Хотевшая было возмутиться принцесса, поняв то, что её не собираются отчитывать или к чему-то принуждать, ощутила облегчение и благодарность. Это чувство наложилось на приятное тепло, вызванное похвалой её готовки, но она всё же произнесла:
— Лана хорошая. Уверена, если бы ты узнал её получше...
— То ты начала бы ревновать, — ехидно заметил визирь. — Либо меня к ней, либо её ко мне.
— Вот ещё, — фыркнула аликорница. — С чего бы?
— То есть, я даже ревности не достоин? — изобразил удручённость тёмно-серый единорог. — Как ты жестока...
— Я не это имела ввиду, — попыталась оправдаться крылато-рогатая кобылка. — И вообще, тебе уже Рубин Блиц мало?
"И всё же ревность, пусть и не та, на которую я рассчитывал", — с лёгким сожалением отметил Сомбра.
"Вот и зачем он поднял эту тему?", — промелькнула сердитая, чуть обиженная мысль в голове Каденс.
— Я не спорю, что Лана хорошая... — решив проигнорировать вопрос о своей любовнице, произнёс Джафар, вновь ловя своим взглядом глаза собеседницы. — Просто... Будь осторожна. Ладно?
— ... — розовая аликорница несколько секунд буравила брата взглядом, но затем всё же отозвалась: — Ладно.
— Вот и чудно, — широко улыбнувшись и, отложив вилку на тарелку, хлопнув в ладони визирь предложил: — Выпьем же за нас...
— Нас? — переспросила принцесса, ощутив как к мордочке прилила кровь.
— За нашу семью, — поправился визирь. — Чтобы никто не встал между нами, и чтобы мы всегда могли найти понимание друг у друга. В конце концов, что может быть важнее взаимопонимания между родными пони?
— Ты прав, — подхватив бокал, крылато-рогатая кобылка вскинула его и провозгласила: — За нас!
Бокалы опустели, а затем пони опустили их на стол и Джафар, подхватив открытую бутылку, наполнил их вновь. Снова подняв сосуд с ароматным напитком на уровень глаз, он произнёс:
— А теперь — за мой день рождения.
— Ты не слишком разогнался? — хихикнула Каденс, но всё же тоже подняла кубок.
— Кто сказал, что пить нужно именно до дна? — иронично изогнул брови визирь. — Достаточно будет просто пригубить... Я же не виноват, что принцесса проявляет такую жажду.
— Эй! — аликорница возмущённо указала на жеребца свободной рукой, обвинительным тоном заявив: — Сам-то ты всё выпил!
— Хм... — взгляд Сомбры стал изучающим. — Неужели с меня ты берёшь только такие примеры? Мне даже почти стыдно...
— Да ну тебя, — обиженно буркнула кобылка. — Мы будем пить или нет?
— Если принцесса настаивает, — тоном, в котором звучало безграничное море смирения, произнёс тёмно-серый единорог.
"Вот ведь... Теперь из-за него я чувствую себя пьяницей", — скривилась Каденс, делая маленький глоток, после чего отставила бокал в сторону, принявшись истреблять свой салат.
На некоторое время за столом установилось молчание, нарушаемое только стуком вилок по тарелкам. Мысли визиря, словно бы только и дожидались этого момента, снова соскользнули на деловой лад, на этот раз возвращаясь к докладу Лайм Хуфа, прибывшего из далёкой Зебрики.
"Прерии и рощи, заселённые полудикими племенами кочевников, правят которыми военные вожди и шаманы. В среднем в каждом племени от двухсот и до пятисот полосатых жеребцов и кобыл всех возрастов, но есть и исключения в виде малых племён, численностью от двух десятков членов, до больших, вплоть до полутора тысяч представителей. Сами по себе не слишком сильны и плохо организованы, да и вооружение оставляет желать лучшего... но активно пользуются алхимией, среди которой есть как ослабляющие, так и усиливающие средства, да и их одарённые что-то могут", — визирь не сомневался, что имеющаяся у него армия, даже без преимущества в вооружении и вспомогательных артефактах, сможет согнать с привычных мест обитания несколько племён дикарей... но это обязательно приведёт к реакции со стороны их соседей, что может стать проблемой (на чужой земле, преимущество будет именно у туземцев, численность которых до сих пор остаётся неизменной).
