-Чего мы достигнем, если перестанем делиться научными открытиями, тем более, непосредственно влияющими на экологическую обстановку нашего общего мира?

-Ну, завёлся...

-Зелёный, а покажи-ка эту находку, -попросил Ромео.

-Зачем?

-Интересно. Покажи.

-Да чё там смотреть?

-Тебе жалко, что ли?

-Нет, не жалко, -эколог согнулся над саквояжем и защёлкал замками.

Остальные терпеливо ждали, пока он извлечёт обычную пробирку с каким-то песком.

-И чё? Вот это вот, то самое научное открытие? -скривился Тимон. -Что необычного в этом песочке?

-Ничего ты не понимаешь! В этом песке содержится фракция микроэлементов, которая вызывает огромный интерес... Да не пытайтесь вы её рассмотреть! Так её не увидишь. Только через микроскоп, -воскликнул Зелёный.

-А ты как увидел? У тебя чё, микроскоп есть?

-Всё у меня есть, что нужно, -Зелёный дрожащей рукой убрал пробирку обратно в саквояж. -Я предполагаю, что именно этот неопознанный элемент и вызывает галлюцинации, попадая в наш организм через дыхательные пути!

-Как ты его вообще обнаружил?

-А как обнаруживают новые элементы? Когда-то человечество вообще ничего не знало, например, про уран. А теперь вот, пожалуйста. Так же и это...

-Ладно, Менделеев, мы тебя, конечно, поздравляем с этим открытием. Но ты хотя бы отблески-то "Светопредставления" видел? Там так полыхало!

-Ничего я не видел. Занят был.

-Неужели совсем ничего?

-Совсем. Эх, народ, вы даже не представляете, как я счастлив. Когда об этом узнают... Даже если "опричники" не дадут мне вывезти находки, я смогу... В общем, это будет что-то!

Вскоре от Зелёного отстали, и взялись вновь обсуждать красоты недавно увиденной аномалии. Я перешёл в соседнюю комнату, чтобы избежать новой волны самобичевания, и какое-то время сидел там, глядя в окно на постепенно темнеющую улицу.

Когда по обрывкам фраз, доносившихся из-за стены, стало понятно, что ребята переключились на новую тему, я вернулся в их общество.

В зале горел мощный светодиодный фонарь. Его света вполне хватало, чтобы приемлемо осветить помещение. Зелёный копался в своих пробирках, поочерёдно встряхивая и разглядывая цветную жидкость. Тимон, Ковбой и Джульетта, расселись в противоположном уголке. Шеп, сидя в кресле, тыкал свой любимый планшетник, а Ромео раскладывал какую-то телескопическую жердь на полу.

-Ром, ну зачем тебе это надо? -капризно спросила девушка.

-Не помешает, -ответил тот.

-Это очень хорошо, что ты зовёшь его Ромой, -завязал разговор Тимон.

-Почему?

-Раньше я увлекался психологией. Ну, знаешь, чтобы лучше разбираться в людях, понимать их... Так вот, я тогда где-то прочитал, что по тому, как женщина обращается к своему мужчине, можно определить, как она к нему относится.

-Очень любопытно. Ну-ка, расскажи.

-Ну вот смотри. Если женщина называет мужчину по-имени — это фактически идеальный вариант взаимоотношений. Самый честный. Это значит, что женщина считает мужчину равным себе, уважает его, и относится к нему как к надёжному другу и спутнику. Если к имени добавляются всякие окончания — грубые, или напротив — ласкательные, то это уже признак фальши. Например, "Васька" — это знак тайной неприязни, или принижения мужчины. "Васёк" — легкомысленное отношение, как к дурачку, или большому ребёнку, которого всерьёз не воспринимают. "Васенька", "Васюнечка", "Василёк" — либо вынужденное раболепие, либо боязнь, либо фальшивая лесть, направленная на то, чтобы водить мужика за нос, облапошивать его, подлизываться, извлекая для себя выгоду. Если женщина называет мужчину по прозвищу — это яркий признак несерьёзного к нему отношения. Если по-имени и отчеству — это знак наивысшего уважения и боготворения. Неплохой вариант, но слишком сухопарный, официозный. А самое плохое, это когда мужчину называют по-фамилии: Иванов, Петров, Сидоров и так далее. Это значит, что в семье царит полный матриархат, и к мужику относятся как к подкаблучнику и тряпке. С презрением и пренебрежением.

-А по-моему, всё это фигня, -зевнул Ковбой. -Моя матушка батю по-фамилии называет, но он в семье — голова.

