— Я...
— Признайся уже и смирись — Людек ден Поль покорил и твое сердечко, гордая дочь Степи. Как бы узнать, попался ли он сам в те же сети?
— Это не имеет значения. — Оборвала я никому не нужный разговор. — Нас связывает лишь общее дело, ничего больше. И я бы предпочла, чтобы так все и оставалось впредь.
— Почему же? — не унималась девушка, ерзая на сидении напротив. — Он красив, чего скрывать, состоятелен, да и вообще человек замечательный, если не считать некоторые королевские замашки. Людек совсем не такой плохой, каким старается казаться! С ним ты будешь как у Идиз за пазухой!
— Верена... — угрожающе начала я и осеклась, поскольку дверца внезапно распахнулась, явив нам встревоженный лик королевича.
— Дамы, я бы ни за что не прервал ваше уединение, однако... — Он быстро взглянул за корпус кареты и вновь повернулся к нам, вполголоса потребовав, — Двигайтесь давайте, у нас проблемы. Верена, сидишь рядом с Тайей и молчишь. Счастье, что опять льет дождь!
— Что случилось? — я подвинулась, уступая место "компаньонке".
— Граница, будь она неладна, — недовольно нахмурился Людек, откидывая назад промокшую насквозь косу — косой дождь, как назло, бил прямо в лицо. Кучера следовало бы отправить переодеться в сухое, но... — На границе с моей "родиной" стоит вооруженный отряд, проверяющий всех выезжающих из Фирмара.
Фирмар, сравнительно небольшой по площади режион, мы проехали насквозь за полтора дня. Остановились на ночлег лишь один раз в довольно-таки бедном гостином доме — и, плюнув на конспирацию, поспешно сбежали оттуда уже через пару часов. Слишком странным взглядом провожал нас владелец гостиницы. Поскольку на столе перед ним лежал черно-белый портрет Людека с подписью "Разыскивается за измену", рисковать мы не стали. Маскировка маскировкой, но кто знает, вдруг этот прощелыга решит отправить в управу города донос?
За малейшую информацию, пусть и непроверенную, о местонахождении королевича лже-Йозеф обещал каждому "верному короне" десяток золотых монет. Сумма довольно внушительная даже по меркам богачей, соблазн, что и говорить, велик. Так что мне пришлось изобразить брезгливую изнеженную девицу, закатить кошмарную истерику по поводу качества белья, самой комнаты, недостаточно горячей воды в купальне — и в итоге прилюдно потребовать у "жениха" достойных его леди покоев. Конечно же, загадочный отпрыск графа де Валка, закатив глаза под сочувствующие шепотки окружающих, выполнил требование взбалмошной невесты. А теперь на границе стоит стража. Неприятный поворот.
— Раз уж все в сборе, — негромко заговорила Верена, пихнув меня в бок. — Расскажи, Людек, что связывает тебя и графа де Валка? "Папочка" защитит нас от королевских ищеек, коли найдется слишком жадный и глазастый горожанин?
— В силу определенных обстоятельств, старый граф уверен, что я его сын, — нехорошо улыбаясь, ответил королевич. — Дорогая...Вейра, это последний раз, когда я стерпел нарушение правил. Услышу, как вы зовете меня или мою невесту именами преступников — сошлю на верфи к батюшке. Поломойкой.
— Ах, простите мою глупость, сэр Лерой, — насмешливо прощебетала берегиня, впрочем, не дав сбить себя с темы. — А настоящий сын графа? Он... ?
— Мертв, — спокойно закончил Людек, но, заметив потрясенно-брезгливое выражение наших лиц, снизошел до объяснений. — Милые леди, дело в том, что настоящий Лерой де Валк был сумасшедшим садистом. Любимым развлечением этого милого, но избалованного сверх меры юноши были жестокие забавы с девушками, после которых не выжила ни одна жертва его "симпатии". И поверьте на слово, палачи моего ведомства вполовину не так изобретательны, как сэр Лерой.