Мысль о том, что оставаться на севере уже не имеет смысла, так как без Кристального Сердца город-государство слишком уязвим, уже не в первый раз посещала голову тёмно-серого единорога. Здесь было мало по-настоящему ценных ресурсов, практически не было источников еды, царили неприятные холода и обитали агрессивные соседи, а единственными преимуществами оставались удалённость от волнений большого мира, и ненужность снежной пустыни для завоевателей.
"По сути, нашими богатствами остаются только пони, а также артефакты, которые они производят. Те же грифоны, когда узнают о нашем положении, заявятся не для завоевания, а для разбоя и грабежа. Единственные, кому может быть нужна Кристальная Империя в её нынешнем состоянии — это яки, вынужденные обитать в хлипких лачугах и домах из снега. Мы, конечно, можем обеспечить город согревающими артефактами, да и вырастить кристальный купол "Алмазное Небо".... вполне реально. Только вот... сколько времени придётся жить впроголодь, работая на продажу артефактов за еду, отбиваясь от налётов бандитов и тратя без того не бесконечные ресурсы?", — Сомбра вовсе не был против патриотизма, следования традициям, гордости и упорства... пока это не несло откровенного вреда.
В конце концов, если уж проводить параллели с прошлой жизнью главнокомандующего, то даже в обычной, а не снежной пустыне, города строились вокруг, либо вблизи оазисов. Магия, разумеется, позволяет многое, но даже учитывая такой фактор, ни в коем случае нельзя откидывать логику и целесообразность.
"Сперва нужно найти место, куда можно перебраться, чтобы из снежной пустыни не попасть в кипящий котёл, а потом уже можно будет думать и о том, как убедить пони в том, что они должны оставить дома своих предков", — решил Джафар, подводя итоги своему внутреннему монологу.
— Сомбра, — нарушила тишину Каденс, отодвигая от себя опустевшую посуду, а затем промакнула губы салфеткой.
— Да, моя принцесса? — вопросительно приподнял брови жеребец, повторяя действия своей собеседницы.
— Скажи... — крылато-рогатая кобылка замялась, но быстро взяла себя в руки и глубоко вдохнув, на выдохе произнесла: — Что тебя связывает с Рубин Блиц?
— Я делю с ней постель, — невозмутимо, будто бы говорил о погоде, ответил Джафар.
— Д... Да ты... — розовая аликорница возмущённо вспыхнула, даже не удержав распахнувшиеся крылья, негодующим взглядом уставилась на брата, с обидой произнеся: — Почему?..
— Разве не это ты хотела услышать? — изобразил удивление визирь.
В душе у принцессы вспыхнула злость, так что ей захотелось схватить бокал, выплеснуть его содержимое в морду жеребца и убежать, чтобы... Чтобы...
"Нет. Я уже взрослая пони... И Сомбра — взрослый жеребец, который имеет право на личную жизнь. Тем более, что я сама отказалась...", — прикрыв глаза, крылато-рогатая кобылка несколько раз вдохнула и выдохнула, успокаиваясь и очищая голову от лишних мыслей при помощи медитации.
— И... у вас всё серьёзно? — более или менее ровным голосом спросила Каденс, снова посмотрев на брата, внутренне ругая себя за то, что умудрилась своим вопросом испортить такой вечер.
"У нас всё настолько серьёзно, что мы порой не обмениваемся и десятком слов. Наверное, это можно назвать идиллией: абсолютное взаимопонимание", — пронеслась в голове Джафара саркастичная мысль, озвучивать которую он благоразумно не стал.
— Нам удобно друг с другом, — обтекаемо ответил визирь. — Если же ты имеешь ввиду любовь, то — нет. Это определённо не она.