-Внешне это отношение может быть и невыраженно. Муж может искренне считать себя главным в семье, и при этом не догадываться, за кого его держит жена на самом деле. Пси-хо-логия, понимаешь!

-Е-рун-да, -Ковбой опять зевнул. -Чушь.

-Готово! -Ромео наконец-то достроил свою конструкцию.

Ей оказался прожектор на длинной, шаткой ноге.

-Это нам зачем? Тебе света мало? -сонно повернулся к нему Ковбой.

-Это не сюда, а туда, -Ромео указал в сторону входной двери.

-Нафига? Кого там освещать?

-Так с датчиком движения же! Вот, гляди, -Ромео щёлкнул выключателем, после чего прожектор ярко засветился, но через несколько секунд погас. Парень провёл перед ним рукой, и лампа включилась снова. -Клёво, да?

-Нафига-а? -вновь протянул Ковбой.

-Вот и я говорю, -поддержала Джульетта.

-Ну, как нафига? А вдруг кто придёт? -настаивал Ромео.

-Кто???

-Да мало ли? Сами пойдём куда-то...

-Робин велел никуда не выходить. Или ты забыл?

-Поставь возле сортира, -посоветовал Тимон. -Вот там он реально нужен. Чтоб ночью не спотыкаться.

-Ой, да пусть ставит куда хочет! -отвернулась Джульетта. -У него вечно какие-то фантазии.

Тем временем Ромео уже кряхтел, двигая в прихожей диван-баррикаду.

-Делать ему нечего, -Тимон подсел к Шепу. -Ё-моё, Шеп, сколько ты уже дрючишь свою планшетку? Она у тебя никогда, что-ли, не разряжается?

-Да я сам удивляюсь, -ответил тот. -Прикинь, когда из деревни выехали, она мне уже пиликала, что батарея разряжена до пяти процентов. Я хотел её "добить" до полной разрядки. Ну, чтобы посмотреть, как долго аккумулятор продержится. Всё равно же на периметре эти штуки не пропускают. Думал, разряженную будет проще провести, чтобы не отобрали. Её, в общем-то, всё равно не отобрали. Но ведь она и не разрядилась! До сих пор! Всё те же пять процентов показывает и работает.

-Прикольно.

-А чё, включи, что ли, музончик какой? -попросил Ковбой.

-Какой? -спросил Шеп.

-Да любой. Какой у тебя есть?

-Желательно что-нибудь повеселее, -кивнула Джульетта.

-Сейча-ас, посмотрим, что тут у меня есть...

-Во, эту давай! -хихикнув, ткнул в экран Тимон.

Шеп прибавил звук, наполнив комнату звуками весёлой песенки, исполняемой трансвеститом Парасьей Звездоплясовой. Очередной хит этого года:

"Ой, ланца-дринца-гоп,

Ой, мама — не горюй.

Стою на остановке.

Ой, ланца-дринца-гоп,

Ой, мама — божеж мой,

Мне так неловко.

Стою прикинутая вся, да по уму,

В штанах от Гуччи.

А над моею головою, ой-ёй-ёй,

Сгустились тучи.

Устала ждать тебя, бойфренд, ну где тя носит?!

Ну совесть есть?

Ваще жесть!

На-на-на-на-на.

Ваще жесть!"

-Мне прошлогодняя песня, про "не флуди в каментах" — больше нравится, -признался Ковбой. -Мы под неё на Новый год так зажигали — пыль столбом.

-"Ты не флуди в каментах, пиши по существу", -пропел Тимон. -Да, угарная песенка. Но эта тоже ништяк.

-Главное сейчас в пляс не пуститься, -рассмеялась Джульетта.

-А ты чего морщишься, Ромео?

-Да ну. Я этого педика терпеть не могу. Чего в нём прикольного?

-Он не педик. У него просто имидж такой. Типа, стёб над попсой, над гламуром.

-Не знаю. Я, будучи в здравом уме, не стану напяливать женские шмотки и надувные сиськи.

-Бу-бу-бу, -передразнила Джульетта. -Совсем юмора не понимаешь.

-Так! Прервём дискуссию, господа. Я думаю, что нам чего-то явно не хватает, -оторвавшись от шеповского планшета, Тимон поднялся с места, и важной походкой прошествовал к своему рюкзаку.

-Это то, о чём я подумал? -оживился Ковбой. -О, да-а, чувак!

Довольный собой, Тимон потряс только что извлечённую, гулко булькающую фляжку:

-Доставайте закусман. Сейчас закатим мировой ужин.