— Жуть какая, — содрогнулась Верена, прижав ко рту ладошку. — И что, никто-никто не знал о его пристрастиях?
— Знали или догадывались почти все, кроме отца. Слуги, семьи пропавших девушек, мать, младшая сестра. Именно девочка помогла нам поймать неуловимого "маньяка", держащего в ужасе весь Север. Лиззи написала мне письмо, к которому приложила свои рисунки. Весьма и весьма подробные. Лерой в порыве безумства как-то запер ее в своей комнате, а тайный ход в подвал, где ночью развлекся с очередной несчастной, забыл закрыть.
— Почему граф не знает о таком кошмаре?
— У графа слабое сердце, — в голосе Людека слышалось сожаление. — Старик нужен королевству живым и полным сил. Потому личность казненного обнародовать не стали. Списали все на сбежавшего из каменоломен заключенного. С тех пор уже лет семь роль его сына, сменившего разгульный образ жизни на нежданное уединение в дальнем имении, играет кто-то из моих сотрудников.
Верена снова раскрыла рот, но в этот момент кучер стукнул трижды в стенку кареты. Резкий толчок — и мы остановились. Снаружи послышались требовательные голоса стражей. Людек прижал палец к губам и, хитро подмигнув, вдруг дернул меня на себя, усадил боком на колени, крепко обхватив руками за талию. В момент, когда дверца распахнулась, впустив внутрь порыв влажного стылого ветра, Людек как раз прижимался губами к моей шее.
С видом человека, которого оторвали от ужасно важного дела, королевич медленно повернулся к застывшему в проеме воину и рыкнул, грозно оскалившись:
— Какого беса здесь происходит?! Кто дал вам право вламываться в мою кар-р-р-ету?
— П-простите, ваше сиятельство, не признали — замялся разом потерявший уверенность мужчина, во все глаза разглядывая пунцовую от смущения меня, ехидно хихикающую в своем уголке Верену и разъяренного сына владельца соседних земель. — В-ваш кучер, он...отказался отвечать на наши вопросы и...
Королевич склонил голову набок, обведя языком сильно выступающий правый клык — отличительный признак рода де Валк. Пальцы его в этот момент отнюдь не целомудренно поглаживали мою шею, постепенно спускаясь все ниже под кружевной воротничок платья. Страж, покрывшийся красными пятнами от волнения, завороженно следил за его движениями.
— Вы проверили все, что хотели? — наконец, спросил Людек у молчащего в растерянности воина. Верена сдавленно хихикнула. Посторонний звук вывел мужчину из ступора.
— Да. Да, ваше сиятельство! Легкой дороги к дому! — гаркнул страж и осторожно, почти нежно прикрыл дверцу, зычно крикнув своим товарищам, что нашу карету можно пропускать.
— Отлично, — пробормотал Людек, чутко прислушиваясь к происходящему снаружи. Кучер щелкнул кнутом, нас тряхнуло в очередной раз за этот день.
— Что за дешевый спектакль? — я заерзала, силясь освободиться из давящих объятий и одновременно с этим скинуть с груди руку вконец обнаглевшего королевича.
В тот же миг меня бесцеремонно сгрузили на сиденье к Верене. Пока я растерянно поправляла сбитое платье, королевич успел отвернуться к стенке и...задремать!
— И как это понимать? — сдавленно прошипела я, игнорируя всхлипывания и похрюкивания со стороны берегини.
По губам спящего пробежала легкая усмешка. Мужчина приоткрыл один глаз, нахально улыбнулся, сдернул с моих плеч неумело намотанный тонкий шерстяной палантин и... спокойно улегся на спину, по самые брови накрывшись импровизированным "одеялом". Я возмутилась до глубины души, занесла руку, чтобы по старой привычке осадить зарвавшегося ухажера. И, выдохнув сквозь зубы, грохнула кулаком по сиденью. Мягкая обивка смягчила удар, но от смятения не избавила.
До прибытия в графский замок мы не разговаривали. Я молча злилась, Верена тренировалась во владении своей стихией, заставляя цветы вдоль дороги распускаться вслед за каретой, а Людек просто-напросто спал, чему-то добро улыбаясь во сне.