— Но... — розовая аликорница растерялась. — Как же так?
— Взгляни на меня, Каденс, — мягко попросил тёмно-серый единорог, расправляя плечи и откидываясь на спинку стула. — Что ты видишь?
Кобылка послушно окинула собеседника взглядом, отметив размах плеч, заметную даже через одежду мускулатуру, красный витой рог, рубиновые глаза, которые заглядывали будто бы в самую душу...
— Видишь морщины у глаз, блёклый цвет шерсти, тяжёлую ауру, которая словно плащ окутывает меня? — голос визиря завораживал, заставляя обратить внимание на эти незаметные в обыденной жизни, но сейчас почему-то ярко выделяющиеся детали. — А ведь пять лет назад меня считали красивейшим жеребцом во всей Кристальной Империи. Сколько ещё времени пройдёт, пока старость скажется на мне?
— Ты совсем не старый! — вскинулась принцесса, тут же смутившись под насмешливым взглядом брата.
— Благодарю, моя принцесса, — главнокомандующий подхватил со стола бокал и отсалютовал им. — За это нужно выпить...
— Но... — нежно-розовая аликорница мотнула головой, возвращая себе серьёзный вид. — Так же нельзя!
— Любовь, моя принцесса — это роскошь, доступная не всем, — мягко улыбнулся тёмно-серый единорог, после чего прикрыл глаза и добавил, говоря совсем тихо: — Тем более, вряд ли я смогу полюбить... ещё раз.
Изучая выражение мордочки собеседницы через узкие щёлки, оставленные между почти закрытыми веками, Сомбра размышлял о том, не переигрывает ли. Пусть он и не врал напрямую, но и чистой правдой его слова не являлись: ведь даже стариком, каковым пытался притвориться, жеребец не являлся, а подчеркнуть детали образа ему помогла его новая способность, которую давала метка "Обман" на душе (её успешно удавалось скрывать даже от магического взора, в чём она сама и способствовала).
"Возможно, с её помощью я даже смогу обмануть время... Но для этого нужна сила, которой у меня определённо не хватает. Даже столь малые трюки, вроде лёгкого исправления внешности, отняли три четверти полного резерва", — вспышка досады и зависти, направленной на Каденс, которая даже сейчас могла держать барьер над целым замком, пусть это и требовало большой концентрации, была задавлена волевым усилием (подобные эмоции могли лишь помешать в достижении поставленных целей).
— Я тебя расстроил, принцесса? — участливо спросил жеребец.
— Н-нет, — помотала головой крылато-рогатая пони, попытавшись неуклюже улыбнуться. — Просто я задумалась.
— Прости, — виновато склонил голову Сомбра. — Ты приготовила чудесный ужин, устроила для меня настоящий праздник, а я стал загружать тебя проблемами...
— Всё хорошо, правда, — заверила аликорница, улыбнувшись чуть более натурально. — Я рада, что хоть чем-то могу помочь.
— Знаешь, я должен извиниться, — решительно произнёс Джафар и плавным движением выбрался из-за стола, в доли секунды оказываясь рядом с принцессой, чтобы протянуть ей руку с раскрытой ладонью и произнести: — Пойдём, прогуляемся?
— По дворцу? — удивилась нежно-розовая аликорница, в другое время с удовольствием погулявшая бы по картинным галереям, в ночное время суток пустым и одиноким, но не сейчас, когда на каждом шагу можно было наступить на спящих вдоль стен пони. — Может быть ещё немного посидим?
— Уверяю, моя принцесса, я знаю место, где мы никому не помешаем... и оттуда открывается великолепный вид, — широко улыбнувшись, визирь заговорщически подмигнул и спросил: — Ты мне доверяешь?
...
Держась за согнутую в локте левую руку тёмно-серого единорога, Каденс послушно шла по тёмным коридорам, поднималась по лестницам и проходила через распахнутые арки дворца. Тут и там крепко спали пони, устроившиеся на расстеленных прямо на полу матрасах, укрывающиеся тонкими одеялами, жмущиеся друг к другу целыми семьями (при виде этого становилось стыдно за то, что сама она живёт в шикарных апартаментах на несколько комнат).
