Если вспомнить навскидку, то можно обвинить в создании этого оружия.... Нет, не так. Открытие радиации произошло в начале двадцатого века учеными Марией Склодовской-Кюри и ее мужем Пьером Кюри. Продолжали работу в этом направлении Эрнест Резерфорд, изучая атомы радиоактивных элементов, и присоединившиеся чуть позже Эрнст Солтон и Джон Конрофт, которые смогли расщепить ядро атома. А Лео Силард, даже поспешил запатентовать атомную бомбу. Боялся бедный, что эту химеру перехватят у него и ему не достанутся лавры убийцы мирового масштаба или просто надеялся получать денежную прибыль от каждой примененной по людям бомбы. Это на его совести, и как бы он не оговаривал свой поступок нуждами защиты мира таким вот оригинальным способом все одно — выглядит плохо пахнущим куском дерьма. Но он не один такой. Уже вскоре появились прямые разработчики бомбы, а государственные мужи, заинтересованные в навязывании миру своих меркантильных интересов, гурьбой бросились зарабатывать себе лавры победителей. 16 июля 1945 года был произведен первый ядерный взрыв, а шестого августа уже бомбардировали город Хиросиму. Затем, совсем очумевшие от случившегося и воодушевленные от появившихся возможностей, американцы ничего лучше не придумали, как продолжить бессмысленное убийство ни в чем не повинных мирных жителей, и сбросили бомбу на другой мирный город многострадальной Японии — Нагасаки.
И пошло — поехало. Возбуждение от возможности ополовинить население планеты стало захватывать умы недалеких людей. Обосновывая желанием создать ядерный щит от агрессора, выбирая деньги у налогоплательщиков, удовлетворяли тем самым бредовые планы в упоительной, для свихнувшихся политиков, гонки вооружения. Активно участвовали в ней и промышленники, заинтересованные в производстве оружия, требуя у правительства увеличение военного бюджета. Не подумали о запрете производства оружия массового поражения, увидев конечный результат, а наоборот, кинулись увеличивать его выпуск и тратить на это триллионы долларов. Чтобы понять к чему может привести желание опередить соседа в захватывающем воображение соревновании много ума не надо, да и бомб, как показала практика, много не нужно, хватит одной для устрашения. Стремление завладеть таким смертоносным оружием и использовать его в качестве давления на мировую общественность настолько стало маниакальным, что некоторые деятели под эгидой защиты своего государства идут на все тяжкие, лишь бы заиметь и в свои закрома атомные страшилки.
Не удивительно, что в моей голове нарисовалось желание отсрочить его появление в этом мире. Я думаю, будь на моем месте другой человек, он не миновал бы такого искушения попробовать нейтрализовать или хотя бы сделать ОМП подконтрольным. Тем более что в моем времени уже немало людей поняли, какую угрозу миру несет оно и делают все возможное ради недопущения гибели земной цивилизации. Нерешительность в принятии запрета на его производство играет на руку людей с больной психикой, видевших во всех мирных устремлениях угрозу своей стране. Выискивая возможность облагородить такие намерения стали объяснять необходимостью развития промышленности с целью применения мирного атома для нужд человечества. Чушь это. Всегда под мирными лозунгами сохранения жизни и улучшения ее скрывается мысль овладения умами людей, стремление заставить их служить интересам немногих избранных, волею судьбы вошедших в список элиты. И вполне понятен, становиться план тех, кто ратует за "золотой миллиард" для небожителей, который останется на земле после уничтожения остальных, надеясь быть в числе избранных. Забывая — подобное под силу сотворить только нашему Всевышнему, если посчитает, что люди не могут найти выход из создавшегося положения грядущего перенаселения планеты. Но это станет для нас АРМАГЕДДОНОМ, и никакой миллиард, будь он хоть трижды золотым, уже не впишется в планы творца.
Черт возьми, опять отвлекся, нужно вернуться к прежней мысли, тема важная. Если судить по мечтам и планам, меня уже только за это надо ставить на божничную, и молиться как на икону, ратуя за то, чтобы они сбылись. Я понимаю — планы и намерения без практических дел всего лишь пустая болтовня, нет ничего сделанного, что действительно бы изменило мир, такой грешный и никчемный. Но у меня есть мысль, и я ее думаю. Известно — любая мысль имеет свойство материализоваться, и даже передаваться другим, заражая их желанием попробовать воплотить ее в жизнь.
Вот и эта идея — разобраться, и понять, кто виновен в создании атомного оружия, принять по ним какие-то меры — бесовски заразна, и от этого столь же манящая, сколь и страшна своей наготой. Хотелось бы думать, мне не придется физически устранять виновников в создании оружия Армагеддона, это так..., на крайний случай, разве только. Одно точно — намерение уже не покинет мою голову. Правда, выполнение не к спеху. Есть задачи первоочередные, тем более мы вскоре будем в Бресте, и там намечается множество дел.
