но это дальше в степь. Тут-то, понятное дело, их давно выдергали. Как мода пошла въезды в усадьбы менгирами украшать, так и повыдергали. А пользоваться — так какая с них польза? Воткнули степняки своих каменных баб для поклонений, нам-то что с того?

— Понятно. Ночуем где?

Возница погрузился в размышления.

— Так... где ж тут заночуешь? — наконец пробормотал он. — До самого Пригорья негде. Села-то после степняков обезлюдели, не сеют и не пашут, разве что скот пасут... Так и ночуем сами. Пассажиры в дилижансе, значит, а я так, одеялом в кресле закинусь, подремлю чуток, мне и хватит. Главное, чтоб лошадки отдохнули, а я что? Я этой гадости с Южных островов пожую, и сна ни в одном глазу.

— Понятно.

И снова мимо дилижанса в молчании поплыли холмы на другой стороне реки да брошенные, одичавшие сады на этой. Странный пассажир нарушил молчание еще один раз, спросил про святилище Девы-Защитницы, узнал, что увезли плиту на сохранение в столичный музей, ответом удовлетворился, и больше ничего его не заинтересовало.

В Пригорье прибыли поутру. Возница с беспокойством пересчитал плату, но страшноватый пассажир беспредельничать не стал, ценами не возмутился напоследок, даже наоборот — еще доплатил от себя, так что обошлось.

Возница с удивлением посмотрел, какое странное выражение приняло лицо пассажира, когда он огляделся, развернул свою тарахтелку и с облегчением покатил в обратный путь, подальше от неприятностей, тем более что пассажиры до Порту подобрались знакомые, все сплошь перекупщики кож, вонючие, прижимистые, нахальные — но привычные, чуть ли не родные. Не то что этот не пойми кто. И что он так пялится на Пригорье? Деревушка самого привычного вида, какие обычно и встречаются на границе со степью. Всех примечательностей — старина Дик со своей гостиницей, большой чудак, конечно, но тоже давно родной и привычный. Да еще развалины башен, на которые иногда приезжают полюбоваться ценители старины.

Неизвестный Стрелок поправил ремень ружья на плече, еще раз огляделся, словно сомневался, туда ли попал, и вошел во двор гостиницы. Хозяин гостиницы появился в арочном проеме и уставился вопросительно.

— Ну, здравствуй, Дик, — сказал гигант со слабой улыбкой. — Вот я и вернулся.

— Да я-то здравствую, что мне сделается, — ответствовал хозяин, глядя на гостя с острым интересом. — А вот тебя, похоже, жизнь порядком потрепала, не сразу признал. Ты мимоходом или в гости заглянешь?

— Да я и сам не знаю, — сказал Недоэль.

— Ну тогда нам точно есть о чем поговорить. Заходи, вина попьем, как в старину бывало. Ты сейчас Недоэль или кто? Как к тебе обращаться?

— В последние полсотни лет звали Бессмертным Стрелком. Но вообще-то мне без разницы.

И гигант шагнул внутрь.

Все так же, как века назад, бился огонь под темным сводом камина, на грубом каменном столе рубиновыми огоньками сверкало вино в высоких стеклянных бокалах — и соблазнительный запах тушеного с овощами мяса обволакивал все вокруг. Вот только центральной трапезной залы не было — вместо нее каменная стена.

— Заделал, — сказал Дик. — Народу сейчас в Пригорье немного, не требуется. Пусть постоит до лучших времен.