"Может быть мне перебраться к Сомбре? Тогда в моих покоях можно будет разместить большую семью... да и этой вертихвостке придётся искать другое место", — поймав себя на далеко не самых достойных мыслях, принцесса обвинила во всём выпитое вино, из-за которого в голове ощущался туман, а в ногах была непонятная лёгкость.
— Почти пришли, — шепнул своей спутнице визирь, сворачивая на винтовую лестницу, ведущую на вершину одной из множества башенок. — Не устала?
— С чего бы? — фыркнула нежно-розовая аликорница, крепче цепляясь за руку жеребца.
Вскоре они уже выходили на ровную круглую площадку пяти метров диаметром, ограждённую низким бортиком и накрытую магическим куполом, генерируемым кристаллической полусферой, установленной в центре на невысокой тумбе. Тут же находились и двое стражников, одним из которых был единорог, а вторым — пегас.
— Командующий... Ваше Высочество, — вытянувшись по стойке "смирно", жеребцы поспешно отсалютовали венценосным особам. — За время нашего дежурства не произошло никаких инцедентов.
— Вольно, — махнув свободной рукой, тёмно-серый единорог приказал: — Оставьте нас.
Стражники переглянулись и маг применил заклинание диагностики, из арсенала целителей. Получив результат, он изобразил поклон и молча стал спускаться вниз, а за ним последовал и второй пони.
— Что это было? — удивилась кобылка.
— Обычная предосторожность, — отозвался Джафар, подводя свою спутницу к самому краю площадки. — Мало ли я — "меченый", который решил похитить их принцессу?
"Или чейнджлинг, слухи о которых стали распространяться в Эквестрии как лесной пожар в засушливую погоду", — добавил про себя визирь.
— И зачем мы сюда пришли? — глядя на своего спутника снизу вверх, с искренним любопытством спросила Каденс.
Свободной рукой Сомбра взял её за подбородок и, мягко, но при этом настойчиво, заставил посмотреть на город.
— Красиво... правда? — шепнул прямо на ухо кобылке жеребец, вытягивая руку в сторону, указывая на покрытые снегом крыши, в лунном свете сверкающие будто серебро, в то время как очищенные дороги блестели чистыми кристаллическими поверхностями. — Холодная красота зимы, любоваться которой можно только тогда, когда находишься в тепле.
— Угум, — рассеяно отозвалась крылато-рогатая пони, заворожённая представшей картиной, одновременно и очень красивой, и до боли в сердце печальной (пустые улочки и темнота в переулках нагоняли тоску, что было в особенности тяжело, стоило вспомнить совсем недавние времена, когда здесь кипела жизнь). — Сомбра... мы ведь справимся с этим?
— Вместе — обязательно справимся, — заверил спутницу жеребец, от которого не ускользнуло то, что барьер почти истощил вложенную в него силу. — Также как за каждым закатом следует рассвет, а тёмную ночь неизменно сменяет яркий день, любое падение сменяется новым подъёмом. Главное, чтобы рядом были те, кто смогут поддержать в трудную минуту... и ради кого будет хотеться покорять новые вершины.
Холод стал проникать под купол, так что Джафар воспользовался возможностью, чтобы крепче прижать к себе Каденс, которая вовсе этому не сопротивлялась и сама охотно прильнула к горячему боку своего спутника. Наконец, когда магия истощилась настолько, что холодный ветер стал трепать гривы жеребца и кобылки, они подошли к полусфере и... визирь взял руку принцессы, положив её ладонь на поверхность кристалла, сверху прижав своей кистью. Склонившись к уху аликорницы он произнёс:
— Ничего не бойся, моя принцесса. Я буду твоей опорой и защитой, и прошу лишь об одном: будь моими крыльями, которые не позволят упасть в трудный час. Пока мы вместе, ничто в мире нас не сокрушит.