Глава 24
Со слов графа Алексея Игнатьева я знал, что в этом порту находятся основные склады, на которых сосредотачивалось все военное имущество, закупленное на нужды войны в разных странах с целью дальнейшей транспортировки их в Россию. Причина столь слабой работы перевалочного пункта со слов Игнатьева — нехватка судов, выделяемых союзниками. Он почему-то не видел в этом что-то предосудительное, или просто не придавал значения. Закоснелость мышления? Не знаю, но поговорить с ним на эту тему я запланировал. Правда, цель вижу при этом несколько отличную, я о ней ему еще до отъезда говорил.
Вот так вот, вроде понимаю и без этого скопилось множество планов невыполненных, а все одно намечаю ещё что-то. Для меня не новость — действия правительств антигерманской коалиции откровенны, они даже не скрывают, что никому из числа промышленников не нужна скорая победа, и чем дольше будет идти война, тем полнее станут карманы от прибылей. Капитализм в действии. Нехватка оружия и боеприпасов на фронтах России, как они считали, приведет всего на всего к потере живой силы дикой азиатской страны, но не к общему поражению в войне. Мало кого из них волновало, что испытывают в данном случае российские солдаты.
Не стояло на первом плане у Антанты и регулярное снабжение задыхающегося от недостатка многих видов вооружения союзника. Осуществив поставки на склады, посчитали свои обязательства выполненными. С ними уже рассчитались, они получили за это деньги, а уж каким образом, россияне получат в руки оружие и боеприпасы, им дела нет. Россия многолюдна и какой-то миллион погибших в этой бойне солдат никак не отразится на их положении. Пусть об этом болит голова у временного правительства России. Зато появится возможность диктовать, как нужно действовать в настоящее время. Поумничать. Решить, что можно этим азиатам, а что категорически нельзя. Их устраивал предполагаемый конечный результат планомерного вмешательства в дела России. По их задумкам она постепенно превратится из грозной империи в марионеточное государство. Не сразу, это далеко идущие планы и мелочей в таких действиях нет, в дело идет все. В какой-то степени и недополученное необходимых солдатам России вооружения, боеприпасов, техники всего лишь одна из возможностей повлиять на умы граждан империи, подтолкнуть россиян, искать виновных в среде своих управителей-снабженцев, и что самое главное — они находились. Агитаторы разных партий, ведущих агитацию против продолжения войны, пользуясь таким положением вещей, имели грандиозный успех. И никому не было дела к чему приведет отказ от боевых действий, посчитав, что войну можно закончить простым способом. Воткнул штык в землю, повернулся к немцу задом и, похлопав грязной рукой по ягодицам от чего противник, смутившись, тут же начинает закапывать свои "томагавки". И вот уже все они, со спокойной совестью, побежали домой делить землю, брать власть в своей деревне, грабить соседа, который почему-то имеет не одну лошадь во дворе, а целых две. При этом возомнив, со слов тех же агитаторов, что им теперь и море по колено, и никто не вправе отобрать заслуженное в окопах, так как именно за землю и проливали кровушку на войне.
Казалось бы, что тут такого? Ну, задержали отправку необходимых боеприпасов, днем раньше, днем позже, все одно получат. К чему волноваться, психовать, искать какой-то выход? Так, к сожалению, думали многие, не только судовладельцы. Среди русских снабженцев зачастую тоже преобладали подобные взгляды на служебные обязанности.
За годы войны Игнатьев смог сделать, казалось бы, невозможное, снарядный голод Российской армии, наблюдаемый в 1914 году, уже к концу 1916, был сведен к минимуму. Нужно отметить, что не один Игнатьев работал на этом поприще. Организованные военными агентами поставки оружия, боеприпасов и другого снаряжения из Великобритании и США, а особенно с заводов Франции, смогли ликвидировать данную проблему. И хотя Игнатьеву предписывалось заниматься в основном техникой, тем не менее, именно он смог наладить импорт американских винтовок фирм "Вестингауз", "Спрингфилд" и "Винчестер". Французские пулеметы системы "Гочкиса", "Льюиса" и "Кольт", гильзы, так необходимые для выпуска снарядов в самой России — это и другое имущество приобреталось на золото России. И деньги, и заключение договоров на покупку всего необходимого, и самое главное отправка в Россию, все шло через Игнатьева. У него были хорошие деловые отношения со многими промышленниками Франции, он умел настоять на своем и мог повлиять на решения правительств Антанты, добиваясь форсирования работ по снабжению фронтов России вооружением и боеприпасами, акцентируя внимание на всех уровнях, что его страна является их союзницей. С большим скрипом, под давлением Игнатьева дело обеспечения не стояло на месте.
Временное правительство, придя к власти, старательно и зачастую не очень обдуманно проводило ротацию в кадрах. Отстранив графа от обязанностей военного агента, уже буквально через две недели предложило продолжать работу, но в несколько необычном для дипломата качестве. Игнатьев не особо сопротивлялся, он мог и снабженцем быть, лишь бы позволили продолжать работу на благо Родины.