* * *
— Говорил я лорду Кайло, что короновать младшего сына — дряная затея! Ума еще не нажил, а туда же — мировую политику вершить! То ли дело средний королевич — вот у кого не забалуешь!
Застолье в честь приезда Лероя в родовое гнездо де Валков подходило к логическому завершению. В том смысле, что дамы удалились на свою половину дома, а мужчины остались за изрядно опустевшим столом вести, без сомнения, важные разговоры о судьбах страны. Людек втихомолку потешался над ситуацией, от лица графского сынка восхваляя стать и удаль королевича, числящегося в розыске. Выяснить, что именно "повесил" на брата хитрый бастард, удалось еще за ужином. Даже вопросов задавать не пришлось — пожилой хозяин замка, гневно раздувая ноздри, тряс перед сыном скомканным листом бумаги с портретом королевича.
— Объявить предателем! И за что? За что, как ты думаешь, Лерой?! Этот молокосос обвиняет старшего брата в заговоре и попытке переворота! Чушь! Разве мог Ледяной регент замыслить дурное против королевства? Да если б он захотел остаться у власти, у сопливого Карателя не осталось бы и шанса усидеть на троне! Помяни мое слово, тут явно замешана женщина!
И не одна, хмуро подумал Людек, поддакивая между делом старику. Однако Лунная птица, выкравшая настоящего короля из дворца — неприятность сравнительно свежая. А вот мать бастарда, из-за которой все началось... Найти бы эту нехорошую леди, что посмела сбежать из дворца, будучи в положении! Что она вообразила? Наслушалась менее удачливых фрейлин и решила, будто король собственноручно ее дитя жизни лишит?! Как было бы просто, поступи она иначе, признайся королю... В конце концов, кровь рода ден Поль косвенно присутствует в венах доброй половины лордов!
На женской половине тем временем кипели не менее бурные страсти. Супруга графа, дама весьма и весьма стервозного характера, так и эдак тщилась вывести из равновесия голь перекатную, что теперь гордо именовалась невестой ее сыночка. Не то что бы леди Инесса считала Лероя своим любимцем, однако... В конце концов, какой мезальянс! Графский род, близкие родственники самого лорда Нормара — и должны принять в семью замухрышку из вонючей приморской дыры! И все за ради какого-то недоказуемого торгового преимущества с южанами! Чем думал старый растяпа, заключая соглашение такого толка?! Слава Единому, додумался обручить с этой провинциальной крыской второго сына, а не наследника!
Лизетта де Валк, младшая сестра Лероя (и единственная, кто был в курсе личности давно казненного преступника), на спутницу брата посматривала с любопытством. Девица семнадцати лет гадала про себя, настоящая это невеста тому, кто так мастерски играет роль бывшего маньяка, или же помощница в делах тайной службы? А если помощница, ради чего, в таком случае, эти двое приехали в Нормар, да еще так спешно? Неужто... Карие глаза девушки расширились, пальчики с силой сжали сложенный веер. Неужто пришли по следам королевича?! Письмо батюшке от короля Лиззи тайком прочла еще вчера, немало возмутившись наведенной на героя ее грез напраслине. Людек ден Поль, ее спаситель и защитник — и вдруг затеял братоубийство? Да быть того не может! Если королевич скрывается в их краях, она никому не позволит причинить ему вред! А значит... Значит, надо вывести приезжих на чистую воду. Графская дочка решительно поджала губки, цепко следя за пикировкой маменьки и приезжей девицы. Пожилая дама как раз перешла на свою излюбленную тему о долге и предназначении каждой высокородной леди.
* * *
Говорят, что счастливые в любви смотрят не друг на друга, нет. Взгляды их устремлены в одну сторону, а руки сплетены. Ибо видят они и чувствуют сердцем общий путь, судьбою на двоих данный. И в горе, и в радости, и в богатстве, и в бедности, здоровыми или больными — супруги такого толка всегда будут рядом. Иной вариант для них попросту немыслим, как немыслимо человеку отрезать половину сердца — и жить после этого. Любовь сия ценнее всех благ на свете, о ней грезят девушки от мала до велика...