-Я тебя уважаю, старик! Вот это — действительно то, что надо. Я ведь и сам думал захватить с собой что-нибудь такое, для поднятия настроения, но побоялся, что на пропускных пунктах отберут. А ты рискнул, молодец!

-"Кто не рискует — тот не пьёт шампанского". В нашем случае — коньяк, -произнёс Тимон.

-Даже коньяк? Ну, кру-уто.

-Кстати об ужине, -подошёл к столу Ромео. -На самом деле, пора бы уже что-нибудь перекусить. Если учесть, что сегодня мы без обеда.

-Ну так давайте, достаём припасы, соленья-варенья, раскладываем. Или вы официантов ждёте? -Ковбой полез в свой баул, и зашуршал пакетами.

-Давайте-давайте, -зашевелилась Джульетта. -Я сейчас быстренько стол накрою.

-Вот-вот. Действуй, женщина. Корми мужиков.

-Раскомандовался.

Обстановка принимала всё более домашние черты. Чем темнее становилось вокруг — тем больше скрадывалось квартирное запустение, а свет фонаря даже придавал помещению своеобразный уют. Мы напоминали неунывающих студентов, собравшихся в комнате общежития с отключенным электричеством.

Видавший виды столик быстро наполнялся нехитрыми закусками, с каждого понемногу. Коньяк поочерёдно плескался в разноколиберные стаканчики. Ребята шутили, смеялись, подкалывали друг друга. Даже Зелёный, зацикленный на своих исследованиях, довольно быстро отвлёкся от пробирок, и принял участие в общей возне.

Именно в эти минуты меня полностью покинула мысль, что я нахожусь чёрти где, вдали от дома, посреди какого-то безлюдного, постапокалиптического мира, оторванный от цивилизации и законов здравого смысла. Сейчас этот шебутной, крошечный мирок, освещённый светодиодным фонарём, полностью огораживал всех присутствующих от подобных мыслей.

Ныне, возвращаясь туда в своих размышлениях, уже зная, что произойдёт дальше, я невольно вздрагиваю. Даже спустя несколько лет мне всё ещё непросто вспоминать ту ночь. Тех людей, которые ничего не подозревали и ни о чём не догадывались. Тогда они были для меня никем. Я даже сторонился их компании: слишком шумной, слишком энергичной. Наглый Тимон, туповатый Ковбой, одержимый Зелёный, зазнаистые Ромео и Джульетта. А Шеп вообще непонятно зачем сюда приехал. Говорил, что из-за ностальгии, но по нему не скажешь, что он в принципе испытывает какие-либо чувства. Всё, что его увлекает — это планшетный компьютер. Как его понять?

Но мы сидели вместе, пили хороший коньяк, заедая его такими вкусными (после дня голодухи-то) копчёными колбасками, сыром, овощами, захваченными в Паутовке. Пустой желудок бойко впитал алкоголь, и некоторые из присутствующих заметно окосели. Меня же не разобрало, очевидно, из-за нервного напряжения, которое хоть и не до конца, но снялось.

Я не знаю, сколько часов мы так просидели. Когда еда и выпивка закончились, ребята включили на планшете юмористический сериал про врачей, но осилили только пару серий. К концу первой серии их смех постепенно превратился в хмыканье и потяфкивание. А к середине второй — некоторые уже откровенно дремали. В результате, Тимон по-хозяйски распорядился: "Так, всё, давайте укладываться!"

-Да, я уже засыпаю, -заплетающимся языком пробормотала Джульетта.

-Только сначала определимся с дежурствами. Предлагаю такой расклад. Дежурим парами, по два часа. Сначала мы с Ковбоем, потом Ромео с Писателем, потом Шеп с Зелёным. Джулька — девушка. Поэтому, сделаем ей снисхождение. Как вам план? -предложил Тимон.

-Блин, я чё-то втыкаюсь, -тёр глаза Ковбой. -Ещё двух часов без сна я не выдержу.

-Хм-м. Ну ладно. Тогда мы с тобой дежурим до подъёма. Ромео с Писателем — сейчас, а Шеп с Зелёным — после них. Согласны?

-Да можно и так, -махнул рукой Шеп. -Мне без разницы.

-Мне тоже, -платочком протёр очки Ромео. -Ты как, Писатель?

-Да я чё?

-Спать не хочешь?

-Нет, вроде бы.

-Аналогично. Пару часов-то продержимся...

-Короче, возражений нет, и слава Богу, -Ковбой полез разворачивать спальник. -Отбой, дорогие товарищи.

-Утро вечера мудренее, -зевнула Джульетта.