Все это сразу после нашей встречи вывалил мне Игнатьев, которому поперек горла уже стояли новоявленные вояки от инфантерии, прибывающие во Францию, иной раз, даже не поставив в известность военное министерство. Зачастую действовавшие от ведомств, совершенно не имеющих отношения к армии, но, тем не менее, упорно требующие от полковника денег на оплату счетов за товары, якобы идущие на нужды войны. На самом деле многие из них, таким образом, хотели подзаработать во всей этой неразберихе. Как говорится — хапнуть на халяву. Купил — продал, прибыль себе в карман, да еще и командировочные требовали оплатить.
Нас Игнатьев встретил в порту чисто случайно. По служебной надобности находился на складах и очень обрадовался, увидев наш Ноев ковчег, особенно когда узнал, что все обошлось и его семья в сборе. Только сухость в приветствии матушки по отношению к сыну слегка подпортило впечатление от встречи. Или тут играло роль, что сын ее самый старший из мужчин и по идее вся власть в семье принадлежит именно ему? Не знаю. Во всяком случае, Софья Сергеевна в разговоре всячески подчеркивала, что не намерена подчиняться сыну и идти у него на поводу. По мне так все это было от усталости, накопившейся за время морского путешествия в условиях малопригодных для такого вояжа. Особенно от ежеминутного ожидания встречи с подводными лодками немцев. Видимо именно поэтому, вместо того чтобы просто радоваться воссоединению она стала ему выговаривать, что не он занимается делами семьи, а все переложил на младшего брата, попавшего под влияние непонятно откуда взявшегося человека.
Дождавшись, пока схлынут все ахи и охи, положенные при встрече после долгой разлуки, я попросил Алексея найти возможность поговорить наедине. Озадачив и матушку, и своего младшего брата Сергея просьбой проконтролировать ход выгрузки имущества, он пригласил меня в свой кабинет, разместившийся в одном из складов. Выпроводил из комнаты двух солдат, активно изображающих деловитость, перебирая свои талмуды, и наверняка уверенных, что у них тут, в папках, не меньше, чем священная книга евреев находится, он, облегченно вздохнув, начал жаловаться на свою несчастную долю. Рассказывал, как он устал и запарился вникать во всякую мелочь, ссылался при этом на козни подчиненных ему офицеров, на их непорядочность и зависть.
— Понимаешь Христофор, я делаю все возможное, чтобы ускорить отправку военного имущества, предназначенного для России, бегаю от министра Франции к нашему представителю Временного правительства с уговорами....
— А этот генерал Занкевич, сразу же после своего прибытия во Францию, возомнил о себе, бог знает что, и уже вставляет палки в колеса. — Перебил я его жалобные стенания. — Я тебе говорил, что так будет? Говорил. Предупреждал, что так лелеемая тобой самостоятельность станет против тебя же, и титулованный гонор будет лишь во вред? Да ты уже и сам видишь. И пожаловаться некому. А что ты хочешь? Революция, брат. Вчера еще этот Занкевич давал присягу и даже можно сказать верой и правдой служил монархии, царю — батюшке, а сегодня он оказывается ярый сторонник революционных идей. И не он один такой. Так что все твое возмущение очевидными признаками двурушничества никому ничего не докажет. В России это не редкость. Так было и раньше, имеет место сегодня, и в будущем все останется без изменений. Азиаты, мы, и многое в нас заложено на генном уровне, их традиции стали нашими.
Дворцовые перевороты всегда влекут за собой новых людей, другие правила, зачастую и законы меняются. Все заверения о дружбе или о согласии и взаимовыручке ничего не стоят перед железной логикой: "Ты умри сегодня — я умру завтра". А если ты будешь громко возмущаться этим порядком, то заработаешь проблемы. Тебе это ни к чему. Мы с тобой уже много на эту тему говорили, терпи граф, вскоре, кстати, и этот титул придется коту под хвост прятать. Привыкай. Да и кто тебе мешает попробовать так же, как и они, скрывать свои мысли? Не возмущайся слишком явно, не дразни гусей. Ты же сам видишь — плетью обуха не перешибёшь.
Я понимал — Игнатьева не перевоспитать, и гонор вполне объясним. Весь его род состоял из князей, графов и титулованных особей и не позволял ему моментально перестроиться и стать другим человеком. Я уверен, он, когда писал мемуары, полностью не раскрывался. Работая на Советскую Россию, все также считал себя графом и лишь обстоятельства не позволяли ему об этом говорить вслух. Личность не сломлена, и силу духа не уничтожить в человеке с такой родословной. Плохо, что гонор проявляется неожиданно, как бы изнутри, порой самовольно. Хорошо еще граф может контролировать себя, при необходимости умеет сдержать эмоции и это позволяет не вызывать у других ненависть. Я уже достаточно узнал этого человека, могу что-то дельное ему подсказать, и он не гнушается выслушивать мои советы.
— Кстати, я не понял.... Мы, насколько я помню, решили саботировать отправку грузов в Россию. И что? Поговорили и забыли?