Да поглотят мою душу черные пески, но эта напудренная сверх всякой меры старуха, битый час разглагольствующая о подобающем замужней леди поведении, никогда не сможет ощутить даже легкого дыхания истинного чувства! Потому как суха и мертва внутри давным-давно! О мать всех ветров, дай мне сил вытерпеть эту пытку! Я уже готова помочь "матушке" королевича заснуть...этак дня на три, пока мы вынуждены гостить в графском замке! Откуда, откуда несчастные люди берут все эти правила и догмы? Кто выдумал, что муж и жена обязаны жить в разных покоях? Кто позволил держать при себе и той, и другой стороне официальных фаворитов и фавориток? Отдавать детей сразу после рождения кормилицам, не проводя с ними после и половинки дня? Затягивать себя в корсеты, будучи на сносях? Кто разрешил этим глупцам заключать договорные браки, наплевав на желания и надежды собственных детей? И, наконец...
— Ежели возжелает кто из гостей либо партнеров вашего мужа, что выше нас по статусу и положению в обществе, провести с вами ночь, ни в коем случае не отказывайте! — Строго погрозила мне пальцем разодетая в шелка графиня. — Не уверена, что вы понимаете всецело ответственность, возлагаемую на вас, милочка, как на жену отпрыска рода де Валк. От того, придется ли по нраву развлечение господам, зависит будущее графства и всего режиона! Ваш долг, леди...
— Достаточно. — Я плавно поднялась с кресла, едва сдержавшись, чтобы не разломать на части шехов веер, болтающийся на запястье. Сказанное мерзкой старухой было настолько гадким, диким и извращающим саму суть понятия семьи, что я не нашла в себе сил продолжать беседу. Верена, мышкой замершая в уголке за моей спиной, выдохнула чуть слышно и расправила плечи. — Если выполнение долга перед родом подразумевает торговлю собственным телом, с ВАШЕЙ семьей, графиня, мне не о чем говорить. Долг женщины перед мужем, семьей, страной, народом — перед кем бы то ни было! Этот священный долг обязывает заботиться о процветании подданных и земли, на которой мы живем. И вовсе не требует предавать супружеские клятвы ради удовольствия кучки сбившихся вокруг трона льстецов и толстосумов, блюдущих только собственные интересы! Всего хорошего.
Ждать ответа шехской "леди" я не стала. Просто развернулась и вышла из комнаты. Вернее, попыталась. Потому как в дверях столкнулась с разъяренным Людеком, который, судя по всему, слышал разговор от начала и до конца. Видят боги, я не хотела подводить его и всю нашу операцию! Но и продолжать изображать одну из тех, кто лицемерно зовет себя высшим обществом, на деле являясь первейшей дрянью, не собираюсь!
— Приятно сознавать, что ничего в этом мире не меняется, матушка, — процедил королевич, сверля взглядом хватающую ртом воздух женщину на кожаном диване. Кто привел ее в такое состояние — я со своей отповедью, угрожающе мрачный блондин за моим плечом или же старый граф, презрительно взирающий на жену — было не ясно. — Что ж, мое желание провести остаток жизни вдали от вашей прогнившей насквозь персоны также останется неизменным. Прости, отец, ты сам все слышал. Мы уедем сейчас же.
— Лерой, мальчик мой, не руби сплеча, — успокаивающим тоном заговорил старик, ловко выведя нас в коридор и заперев дверь в женскую половину дома.
— Лиззи...— опомнился Людек, когда ключ скрипну в замке.
— Выберется тайным ходом, ей не впервой, — невесело усмехнулся граф и поманил нас за собой. — Предлагаю отложить ваш отъезд до утра, сын. И тебе, и девушке требуется отдых. Я прикажу разместить вас в моем крыле. Там можете спать спокойно и ничего не опасаться.