-Только бы этот козёл, Робин, нас не кинул, -пробормотал Тимон.

Мы с моим новым напарником расположились в прихожей, на диване-баррикаде, прикрыв дверь в комнату, чтобы не тревожить спящих своей болтовнёй, хотя это было излишним предостережением, так как богатырский храп Ковбоя, перекликающийся с крякающим похрапыванием Зелёного, были способны поднять на ноги даже мёртового. Тем не менее, переутомлённая группа отключилась, как по команде.

Наше дежурство освещалось приглушённым светом всё того же фонаря, выставленного на слабый режим. Пьяненький Ромео сидел рядом со мной, поджав ноги по-турецки, и без умолку чесал языком. Как ни странно, сейчас он меня не раздражал, а даже напротив — вызывал любопытство.

-Вот ты мне скажи, Писатель, тебе нравится современное российское кино? -спросил он.

Я пожал плечами. -Да не особо.

-Вот именно! Потому что у нас кино делать ра-зу-чились! А ты бы хотел, чтобы твою книгу экранизировали?

-Не знаю. Вряд ли.

-Правильно. Это потому, что ты уважаешь собственный труд, и не хочешь, чтобы его втоптали в грязь. Ведь если наши кинодельцы возьмутся за экранизацию твоей книги — то обязательно снимут говно. Это известно заранее. Все будут смотреть и плеваться. А тебе будет стыдно и обидно. Ну это, разумеется, если ты ставишь творчество выше денег.

-Ну, во-первых, я ещё не знаю, какой получится моя книга. Вдруг я сам напишу полную дрянь, и никто её даже читать не захочет, не то что фильмы по ней снимать. А во-вторых, откуда такая уверенность, что хорошее кино у нас никогда не появится? Что если у какого-нибудь режиссёра получится?

-Да ни черта не получится. Не умеют у нас снимать. Раньше умели, а теперь — нет. Про кого раньше снимали? Про трактористов, инженеров, колхозников. То есть, про подавляющее большинство населения. И люди видели, что это фильмы про них, понимаешь? Не про небожителей, а про простых смертных. И это было интересно. Вот тебе интереснее читать стихотворение, посвящённое неведомо кому, или написанное непосредственно про тебя?

-Про себя почитать, конечно же, будет значительно любопытнее, -усмехнулся я.

-Вот то-то и оно! Фильмы тем интереснее, чем проще тебе ассоциировать себя с их персонажами. А у нас сейчас кто персонажи? Мажоры, миллионеры, крутые ребята. У них всё: и власть, и деньги, и девушки, и главное — приключения! Всё то, чего не хватает нам — обычным сереньким мышкам, которые это кино смотрят. И эти фильмы как бы говорят нам — "Работай, и ты всего добьёшься! Ты тоже станешь таким крутым! Стоит только взяться за ум!" Но позвольте... Не могут все люди сразу стать крутыми и успешными! Ну невозможно это! Обязательно должен быть кто-то, кому придётся обслуживать этих крутых и успешных: кормить их, охранять, нянчить их детей, убирать за ними какашки... Нужно быдло, чтобы работало на этих продвинутых героев, и позволяло им находить время для своих приключений. И вот, смотрю я такие фильмы. Про то, как сын президента крупной нефтяной корпорации рассекает по Москве на модном спорткаре, в обнимку с прелестной красоткой, а через пять минут уже мчится по лазурному морю на собственной яхте. Смотрю, как этот зажравшийся ублюдок, типа, страдает, становится жертвой интриг и всё такое. И... Мне плевать. Мне плевать на этого мажора, на его сраную гламурную жизнь, на его яхту. Я не собираюсь сопереживать этому ничтожеству. Потому, что я ему не верю. И он меня злит. Да, злит. Мне показывают его красивую жизнь, а я вижу свою трижды проклятую, нудную, нервотрёпную житуху. И я знаю, что мне никогда не достичь такой жизни, какую мне демонстрируют в этом кино. Ни-ко-гда! И тебе, Писатель, такая волшебная жизнь тоже не светит. Мы с тобой рабы этой сраной системы. А нам, дуракам, для отвода глаз, показывают лощёных мажоров, и ещё пытаются убедить, что "не в деньгах счастье, господа!" Ну разумеется. Кто бы сомневался? Вот только на самом деле, это определение начинает работать, когда у человека денег куры не клюют. Тогда он начинает задумываться о высоких материях, о бренности денег и величии веры-надежды-любви. Но при этом всё равно продолжает откуда-то получать деньги. Откуда? Чёртово разводилово. Ненавижу уродов.